Герои и Злодеи

      — Я её вижу, — сказал Грегор и показал на разложенные карты. — Знаю, твоя мама гадала на Таро, и у вас, детишки, к этой системе презрительное отношение, как к сомнительному развлечению, которое редко даёт хоть какое-то представление о будущем. Поверь мне, в руках чародея — это мощный инструмент. Через эти карты со мной говорят духи, и мне не нужно никак трактовать их сообщения и притягивать факты за уши… Я вижу твои проблемы очень чётко.       — Хорошо… — проговорил Алексей, отодвинул тарелку и медленно похлопал себя по карману, ища папиросы. Потом залпом допил молоко. Он стал очень бледный.       — Она у тебя за спиной, — Грегор сместил взгляд за плечо парня и указал туда пальцем. — Но ты её видишь или у себя перед лицом, когда просыпаешься ночью и открываешь глаза. Или когда смотришься в зеркало. Да уж, наверное, не очень-то приятно вместо своей головы видеть свиное рыло.       — Что это такое?! — яростно прошептал Алексей. — Откуда оно взялось?! Если ты это говоришь, … значит я не сверзился с ума, как Марина. Всё это правда?! Это по-настоящему?!..       Он стиснул зубы и вскочил со стула, опираясь руками на столешницу.       — Пойдём на воздух, — сказал Грегор.       По чёрной лестнице они вышли на загромождённый и грязный внутренний двор. Хоть дворик доходного дома Агаты был тоже захламлён — там стоял и дровяной сарай, и угольник, компостная куча ближе к саду куда выплёскивали кухонные помои, — но тесный холодный двор большого дома в крупном городе не шёл с тем милым двориком ни в какое сравнение.       — Знаешь, как работает психоаналитик Фрейд? — спросил Грегор.       Алексей, держа в руке мятую папиросу, поглядел на него растерянно и несчастно.       — Если что, я не хочу сказать, что ты сумасшедший, — продолжил волшебник. — Ты должен выговориться. Из беседы я узнаю, в чём глубинная причина появления этого духа и почему он преследует тебя. Начинай рассказывать.       — С чего начать? Даже не знаю…       — Как ты сам считаешь, откуда взялась эта свинья?       Алексей задумался и рассеянно потёр лоб.       — Откуда? От всех этих мамкиных колдовских штучек!.. Ты видел маску в виде кабаньей головы у нас в гостиной? Эту дрянную штуку она всю жизнь с собой таскает, она у неё столько, сколько себя помню. Боже, как же я её боялся, когда был маленький… Сколько квартир мы бы ни сменили, в гостиной или библиотеке всегда висела эта маска, а я не мог пройти через комнату без страха. Она мне даже снилась. Это мой худший кошмар… А-ах!.. — простонал он в тихом отчаянии, перестал мять папиросу и чиркнул-таки спичкой. — Вроде бы и не веришь во всё это, ну, знаешь…оккультное, в эти верчения стола, вызов духов и прочее, чем вы в клубе занимались, но не ночью… Ночью всё это становится больше, чем реальность. И я думаю, Марина в этом виновата. Во всём, что с нами и с ней случилось! Вот откуда взялась свинья! Оттуда, что наша мамаша — тупорогая шлюха!       — Возможно, ты и прав, — сказал Грегор, глядя в карты и не соображая, что это прозвучало с его стороны неучтиво. Таро ясно говорило: то, что преследует мальчишку тянется со стороны отца по крови. — Хотелось бы понять твою логику. Почему ты так считаешь?       В этот момент Алексей медленно поднял склонённую голову, и зрачки у него расширились. Он увидел что-то рядом с волшебником. Грегор стоял напротив. Он медленно покосился вправо и обомлел. Свиная голова оказалась вовсе не такой, как он увидел её в памяти у парня. Это была даже не голова, а целый огромных размеров страшенный кабан, ростом с самого крупного медведя. Волшебник хорошо видел его вытянутое рыло с большими вверх загнутыми клыками, густую грубую грязно-седую шерсть, но вот что странно — кабан выглядел откровенно дохлым. Вокруг него вились мухи, из ноздрей и пустых глазниц сыпались мелкие опарыши. Грегор осторожно поднял левую ладонь, но энергии смерти не почуял. Это был бесспорно опасный и могучий звериный дух, но он никак не относился к нежити.       — Почему ты его таким видишь? — удивлённо просил Грегор у замершего парня, как будто тот мог дать вразумительный ответ.       Алексей смотрел себе под ноги что-то тихо бормотал. Грегор вздрогнул. Мурашки пробежали у него по спине от услышанных слов. Он переспросил:       — Чего-чего?!       — Это Повелитель мух… — повторил Алексей. — Прогони его!..       — Посмотри, его нет.       Парень нерешительно поднял глаза и осмотрел пустой двор.       — Пожалуйста, не произноси имена демонов всуе, — попросил волшебник, передёрнув плечами. — Это никакой не… Не то, что ты сказал. Откуда ты это вообще выкопал?       Грегор, конечно, знал, откуда парень это мог выкопать. В библиотеке Марины с большой долей вероятности были все популярные труды, где встречалось имя Вельзевула: и «Маг» Френсиса Баррета, и «Словарь преисподней» известнейшего французского оккультиста Коллена де Планси, и «О тайной философии» Агриппы Неттесгеймского, и, скорее всего, множество других учебников, которые для волшебников были настольными книгами, а для обывателей — прямыми дорогами в Ад.       — В какой-то книге… — сказал Алексей.       Грегор хмыкнул: кто бы сомневался. Но парень продолжил:       — Я помогаю в букинистической лавке, куда приносят комиссионные книги. Там полным-полно изданий с оторванными обложками, я их заново переплетаю.       — И про что была эта книга? Учебник какой-то?       — Нет, художественная…       Грегор пожал плечами.       — Читаешь всякую дрянь!       — Нет, нет, это не дрянь, это всё правда. Некоторые люди просто рождаются моральными уродами. И все люди жестокие от природы… Эта свинья — моё наказание.       — Да чего ты такого успел сделать в свои шестнадцать?       Алексей всхлипнул.       Грегор вздохнул и перетасовал Таро. Карты выходили скверные, но не самые ужасные. В общем-то, волшебник уже разобрался, что к чему. В нём появилась надежда, хоть и тщеславная надежда, что он сможет запросто помочь парню. Мастер Велеслав рассказывал о таких случаях и говорил, что маг мало что может тут сделать, что это — естественный процесс, в который опасно вмешиваться, и человек должен сам наладить контакт с духом, но у Грегора на этот счёт были свои соображения.       — Давай-ка я объясню, в чём дело, — сказал он, присаживаясь рядом. — Ничего кошмарного, на самом-то деле! Ты своего отца знал?       — Нет, — угрюмо ответил Алексей.       — Мне кажется, Марина рассказывала о нём… Это от него она получила в подарок ту кабанью маску, и потому её всюду за собой таскает. Маска не проклята, если тебе интересно, но принадлежала волшебнику, оттого казалась тебе ребёнку такой страшной. Мне жаль тебе это говорить, но твой неизвестный отец-чародей умер.       — Умер? — растеряно спросил парень. — Почему?       — Почему — я не знаю. Но на это всё указывает. Кабан был его духом-хранителем, помогал в колдовстве. После смерти колдуна многие виды фамильяров переходят к потомкам по крови. Так что, хватайся за учебники, приятель, теперь этот дух — часть тебя.       Алексей молчал.       — Да ты не бойся, — подбодрил его Грегор, — это не страшно. Вот смотри! — Он вытянул руку, из ладони возник чёрный дым и вдруг соткался в крупную ворону. Она была совсем как настоящая. Вот её не было — и вот она бьёт крыльями и поудобнее усаживается, вцепляясь лапами в рукав.       — Это один из многих моих духов-помощников, — сказал чародей, — он высоко летает, видит и знает куда больше меня. Без таких духов волшебники могут не так уж много… Мы даём им приют в своём разуме, а они в ответ делятся знаниями и позволяют смотреть своими глазами на тонкий мир.       — А если я не хочу смотреть на тонкий мир?       — Ну, знаешь ли. Теперь тебе этого не миновать. В любом случае, лучше уж подружиться с кабаном, чем бояться его, правда ведь?       