Время разбивает в осколки

Пенелопа тихо сопела в кровати, окружённая множеством подушек. Такая хрупкая, нежная и слабая, что может сломаться от одного неосторожного движения. Всё-таки в его глазах она всегда будет маленьким уязвимым ребёнком, которого каждый чужой хочет обидеть. Он аккуратно поправил одеяло, заметив как уголки её губ слегка приподнялись вверх, от этого совесть начала ещё сильнее давить на плечи. Не выдержав он вышел в коридор, предварительно оставив личную горничную девушки следить за её состоянием. К счастью он не встретил никого в коридоре, ведь было ночное время и многие уже отправились спать. Многие, но только не старый библиотекарь, члены семьи, дворецкий и доверенная горничная. — Тц... — он ударил кулаком по стене, а потом направился дальше к кабинету отца. В голове была каша. Если честно, то Дерик никогда бы не подумал, что всё придёт к этому. Не предположил бы, что в один прекрасный день даст младшей сестре наркотик. Он не мог поверить, что сделал это, ведь подобное просто не допустимо. Но одновременно понимал, что чистота его совести и возможный урон репутации семьи — стоящая жертва для того чтобы не слышать её криков, не видеть всех слёз и мучений. Чтобы она не испытывала подобное. *** — Отец, Рейнольд. — он зашёл в кабинет, который был завален кучами бумаг и книг. Один из присутствующих сидел за столом, а другой на диване, перебирая документы. — Дерик, почему ты здесь? — герцог удивлённо посмотрел на него. — Она ненадолго проснулась и... У нас неделя. — он прошёл вглубь комнаты и сон напротив брата, — Конфеты работают, сейчас Пенелопа снова уснула. — Так значит без них не обошлось.? — обречённо спросил глава семьи. Парень кивнул, злобно глядя на небольшую стеклянную баночку с 9 оставшимися жёлтыми конфетками. Наверное именно так можно было понять степень отчаянья всей семьи. Это был редкий и очень сильный наркотик из соседней империи, в нём содержалось большое количество снотворного с обезболивающим, так как чаще всего он предназначался для смертельно больных правителей. Следственно и цена у них не маленькая, за одну штуку пришлось заплатить 7 миллионов золотых. Огромная сумма за 1 употребление, но герцог был готов купить все до единой конфеты, лишь бы Пенелопе стало лучше. Ведь кроме них ей как оказалось ничего не помогает. — Как продвигается? — Дерик наконец задал волнующий его вопрос. — Ужасно! — кофейный столик с бумагами перевернулся из-за ударившей его ноги розоволосого, — Куда не ткни, так смерть очередного мага в полном расцвете сил! Или описание того, как человек сходил с ума из-за боли! Чёрт-! — в сторону отлетел очередной документ. — Ясно, но не смотря на это надо ускориться. — наследник взял очередную древнюю рукопись о волшебниках с силой подобной божьей, — Ей становится хуже с каждым часом, узоры кровоточат. Врачи скоро придут менять бинты. — А что если отвести её к какому-нибудь магу, целителю или ещё кому? — спросил Рейнольд. — Даже если найдём такого, то дорогу она не перенесёт. — парень устало потёр глаза, — Она не просто так должна соблюдать постельный режим, любое лишнее движение может спровоцировать новый приступ. Все снова погрузились в молчание, каждый был занят своим делом. *** «Каждый готов войти в царство сладких грёз, но не каждый способен найти в себе силы вернуться.» В последнее время Эмили часто вспоминала эту цитату из книги, которую нашла у своей госпожи. На тот момент ничто ещё не предвещало беды, что обрушилась на поместье сейчас. Приёмная дочь великого герцога была здоровой и всё время улыбалась, а семейные трапезы наполняли стены столовой приятными беседами со звонким смехом. Подобные времена раньше могли вспомнить лишь самые коренные работники, такие как дворецкий. Он часто рассказывал разные истории по вечерам, описывая во всех подробностях светлую жизнь семьи Эккарт до пропажи Ивонн. После все начинали судачить о том, что фальшивке давно пора убраться отсюда. А что сейчас? Вся прислуга трясётся в страхе, молится всем известным и забытым богам в короткие минуты свободного времени, ходя на цыпочках, дабы не спугнуть сон госпожи. Да и она сама такая же, сначала кормила её отходами, колола иглой, а теперь просит очнуться. Это же сущий эгоизм. — Госпожа, нет... Леди Пенелопа, прошу вас не сдавайтесь. — она сжала подол своего простенького платья и слегка потеребила фартук, — Его светлость и молодые хозяева без конца ищут лекарство для вас, они очень сильно переживают... Как... Как и все мы... И я... Я тоже боюсь... — слёзы предательски вырвались из глаз и побежали вниз по щекам, — Мне очень жаль... Правда-правда... Простите, что была такой ужасной горничной... Она вытерла лицо фартуком и вернула себя в прежнее состояние. Ей ещё нужно следить за госпожой. Ещё очень долго... *** Дворецкий, и так бывший на нервах с прошлого утра, сейчас проходил мимо комнаты госпожи, краем глаза заметив плачущую горничную. До него дошёл смысл ею сказанного и это лишь увеличило груз ответственности. Он тоже считал, что ужасное состояние молодой герцогини, это вина всей прислуги особняка, включая его самого. Самую страшную ошибку он совершил ещё 6 лет назад — оставил беспомощного ребёнка на растерзание бессердечным, потерявшим всякую надежду взрослым, которым та пыталась помочь. Он виноват в том, что её сломали, виноват перед всеми, особенно перед великим герцогом, что за долгие годы работы здесь стал считать Фенеля закадычным другом, всегда дающим совет. От этого становилось ещё хуже... Каждую секунду недавний разговор прокручивался у него в голове. — Фенель. — его голос звучал необыкновенно уставшим. — Да, ваша светлость. Вы хотели что-то ещё? — лучше бы он не спросил это тогда. — Что мне делать? — во взгляде и речи мужчины чувствовалось вселенское отчаянье, дворецкий видел подобное ни раз, но сейчас всё было намного хуже, — Что я скажу им? Всё только стало налаживаться, мы снова превратились в нормальную семью и вот итог... Как я это допустил? Как мог не заметить? Почему не придал значения тем случаям, когда она падала в обмороки и лежала в постели несколько дней? — Ваша светлость, это... — он впервые не знал, что сказать. — Сколько ещё они будут во мне разочаровываться.? Я не смог спасти их мать, потерял их младшую сестру из-за своей слабости, а теперь вторую не сумел уберечь... — Юлиан закрыл лицо руками, казалось он был готов заплакать, — Я ведь единственный кого ждут на том свете, а она... Пенелопа же ещё совсем ребёнок, куда ей умирать.? Она ведь так хотела отпраздновать свою церемонию совершеннолетия... Мечтала съездить на море... Всем вместе... — ... — Я даже в глаза ей посмотреть не смог, просто сбежал как трус и откупился дорогими наркотиками... — он устало потёр переносицу, затихнув, будто узнал все тайны этого мира, — Я... И правда ужасный отец... Дворецкий ненавидел себя за это. Наверно, если молодая герцогиня всё же не выкарабкается, то он самолично положит свою голову на гильотину. И его палачом станет великий герцог, что потеряет ту жизнь, которую совсем недавно вновь смог обрести.