***
— Я думаю, Тео хочет переспать со мной сегодня вечером, Мейсон, помоги мне. — Неужели теперь все наши звонки будут начинаться вот так? Просто чтобы я знал. — Мейсон, сосредоточься, если бы пришло время для сарказма, я бы сказал тебе время для сарказма, но я этого не говорил, не так ли? Я сказал помоги мне. Если ты заметил, паническим голосом. Как при чрезвычайной ситуации! — Проблема в том, что ты часто кричишь о чрезвычайных ситуациях, Ли. И ее ни разу не было, ни разу. За исключением того случая с огнем, но ты сам его развел, так что это не в счет. — Он сжег мне ресницы, конечно, это считается! Знаешь, как тяжело было целый месяц ходить без ресниц? Как странно я выглядел? — У меня на тумбочке стоит фотография в рамке. — Мэйс. Тео… — Ладно, как ты думаешь, почему он хочет заняться сексом на этот раз? Он снова похвалил твои глаза? — Мы смотрели фильм, а потом он вдруг пошел вниз за зубной щеткой, потому что захотел спать здесь. Со мной. — Разве вы не спали вместе последние пять дней? Каждую ночь? Просто обнимаясь как жалкие голубки, которыми вы тайно являетесь? — Совершенно верно, но сегодня десятый день. Десятый. Две цифры. Вот чего он ждал. Он хочет сделать это сегодня вечером, я знаю. — Я обещаю тебе, что он не ждал двух цифр, Лиам. — Ты уверен? Чего же он тогда ждет? — Не знаю, наверное, чтобы ты чувствовал себя комфортно и не паниковал каждый раз, когда делишь с ним постель? — Я не паникую каждый раз, только когда день двузначный, а сегодня это впервые, так что я паникую сейчас — черт, он вернулся, он стучит, что мне делать, Мейс! — Открыть дверь. Пойти спать. Обниматься и все такое. Если он захочет большего, скажи ему нет. — Так просто? — Так просто. Пока. — Ладно. Пока. Я тебя так люблю. — Какого че… Лиам вешает трубку. Лиам больше не носит толстовку с капюшоном, но когда Тео поднимает одеяло, чтобы присоединиться к нему в постели, то останавливается. — Я же говорил, что в моей квартире холоднее, — объясняет Лиам, пожимая плечами в своем гигантском буррито из других одеял, плотно обернутых вокруг него. Он не знает, как вообще туда попал, но теперь не может пошевелить руками. Он надеется, что Тео освободит его до того, как завтра утром уйдет на работу, иначе он останется там навсегда. Тео ничего не говорит, но он продолжает бросать на Лиама странные взгляды, лежа рядом с ним. — Могу я помочь тебе согреться? — через некоторое время предлагает он, прижимаясь чуть ближе, и Лиам немедленно кивает, потому что он начинает привыкать засыпать в его объятиях, и его девственность в любом случае в безопасности. Как только Тео обнимает его за плечи, из глубины одеял Лиама доносится громкое раздраженное рычание. Тео испуганно отшатывается. — Что за черт… — Это Скотт, не волнуйся. Он любит прятаться и спать в теплых местах. — Скотт также весит слишком много для такой маленькой собаки, и Лиаму совсем не удобно держать его на животе, но когда пес скользнул внутрь, как змея, Лиам уже потерял способность двигать руками, так что он ничего не мог с этим поделать. — Ты не должен пускать его на кровать, он оставит шерсть на всех твоих простынях, — указывает Тео, потому что, конечно же, он говорит это, чего еще Лиам может ожидать от кого-то, кто ополаскивает посуду, прежде чем положить ее в посудомоечную машину. Самое худшее, вот что. — Скажи это ему в лицо, если ты настоящий мужчина. — Я не вижу его лица. — Потому что он не хочет с тобой разговаривать, так что оставь его в покое. — Прекрасно, — вздыхает Тео, слегка надув губы, прежде чем подозрительно взглянуть на гнездо одеял Лиама. — Сейчас мы можем обняться, или он снова будет рычать на меня? — Твоя рука упала на него, вот почему он зарычал. — Честно говоря, Скотт рычит, даже если вы дышите или существуете рядом, пока он спит, но Тео не нужно это знать. — О, так теперь это моя вина, — с горечью бормочет он себе под нос. — Конечно, это твоя вина, если ты ударишь мою собаку, — указывает Лиам, потому что если они продолжат встречаться так долго, как он хочет, то есть вечно, то Тео должен научиться делить постель с капризной таксой. — Как скажешь, — не похоже, чтобы Тео был слишком взволнован, на самом деле он переворачивается и подставляет Лиаму спину. — Тогда я останусь на своей половине кровати. — У тебя нет половины, это моя кровать, и все стороны мои. Тео не отвечает, и Лиам начинает сердито смотреть на его плечи. Он хочет злиться на него, потому что это лучший способ ответить, когда кто-то начинает злиться на тебя без причины, но он больше всего хочет прижаться к нему и обнять, чтобы они могли поспать. Его веки становятся тяжелыми. Но он все еще не может пошевелить