***
Мейсон сказал, что Лиам поступил правильно. Он также сказал «что?», «почему?», «что ты имеешь в виду?» и «повтори еще» по крайней мере сто раз, но когда он наконец понял, что привело к тому, что Лиам хотел умереть, он сказал, что Лиам поступил правильно. Ну хах, Лиам и так это знал. Он чувствует себя дерьмово, так что, конечно, он поступил правильно, вот откуда он это знает. Неприятный вкус? Это полезно для вашего организма! То же правило, видимо, и с жизненными решениями. — Да? Это неприемлемо, я знаю, просто реши уже, ладно? — оживленно говорит Кори в трубку. Лиаму не нравится, что его страдания обсуждаются с девушкой, которую он даже не знает, но она позвонила, чтобы узнать, зачем им нужна ее катана, и убедиться, что они не сломают ее. — Лиам уже запутался сам по себе, ему не нужен кто-то еще, чтобы запутать его еще больше, я на сто процентов согласен, Кира. Ему будет лучше без этого парня. Лиам не смущен, и он здесь, но, как напомнил ему Кори, когда он пытался указать на это ранее, он также должен быть мертв, так что это не имеет значения. Он много ест и слушает, как Мейсон и Кори ненавидят Тео, втайне желая, чтобы он мог согласиться с ними немного больше, чем он на самом деле делает, и прежде чем он осознает это, снаружи темно, и Скотт мочится на пол. — Это его, — объявляет он и отодвигает одеяла, чтобы показать кожаную куртку Тео, спрятанную под ними. Мейсон и Кори немедленно перестают возиться со шваброй и садятся рядом, внимательно глядя на черную куртку. — Сожжем её? — медленно предлагает Кори через некоторое время. Сжигание разных вещей — одно из любимых занятий Лиама, но, как ни странно, сейчас ему совсем не хочется причинять куртке Тео вред. — Не могли бы вы вдвоем вернуть ее, пожалуйста? — Типа, по кусочкам? — Нет, просто постучите в его дверь, прежде чем уйти, и отдайте ее, — настаивает Лиам, вставая, чтобы дать им понять, что они уходят. — И не разговаривайте с ним. — Что-нибудь еще? Не смотри ему в глаза, а то он превратит нас в камень, — шутит Мейсон, но все равно берет кожанку. Лиам раздумывает, не последовать ли за ними и не подслушать ли их разговор с лестницы, но это противоречит самой цели, которая заключается в том, чтобы перестать думать о теплых объятиях Тео, запахе Тео и обо всем остальном, поэтому он закрывает за ними дверь и отступает к своему дивану и нелепой горе еды. Видишь, все хорошо: он все еще может есть, ему не нужно, чтобы Тео готовил для него. Он вообще не нуждается в Тео. Фактически, Тео теперь отменен. В здании нет Тео. Или в стране, или во всей вселенной. Тео даже не существует.***
Тео стоит за дверью. — Не ты случайно послал ко мне двух парней с катаной? Они даже не вытащили её из ножен, так что это не было действительно угрожающим, как они, казалось, думали, но я так понимаю, ты все еще злишься? Лиам? Он стучит снова, и Лиам замирает сильнее, едва дыша и не отрывая глаз от экрана телевизора. Скотт скулит, виляя хвостом перед закрытой дверью, и Лиам слышит глубокий вздох Тео. — Эй, ты же знаешь, что мне жаль и я забочусь о тебе, верно? Что я не это имел в виду? Это просто… слушай, ты можешь впустить меня, пожалуйста? Миссис Дженкинс слушает все, что я говорю. Я вижу, как внизу открывается ее дверь, и думаю, что ты был прав насчет нее, она злодейка. Но я обещаю тебе, что я не такой, или, по крайней мере, я не хочу бы… — Как долго ты собираешься разговаривать с дверью? Просто уйди уже, ты все равно слишком горяч для него! На этот раз Лиаму приходится заставить себя молчать, но он справляется. Позже он ускользнет с перманентным маркером и удалит Нетт с их двери раз и навсегда. — Не лезь не в свое дело! — слышит он ответный крик Тео, прежде чем долгое молчание почти убеждает его, что тот ушел. Но потом он слышит тихий голос: — Что ж, ты даже не отвечаешь Нолану, так что думаю, ты действительно не хочешь говорить прямо сейчас. Тогда я просто уйду, — пока он говорит, маленький клочок бумаги внезапно проскальзывает под дверь. — Это мои учетные данные, так что ты можешь смотреть Netflix без меня, если хочешь. Но я очень надеюсь, что ты не продолжишь смотреть Игру престолов, мы должны закончить его вместе. В смысле, не