***
Когда волшебник проснулся, Себастьяна поблизости не оказалось. Он пришёл через некоторое время, неся котелок и запотевшую флягу. Вид у него был сумрачный. — Там выше по течению вода нормальная. Можно умыться. — Ага… — согласился Грегор, усиленно протирая глаза. Из-за сна в вынужденной позе у него болели все кости. Себастьян начал дуть на угли, поднимая тучу пепла. Грегор закашлялся, а потом начал неудержимо чихать. — Ничего не помню, — вдруг выдал Себастьян. — Мне кажется, ночью я ходил. — Ты не только ходил, — сказал Грегор, высморкавшись, — ты ещё и оборачивался. — Господи Иисусе! — Не волнуйся ты так, — поспешил успокоить чародей, — это нормально. Вокруг нашего бивака всю ночь шастали неприятные ребята. Какие-то разбойничающие духи, вроде красных колпаков. Они тут наглые до невообразимости! У тебя сработал нормальный сторожевой инстинкт. Ты ведь и раньше замечал, что издалека чуешь нечистую силу? — Бывало, — согласился Себастьян. — Ничего страшного, если не считать, что я, мягко говоря, струхнул, когда ты положил на меня морду и чуть не придушил. Ты просто защищал меня от этих тварей, повинуясь своей природе. Нет лучшей охраны, чем опытный оборотень, который умеет превращаться по собственной воле. Знаешь, Себастьян, — сказал Грегор с некоторой грустью, — нынче в церкви тебе такого не расскажут, но вот мы, чародеи, читаем очень старые книжки. Ещё какие-то триста лет назад, во времена Яромира Первого, воины-оборотни были очень уважаемой кастой и служили в регулярной армии Вельдэна. — Серьёзно? — удивился егерь — Да ладно! — Куда уж серьёзней. Это теперь вас клеймят дьявольскими созданиями, но при короле Яромире существовал целый орден рыцарей-монахов, каждый из членов которого был оборотнем. Они назывались Орден святого Кристофора и были яростные католики и суровые поборники веры. Воины-оборотни служили не только короне Вельдэна, они известны на многих землях… Ты помнишь, как почтительно поздоровался с тобой Иден? Чванливее лордов ши никого на свете нет, однако даже они оборотней уважают. — В это сложно поверить, но раз уж волшебник говорит это… Грегор криво усмехнулся. — Сейчас многие истории и многие имена опорочены и забыты. Поэтому подобные мне бегут на территории вольных городов и в Страну Чародеев. Никому не хочется умирать только за то, что рассказываешь старые сказки… Знаешь, как теперь зовут Яромира Первого? — Нечестивый Король. — Да. Но до того, как он вступил на престол, он прославился под именем Принца-Некроманта. Так его звали. И он стал величайшим в нашем искусстве, но даже он не смог победить смерть. За его высокие стремления и мудрость были ему наградой позор и забвение. А мне, — сказал Грегор внезапно решительно, ударяя себя по коленям и поднимаясь, — пора поработать.***
Себастьян снова сходил к ручью, чтобы ополоснуть котелок. Вернувшись, он застал чародея лежащим на земле. Грегор скрестил руки на груди, как покойник. Глаза ему закрывали два почерневших серебряных пятака. — Ты чего делаешь? — осторожно спросил Себастьян. — Усиливаю магическое зрение, — ответил Грегор. — Уже почти закончил. Он сел и спрятал монеты в маленький чёрный мешочек на завязках. — Порядок, — сказал он, отчаянно моргая. — Это чтобы видеть… их? — Егерь покосился на чащу леса. Грегор прищурился, вглядываясь туда. — А, вот они, падлюки!.. — проговорил он мстительно. — Прячутся по кустам. Да, — он встал и отряхнул брюки от листьев. — Чародеи видят так называемый «тонкий мир» — духов стихий, привидений, волшебных существ, вне зависимости от своих желаний. Тонкий мир причудливый и странный, если видеть его всё время — это всё равно, что постоянно галлюцинировать… Так можно и башкой поехать. Как, впрочем, с некоторыми магами и случается. Поэтому мы закрываем магическое зрение, но иногда оно нужно для работы. Например, сейчас мне нужно видеть духов даже днём, потому что они агрессивны и могут напасть, и рябиновой веткой или чертополохом их не прогонишь. Мы в таком месте, где реальность соприкасается с потусторонним миром очень близко, и в том городке, куда идём, тоже так будет, даже, пожалуй, и похлеще. — Они действительно опасны? Эти ребята, которые бродили ночью возле костра. — Да, — ответил чародей серьёзно, — я уже упоминал, что кроме людей на земле живёт много других форм разумной жизни. Некоторые предпочитают обитать в своём отдельном измерении, как вот сиды, другие живут очень близко с людьми, но пользуются разными магическими средствами маскировки. Они не тонкоматериальные, как привидения, и не состоят из чистой энергии, как стихийные духи. Они из плоти и крови. Их, в совокупности со зловредными элементалями, нежитью, оборотнями, ведьмами и колдунами, в народе называют Неблагим Двором. — Грегор рассмеялся внезапно очень весело. — Представляешь? Себастьян невольно улыбнулся тоже. — Так значит, они могут напасть на кого угодно? Как обычные люди справляются с такой напастью? — спросил егерь, подумав. — Ну, для этого, во-первых, есть знающие люди, вроде меня, которые научат, как защититься. Есть народные средства защиты, которые знают все. Но и, потом, не на каждого кто попало может напасть. Существует негласный запрет духам, демонам и всяким волшебным тварям нападать на праведников. У людей, которые особо в жизни не грешат, у тех, кто не подвержен земным соблазнам, и собственная духовная защита очень мощная, и благожелательные силы защищают их охотнее. А вот если человек совершает значительное злодейство — убийство там, или подлость по отношению к тому, кто слабее, — тогда его защита слабнет, и всем злобным духам даётся возможность терзать и мучить его. Меня, например, какие-нибудь гоблины могут не только ограбить, но даже покусать. — Грегор передёрнул плечами. — Неприятно, когда в такие моменты даже не видишь нападающего. Теперь, — сказал он, — я могу видеть всех этих гадов даже днём! И кстати… — он поманил к себе Себастьяна, — ...тебе бы тоже неплохо открыть волшебное зрение. — Как это? — спросил Себастьян, нерешительно подходя ближе. — Мой метод тебе не подойдёт. Я использую монеты с глаз покойника. Тонкий мир открывается замечательно, но этот способ практикуют только чернокнижники, поскольку у таких монет некротическая энергия очень сильная, — Грегор чуть сконфуженно усмехнулся. — Они побывали в руках перевозчика — были выкопаны из могилы. Пятаки прямиком с того света. — Жуть… — Не боись, над тобой я просто прочитаю заговор, лишним не будет, — сказал Грегор и внимательно посмотрел на Себастьяна. — Но только ты обязательно должен дать согласие, а то может не сработать. — Да, я знаю. Я согласен. — Хорошо, не шевелись, закрой глаза, — волшебник протянул к Себастьяну руки, и тот почувствовал на веках прикосновения холодных пальцев. — Как правда то, что орёл видит добычу, так правда, что звериные глаза видят сквозь морок, — тихо проговорил Грегор. — Скрытое, потайное, спрятанное — явись. Как тьма при солнце, природный и наговорённый, наколдованный и наведённый — покров пропади. Слово – замок, ключ – язык. Да будет так! Он опустил руки. — Ты, главное, не пугайся, когда увидишь кого-нибудь. К этому надо попривыкнуть. — Ладно… — Себастьян потёр глаза. В них ощущалось лёгкое покалывание и ломота. — Ты как, готов? — спросил он. — Выдвигаемся, — проговорил Грегор с неохотой. — Хоть меня уже наверняка в Лойне хватились, обязательно надо сделать крюк и упокоить парня… Иначе, чует моё сердце, будет он меня преследовать. — Что ж, это хорошее дело, — согласился егерь, — идём! А ты знаешь, где его могила? — У Демьяна нет могилы, но я знаю, где валяются его кости. И я надеюсь, они до сих пор там. Плохо будет, если некромант, воскресивший его, их забрал. Ух, а ещё плохо, что это в самом деле нехорошее место!.. — Грегор сумрачно поглядел вдаль и болезненно нахмурился. — Я... по своей воле ни за что бы не стал туда возвращаться.***
Пришлось поплутать, но Грегор нашёл место, о котором так нелестно отзывался. Это была обычная, казалось бы, дубрава, густо усыпанная цветущими во мху анемонами. Некромант блуждал между деревьев, то, останавливаясь и щупая воздух ладонью, то внимательно глядя под ноги. Егерь смотрел по сторонам. Его заставляло тревожиться мелькание маленьких тёмных фигур, которые бросались наутёк при приближении. Раньше он только чуял их, а теперь видел. Это было необычно. Они сидели так же на ветвях деревьев. Прозрачные силуэты похожие на больших птиц, на женщин, на маленьких человечков. Они непрерывно бормотали что-то. «Посмотри, малефик вернулся». «Он хочет погубить и моё дерево». «Убийца». Себастьян потряс головой и решил держаться поближе к волшебнику. Тут он заметил, что древесные стволы всё чаще попадаются обгоревшие, даже полностью чёрные. На некоторых ветках появилась первая зелень, но другие, очевидно, уже не зазеленеют никогда. Были и поваленные деревья, сломанные; обугленные и расщеплённые, будто ударом молнии. — Что тут случилось? Лесной пожар? — Да… — ответил Грегор усиленно водя ладонью то влево, то вправо. — Потух он быстро, но ущерб… Много чего уже не вернуть. Слушай, не видишь кости? Помоги найти, я из-за бывшего здесь огня ни черта не чувствую. Они должны лежать где-то тут, на земле… — А вон, видишь, — Себастьян показал пальцем, — что это там? Они оба двинулись в указанную сторону. Тем, что увидел егерь, оказался широкий «ведьмин круг» из фиолетовых рядовок. — О… — тихо проговорил Грегор. В кругу, глубоко утонув в зелёный мох, лежал человеческий скелет. Виднелась только грудная клетка, таз и бедренные кости. Черепа на месте не было. Это обстоятельство расстроило некроманта. Он походил кругом, но черепа так и не нашёл. — Это плохо, — сказал он, — значит, как я и боялся, тот, кто его поднял, забрал череп с собой. Я смогу его упокоить, но это займёт намного больше времени, чем я рассчитывал… Сначала нужно будет нейтрализовать чужую работу, потом… И ведь ещё не факт, что некромант её не возобновит. Ох, блин!.. — Грегор, — сказал Себастьян, хмуро глядя на кости, — а как он умер? Почему его не похоронили, как следует, а просто бросили здесь? Грегор вздохнул и некоторое время молчал. — Чёрт их знает, — сказал он наконец. — Здесь, в Стране Чародеев, обычаи очень странные, кто-то хоронит своих мертвецов, кто-то сжигает, что я лично сильно одобряю… У Демьяна были напряжённые отношения с родственниками, а в местной культуре это очень плохо. Отец его — суровый человек, упрямый, как чёрт, и с Демьяном они были чуть ли не на ножах. Они ненавидели друг друга... — Смею предположить, что презрение родни было столь велико, что с парнем не захотели связываться даже после его смерти. — Вот уж не знал, что у Демьяна какие-то разногласия с родственниками, — проговорил Себастьян недоумённо. — Его же все любили! Мне казалось, что парень был душа компании. — Что правда, то правда! — Грегор наступил на кости и с силой нажал. Рёбра с хрустом отломились от грудины, а у чародея во взгляде скользнуло несколько мстительное выражение. — Он умел понравиться! А ещё он был человек расчётливый и тщеславный, и такой бесстыжий, что оторопь брала! Ты видел его. Видел, во что он превратился? Демьян был изгоем, потому что позволял себе слишком многое. Если обращаться всей душой к тёмным силам, потакать им, давать им и давать, в конце концов они заберут тебя. Себастьян невольно вспомнил стычку с умертвием, и ему сделалось не по себе. Его пугал не восставший мертвец, а то, каким жутким был тогда Грегор. — А тебе он чем насолил? — спросил Себастьян негромко. — Чем? Он умер! Я терпеть не могу, когда мои друзья умирают. Так редко выпадает шанс встретить родственную душу и подружится с тем, кто в самом деле может тебя понять!.. — Грегор осёкся и добавил: — К сожалению, мы с ним были слишком похожи... — …перестаньте воровать кости… — прозвучал вдруг еле слышный голосок. Себастьян недоумённо завертел головой. Грегор молча показал на большую рядовку. На шляпке гриба маячил малюсенький дух ветреницы в виде девочки ростом с указательный палец. Лепестки и листья анемонов заменяли ей одежду. Грегор сел на корточки и спросил: — А ты случайно не знаешь, кто взял череп этого парня? — я тебе ничего не скажу, злодей… — пропищала она, робко отступая к краю грибной шляпки. — Я сейчас все твои цветки повыдёргиваю. — ты всё это устроил, злодей!.. зачем ты сюда вернулся, злодей… — Ах так! — сказал Грегор и дал ей щелбана. Она подлетела и упала куда-то в мох. — Заладила, «злодей, злодей!». Эх, сколько хороших дел ни делай, если перья чёрные, тебя будут гнать, как вестника беды. Грегор взял ребро и нашарил подо мхом бедренную кость. — Это мне пригодится, — сказал он, помахивая костью. — Так вот! Тебе, верно, интересно, как это произошло? Знаешь графа Рэнделла, члена нижней палаты? — Конечно, — ответил Себастьян всё ещё не зная, как реагировать на то, как сурово Грегор обошёлся с ветреницей. — Ходят слухи, что у него есть то ли фаворитка, то ли тайная жена. Так вот слухи правдивы. Она живёт уединённо в его загородном поместье, она его жена и она совершенно точно сида. Королевна сидов в бегах или в изгнании, и, между прочим, бывшая невеста лорда Идена. По началу все думали, что Демьян поехавший, потому что он всё говорил про сиду в лесопарке Рэнделла, а потом её увидел я, и все сомнения отпали. Демьян ухлёстывал за ней, преследовал, как маньяк. Был нормальный человек, и в какой-то момент его, знаешь, как подменили. Всё худшее, что было, вылезло на поверхность! — Грегор в сердцах взмахнул руками, а потом сжал кулак так, что суставы хрустнули. — Я до сих пор вне себя от бешенства из-за этой истории! Никогда не видел, чтобы мужчина так унижался ради внимания женщины! Да пусть бы она была хоть трижды сида, да хоть ангел с небес! К тому же было бы на что там смотреть и ради чего убиваться — обыкновенная девица, тощая и блеклая как моль, ни кожи, ни рожи… — Ого! — воскликнул Себастьян, изогнув бровь. — Так он влюбился в жену члена парламента? Поэтому… Его что, просто убрали? — Скажем так, — Грегор запихнул кости в рюкзак и вскинул его на плечо, — он поставил на кон свою жизнь и в пух проигрался. Есть вещи, с которыми играть не стоит. И главное, он был бы жив-здоров, если бы послушал меня! — Какая романтичная история, — сказал Себастьян. — О-о-о!.. — Грегор страдальчески застонал, запрокинув голову. — Вот ты издеваешься, но разве это не трогательно, когда человек вступает в заведомо проигрышный бой ради любви? Он не побоялся гнева такого влиятельного человека, надо же! Это достойно уважения. — Ты, гляжу, уже себе какой-то любовный роман в голове нарисовал, хотя там любовью и не пахло!.. И вообще, какая такая любовь, Себастьян? — не без усталости проговорил Грегор. — Ничего на свете не стоит того, чтобы глупо рисковать жизнью. Ты вот сейчас говоришь в точности как Демьян, просто теми же самыми словами. Вот правда, видимо, что от любви человек тупеет, раз все влюблённые дурни говорят одинаковыми фразами. — Хе-хе, ты что, никогда не влюблялся? — Вот опять! Что такое любовь, Себастьян? Как можно утверждать, что любишь кого-то, если совсем его не знаешь? — Влюблённость это другое. Это вроде болезни. — Вот с этим соглашусь, — Грегор усмехнулся. — Ты-то теперь точно знаешь, каково это, а, господин Волк. Себастьян покраснел, а Грегор по-доброму рассмеялся и хлопнул его по плечу. — Люблю людей, способных так отчаянно краснеть! Эта способность — достоверный признак ещё не убитой совести. Пойдём отсюда… — улыбка пропала с лица Грегора так же внезапно, как появилась. — Из-за этих мёртвых деревьев здесь ужасно тоскливо. — Лесные пожары — это нормально, — заметил Себастьян, шагая в сторону оставленной тропинки. — Смотри, видишь? Он показал на мелкую поросль, пробивающуюся среди белых цветов ветреницы. Грегор пригляделся. Это были годовалые дубовые ростки. — Если бы большие деревья не погибли, этим саженцам не хватило бы света, чтобы вырасти. А теперь здесь будет молодая роща. — Надо же, и правда, — тихо сказал волшебник, — я об этом не подумал… Он бодро зашагал по упругому мху, теперь с удовольствием отмечая каждый попадающийся росток. — А, Грегор, — вдруг услышал он сзади голос Себастьяна, — ты, похоже, всё про всех знаешь… Может быть, ты знаешь и то, кто она такая, эта белая Волчица? — Нет, дружище, — ответил волшебник растерянно, — этого даже я не знаю.