руками. — Теодор. — Что? — На простынях повсюду собачья шерсть, — в голосе Лиама звучат тревога и смирение. — У нас не так много времени, прежде чем этот факт убьет нас обоих, давай обними меня и скажи пока, ну же. — Заткнись, я просто так это сказал, — ворчит Тео, но он явно сдерживает улыбку, перекатывается на бок и обхватывает рукой буррито из одеял на высоте груди, притягивая его ближе. — На кровати так много шерсти, мне страшно, — продолжает Лиам, ухмыляясь. — Как думаешь, это случится — удушье или отравление собачьей шерстью? Какая самая распространенная смерть? — Перестань издеваться надо мной, ты видел себя? — хихикает Тео. — Ты буррито из одеяла, тебе некуда деваться. Я мог бы сфотографировать тебя и выложить в инстаграм с дурацкой подписью, и ты бы ни черта не смог с этим поделать, не думай, что я не заметил, что ты не можешь пошевелить руками. — Я вполне могу двигать руками, — уточняет Лиам, абсолютно не двигая руками. Он едва чувствует их, и Скотт, вероятно, спит на них. Кому вообще нужно кровообращение. — Конечно, можешь, — уступает Тео, прежде чем наброситься на него, громко целуя в нос. Лиам отворачивается, кряхтя, но втайне ценит эту атаку. — Но серьезно, здесь даже не холодно, ты уверен, что у тебя нет температуры или чего-то еще? Лиам пожимает плечами. — Не знаю, может быть, — бормочет он, стараясь казаться больным. Он чувствует себя потрясающе, но люди всегда очень милы и любезны, когда вы больны. — Да, наверное, я болен. Я не могу согреться. — У тебя болит голова? — спрашивает Тео, садясь и быстро потирая руки о одеяла, в которые завернут Лиам. — Немного, — Лиам кивает, и Тео слегка приподнимает его, помогая опереться на грудь. Скотт раздраженно фыркает, но не двигается с места. — Хочешь, чтобы я поцеловал ее? — дыхание Тео щекочет ему ухо, заставляя его дрожать, и Лиам был бы так зол сейчас, если бы он действительно был болен, черт возьми, любовь — лучшее лекарство и, дерьмо, просто дайте ему таблетки или вырубите его навсегда. Хотя он не болен, но он совершенно согласен с тем, что Тео целует его. — М… — кивает он, и Тео немедленно начинает оставлять маленькие небрежные поцелуи на его лбу, носу и щеках, на его закрытых глазах и на шее, и тогда Лиам начинает извиваться так сильно, что Скотт выскакивает и убегает. Как только Лиам снова может шевелить руками, он атакует в ответ, щекоча и щипая Тео везде, куда может дотянуться. Он останавливается только тогда, когда несколько громких ударов по потолку напоминают им, что сейчас час ночи и они должны спать. Они обнимаются и засыпают.***
— Я думаю, Тео хочет переспать со мной сегодня вечером, Мейсон, помоги мне. — Лиам. — Нет, я знаю, хорошо, я знаю, но прошел месяц. Сегодня ровно месяц. Это наш месячник. Что такое, черт возьми, этот месячник, я даже не знаю, но он заботится об этих вещах, он добавил пост в инстаграм со всеми нашими фотографиями, и все лайкали, и я ненавижу их всех — сталкеров без личной жизни. Но он выглядел таким счастливым и взволнованным. На этот раз я прав, месячник — это то, чего он ждал. Он купит ароматические свечи или что-нибудь нелепое и будет ждать, что мы займемся сексом, я уверен. — Есть длинный список вещей, в которых ты был уверен в своей жизни, Ли, но я даже не собираюсь начинать это, потому ч… — Что? — То. — Я не понимаю. — Смысл в том, что если Тео хочет заняться сексом сегодня вечером… — Он хочет. Он… — Я проткну твою селезенку катаной Киры, если ты будешь продолжать меня перебивать. Лиам прикусывает язык. — Так что, если он хочет, тебе просто придется сказать ему, что ты не готов. И все. — Кто сказал, что я не готов? — Факт, что ты продолжаешь звонить мне, паникуя? — Я не… я никогда не говорил… Я не знаю, готов ли я, ладно, просто… а что, если я не готов, а он… — Просто скажи ему. — Что, если он порвет со мной? Наступило долгое молчание, и Лиам посмотрел на экран, проверяя, не сбросился ли звонок. Не сбросился. — Мэйс. — Послушай, — вздыхает Мейсон, и Лиам так счастлив, что он не погиб в автокатастрофе, как это всегда бывает в кино, когда кто-то перестает отвечать на телефонные звонки. — Во-первых, если кто-то порвет с тобой из-за этого, ударь его в лицо. — Ты сказал, что я не могу бить людей в лицо. — Тогда ты врежешь по яйцам. — Ладно. — Лиам смущен, но он никогда не был против того, чтобы бить людей по яйцам. — Во-вторых, он не бросит тебя, ты буквально бросил в него жука, а он все еще с тобой, так что. — Мы не были вместе, когда это случилось, как он мог порвать со мной? — Не будь наивным: только потому, что ты не встречаешься с кем-то, не значит, что ты не можешь с ним расстаться. Вы всегда можете расстаться. — Тогда я могу