должны, но я бы с радостью. Ладно, я ухожу. Спокойной ночи. Я внизу, если понадоблюсь. Для чего угодно. — Мне бы тоже пригодились твои учетные данные Netflix! — Господи, ты можешь заткнуться?! Пока крики продолжаются, Лиам медленно идет к двери, поднимая листок бумаги. Там имя пользователя и пароль, который выглядит, как идеальный пароль, о котором мечтает каждая автоматизированная программа, просто случайный набор цифр и букв, заглавных и строчных, без особой логики. Лиам готов был поспорить, что Тео все это запомнил с первого раза, без какого-то назойливого текста, заставляющего его вставлять в него хоть какие-то цифры. — Я не подслушиваю, у меня просто есть уши, ясно? Голос Нолана теперь ближе — раздражает — и Лиам смотрит в глазок как раз вовремя, чтобы увидеть, как он натравливает своего гигантского пса Дерека на Тео. Скотт истерически лает, явно убежденный, что может побить питбуля. У него всегда была эта доминирующая черта, как будто внутри этой маленькой крысы спрятан альфа. Лиам чувствует гордость, по крайней мере до тех пор, пока Скотт не расстраивается из-за того, что ему не позволяют драться с Дереком, и не решает укусить его. Укус в лодыжку слабый и на самом деле не болит, но Лиам все равно отступает к дивану, чтобы прийти в себя. Последнее, что он видит в глазок — это Дерек, набрасывающийся на Тео и яростно облизывающий его рот и нос. Похоже, что Тео могут целовать буквально все, кроме него.***
Тео думает, что он может просто купить его учетными данными Netflix, поэтому Лиам немедленно входит в его личный кабинет и меняет пароль, он тоже может быть мудаком. Вообще-то, он может быть мудаком и получше. Он чувствует себя ужасно довольным почти целую секунду, а затем просто меняет пароль обратно. С такими людьми, как Тео, это все равно не имеет смысла. Он просто продолжал бы платить даже после того, как узнал бы, что его заблокировали. Он даже не рассердится, потому что он такой милый. Лиам никогда не ненавидел его так сильно. (Лиам никогда не ненавидел его в принципе, и он немного ненавидит себя за это.)***
Собаки должны знать, когда тебе грустно, и прийти подбодрить тебя, но Скотт спит на диване в мягком свернутом коричневом шаре безразличия, через открытое окно слышно тихое пение Тео, а Лиам крепче обнимает подушку. Ну и что с того, что он ведет себя как королева драмы? Первый день, ему можно. Жалко, только если это продолжается больше недели.***
На следующее утро Тео поет Ain't No Sunshine*, но не возвращается. Не то чтобы Лиам открыл бы дверь, но все же. Попытка принести ему блины на завтрак и снова извиниться кажется очевидной вещью для Мистера Великолепного, чтобы быть правдой, но, видимо, Тео пытается только один раз, и все, если вы не впустите его, он никогда не вернется снова, как будто он какой-то единорог. Это немного лицемерно с его стороны, Лиам извинился перед Мейсоном пятнадцать раз, когда он был зол на него, а он не самый милый человек. Может быть, Тео просто все равно, и это хорошо, потому что Лиаму тоже все равно. Он ловит себя на том, что много думает насчет того, что случилось бы, если бы он просто позволил Тео поцеловать себя в щеку и досмотреть фильм вместо того, чтобы устраивать сцену. У него было на это полное право, и он не жалеет об этом, но ему интересно, сколько еще времени он провел бы в объятиях Тео, заставляя его смеяться, если бы он просто держал рот на замке. Это счастье, что ему все равно, потому что иначе это было бы ужасно, делать что-то и постоянно думать о том, как он мог бы делать это этажом ниже вместе с Тео, а не без него. Да, это было бы отстойно. Не то чтобы Лиам знал об этом. (Он знает.)***
