Я утешал её: «Не унывай, родная, Сказать по правде, все мы не в своём уме. Свои пороки глубоко в себе скрывая, Мы очень мало знаем о себе» «Король и Шут»
Грегор читал под одиноким деревом во внутреннем дворе. Был полдень, яблоневая крона надёжно укрывала от солнца в зените. — Если хотите, — услышал он вдруг, — можете прогуливаться по саду в любое время. Грегор поспешно встал и отложил книгу. Агата улыбнулась и присела на другой край скамьи. — В хозяйственном дворе не очень спокойно, — продолжила она, — то дрова носят, то вёдра. Вы заходите в сад, не стесняйтесь. — Спасибо, — улыбнулся Грегор, — я, пожалуй, не откажусь и снова воспользуюсь вашим гостеприимством! На хозяйке была широка белая юбка из тонкой шерсти и серая шёлковая блузка с высоким воротом, украшенная у горла брошью. И белизна, и камень в броши отражали полуденный свет. Агата щурилась. Она вышла прямо в домашнем, без шляпки. Грегору очень нравилась его новая квартирная хозяйка, ему с ней повезло во всех отношениях. Он, недавно прибывший в Геленбург после нескольких лет странствий по не самым благополучным землям, всё ещё самую малость чурался людей и был весь издёрганный. А Агата — его давняя знакомая — была женщиной образованной и придерживалась широких взглядов. Его профессия её нимало не смущала. А ещё она сдала Грегору неплохую квартирку, настоящую цену которой он бы едва ли потянул. Агата вопросительно склонила голову и сцепила руки. — Господин Волховский, — сказала она задумчиво, — могу я просить об одолжении? Грегор всем видом показал, что внимательно слушает. — Вы помните Марину Биркс? Из «Вечерней Звезды». Грегор задумался и нахмурился. У Агаты лицо было спокойно, но она неосознанно и несколько нервно разминала пальцы. — Марина Биркс… — проговорил чародей, — рыжая. Помнится, она называла себя медиумом. — Да-да. Агата вздохнула. — Стряслось чего? — спросил Грегор прямо. Когда они оставались наедине, то в начале брали церемонный светский тон, но очень скоро переходили к неформальному. Агата сквозь ресницы посмотрела на небо. — Пока не знаю, — ответила она. — Но… Кое-что произошло, и теперь на сердце у меня неспокойно. Марина… Но вы же и это помните? Мы достаточно вечеров провели вместе в её салоне, чтобы сложить полный портрет. Если мне не изменяет память, вы ещё тогда по поводу её практик делали тревожный прогноз. — Я помню, как мы прогуливались у пруда, на пикнике от общества «Звезды», и Марина видела на берегу утку, — сказал Грегор, скрещивая руки на груди, — но никакой утки там не было. Когда выяснилось, что утки не существует, Марина сказала, что это природный дух, она его видит благодаря своему экстрасенсорному дару, а я недостаточно для этого чувствительный. Агата нервно хохотнула, но улыбка моментально сползла с лица. — У неё с самой юности были эти…эпизоды. Мы не переставали переписываться с тех пор, как я уехала из Эвантон-Порта, и иногда бывали друг у друг в гостях, но за последние несколько лет как-то отдалились. Я мало знаю о личной жизни Марины. Но, мне кажется, у неё не всё благополучно со здоровьем. — С душевным здоровьем, вы имеете ввиду? Агата повернулась к волшебнику. — Мне написал её старший сын, Алексей. Сколько лет прошло, как вы покинули клуб? Лет девять? Так ему было семь лет тогда — большенький мальчишка… — Я помню детей Марины, но довольно смутно. — С его слов у Марины проблемы, — продолжила Агата, — похоже, она злоупотребляла лекарствами, и у неё появилась зависимость. И…не знаю, насколько это преувеличено, но сейчас она в союзе с каким-то бандитом. Письмо было очень нервное и путанное, единственное, что я чётко поняла — мальчик боится за жизнь матери, за своих младших и за собственную жизнь. Она долгим взглядом посмотрела на Грегора. — Я поеду к ним. И хочу, чтобы вы меня сопровождали. Понятия не имею, насколько у Марины там всё ужасно, но помощь мне точно не помешает… — Я вас одну в Эвантон-Порт не отпущу, — твёрдо сказал Грегор. — То ещё местечко! Агата улыбнулась, но при этом сделала страдальческие брови: — Соглашусь, город, прямо скажем, специфический!.. Я рада. Спасибо. Уж с чародеем-то мне нечего бояться!***