порвать с Кори? — Нет. — Тогда ты сейчас солгал. — Лиам. — Прекрасно. Так что он не бросит меня. Никогда. — Я имею в виду, что никогда это дол… — Спасибо, Мэйс. Мне пора идти, время дать Нолану по яйцам, пока Тео не пришел. — Подожди, я не это им… Лиам вешает трубку. — На тебе опять три худи? Я думал, мы прошли через это. На этот раз Лиам одет только в две, потому что он невероятно взрослый, и он решил принять совет Мейсона во внимание на этот раз. (Но в основном потому, что одна худи очень плотная и считается за две.) — Ну, это наш месячник, — бормочет Лиам, глядя на свои руки. Черт. Они выглядят так глупо, ничего не держа, ничего не делая, просто находясь там. Он прислоняет одну к стене, но тут же жалеет об этом, когда все остальное его тело тоже выглядит глупо. — Да, — Тео радостно улыбается, сокращая расстояние в несколько быстрых шагов и обнимая Лиама, сразу же ошеломляя его сладким ароматом свежевымытых волос. — Я испек тебе торт. — Я съел его, — добавляет Лиам, все еще глядя на свои руки, переплетенные за спиной Тео. Теперь они выглядят немного менее глупо, но Тео заставляет их качаться на месте, немного волнуясь по поводу даты, так что в любом случае это выглядит глупо. Лиам не возражает, ведь он больше не единственный. — Я знаю, — Тео улыбается, запечатлевая быстрый поцелуй на его губах, а затем еще один. — И? — М? — Есть что-то в том, как Тео улыбается ему и только ему, это замедляет все вокруг, но, в основном, мозг Лиама. О чем они вообще говорят? — Ничего. Ты очень хорошо готовишь. Пойдем спать? Вопреки всем инстинктам, Лиам выскальзывает из теплых объятий Тео, чтобы сделать шаг к своей стороне кровати — потому что в отличие от его у кровати Тео есть сторона, которая просто принадлежит Лиаму — но рука Тео ловит его, прежде чем он успевает уйти далеко. — Ты мне очень нравишься, — говорит он, и сердце Лиама замирает, как будто он этого не знал. Вы не можете дать кому-то, кто вам не очень нравится, шоколадный торт в форме сердца, позволяя его полностью съесть. Тем не менее, услышать это голосом Тео, а не от его кулинарных способностей — иначе. — И я не хочу заниматься с тобой сексом. — Это совсем не то, чего ожидал Лиам, но он вдруг так благодарен Мейсону за то, что тот разрешил ему бить людей по яйцам. На нем толстовка с капюшоном, потому что он не уверен, что он хочет заняться сексом с Тео, но как он смеет так говорить? Он видел Лиама? Он должен стоять на коленях, умоляя о сексе, потому что Лиам привлекателен и желанен, именно так, а вместо этого он показывает неприемлемый уровень дерзости. — Слушай, ты, маленький гов… — В смысле я хочу, конечно, я чувствую, что это будет лучший опыт в моей жизни, но я не хочу, пока ты не захочешь этого. — О. Да. Конечно. Это. В любом случае это заставит-Лиама-чувствовать-себя-глупо, ничего страшного. — Я знаю, что ты никогда… и мы можем ждать столько, сколько ты захочешь. Как я уже сказал, ты мне очень нравишься, так что если тебе нужно десять лет, чтобы чувствовать себя комфортно, то я подожду десять лет. То есть, я надеюсь, что не десять лет, но все же, — Тео пожимает плечами, слегка сжимая его ладонь, и Лиам только сейчас осознает, что все еще держит его за руку. — Я не против объятий и поцелуев, если тебя это устраивает, — Тео нежно улыбается, притягивает Лиама к себе и чмокает его в губы. — В толстовках нет необходимости. — Я невероятно возбужден этим, — очень честно выпаливает Лиам, и Тео удивленно моргает. — Ох. Ладно, — хихикает он, застигнутый врасплох. — Это было так горячо, — Лиам оставляет свою руку, чтобы освободиться от толстовки, бросая ее куда-то за спину. — Давай сделаем это. — Подожди, сейчас? — Тео выглядит шокированным, потому что он, вероятно, планировал свой первый раз месяцами, как он планирует все, чудак. — Ты серь… — Да, — обрывает его Лиам, бросая последнюю толстовку на пол. Он все равно любит спать голым. — Сейчас я прикоснусь к твоему члену. Лиам очень быстр, как и нужно быть, если ты хочешь сохранить жизнь своей таксе в течение его щенячьих лет, бегая за ним и вытаскивая из его рта любой опасный предмет, который тот нашел в мусорном ведре, прежде чем пес проглотит его, так что он мог бы переместить руку и схватить член Тео через джинсы сейчас, честно говоря, но он просто смотрит на его лицо, чтобы изучить реакцию. Нужно голосовое подтверждение, прежде чем прикасаться к чьему-то члену. Если только ты не бьешь его не сексуальным способом, как он сделал с Ноланом ранее. — О боже мой! — Что? — Лиам не знает, почему Тео выглядит таким странным из-за его вежливости, но он знает, что Тео нужно прекратить смеяться над ним прямо сейчас, потому что его