— Алло? — Мейсон, помоги, пожалуйста, пришли помощь. — Лиам? Что происходит? Где ты? — В боли, так много боли, боль повсюду. — Боль — это не место. — Боль — это все, что я знаю, все, что я когда-либо знал, я скучаю по нему. — Ты дома? — О боже, да какая разница, да, я там, где старею день за днем без единой радости в моей жизни, теперь ты можешь мне помочь? — В чем проблема? — Я так скучаю по нему, я думаю только о его лице, но я даже не уверен, что помню его правильно, потому что я не видел его целую вечность, и иногда я также думаю, что все это было сном, и он вообще никогда не существовал, например, помнишь, какого цвета были его глаза? Они зеленые или синие? — Лиам, прошел день. — Я скучаю по нему, Мейсон. — Буквально день. — Я даже дышать не могу. — Тебе нужна скорая? — Мне нужно увидеть его лицо, пришли мне фотографию? — У меня нет его фото. — Мэйс. — Лиам. — Пожалуйста. — Что? — Не знаю, помоги мне. — У тебя осталось мороженое, которое я принес тебе вчера? — Какой странный вопрос, естественно, я его съел. — Кексы тоже? — Мне не нужно есть, Мэйс, мне нужен он. — Нет, не нужен. Он мудак, помнишь? — Да, но его объятия самые лучшие. — Ты никогда не позволяешь людям обнимать тебя, откуда ты знаешь, что он обнимает лучше всех? — Я просто знаю. — Ты не можешь быть уверен, тебе не с чем сравнивать. Он, наверное, обычный обниматель, ты просто не знаешь ничего лучше. Я приду и обниму тебя как следует, так что ты увидишь, что в нем нет ничего особенного. — Нет, мне не нравятся твои объятия, они как ловушка, его объятия лучше, я хочу, чтобы они длились вечно, я хочу жить в его объятиях и никогда не выходить. — Опять? Я уже говорил тебе, что не обнимал тебя в тот раз, когда силой отвел к дантисту, конечно, это было похоже на ловушку, просто дай мне попробовать еще раз. — Нет, ты бы смыл его объятия, я тебе не позволю! — Прекрасно. Как хочешь. Ты все равно не в счет, ты ничего не понимаешь в объятиях. Каждый, кто не испытывает глубокого страха перед человеческим контактом, скажет тебе, что мои объятия — самые лучшие. Кори, как раз вовремя, пожалуйста, скажи Лиаму, что я дарю самые лучшие объятия? — Он дарит самые лучшие объятия и самые лучшие минеты. — Спасибо, любовь моя. Видишь? Я самый лучший. Лиам? Ты все еще там? — Да. Я здесь. Пожалуйста, никогда больше не давай трубку Кори. Я не хочу с ним разговаривать. — Не будь ребенком, нет ничего стыдного в том, чтобы знать, как доставлять удовольствие своим ртом, знаешь ли. На самом деле это довольно… — Я вешаю трубку.***
— Мэйс. — Да. — Я все еще скучаю по нему. — Прошло два часа. Ты не можешь забыть кого-то за два часа. — Фродо пробрался в Мордор и уничтожил кольцо за два часа, я не думаю, что исцеление от влюблённости займет больше времени, чем это. — По меньшей мере четыре часа, если смотреть расширенную версию. Попробуй еще раз завтра утром. — Прекрасно. — И не мечтай о нем. — Я не идиот, Мейсон, конечно, я не собираюсь мечтать о нем.***
Лиаму снятся объятия Тео, и это прекрасно. Он просыпается, обнимая мохнатую задницу Скотта. Он явно еще не выздоровел, поэтому звонит на работу и говорит, что болен.***
На третий день Лиам снова встает, потому что он просто Бог, и его не беспокоят человеческие драмы. У него нет времени на такие вещи, и он презирает свое прошлое я, которое пыталось научить Скотта забирать почту, чтобы не столкнуться с Тео, особенно потому, что Скотт едва находит дорогу к своей миске, не говоря уже о почтовом ящике. Ну и что, если он встретит Тео? Ему нечего бояться, на самом деле это Тео должен бояться. Лиам собирается ударить его своим безразличием так сильно, что он, вероятно, упадет на свою красивую задницу. Лиам почти опьянен невероятной силой своего безразличия, и он не может дождаться, когда столкнется с Тео, чтобы показать ему, но вот Тео стучит в его дверь, и паника Лиама настолько сильна, что он бежит на свой балкон и начинает карабкаться вверх. Он знает дорогу, он уже несколько месяцев планирует нападение на Нолана и Бретта, и у него есть своя теория, просто он никогда не находил в себе смелости сделать это без какой-то подушки безопасности. — Тебе это нравится, да? Расскажи папе, как сильно тебе это нравится, Ноли. Лиам едва успевает забраться на балкон, как перед его глазами, прямо за большой стеклянной дверью, открывается ужасающая сцена, и если он сразу же возвращается назад, не думая больше о безопасности, то это потому, что падение насмерть никогда не выглядело как счастливый конец. Его глаза, его чертовы глаза. Он почти вернулся в квартиру, но только спрыгнул со сковороды на угли, потому что Тео все еще стучится в его дверь, и теперь есть только один способ сбежать, вот так Лиам оказывается в ловушке на балконе Тео. Он задыхается, упершись руками в колени, пытаясь прийти в себя. Нолан — змея, как он всегда и думал, другого объяснения нет, как вообще можно принять такую позу, когда в теле есть кости, это не имеет смысла, даже Скотт не смог бы этого сделать, а он спит в идеальном круглом шаре, уткнувшись носом в задницу. И Бретт, боже, Бретт. Почему он задавал вопросы, когда Нолан явно не мог ответить своим рто… — Лиам? Черт. Тео здесь. Лицо у него точно такое, каким его запомнил Лиам, а глаза зеленые, а не голубые. Лиам ненавидит его и в то же время хочет обнять. Он не уверен, куда делось все его безразличие. — Да?.. — он прочищает горло, оглядываясь по сторонам. Ему нужно найти что-то, что он мог бы использовать, чтобы объяснить свое присутствие. Ничего нет. — Что ты делаешь на моем балконе? Как ты вообще… — Ничего, — Лиам пожимает плечами, — я… я упал. — Ты упал, — медленно повторяет Тео. — Да, это когда ты теряешь равновесие и… — Я знаю, что такое падение, но как именно ты упал на мой балкон? — Я смотрел в окно и очень сильно чихнул. Тео довольно долго смотрит на него, а потом на стену позади. — Это след от твоего ботинка вон там, на плитке, — говорит он, потому что ему просто нужно быть до смешного наблюдательным. Лиам даже не знает, что у него на балконе. — Ты часто смотришь на подошву моих туфель, Теодор? Именно поэтому ты думаешь, что можешь сказать, мой это след, а не буквально чей-то еще? — Не кто-то другой только что упал на мой балкон, — Тео поднимает брови, и что-то в нем не так. Он не выглядит таким мягким и приветливым, как всегда. — Это не дает тебе права задавать мне вопросы, — усмехается Лиам. — Я не обязан тебе ничего объяснять, — что он теперь сделает, расстреляет его за то, что он вломился в его квартиру? — Просто выпусти меня, или я начну кричать. — Никто не держит тебя в плену, — Тео делает шаг назад, отходя от двери. — Тогда, если тебе нечего сказать, я пойду, — Лиам скрещивает руки на груди, настороженно глядя на Тео. Почему он больше не извиняется? Неужели я забочусь о тебе прошло? Это его злой близнец или что-то в этом роде? — Мне нечего сказать. — Тогда почему ты только что стучал в мою дверь? Тео хмурится. — Это был не я. — О, не ты? — Да, не я. — Ну, так-то лучше, потому что тебе нечего стучать в мою дверь, и вообще я не хочу, чтобы ты приближался к моей квартире. — Скажи это, когда тебя больше не будет на моем балконе, ладно? — О боже, я ухожу, ясно? Или ты хочешь, чтобы я заплатил за те тридцать секунд, что я пробыл здесь? — Лиам топает к двери, кипя от злости. Он больше не пытается угнаться за переменами в настроении Тео. У него только что отняли невинность травмирующим образом, и ему нужна поддержка, а не холодные, непоследовательные люди, выбрасывающие его со своего балкона. Как будто Лиам все равно хотел там остаться. Тео, наверное, думает, что он единственный в мире, у кого есть балкон. — Твой балкон отстой! — кричит он, прежде чем захлопнуть за собой дверь и влететь по лестнице. Это именно то, что ему нужно, чтобы вылечиться должным образом. Сегодня ночью ему больше не приснится Тео. — О, мистер Данбар, я как раз вас искал. Вы опять опоздали с арендной платой. Конечно, конечно, это был Дитон. Как глупо со стороны Лиама ожидать, что люди будут стучаться к нему в дверь и извиняться, вместо того чтобы просить денег. Какой смысл вообще жить, ну правда.***
В ту ночь Лиаму снилось, что Нолан ползает со своей гигантской головой на теле змеи, пока она в конце концов не обвивается вокруг Скотта и не душит его до смерти. Он просыпается с мокрыми щеками, но это не считается плачем, если это происходит во сне, потому что его нельзя выбрать, будто можно выбрать сон, в котором ваш частично преобразившийся сосед убивает вашу собаку. Он на мгновение подумывает о том, чтобы подняться наверх и дать Нолану по морде, чтобы научить его не связываться с ним ни при каких обстоятельствах, включая кошмары, но он не хочет больше подходить к этой квартире, поэтому он просто хватает Скотта с лежанки и возвращается в постель. Скотт устало слизывает его слезы, и в конце концов Лиам засыпает. На следующее утро Тео вообще не поет. И через утро тоже.***
Лиам возвращается к своей жизни, которую он никогда не покидал, так как его жизнь — это, в основном, комната, из которой невозможно сбежать, но все равно. Он перестает много думать о Тео, перестает звонить Мейсону, чтобы сообщить ему, как это больно, он перестает узнавать его, когда видит во снах. Учитывая, что он живет прямо над ним, он довольно хорош в игнорировании, и Тео делает то же самое. По крайней мере, до тех пор, пока неделю спустя Лиам не открывает дверь и не видит Тео с зелеными, как и всегда, глазами и старой гитарой в руках. — Мне жаль, что я был таким придурком, когда ты упал на мой балкон, но я старался не быть злодеем снова. Выслушай меня в последний раз, пожалуйста, — быстро говорит он, прежде чем Лиам успевает открыть рот. — Я пытался быть твоим другом даже если я знал, что нравлюсь тебе, и ты нравишься мне тоже, вот какой я: планирую вещи и я не такой как ты, я не знаю, как можно появиться из ниоткуда и делать то, что хочется, и неважно что именно, даже — бросить жука в кого-то, — мне нужно сначала все хорошенько взвесить, и я не планировал встречаться с кем-то после Брэда, напротив, я специально планировал не делать этого, но ты и так уже это знаешь. — Я это не планировал, — тупо указывает Лиам, просто чтобы что-то сказать. — Обычно я не хожу с живым жуком в кармане. — И я не хотел путать тебя после того, как попросил быть просто друзьями, клянусь, но я настолько ужасен в том, чтобы быть тебе другом, и я не планировал это, — быстро продолжает Тео, как будто Лиам не говорил ничего вообще. — План был не обнимать тебя все время и не терять голову в баре, когда я увидел, как тот мудак трогает тебя, но я все равно это делал, и я никогда не бил никого так сильно до этого. У меня нет никакого права ревновать тебя или думать, что ты выглядишь прекрасно в моей кожанке, но я делал это, и я думал, как бы ты выглядел в моей кровати. Не в том смысле, просто в кровати, ну, ты знаешь. Я просто хотел просыпаться рядом с тобой. И, я имею в виду, — Тео проводит рукой по волосам, испуская дрожащий вздох, в то время как Лиам внезапно обнаруживает, что ему невероятно трудно глотать. — Я не знаю, что еще сказать, но смысл в том, что я ужасен в дружбе с тобой. Я не могу, я физически не могу, потому что каждый раз, когда я смотрю на тебя, я хочу обнять тебя, приготовить тебе еду и… поцеловать тебя, не обязательно в таком порядке, и когда ты набросился на меня, я понял, как это было нечестно по отношению к тебе. Потом я извинялся, но ты не впустил меня, и у меня было время подумать и понять, каким эгоистом я был, потому что если я не могу контролировать себя рядом с тобой, то мне просто не нужно быть рядом. Я просто должен был позволить тебе забыть меня и забыть тебя тоже. Это самая глупая вещь, которую Лиам когда-либо слышал, и часть его хочет ударить Тео за это, но для этого ему придется наклониться, потому что Тео теперь стоит на коленях, его рука крепко сжимает гитару, а левая рука ритмично двигается, когда ноты начинают эхом отдаваться в холле. Очевидно, это должно быть что-то, но это совсем не похоже на музыку, и Лиам едва успевает осознать тот факт, что Тео даже не может играть, когда тот начинает петь, его голос скрипучий и нестройный, как всегда. — Мудрецы говорят: спешат лишь дураки Но я не могу не любить тебя. Если я останусь, Будет ли это грехом? Ведь я не могу не любить тебя. Как река непременно впадает в море, Милый, так и некоторым вещам Суждено быть… Возьми мою руку, возьми всю мою жизнь, Потому что я не могу не любить тебя. У Лиама всегда было твердое мнение о серенадах. Он мог бы написать об этом эссе, но, если быть кратким, они смешны и работают только в кино. И не потому, что они выглядят приемлемо в фильмах, абсолютно нет, они работают только потому, что актерам платят за то, чтобы они притворялись, что все в порядке, а не указывали, насколько все это нелепо. Они сейчас не в кино, и никому не платят за то, чтобы притворяться, будто все в порядке и не смешно, так что голос Бретта, доносящийся сверху, вполне ожидаем. — Чья это кошка? Он умирает? — О боже, как он может быть таким горячим и ужасным одновременно? — Черт возьми, заткнись! — кричит Лиам Нолану, и он надеется, что Тео знает, что это не ему, даже если он все еще смотрит на него. Они не в кино, и Лиаму не платят, но по какой-то причине он не может оторвать глаз от Тео, он не может перестать с благоговением слушать, когда Тео пропускает одну ноту за другой. — Заткнись. Он… он идеален. — Как река непременно впадает в море, Милый, так и некоторым вещам Суждено быть… Возьми мою руку, возьми всю мою жизнь, Потому что я не могу не любить тебя. Потому что я не могу не любить тебя. — Я провел последние десять дней без тебя, думая об отношениях, которых у нас не было, больше, чем о тех, что были у меня с Брэдом, — говорит Тео, снова вставая и прислоняя гитару к стене, как только песня заканчивается. — И я, наконец, понял, что уже слишком поздно не влюбляться, запланировано это или нет, так что… может, попробуешь поцеловать меня еще раз? — Да, — улыбается Лиам и тут же делает шаг вперед, а его сердце взрывается в груди от счастья, он не подозревал, что может такое чувствовать. — Нет, стой, а почему это должен делать я? Неужели ты не можешь просто поцеловать меня на этот раз? — Почему ты споришь об этом, какая разница, как только ты начнешь, я просто поцелую тебя в ответ, и мы оба будем целоваться. Лиам фыркает. Единожды солгавши, кто тебе поверит… — Да, нет, этого не случится, я уже поцеловал тебя один раз, и ты был холоден как лед, так что… — он почти спотыкается о Скотта, делая шаг назад под напором энергии, которую Тео вкладывает в прерывание его жалоб, прижимаясь губами к его губам. Это не похоже на то, когда Лиам сделал это, это не маленький невинный поцелуй, Тео засунул язык ему в рот, и Лиам в ужасе расширил глаза. Он не ожидал, что поцелуи будут такими. Там язык, и он скользкий, и он движется, и часть Лиама хочет кричать. — Ты упрямый маленький говнюк, — бормочет Тео ему в губы, прежде чем прикусить его, только сейчас открывая глаза, потому что он, конечно же, закрыл их, зная, как отвратительно целоваться. Вот почему все закрывают их, они не хотят это видеть. Это самая большая ложь, которую люди как общество передают из поколения в поколение, другого объяснения нет, никто на самом деле не любит целоваться, они просто притворяются, что любят это. Он понимает, что во рту у него больше нет языка, и его разум снова ясен, но зубы Тео все еще обхватывают его нижнюю губу, и он закрывает глаза, так что он собирается сделать это снова. Лиам паникует, но не может придумать предлога, чтобы отступить, он слишком потрясен открытием, что поцелуи — это обман, чтобы что-то сделать с языком, снова врывающимся в его рот со скользким ощущением, но на этот раз оно не приходит. Чрезмерно скользкое ощущение, а не язык. Язык там, все еще страстно ищет что-то во рту Лиама, но это уже не кажется таким странным и грубым, как раньше. На самом деле, это почти приятно. — Лиам, — улыбается Тео, открывая глаза и встречая растерянный взгляд. Так в чем же правда? Поцелуи — это плохо или хорошо? Возможно, ему понадобится третья попытка, чтобы понять это. — Ты не пялишься на людей, когда целуешься. Закрой глаза. — Я буду пялиться столько, сколько захочу, — указывает Лиам, но он все равно закрывает глаза, потому что действительно хочет попробовать еще раз. Он обхватывает руками шею Тео, чтобы успокоиться и сосредоточиться только на том, что происходит с их ртами, и да, второе впечатление имеет значение. Поцелуи хороши, и он начинает двигать языком вокруг языка Тео, он тщательно облизывает его рот и находит чрезвычайно приятным сосать его нижнюю губу, как леденец, его пальцы тянут мягкие волосы на затылке, и маленький твердый предмет внезапно ударяет его по уху. — Снимите комнату! — кричит Нолан, а Лиам недоверчиво смотрит на яблоко, которым его только что ударили. Быстрые шаги, которые слышны со стороны лестницы, сообщают, что Бретт и Нолан отступают в свою берлогу, и он пытается догнать их, но оказывается в ловушке сильных рук Тео. Он борется с захватом, и, честно говоря, он мог бы освободиться, точно так же, как он освободился в тот раз от Мейсона, но по какой-то причине он действительно не чувствует желания ударить Тео головой