Агата позвонила Марине, слукавив, что едет в Эвантон-Порт по делам и хочет заскочить в гости. Решено было не откладывать, и на следующий день раным-рано волшебник и Агата уже сидели в общем вагоне экспресса. Ехать в соседний город предстояло около пяти часов. Эвантон-Порт, как точно выразился Грегор, — то ещё местечко. Торговый город на берегу полноводной Веды расползся за один только последний век на громадную территорию, стал местечковой финансовой и культурной столицей и городом чудовищных контрастов. Элитные районы центра и прелестный причёсанный пригород, где обитали сливки общества, соседствовали со зловонными многоярусными трущобами и заводскими окраинами, кишащими бедолагами всех сортов. Но оно и не удивительно — трём миллионам человек где-то нужно жить. К тому же, Эвантон-Порт всегда был магнитом для иммигрантов со всех концов земли — срез мира в одном огромном городе. Железнодорожные пути заключали его в стальную сеть. Он чадил трубами заводов и предприятий, не говоря уж про сотни тысяч домашних печей. В Сити Эвантон-Порт, главным образом, имел запах угля и рыбы. Многие мечтали переехать туда, другие же думали о такой перспективе с содроганием. Агата в скоромном, но изысканном серо-зелёном платье для визитов и высокой шляпке с небольшой черной вуалеткой сидела у окна. За стеклом проносились озёра, поля, дома и сияющий июль; ветерок слегка раскачивал короткие серые перья её шляпки и приятно холодил кожу. Грегор устроился напротив, наблюдая дали без особого интереса. Для него путешествия давным-давно стали обыденностью, а не событием. Пять часов в поезде — не срок для того, кто привык скитаться по железной дороге неделями, но всё же волшебник скучал. Агата, кроме сумочки, держала на коленях большую пёструю книгу. — Что это у вас? — спросил Грегор. Агата оживилась и смутилась, как будто только и ждала вопроса. — «Алиса в Стране чудес», — объявила она, резво перевернула книгу и добавила: — а с обратной стороны «Алиса в Зазеркалье»! Увидела и не удержалась, купила… Здорово, правда? Грегор из чувства долга похвалил задумку типографии. — И правда, забавно, — сказал он, — две книги под одной обложкой! — Марина всегда любила «Алису» … наверное, у них уже есть эта книга, но такого-то издания точно нет! Младшему понравится… Агата с детской радостью переворачивала плотные иллюстрированные страницы. — А мне эта сказка не нравится, — сказал Грегор ни с того ни с сего. — Глупая она и заканчивается плохо. — Разве она закачивается не тем, что Алиса просыпается? — растерянно проговорила Агата. — Так вот именно! Все эти чудеса были просто бредом сонного мозга. Изящная выдумка — все эти математические шутки и аллюзии на современность, но… Заканчивать сказку пробуждением жестоко. Это уничтожает в детях веру в настоящее волшебство. Хотя, если хорошенько подумать, «Алиса» — не детская книга. — Пожалуй, — сказала Агата и несколько обескураженно уставилась на свой подарок. Грегор неловко кашлянул. — Но детям точно понравится, — сказал он, преувеличено бодро. — Иллюстрации же красивые. Сколько теперь лет Марининым малышам? — Александре тринадцать, Дмитрию десять… И старшему уже шестнадцать. — Ещё не выросли из того возраста, когда жизнь кажется кошмарным сном, — жизнеутверждающе проговорил волшебник. — А вот старший уже знает, что всё это — явь, а не галлюцинации.***
Когда монстр-вокзал выпустил их, они оказались на тесных улицах Эвантон-Порта, занавешенных серо-жёлтой зловонной взвесью. Она состояла их испепелённой июльским зноем грязи, нечистот и лошадиного навоза. Хоть железнодорожный транспорт был сильно развит, но доставлял горожан только из пригорода в центр, а уж от одного отдалённого уголка Сити до другого надлежало добираться на омнибусе или извозчиком. Марина жила в хорошем районе, недалёком от порта и от центра. Швейцар у парадного входа проводил прекрасно одетую Агату до дверей нужной квартиры, и, в отличие от других, встречавшихся Грегору швейцаров, не косился на волшебника подозрительно. Похоже, публика здесь обреталась самая богемная, раз вопросов не вызвал некий тип без шляпы, с серьгой в левом ухе и с потрёпанным рюкзаком на