лучший друг позволил ему бить людей по яйцам, и он не боится использовать это. — Я не могу просто прикоснуться к твоему члену, не сказав тебе об этом, хорошо? Так делать нельзя. Стой, или можно? Я могу? Я не знаю, я трогал только свой и Мейсона, но это был несчастный случай, и это было очень нело… — Лиам, — теперь руки Тео лежат у него на плечах, лицо гораздо ближе, глаза такие большие, словно он пытается вместить в них всю фигуру Лиама. — Хватит болтать. — Ладно, — Лиам не уверен, почему он так послушен сейчас, но голос Тео действует на него успокаивающе, и на самом деле он не хочет снова говорить о несчастном случае с членом Мейсона. Кроме того, кажется, есть довольно приятная награда за послушание, потому что Тео целует его, глубоко и медленно. — Ты можешь делать со мной все, что хочешь, — шепчет он, когда немного отстраняется, его дыхание нежно ласкает губы Лиама, и он смотрит Лиаму прямо в глаза. — Со мной. — Я могу придумать целый список вещей, которые ты не хочешь, чтобы я делал с тобой, — немедленно отвечает Лиам, просто потому что не может иначе. — Например, вырубить тебя и нарисовать что-нибудь на твоем лиц… — Лиам. — Просто говорю, — он пожимает плечами, а затем сжимает кулак в волосах Тео и притягивает его к своим губам, жадно целуя. Он едва замечает, что делает шаг вперед, и когда ноги Тео упираются в изножье кровати, он грубо толкает его и смотрит, как тот падает навзничь на матрас. — Все, что я хочу, — повторяет Лиам, медленно заползая на кровать, зажав левое бедро Тео между коленями. — Все, что хочешь, — подтверждает Тео, приподнимаясь на локтях, так что его губы находятся всего в нескольких дюймах от губ Лиама. Они распухли и покраснели, и, возможно, Лиам должен говорить с Тео, а не с ними, но он не может отвести взгляд. — Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — искренне говорит он и все еще смотрит на губы Тео, когда они изгибаются в улыбке за секунду до того, как закрывает глаза, потому что Тео целует его, и вы не должны пялиться, делая это или что-то подобное. — Тогда трахни меня, — голос Тео одновременно хриплый и ангельский, и Лиам чувствует, будто теряет сознание, когда он открывает глаза, чтобы встретить похоть во взгляде Тео, выпуклость в его джинсах почти болезненна. Тем не менее, он колеблется, и Тео ухмыляется. — Или я могу трахнуть тебя. Лиам рассеянно кусает губы, внимательно изучая его лицо. — И тебе это понравится? Тео улыбается. — Да, Лиам, мне понравится. — Просто чтобы я мог понять, как, понимаешь? И в следующий раз я это сделаю? — объясняет он, немедленно сожалея о своих словах, потому что теперь это звучит так, как будто он намерен использовать это в качестве пособия на youtube, но это не так. Он все равно ненавидит уроки на youtube, они бессмысленны и никогда ничему вас не научат, там всегда кто-то хвастается, насколько лучше вас они умеют готовить, ремонтировать вещи и вообще жить. — То есть, не то чтобы я предполагаю, что будет следующий раз, коне… — Лиам на самом деле предполагает, что будет следующий раз, так как Тео, по-видимому, он очень нравится, а Лиаму он нравится еще больше, так почему бы и нет, так что втайне он благодарен Тео за то, что тот прерывает его нервную болтовню. Он не настолько скрывает свою симпатию, ладно, миссис Дженкинс, наверное, услышала его стон тоже — не потому, что он был особенно громким, но потому что она всегда слушает — и Лиаму, вероятно, нужен учебник, чтобы повторить движение, которое сделал бедрами Тео, чтобы прикрыть их эрекции, выглядя так, будто это было совершенно незапланированно. Это было полностью спланировано, и Лиама это устраивает. Оказывается, Тео — тот, кто нуждается в пособии на youtube по этому вопросу, потому что, хотя он определенно знает, как поцеловать Лиама и заставить его мозг затуманиться, то, как он внезапно приподнялся с матраса, обхватывая руками шею Лиама, падая назад и таща Лиама за собой, не нормально. Их джинсы снова задевают друг друга, и это более чем нормально, но Лиам почти откусывает себе язык, и вместо того, чтобы сожалеть, Тео просто смеется, откидывая голову назад. Лиаму хочется обидеться, но что-то в обнаженном горле Тео и в том, как он лежит, словно чего-то ждет, гипнотизирует его. Он хочет, чтобы Лиам сделал что-нибудь с его шеей, очевидно. Лиаму не нужен учебник, чтобы понять это. Лиам также провел свое детство, пытаясь задушить других детей, ударив их в определенное место на шее, как Зена, но это, вероятно, не то, что Тео хочет прямо сейчас. И это радует, потому что Лиам так и не смог выяснить, что же это было за место. Не зная, что делать теперь, когда вариант с удушением отпадает, Лиам облизывает Тео от основания шеи до подбородка. Он случайно облизывает и воротник свитера Тео, в конечном счете выглядя и чувствуя себя Скоттом, когда тот лижет людей, за исключением того, что Скотт — собака, и он может делать это, не выглядя глупо и не будучи осужденным. Однако Лиам чувствует себя глупо, и его щеки пылают, но Тео ничего не говорит, и Лиам воспринимает это как знак, чтобы попробовать снова, сосредоточившись только на шее и используя на этот раз свои губы, медленно облизывая и дразня, прикусывая кожу и тут зализывая укус. В этот момент Тео начинает стонать, и Лиам победно улыбается, удваивая усилия: стоны — это хорошо, это буквально человеческое мурлыканье, и они означают, что Тео счастлив. А это значит, что Лиам — бог засосов. К черту пособия на youtube, он собирается написать один и научить всех остальных, как это делается, потому что Тео стонет, и он просто хорош. — Я так хорош, — гордо объявляет Лиам, пробуя соленый вкус кожи Тео и оставляя дорожку небрежных поцелуев вдоль шеи вверх к сочным губам. — И такой скромный, — ухмыляется Тео, целуя, его теплый язык проникает в рот и не встречает препятствий со стороны уже приоткрытых губ Лиама. — Почему бы тебе не помочь мне раздеться, мистер скромность? — спустя время добавляет он, когда они перестают. Лиам полностью поддерживает этот план, даже если «помоги мне» у Тео явно означает «сделай всю работу», потому что таковы люди, они всегда ожидают, что ты сделаешь все за них. Сейчас он не возражает и не торопясь проводит руками по мягкой ткани желтого свитера Тео, прежде чем ухватиться за край и медленно приподнять его, открывая загорелую кожу и рельефный пресс, покрытый мягким пушком волос. Он продолжает поднимать свитер, и он не может не думать, что все это стоит того: все эти несчастья, жуки и надоедливые соседи, — все это стоит того, чтобы смотреть на гладкую кожу на этой широкой груди. Он не успевает опомниться, как его пальцы скользят вверх и вниз по бокам и плечам Тео, и он ловит себя на том, что зачарован тем, как соски Тео реагируют на нежное прикосновение его языка и дразнящих зубов, такие же упругие, как и несколько секунд назад. Лиам продолжает играть с ними, и ему требуется некоторое время, чтобы понять, что стоны Тео странно приглушены, когда он поднимает глаза, все, что он видит, — это куча желтого там, где должно быть лицо его парня. — Упс, — говорит он, наконец полностью снимая свитер, когда Тео кладет руки на свои уже обнаженные бока, его щеки слегка покраснели от недостатка воздуха внутри толстовки или чего-то еще, Лиам не уверен. Он просто знает, что Тео выглядит слишком сексуально для своего же блага. Для всеобщего блага. Он думал, что по какой-то причине напортачил бы, расстегивая джинсы, но он этого не делает, и Тео немедленно выгибает спину, помогая ему снять их, показывая черные боксеры с заметной выпуклостью. Его носки застревают в штанинах брюк, когда Лиам стягивает их, и Тео пинает все это на пол, официально оставаясь только в нижнем белье. Это очень хорошо, потому что Лиаму хочется лизать каждый дюйм его тела, но также очень плохо, потому что Тео сказал раздеть его, и теперь он чувствует себя пойманным в тот неловкий момент, когда доктор говорит вам снять одежду, и вы делаете это, но в конце концов вы остаетесь в нерешительности в одном нижнем белье и задаетесь вопросом, имел ли он в виду это тоже или нет. Обычно в таких ситуациях ему на помощь приходит логика, чтобы напомнить, что, вероятно, не нужно снимать трусы, раз у него ранено плечо, а теперь логика говорит ему, что нижнее белье Тео определенно является препятствием, если они собираются заняться сексом, но все же он колеблется, поэтому Тео садится и нежно целует его, большие пальцы медленно рисуют успокаивающие круги на щеках Лиама. — Ты уверен, что хочешь этого? — мягко спрашивает он, слегка касаясь лбом лба Лиама. — Я уверен, — немедленно отвечает он, потому что действительно уверен. Он надеется, что они говорят об одном и том же, и он случайно не согласился жениться, потому что брак глуп и бессмыслен, если только вы не пытаетесь украсть деньги какого-то старого миллионера, в этом случае Лиам может принять это. — Хорошо, — кивает Тео, покусывая губы, а затем тянется к тумбочке у кровати. Он роется в ящиках, и Лиам, слегка загипнотизированный, смотрит на растянутые мышцы его спины, пока Тео не находит то, что искал, и не бросает это на матрас, не слишком близко, на расстоянии вытянутой руки. Презервативы и смазка. Не глядя на них, Тео возвращается, уделяя Лиаму все свое внимание, обхватывает его руками за талию и опускает вниз, а Лиам обхватывает его руками за шею, позволяя