прямо сейчас. — Ему нужна взбучка, Теодор, отпусти меня, ты держишь Бретта, а я бью этого маленького говнюка, ну же, это то, что делают парни, они вместе дерутся со злодеями. — Парни? — Тео отпускает его, но его удивленный голос удерживает Лиама рядом. Лиам густо краснеет, но не отводит взгляда. — Ну, мы поцеловались. То есть, ты поцеловал меня, и я поцеловал тебя в ответ. Разве это не так работает?.. Это не так? Клянусь богом, если ты скажешь, что мы просто поцеловались как друзья, я… — вполне возможно, свернусь калачиком и буду плакать в углу, но Тео не нужно это знать. — Знаешь, я не думаю, что мы хорошо справляемся как друзья, — ухмыляется Тео, переплетая их пальцы вместе. — Вовремя, — бормочет Лиам, глядя на их соединенные руки. Неплохо. Это ему тоже нравится. — Ну, если я официально твой парень, тогда собери свои вещи и приведи Скотта вниз, потому что я звоню в отдел борьбы с вредителями в качестве своего первого подарка тебе. — Зачем нам подарки? — смущенно хмурится Лиам. Они должны сделать открытие, чтобы быть парнями? Инаугурацию? Тео улыбается и небрежно целует тыльную сторону ладони Лиама. — Потому что это наша годовщина. — На самом деле нет, мы только что начали встречаться. — Технически да, но сегодня у нас годовщина, это наша нулевая годовщина, которую мы должны отпраздновать. Лиам никогда не слышал о нулевой годовщине, он знает только о нулевых пациентах, но не похоже, что он эксперт во всем, что касается отношений, поэтому он вздыхает. — Хорошо, но я спрошу Мейсона, и если это неправда, он мне скажет, так что не начинай выдумывать, ладно? Мы не будем праздновать ни на одну вещь больше, чем нужно. — Конечно, — покорно кивает Тео. — Только все юбилеи и месячники. — Месячн… О боже, ты один из этих людей, — во что ввязался Лиам? — Я возвращаю тебя, я хочу вернуть тебя немедле… — привычка Тео прерывать его, используя губы, должна прекратиться прямо сейчас, потому что поцелуй — это не контраргумент. Может быть, не прямо сейчас, ладно, они могут делать странные вещи со своими ртами немного дольше, но Лиам все еще не одобряет. — Забирай свои вещи, я подожду внизу, — говорит Тео, прощаясь с ним и нежно улыбаясь на раздраженный стон Лиама. Если он хочет заткнуть ему рот поцелуями, то мог бы, по крайней мере, сделать так, чтобы они длились приличное количество времени. — Я позвоню им прямо сейчас. — А ты не можешь вместо этого помочь мне поймать Нолана, чтобы я мог хорошенько его поколотить? Это был бы гораздо лучший подарок, он сильнее раздражает, чем жуки.***
Очевидно, ты не выбираешь подарки на нулевую годовщину, потому что Нолан все еще дышит, а Лиам сидит на диване Тео, пока какие-то люди в белых одеждах осматривают его квартиру. — Я чувствую, будто меня обманули, — противоречиво вздыхает он. — Это была война один на один, а теперь ты добавил в нее химическое оружие. Это трусливый шаг. — Я почти уверен, что это была война один против сотни, — указывает Тео, рассеянно прокручивая фильмы на Netflix. — И все же. — Послушай, это необходимо сделать. Я не могу допустить, чтобы ты снова разозлился и запустил в меня очередным жуком. У меня уже есть шрамы на всю жизнь. — А люди называют Лиама королевой драмы. Да ладно. — Очень мило, что ты думаешь, будто у меня нет бесконечного списка других грубых и шрамирующих вещей, которые я могу бросить в тебя, если разозлюсь, Теодор. — Я бы предпочел остаться в неведении, спасибо. — Козявки, например. — Лиам. — Какаш… — Лиам думает, что Тео собирается заткнуть ему рот поцелуем, и втайне радуется этому, но оказывается, что Тео подошел ближе, чтобы злобно впиться зубами в его нижнюю губу. — Ай! Перестань меня кусать, — огрызается он невероятно обиженно. То есть, насилие против Нолана — запрещено, а его можно съесть живьем просто так, конечно. — Тогда перестань быть грубым, — бормочет Тео и снова кусает его. Он, кажется, думает, что может просто лизнуть его и все будет нормально, так что Лиам кусает его в ответ, чтобы преподать урок. Тео урок не усваивает, вместо этого он выглядит счастливым, вскоре они целуются, их конечности так переплелись, что они не смогли бы убежать, если бы в здании начался пожар. Лиам не