плече вместо респектабельного саквояжа. С другой стороны, Грегор скоро обнаружил, что, несмотря на хороший район, квартира у Марины самая средняя. На грани, которую обычно занимает обнищавшее дворянство, стремящееся во что бы то ни стало сохранять лицо, держать слуг и делать вид, что они всё ещё могут себе позволить приличное жильё. Их впустила экономка. Хозяйки дома ещё не было, но прислуга оказалась оповещена о приходе гостей. Их встретили и начали накрывать стол к чаю. Время шло как раз ко второму завтраку. Гувернантка переодела двух младших и вывела в столовую. У неё самой вид был скучающий, лицо безэмоциональное, но с ней ещё предстояло поработать (они условились, что прислугой женского пола займётся Агата и постарается чего выведать, ведь всем известно, что слуги всегда в курсе всех семейных дел), а вот постный и напряжённый вид детей сразу бросился в глаза. Александра — тощая растрёпанная кудрявая институтка третьей возрастной группы поздоровалась угрюмо и уткнулась в тарелку. Дмитрий, её младший брат, особого дружелюбия тоже не проявлял, и, в отличие от сестры, таращился на гостей несколько настороженно. Взгляд у него, казалось, всегда был испуганный. За ланчем Дмитрий замирал над своей едой и подолгу смотрел в одну точку в углу комнаты или блуждал глазами под потолком. Выглядел он при этом почти нездорово, и гувернантка в конце концов сделала ему замечание. Агату дети знали и, немного, но привечали, у Александры при встрече даже возникла бледная улыбка, тут же сменившаяся хмурым видом, едва на пороге появился Грегор. Когда после чая все перешли в гостиную, девочка забилась в угол дивана, как кошка, заняв такую позицию, чтобы всех видеть. Оставив её на Агату, Грегор попытался наладить контакт с мальчиком. Поскольку он для своих десяти лет был очень уж невысокий, Грегор присел на корточки рядом с Дмитрием, показав сначала раскрытую ладонь, быстро провёл двумя пальцами ему по лицу и сжал кулак. — Оп! — сказал Грегор, — твой нос тебе больше не понадобится! Дмитрий поглядел в ответ с искренним недоумением. Видно было, что относится оно не похищению носа, а к тому факту, что незнакомый мужик трогает его и говорит глупости. Грегор усмехнулся и развернул ладонь. Между пальцев у него была зажата серебряная монета. Он быстро и ловко начал перекладывать её, она так и замелькала, а потом вдруг исчезла непонятно куда. Дмитрий поднял брови. Александра презрительно фыркнула. — Сейчас он достанет монетку у тебя из уха и скажет, что это магия! — сказала Александра. — Она у него в рукаве. Это никакая не магия, а просто фокус! Магии вообще не бывает. Тут настала очередь Грегора удивляться. — Ты уверена? — спросил он. — Я вот, например, волшебник и точно знаю, что она есть. — Видали мы таких волшебников, — ответила девочка совершенно спокойно и без запальчивости. В тоне у неё был совсем недетский цинизм. Агата понимающе усмехнулась. Александра бравировала, но была отчасти права. Десять лет назад существовавший оккультный клуб "Вечерней Звезды" больше чем наполовину состоял из молодых людей, которые бредили магией, хотели ею заниматься, даже довольно серьёзно изучали и историю магии, и практическую часть, но настоящими чародеями не были. Мода на всё мистическое в больших городах всё ещё не прошла, тайные общества множились, как грибы. Настоящие маги, как правило, смотрели на эти детские развлечения сквозь пальцы, потому что многие настоящие маги или эгоистичны до человеконенавистничества, или предоставляют более разумным силам самим разбираться с любопытствующими дилетантами. Грегор как всегда так и не определился со своей позицией до конца. С одной стороны, никто никому не может запретить изучать что-либо из тяги к знанию, и благодаря энтузиастам из сфер букинистки или этнографии были найдены и сохранены многие бесценные труды великих магов прошлого или редкие интересные ритуалы. С другой стороны, разве не гуманно предупредить об опасности человека, который в своём изучении уже приближается к по-настоящему опасным границам? Грегор когда-то пытался предупредить Марину. Он намекал, что её «духовидство» и успехи в спиритуализме следствие не её неординарных способностей, а особенностей её психики, расшатанной и хрупкой. Он видел, что, если она и дальше продолжит контактировать с тонким миром, добром это не закончится. Алкоголики тоже видят чертей, как колдуны, и это не всегда порождённые больным мозгом черти, а зачатую самые что ни на есть реальные, но вот только не нужно простому человеку видеть все причуды тонкого мира. Не все члены того кружка были любителями. Грегор не долго пробыл в составе, но знал, что после его ухода в "Звезде" появился какой-то другой практикующий маг. И он, похоже, поощрял эксперименты Марины. Она была даже известна в светских кругах как предсказательница по Таро и медиум… И, как Грегор и предвидел, это не кончилось ничем хорошим. Её младший родился с рано проявившимися способностями. Был ли тут замешан тот маг и куда он утёк, ясно не было. Пока перед Грегором стоял факт: если не заняться парнишкой как можно скорее, под угрозой окажется не только его разум, но и жизнь. В руках волшебника вновь мелькнуло серебро — на этот раз две новенькие монетки. — Вот тебе не фокус, а реальная магия, — тихо сказал он Дмитрию. — Перед сном положи эти монетки на глаза, скажи «закройся!» и ты больше не будешь видеть чудовищ и тени. На лице мальчика отразились ужас и надежда. Он нерешительно протянул руку, но замешкался. — Мне нельзя брать деньги от чужих, — бесцветно проговорил он. — Бери. Я свой, — заверил Грегор и кивнул на диван. — Давайте-ка пока книжку почитаем! — Я читала эту книжку, — сказал Александра, взяв подарок из рук затаившейся Агаты, — она дурацкая. Агата сникла, а Грегор заинтересовался. — Почему же? В гостиную вошёл полосатый котёнок-подросток. Александра вскочила и подхватила его на колени, что вызвало протест гувернантки. Гувернантка эта, безразличная ко всему девушка лет тридцати, была в доме скорее для порядка. Учились дети каждый в своём заведении, были уже не малыши, так что она знала, что приближается срок, когда её попросят. Она завела дискуссию о праве Тайгера находиться в гостиной только для проформы и скоро пошла на уступку, так же не желая спорить при гостях. Тайгер свернулся в клубок, а Александра продолжила: — Эта сказка глупая, потому что чудеса в ней фальшивые. Оказывается, что все эти приключения — просто сон! Разве это хочет получить читатель в конце, прочитав эдакую толстенную книжку? К тому же, непонятная она какая-то!.. Крокетные клюшки из фламинго? Красить розы и надеяться, что это никто не заметит? Глупо! — Абсурд — это логика сна, — возразил Грегор. — Для сновидческого мира всё вполне закономерно. — А я не хочу сон. Я хочу настоящие чудеса, — Александра захлопнула «Алису» и вдруг стушевалась. — Но картинки очень красивые, — добавила она, смягчив голос, и положила книгу на диван между собой и Агатой. — Спасибо. — Настоящих чудес же не бывает, — съехидничал Грегор. — А может и бывают… — проговорила Александра совершенно мёртвым тоном, запрокинув голову на спинку дивана. — Я уже ничего не знаю. Она гладила Тайгера и смотрела в потолок. Гостиная у них была тёмная, с единственным окном, выходящим во двор и на соседские окна, отчего приходилось держать его постоянно занавешенным. Портьеры тяжёлые, плотные, из тёмно-вишнёвого бархата, явно не хозяйские, а висящие здесь, как часть меблировки. Комната эта, обшитая тёмными панелями, загромождённая высоченными книжными стеллажами и грузной массивной мебелью вообще не выглядела жилой. Углы неоправданно высокого потолка со странно давящей сверху гипсовой лепниной увивала серая паутина. Там копились тени, тёмные и мрачные. Но среди чужой мебели встречались вещи, принадлежащие Марине: звёздные карты в рамках, друзы больших кристаллов на каминной полке, маски на стенах. У неё была собрана целая коллекция масок из самых разных уголков мира: и венецианские карнавальные, и африканские, и маски шаманов с далёкого Алтая, и традиционные звериные личины племён Чародеев, и рогатые маски Крампуса, которые надевают колядующие на Рождество… От многих из них так сильно разило магией, что Грегор уже не удивлялся случившемуся-таки безумию Марины. Конечно, бедным её детям в