себе раствориться в поцелуе. Одеяло мягкое и приятное под его обнаженной спиной, и зубы Тео тянут и покусывают его нижнюю губу, заднюю часть уха, нежную кожу прямо под подбородком, посылая дрожь вниз по позвоночнику. Он ловит губами шею Лиама, облизывает и сосет, и, возможно, Лиам вовсе не бог засосов. Честно говоря, он вполне согласен передать титул Тео. На этот раз его глаза непроизвольно закрываются, когда он выгибает спину и тихо стонет в ответ на обжигающий след поцелуев Тео на его ключице, и он погружает руку в его волосы, слегка дергая, когда Тео опускается к его соскам и начинает играть с ними пальцами, зубами и языком. Его руки немного холодные на фоне огненной кожи Лиама, и когда они лежат на бедрах Лиама, его пальцы едва скользят под пояс джинсов, Лиам смотрит на него сверху вниз, встречаясь с его зелеными глазами, смотрящими на него вопросительно, его нос зарывается в темный пушок волос под пупком. — Можно? — Да, — кивает Лиам, его голос звучит хрипло и напряженно, как будто он не использовал его целую вечность. — Да. Пальцы Тео быстро нажимают на пуговицу, и прежде чем он осознает это, Лиам обнаруживает, что слегка выгибает бедра, чтобы помочь Тео снять джинсы, его нижнее белье тоже немного стягивается, но в итоге остается на месте, когда Тео заканчивает снимать брюки. Лиам пытается сбросить с себя оставшийся в живых левый носок, потому что он слышал, что быть в носках во время секса — ужасное преступление, но Тео уже заботится об этом, и как только он откидывает носок, его рука остается там, и его пальцы рисуют медленные круги на лодыжке Лиама, в то время как другая рука делает то же самое с его правым коленом. В этот момент Лиам понимает, что он, должно быть, выглядит невероятно глупо, просто лежа там, извиваясь от ласки Тео, поэтому он садится и стягивает боксеры Тео быстрым, плавным жестом, прямо как силовое движение. Член Тео толстый, красный и влажный от преякулята почти бьет его по лицу мощным движением, и Лиам понимает, что у него есть всего несколько секунд, прежде чем он начнет выглядеть еще более глупо, как человек, который понятия не имеет, что делать с членом, поэтому он хватает его у основания и несколько раз медленно проводит по нему вверх-вниз, прежде чем осторожно взять кончик в рот, сразу же ошеломленный соленым, горьким вкусом. Тео громко задерживает дыхание, и Лиам настолько опьянен тем фактом, что его план выглядеть так, будто он знает, что делает, сработал, и он с энтузиазмом толкается вперед, пытаясь принять член во всю длину. Сразу же начинается рвотный рефлекс, и тот факт, что он кашляет после того, как почти подавился членом, лишь второе самое унизительное последствие его действий, первое — тихий скулеж Тео, звучащий опасно похоже на «зубы». Внезапно Лиам проникся глубоким уважением к Мейсону и его несомненному таланту делать минет. — Извини, — бормочет он, отступая немного назад, чтобы дать понять, что больше не нападет на член Тео. — В смысле это была твоя вина, — с горечью добавляет он, видя, что Тео не может сдержать смешок. Над чем он смеется? Лиам только что узнал, что он не в состоянии сделать минет, а это один из самых основных навыков, которые вам нужно освоить, если вы хотите добиться успеха в жизни. Это то, что вы делаете после того, как все остальное потерпело неудачу, и Лиам теперь терпит неудачу и в этом. Душераздирающе, а не смешно. — Прекрати смеяться, придурок, — рычит он, чувствуя, как его щеки пылают огнем. — Я не смеюсь, — врет Тео прямо ему в лицо, продолжая бесстыдно хихикать. Он, кажется, думает, что маленький поцелуй, который он дарит Лиаму, компенсирует это. Это не так. — Ты весь красный, — счастливо улыбается он, прежде чем снова прижаться губами к губам Лиама. — Нет, — сердито дуется Лиам и клюет его в ответ. — Да, — настаивает Тео, и на этот раз его язык неспеша проникает в рот Лиама, лаская и исследуя каждый дюйм его рта. — Ты такой красивый, — шепчет Тео, когда они отрываются, чтобы глотнуть воздуха, и он больше не смеется. — Я горячий, — поправляет его Лиам, не обращая внимания на то, как дрожит его голос, когда член Тео касается все еще одетого члена Лиама. — Да, ты горячий, — соглашается Тео, и Лиаму приходится откинуть голову назад, когда Тео начинает кусать красные пятна по всему его горлу. — Такой горячий, — повторяет он, и Лиаму не нравится, что его голос звучит почти насмешливо, но ему нравится, нравится каждой его части, что Тео делает своими губами, оставляя влажный след небрежных поцелуев до самого живота, и когда он задерживается в непосредственной близости от пояса его боксеров, Лиам быстро перемещает руку, оттягивая их достаточно, чтобы показать свою забытую эрекцию. Тео медленно заканчивает стягивать их, и это не похоже на то, как Лиам пытался убедить Мейсона, что его право, как свободного гражданина ходить голым по дому, когда они жили вместе, но все же, он голый сейчас, и глаза Тео заставляют его щеки покраснеть. — Ты прекрасен, — это совсем не помогает Лиаму не покраснеть от ярости, и он хочет сказать Тео, чтобы тот заткнулся, но он также не делает этого, потому что его голос больше не звучит насмешливо. Это почти поклонение, и Лиаму это нравится, люди всегда должны обращаться к нему с таким почтением в голосе, потому что если кто-то, кроме Джона Сноу единственного истинного наследника Семи Королевств, заслуживает этого, то это он. Тео теперь целует его колено, и это странно, если вы спросите Лиама, не неприятно, но и не приятно, как все остальное, но затем его губы перемещаются к внутренней стороне бедра, и рука Лиама не может не тянуться к члену, потому что черт, это великолепно. У Тео, должно быть, есть глаза на голове, потому что он не отрывает взгляда от внутренней стороны бедер Лиама, но все равно сразу же ловит его руку, блокируя. — Терпение, маленький волк, — тихо напевает он, слегка наклоняя голову, так что его горячее дыхание щекочет край дырочки Лиама, посылая мурашки по спине. Лиам закрывает глаза и делает глубокий вдох, чтобы восстановить контроль над своим телом. И все же, какого хрена. — Маленький что? — Волк. Ты же волк, — убежденно повторяет Тео, освобождая свою руку, чтобы обхватить ягодицы Лиама и сжать их. — Дикий и свирепый. — Я не… — Тео берет его яйца в рот, и Лиам сразу становится тем, кем хочет видеть его Тео. Не похоже, чтобы звук, который он только что издал, не мог сойти за вой при некотором воображении. — Я же волк, — стонет он, когда Тео дает ему передышку на несколько секунд, прежде чем небрежно провести языком длинным легким движением от основания его члена до протекающего кончика. — Тео, — чуть поскуливая, кричит Лиам, потому что это так не похоже на поцелуй, ему не нужно время, чтобы подумать и привыкнуть, ему просто нужно больше. Лицо Тео появляется из-за раздвинутых ног Лиама, и у него глупая ухмылка, когда он поднимается, чтобы потянуться к чему-то позади головы Лиама. — Теперь ты знаешь мое имя? — …дор, — упрямо добавляет Лиам, его голос все еще дрожит, обнаженная грудь Тео прижата к его груди, а его член оставляет мокрые следы на бедре. Тео отстраняется, и Лиам чувствует холодную форму бутылки, прижатой к его руке и плечу, когда он ныряет в его губы, борясь с языком Лиама, пока они оба не задыхаются, губы распухли и покраснели, и только несколько темных волос Тео выскальзывают из его пальцев после того, как он потянул слишком сильно. — Мой прекрасный волк, — тихо бормочет Тео, выливая щедрое количество смазки на свою руку, презерватив уже развернут вокруг его члена. — Такой красивый. Он продолжает путать «невероятно горячий» с «красивым», что не идеально, но он, к счастью, убрал маленький, чтобы Лиаму не пришлось спорить с этим снова, так как Лиам не может говорить правильные слова прямо сейчас, не с пальцем Тео внутри него. Это странно и холодно, и какая-то часть Лиама хочет немедленно вытащить его, потому что даже со всей смазкой кажется, что это не то место, где должен быть палец, но затем Тео начинает медленно двигать им, и Лиам был прав, это не то место, где должен быть только один палец. Тео настаивает делать это медленно, что это почти неприятно, и Лиам в конце концов забывает добавить дор к каждому Тео, ускользающему из его рта, и Тео перестает дразнить его за это, затыкая его поцелуями, потому что он так сосредоточен на желании, чтобы Лиам был готов и чтобы ему было комфортно, и не понимает, что Лиам собирается кончить просто с пальцами внутри него. Когда Тео, наконец, вынимает свои пальцы, Лиам чувствует себя почти таким же пустым, как и тогда, когда они не разговаривали в течение нескольких дней, что смешно, потому что Тео прямо там, аккуратно пристраивает свой член к пульсирующему входу Лиама, и когда кончик только касается его края, он наклоняется, его глаза блестят чем-то мягким, на его губах играет мягкая улыбка. — Я люблю тебя, — говорит Тео, и что действительно выбивает воздух из легких Лиама, так это осознание того, что он уже знал это, и знал довольно давно. Тео называл его своим волком, но когда он начинает скользить внутрь и ногти Лиама беспокойно скользят по его спине, оставляя красные следы, он чувствует себя больше похожим на злобного кота, за исключением того, что он совсем не злится, возможно, впервые в своей жизни. — Тео, — зовет он, и это уже не просьба, а просто его имя, и он зовет