Грегор отпустил ворону и посмотрел вверх в узкий колодец двора. Там в неподвижном влажном воздухе висели гирлянды мокрого белья от окна к окну.       — Ты не всегда будешь жить здесь, в этом городе, — сказал Грегор. — Наверняка же думал, что будет с вами дальше?       — Думал.       — Чувствуешь, что кабанья голова — не очередное бедствие, а, быть может, начало новой, интересной жизни?       — Я бы давно сбежал, если бы не младшие — сказал Алексей. — Тайгер тут свалился на мою голову!.. Я и взять с собой их всех не могу, но и бросить не имею права. У меня будто камень на шее. Я ничего не понимаю! Какой я? Я про себя вообще ничего не знаю!.. Может быть, я ничем не лучше, чем этот урод Финн, который лупцует и нашу идиотку Марину, и нас за компанию. Я его ненавижу, вот кажется, убил бы собственными руками, когда вижу, как он отвешивает пощёчины матери или подзатыльники Дмитрию, но сделать-то я что могу?! Ну дрался я с ним пару раз, а толку?! Он пьяный и гашенный даже боли не чувствует. Да я и не могу с ним сладить!.. Чёрт! Да может быть это и лицемерно с моей стороны — злиться на него, я же сам не лучше. Когда я злюсь, я и сам могу ударить… я, понимаешь, я ничего не соображаю, когда злюсь, у меня перед глазами — красная пелена… — Алексей умолк, помолчал и проговорил слегка ошарашенно: — Я однажды ударил чужого ребёнка.       — За дело, надеюсь? — спросил Грегор, подняв бровь.       — Ну как… Я увидел, что какой-то малыш лет пяти сидит у берега пруда и окунает в воду крошечного котёнка. Он просто играл с ним, дети же не соображают, что они могут убить живое существо по неосторожности. Котёнку сильно не повезло, что он угодил в руки этого малыша… Но я, знаешь, я почувствовал такую жгучую ярость, когда это увидел. Почему в человеке с самого детства не заложено самое обычное понятное сострадание к чужой боли? Где бережливость к жизни?! Понимаешь? Я подошёл к этому мальчонке и ударил его по лицу так сильно, что он повалился на землю, как кулёк… Мне кажется, что у него из разбитой губы даже кровь брызнула… а может я зуб ему выбил. Это увидела его мамка, которая как раз несла к пруду бельё, и начала дико орать. Я схватил котёнка и бросился наутёк. Он был такой холодный и мокрый… Не знаю почему, я разревелся, как девчонка из-за этого котёнка, из-за этого малыша. Мне было ужасно противно. И за него, и за себя, и вообще… За всё.       Тут, как назло, с чёрной лестницы заявился Тайгер собственной персоной и боднул Алексея в ногу. Парень закусил губу и посмотрел вверх. На глазах у него выступали слёзы.       — Ну почему всё так происходит? — спросил он.       Грегор очень воодушевился. Когда-то он тоже задавал эти вопросы своему учителю, клял себя за жестокость, корил за совершённые ошибки и ничегошеньки не понимал. Велеслав только закатывал на это глаза и просил не накручивать. Конечно, учитель — это не отец. С Велеславом у него были очень близкие отношения, оставившие массу тёплых впечатлений… Но он никогда не открывался ученику до конца, и, в конце концов поступил так подло — просто пропал. Несмотря на всё хорошее, что между ними произошло, Велеслав был для него только учителем и очень беспечным непутёвым другом. А иногда Грегору так сильно хотелось именно отеческого участия. Он решил, что это шанс не наделать тех оплошностей, которые так часто позволял себе наставник, и сразу даже как-то загордился собой.       — Щас мы с тобой разберёмся с этим духом, — сказал Грегор, решительно сцепил пальцы и хрустнул суставами. — Ты мне только скажи, действительно ли ты хочешь, чтобы он из твоего врага сделался союзником? Ну, хочешь?       — Что мне остаётся? — прошептал Алексей.       — Очень легко возненавидеть часть своей натуры, но имей ввиду, что если отвергать её, если оторвать её от себя, то ты сам, — он ткнул в парня пальцем, — сделаешься меньше. Знаешь, люди иногда пытаются это сделать — избавиться от «злого» себя.       — Как в «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда»?       — Именно!..  Вот так и случается раздвоение личности. Нет уж, друг мой, будем цельными людьми. Твоя злая сторона — это не то, чего стоит стыдиться. Вот скажи мне, если бы ты увидел, как хулиганы издеваются над тем самым малышом, кого ты треснул, что бы ты сделал?       — Конечно кинулся бы ему на выручку.       — Ну так какой из этого всего вывод? Разве ты делаешься злодеем от того, что защищаешь слабых? Может быть, твоя злая сторона просто не позволяет тебе быть размазнёй и сопляком, а?       — Наверное… — нерешительно проговорил парень.       — Ну так посмотри ещё раз на дух кабана, — сказал Грегор и показал рукой.       Алексей не успел возразить и даже испугаться. Кабан появился перед ним.       — Посмотри внимательно! — приказал волшебник. И парень посмотрел.       Кабан глядел в ответ большими тёмными глазами с пушистыми, как у коровы, ресницами. Алексей уловил в них то же беззащитное до боли пронзительное выражение, что когда-то увидел в крошечных полуслепых глазках Тайгера. Он протянул руки к кабаньей морде и коснулся её. В этот момент кабан исчез, но совершенно отчётливо остался где-то поблизости.       — Теперь он — часть тебя. Он в твоей крови, — сказал Грегор.       Странная нервная дрожь объяла его. Волшебник, несмотря на гордость и самодовольство, не мог отделаться от мысли, что учитель так делать, мягко говоря, не рекомендовал. Что дальше? Он возьмёт Алексея в ученики, хотя никогда не планировал брать учеников?.. Начерта он вселил такого ужасающего духа в неподготовленного школьника?       «Спокойно» — сам себе сказал Грегор. Папаша Алексея — чародей. Значит, у мальчишки есть предрасположенность к магии. Теперь природные духи сами его всему научат, он достаточно силён, чтобы выдержать это. Если бы только не дурная наследственность со стороны Марины и стрессы большого города…       Грегор, колеблясь, снова вынул из кармана карты и начал перетасовывать, поглядывая на Алексея. Тот молча курил, прислушиваясь к себе. Грегор начал доставать карты, чтобы узнать будущее… И похолодел. Его сходу встретила Башня, за ней последовали десятка Жезлов, Король Мечей, Дьявол, Валет Жезлов, пятёрка, восьмёрка, девятка и десятка Мечей, и, в довершение всего, его любимая карта — всадник под чёрным знаменем с белым цветком — Смерть. Такого дурного расклада Грегор не встречал за всю жизнь ни разу. Он глубоко задумался.

***

      Когда домой вернулась Марина, Грегор всё ещё размышлял и поздоровался с ней приветливо, галантно, но в душе так рассеяно, что спроси, во что она была одета — он бы не ответил. Зато он сразу пришёл в чувство, когда пересёкся взглядом с Финном Доэрти. Алексей успел после спонтанного сеанса общения с духами рассказать в трёх словах о нём, и это действительно был бандит. Более полно его охарактеризовать едва ли было возможно, да и Грегор нашёл подтверждения словам парня, только поглядев на этого типа. Если точнее, Финн был членом одной из самых влиятельных в Эвантон-Порте группировок, которые крышевали мелкий бизнес, и имели они такую репутацию, охват и связи, что верхушки могли вполне оправданно называться королями города. Как Марина умудрилась связаться с ним, оставалось только гадать.       С другой стороны, загадки тут не было. Марина — артистка. Сначала играла в местном драматическом театре, потом, когда небывалую популярность обрели мюзиклы, начала петь, была она талантлива и эффектна, а потому была на виду. Они с Финном друг друга стоили. Он — чуть моложе, чем Марина, статный харизматичный даже с виду очень сильный мужчина, с холодным цепким взглядом и совершенно потрясающей внешностью. При голубых глазах, в нём угадывалось нечто неуловимо южное, а в чёрных волосах была отдельная совсем седая прядь.       — Грегор Волховский, — сказала Марина, сняв шляпу, взяв Грегора за руку и нежно гладя шёлком алых перчаток, — я уж и не думала, что доведётся снова тебя увидеть!.. А совсем не изменился, подлец! