Однажды в Глэйде

      — И почему же ты так за него переживаешь?!       — Может потому что он мне друг, как и тебе? Этот глупый шанк вместе с Минхо и Алби сейчас в лабиринте за закрытыми воротами, и тебя не смущает тот факт, что никто раньше не проводил там ночь, оставшись в живых?!       Ньют не сдерживал себя, в нём все сильнее нарастала агрессия. Эсми это прекрасно понимала, но его слова глухим эхом отдавались в её голове, увековечиваясь в памяти.       — Да ты даже обо мне так не заботилась, когда я спрыгнул со стены этого чертова лабиринта, желая свести счеты с жизнью. Чем он лучше меня, Эсми? Расскажи мне, может я чего-то не понимаю? — Ньют подошел к ней вплотную и буквально выплюнул последние слова. Вдруг в его голове будто все прояснилось, и он повернулся к Эсми спиной, вновь заговорив.       — Ах да, как я сразу не догадался, — Ньют медленно проговорил эти слова, — он же особенный…       Эсми наконец подняла на него глаза, полные непонимания. О чем он, черт возьми, говорит?       — Томас. Он же не такой, как мы все. Разумеется, ты бы предпочла смелого и храброго новичка, который за несколько дней дал нам больше информации, чем мы получили за три года. Конечно, кому нужен хромой бывший бегун, который теперь вынужден копаться в грязи, когда есть Томас? Какой же он крутой, ведь он в одиночку бросился в лабиринт чтобы помочь людям, которых знает едва ли несколько суток? Тогда почему ты сейчас стоишь тут, передо мной, когда твой дорогой Томас за стенами лабиринта? Почему ты не пошла за ним, если так дорожишь? Не боишься и его потерять?!       Снова молчание. Но сейчас Эсми больше всего хотела, чтобы оно было вечным. Каждое слово Ньюта пронизывало её тело насквозь, оставляя мурашки. Она лишь хотела, чтобы он не сказал лишнего…       — Он другой, как и ты. Теперь у тебя появились конкуренты, вам стоит побороться за место самой обсуждаемой личности в Глэйде. Ты же такая знаменитая, на тебя все смотрят как на кусок мяса, не так ли?! Каждая девушка позавидовала бы тебе, Эсми, ведь ты здесь одна среди нескольких десятков парней. Это наверное счастливый сон, ведь каждый день, каждую ночь можно ложиться под любого из них, а потом как ни в чем не бывало бежать в этот гребаный лабиринт с каким-нибудь Минхо. Я уверен, Томас такой же, как и ты. Вы стоите друг друга.       «Вы стоите друг друга… Вы стоите друг друга…»