его снова и снова, пока Тео в конце концов не начинает двигаться, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, пока все это не превращается в дрожащие вздохи и шлепающие звуки, стоны и небрежные поцелуи, потную кожу и неистовые пальцы, регулярные движения вверх и вниз ногами Лиама на плечах Тео. Это не идеально, а липкая сперма Лиама уже некоторое время капает на грудь и живот Тео, когда тот кончает, откидывая голову назад, и громко стонет, его шея покрыта едва заметными красными отметинами, потому что Лиам уже смирился с тем, что не является богом засосов. Это не идеально в любом случае, но это единственное, что имеет значение, и Лиам тянет Тео вниз и целует его, запутывая руки вокруг его шеи. Когда они отрываются друг от друга, Тео прижимается лбом к его лбу, и они оба глубоко дышат, и даже если Лиам немного раздавлен и слегка задыхается, он все равно не чувствует желания жаловаться. В конце концов Тео вырывается и скатывается с него, и он такой лицемер, он жаловался на собачью шерсть на простынях Лиама, но сейчас он не двигает ни единым мускулом, чтобы помешать им спать на испачканных спермой простынях, когда Лиам прижимается к нему и закрывает глаза.***
Солнце уже взошло, и теперь это должно быть отвратительно, потому что приятный мягкий пушок волос на животе Тео превратился в вонючую корку сухой спермы, пока они мирно спали, но Лиам сожительствовал с жуками почти год своей жизни, и ничто на самом деле не способно вызвать у него отвращение, особенно его собственная сперма на его парне. — Теодор. Тео медленно открывает глаза, лениво потирает их и смущенно смотрит на Лиама, зевая. — М? — Теперь я могу тебя трахнуть? Пальцы Лиама продолжают оставлять белые отпечатки на бедрах Тео с каждым толчком, когда он пытается удержать его, тяжело дыша, стоя в конце кровати, в то время как великолепная задница Тео торчит на краю. Тео повторяет его имя при каждом толчке, и это лучшая песня, которую он когда-либо пел.***
Они по-прежнему не меняли простыни. Теперь они одна из тех пар, которые живут в постели и целыми днями занимаются только сексом. Технически еще даже не полдень, конечно, но Лиам уже знает, что это то, кем они становятся. Единственная хорошая вещь: Тео еще ничего не опубликовал в инстаграм, и это своего рода рекорд. — Я тут подумал… — О, начинается. — Мы не публикуем селфи. — Я же сказал, что люблю тебя, — продолжает Тео, игнорируя его, и Лиам с облегчением опускается еще ниже в его объятиях. Он бы не знал, куда спрятаться, если бы Тео вытащил свой телефон, у них даже нет больше сторон, есть только та сторона, где Тео кончил на простыни, и та сторона, где он этого не сделал. — Это было странное время, чтобы признаться? Ведь у нас был первый раз и все такое? Потому что я не планировал этого, и я не… — Да заткнись ты со своими планами, — фыркает Лиам, закатывая глаза. — В любом случае твои планы — отстой. Ты мог бы сказать мне, когда я был в туалете, и это все равно было бы идеальным временем, потому что я тоже люблю тебя, придурок. Лиам никогда не видел, чтобы кто-то так искренне радовался тому, что его назвали придурком. — Правда? — улыбается Тео, его глаза сияют. Лиам откашливается и слегка вздыхает. Этот парень в постели так драматичен. — Я только что это сказал, не так ли? Улыбка Тео становится все шире. — Повтори еще раз. — Ты что думаешь, Теодор, это фильм? Подростковая драма? Я больше этого не повторю. Вообще-то, я беру свои слова обратно. — Да ладно, я не слышал, — с усмешкой настаивает Тео, зачем-то уткнувшись носом в шею Лиама. — Очень жаль. — Я люблю тебя, — с энтузиазмом выпаливает он, крепче обнимая Лиама, потому что он явно думает, что может просто задушить его любовь. Что ж, его ждет сюрприз, потому что Лиам пережил фазу пуканья Скотта и теперь может прекрасно обходиться без воздуха по крайней мере две с половиной минуты. — Тогда это, должно быть, отстой — не знать, люблю ли я тебя тоже, раз ты не слышал, — самодовольно комментирует Лиам, откидывая голову назад, чтобы удостоить Тео насмешливой ухмылкой. — Тебе надо проверить уши, Теодор, может быть, поэтому ты так плохо поешь: ты сам себя не слышишь. — Серьезно? — Тео наклоняет голову так, что его вызывающая улыбка оказывается всего в нескольких дюймах от легкой ухмылки Лиама. — Думаю, да, — убежденно кивает Лиам, улыбаясь в ответ, и Тео хватает его за волосы и целует до упаду. — Я люблю тебя, Леонард, — повторяет он с такой драматической сердечностью в голосе, что Лиам не может удержаться. — Я тоже люблю тебя, Тодд. Они уже почти заснули, когда Лиам открыл глаза. — Знаешь, Теодор. — Что? — Ты поешь намного лучше, когда мой член внутри тебя.