такой обстановке тоже приходилось несладко. Дмитрий спрятал монеты в нагрудный карман и то и дело трогал их там, будто они могли пропасть. Грегор начал собирать в колоду разбросанные по журнальному столику игральные карты. На столешнице разного цвета деревянными плашками вырисовалось красно-чёрное игровое поле, а среди карт лежало несколько красных и белых пешек, красный офицер, ладья, король и одинокий белый на призрака похожий ферзь. Волшебник выставил красные на места. — Где остальные? — спросил он. Дмитрий оживился, пересел на стул напротив, выдвинул из стола ящичек и выгреб недостающие фигуры. Скоро у них пошла любопытная партия и оба крепко задумались. Гувернантка незаметно утекла. Агата и Александра забрали карточную колоду и начали играть в подкидного дурака. Но подсознательно, даже за размышлениями о следующем ходе, все они напряжённо ждали.***
Дверь в прихожей хлопнула. Александра дёрнулась так, что разбудила котёнка и чуть не просыпала карты. Дмитрий тоже напрягся, и Грегору сильно не понравилась эта странная реакция. Детям бы радоваться, что мать вернулась домой, и бежать её встречать… Но это пришла не Марина, а их старший брат. Алексей вошёл в гостиную, улыбнулся, увидев Агату, и нашёл взглядом Тайгера. Тот очень всполошился и начал пронзительно пищать. Парень взял котёнка на руки. — Вы уже здесь! — сказал Алексей, подходя к Агате, чтобы пожать ей руку. — Как хорошо!.. Тут он увидел Грегора, который сидел в кресле с высокой спинкой, и впился в него взглядом. — А вы кто? Грегор протянул руку и представился: — Грегор Волховский. Сопровождаю госпожу Бергманн. — Господин чародей со мной… — сказала Агата. — Не переживай, он обязательно поможет. Алексей, глянув на Агату, перестал хмуриться. Прижимая одной рукой вопящего котёнка к груди, он ответил на жест Грегора: — Алексей Биркс… Вас хорошо встретили, чаем напоили?.. Вы извините, я вас сразу оставлю, надо пойти пообедать. Парень попятился, сильно толкнул бедром столик, все шахматные фигуры опрокинулись, некоторые покатились на пол. Дмитрий молча начал расставлять их по местам. Алексей извинился, раскланялся и спешно ушёл. Грегор проводил его внимательным взглядом, делаясь всё более встревоженным. — Час от часу не легче, — тихо проговорил он, вынул из кармана потёртую карточную колоду — свою собственную, сдвинул и глянул на нижнюю карту. — Агата, — сказал Грегор, — пойду-ка я побеседую с молодым человеком. Поиграйте без меня.***
Алексей ел на кухне. Он торопился. Не из привычки быстро есть, а потому, что намеревался скорее разделаться с делами дома и снова свинтить. В белой просторной кухне свет был не то, что в гостиной. На шее парня сразу над стоячим скошенным воротником гимназического мундира и на левой скуле желтели старые, но ещё заметные кровоподтёки. Тайгер тоже увлечённо наминал из миски у плиты. Видно, знал, что, когда домой приходит хозяин, наступает время обеда. — Приятного аппетита, — сказал чародей, усаживаясь напротив, — извини, что приходится отрывать от еды. Надо потолковать. — Давай потолкуем, — ответил парень, продолжая жевать тушёную картошку, — расскажи для начала, кто ты такой будешь? Грегор спокойно начал раскладывать по столешнице свои карты. — Понимаю твои опасения. Я старый друг твоей мамы, когда-то входил в кружок «Вечерней Звезды»… Я волшебник. — Я не дурак, я это вижу, — сказал Алексей и сжал в кулаке вилку. — Не ты ли, господин волшебник, один из наших бесследно пропавших папаш? — Нет, — ответил Грегор. — Тогда зачем ты здесь? Если хочешь подбивать клинья к Марине, Финн, её нынешний хахаль, тебя пополам сломает. Не пугаю, просто предупреждаю. — Рыжие мне никогда не нравились, но за предупреждение спасибо. Что за Финн такой? Ты не тяни, давай выкладывай всё, что тебя тревожит. — С какой стати мне тебе доверять? Я тебя знать не знаю! Я звал на выручку Агату, а не тебя… — А что, если я скажу, — Грегор перевернул очередную карту и посмотрел парню в глаза, — что могу помочь тебе избавиться от кабаньей головы? Алексей медленно выпрямил спину и замер, ошарашено глядя в ответ. — Откуда ты знаешь про кабанью голову? — спросил он хриплым шёпотом.