может поверить, что он думал, что поцелуи были отвратительными меньше часа назад, поцелуи — это лучшая вещь на свете, и они останавливаются только тогда, когда Скотт прыгает на диван и пытается присоединиться своим большим розовым языком. Они наконец-то заканчивают Игру престолов, и единственное, что делает Серсею все еще терпимой — это плечо Тео под его подбородком и его руки, обнимающие его. Лиам быстро делает селфи со своим лучшим самодовольным лицом и отправляет его Мейсону. — Он дарит самые лучшие объятия, и ты ничего не можешь с этим сделать, — пишет он, прежде чем замечает, что Тео смотрит на его экран. — Перестань подглядывать, — бормочет он, и Тео достает свой телефон. — Улыбнись, — приказывает он, и Лиам тут же надувает губы. Он ненавидит тот факт, что вы должны улыбаться на фотографиях, это глупое правило. Улыбки временны, как и краткие перерывы в страданиях в жизни каждого, не особенно в его, в то время как фотографии длятся вечно, и вы не должны вечно выглядеть так, как выглядите время от времени, вы должны просто владеть своим идиотским лицом, потому что это то, кем вы являетесь большую часть времени в любом случае. Тео чмокает его в щеку, и вспышка ослепляет его, пока он смотрит в камеру. — Я больше ничего не вижу, — скулит Лиам, уткнувшись лицом в шею, а носом в кожу, когда понимает, что ему нравится этот запах. — Попробуй открыть глаза, — рассеянно предлагает Тео, постукивая по телефону. Лиам хмыкает и не открывает глаза, слегка покусывая шею Тео, пока его собственный телефон не начинает жужжать в кармане. TeodoreR отметил вас на фотографии. О нет. У фото уже двенадцать лайков, и на ней даже есть фильтр, Лиам в этом уверен, на его лице никогда не было столь ярких красок. И это даже не самое худшее, как гласит подпись. Ворчливый парень. С двумя сердцами. Двумя, не одним. Двумя. — О боже, ты собираешься начать выкладывать все, что мы делаем, в инстаграм прямо сейчас? Ты один из этих людей? — Лиам, я только что сказал всем своим подписчикам в инстаграме, что ты мой парень, можешь хотя бы подписаться на меня? — конечно, Тео больше беспокоит то, как они будут выглядеть в социальных сетях, чем тот факт, что их различия уже возвели непреодолимый барьер между ними. — Пары не должны быть в инстаграме, — бормочет Лиам, будучи зрелым и подписываясь на него в ответ. Он также лайкает фото, потому что он именно такой, но он не собирается смотреть, кому понравился пост. — Кто вообще все эти люди, которые так быстро ставят лайки? Это просто смешно, я их не знаю. — Мы очаровательны, конечно, им нравится. Лиам усмехается, не находя в себе сил возразить. Это фото — милое. — Черт возьми, наконец-то, — пишет ему Мейсон, а потом Тео отбирает у него телефон, и они снова целуются. — Мне нравится, — говорит Лиам, когда они перестают, и чувствует, как губы Тео растягиваются в улыбке. — Мне это тоже нравится, ворчун, — бормочет он. — Но серенаду ты все равно должен оплатить.***
Когда Лиам выходит из душа, Тео ждет его прямо за дверью ванной с потрясенным выражением лица. Лиам яростно краснеет, потому что на нем только халат, очень большой, и на самом деле закрывает все, но все же. Он очень надеется, что люди в белых одеждах скоро вернут ему его квартиру, совместное проживание — неловко. — Лиам, твой голос… ты так хорошо поешь, — удивленно бормочет Тео, а Лиам хмурится. А, это. Он не осознавал, что поет в душе. Он делает это иногда, когда счастлив. — Да, моя мама заставляла меня брать уроки пения, когда я был ребенком, так что я довольно хорош в этом, — он пожимает плечами. Я никогда не видел такого природного таланта так всегда говорил его учитель, и он также не видел машину, потому что она сбила его, и он умер на месте. Печально. — Но ты никогда не поешь, — недоумевает Тео, а Скотт начинает слизывать капли воды с левой лодыжки Лиама. — Потому что мне это не нравится. — О, хорошо, — Тео кивает, запечатлевая быстрый поцелуй на влажных губах Лиама. — Фен лежит вон в том шкафу, — добавляет он и уходит, тихонько напевая. Лиам не может понять, что он поет прямо сейчас, потому что это звучит как обычная умирающая кошка, но он все еще любит его. Он все еще любит его.