***

      Эсми бежала через поле прямо к воротам, за которыми было огромное количество загадок, нуждающихся в решении. Однако сейчас самой главной загадкой было местонахождение парней и их здоровье. Эсми добежала до камня. Камня, который не оставлял равнодушным даже самого Галли. На нём были имена важных для них всех людей, которые покинули Глэйд, так и не дождавшись свободы. Возле него Эсми и остановилась.       «На тебя смотрят, как на кусок мяса… Каждую ночь можно ложиться под всех…»       На глазах темноволосой наворачивались слезы, которые она сдерживала в течение долгой тирады Ньюта. Неужели все эти ужасные слова сказал самый дорогой для нее человек? Неужели Ньют правда считает её девушкой легкого поведения? Неужели он не любит её? А может, и не любил никогда?       Эсми наконец дала волю эмоциям и нещадно заплакала, прикрывая рот рукой, чтобы не разбудить спящих глэйдеров. Она устала. Устала от такой жизни. Устала от безысходности, от безрезультатных поисков выхода из проклятого лабиринта, от глупой надежды на счастливую жизнь, когда все это закончится. В такие моменты рядом с Эсми всегда был Ньют, но где он сейчас, когда его поддержка так важна ей?       С самых первых дней прибывания Эсми в Глэйде Ньют стал для неё другом. Он как никто другой внушал ей доверие, она могла рассказать Ньюту все, что угодно, и знала, что он не посмеет «протрепаться». Именно с ним Эсми любила мечтать о будущем, о жизни вне Глэйда, о родителях, о семье. Ньют приносил ей полевые цветы, когда ей было тяжело, веселил всякими глупыми шутками, которые почему-то смешили ее до трясучки. А потом он влюбился. Он влюбился в нее не так, как остальные глэйдеры, а по особенному. Он сильнее всех переживал, когда Эсми убегала на рассвете в лабиринт и сильнее всех радовался, когда она показывалась за поворотом. Ньют долго терпел, скрывал свои чувства, боясь быть отвергнутым. Однако в один день он не выдержал и признался Эсми во всем. И она ответила взаимностью.       С тех пор Ньют ещё сильнее дорожил ею и оберегал. В нём появились новые чувства, чувства собственности. Он ясно давал понять остальным глэйдерам, что Эсми — его девушка, и по другому быть не может. Ей нравилось, когда он ревновал, ей всегда было смешно смотреть, как он дует губы после очередного милого разговора Эсми с Минхо. Но теперь Ньют перешёл ту черту, за которую не заступал никогда. И это пугало Эсми.       В какой-то момент за воротами послышался рев гривера, а затем звуки изменения лабиринта. Эсми со слезами на глазах вскочила на ноги и повернулась к каменным стенам. Она может потерять ещё нескольких близких ей людей. Паника и тревога за парней накрывала её.       «Почему ты не пошла за ним… Не боишься и его потерять?»       — Потерять… Потерять. — Эсми неосознанно шептала эти слова, врезавшиеся в её память. — Откройся… Откройся! — Она стала колотить по воротам лабиринта, сама того не понимая. — Откройся, ты, кусок дерьма!       Эсми в кровь разбивала кулаки о каменные стены, которые лишь наблюдали за жалкими попытками хрупкой девчонки сделать невозможное. Темноволосая совсем потеряла контроль, она захлебывалась в слезах и отчаянно кричала воротам с просьбой открыться. По её рукам стекала алая кровь, которая лишь заставляла Эсми сильнее колотить по стенам лабиринта.       — Откройся! Я больше не потеряю никого! От-крой-ся!       Вдруг Эсми сквозь собственные возгласы услышала чьи-то крики, окликающие её. Она остановила своё деяние и обернулась на голос. Ньют.       Он бежал как только мог в сторону Эсми, выкрикивая ее имя и прося остановиться. Темноволосая, наконец почувствовав боль и слабость, безсильно повалилась на землю, продолжая бредить и всхлипывать.       — Эсми, нет!       В этот момент сердце Ньюта пропустило удар. Он в одно мгновение очутился рядом с бьющимся в конвульсиях телом Эсми и присел рядом с ней, нежно прижимая к себе.       — Эсми, милая, успокойся. Прости меня, прости за все, что я наговорил. Прости меня, пожалуйста…       Эсми прижималась к его груди и дрожащими руками тянулась к его запястьям. Он взял её руки в свои, стараясь не причинить ей боли из-за рваных ран.       — Эсми, тебе нужно в медпункт, у тебя… Пожалуйста, прости меня, я груда кланка, мне очень стыдно… Я никогда не считал тебя такой, ты не кусок мяса, ты самое дорогое, что есть у меня… Прости меня…       Из глаз Ньюта потекли одинокие слезы, которые выражали всю его любовь к Эсми, всю его привязанность к ней и страх потерять. Он правда жалел обо всех словах, сказанных около часа назад. Ньют никогда не хотел причинять ей боль, да даже и не мог этого сделать.       — Эсми, родная, ты слышишь меня? Пожалуйста, прости меня, я… я не хотел, я очень тебя люблю…       — Пожалуйста, помолчи…       Эсми успела прийти в себя за то время, пока Ньют изливал свою душу, чтобы загладить вину. Острая боль в кулаках не утихала, но рядом с любимым человеком она чувствовала облегчение.       — Эсми… Прости, что снова говорю, но ты меня прощаешь?..       Она подняла на него глаза, покрасневшие от недавней истерики, и прильнула губами к его губам, до боли родным и узнаваемым. Ньют сразу ответил, не упуская возможности побывать наедине с Эсми. В этот поцелуй он пытался вложить всю свою душу, стараясь доказать ей, что именно сейчас он самый искренний. Она отстранилась.       — Больше никогда не говори мне таких ужасных слов. — Ньют яростно закивал головой. — Я прощаю тебя.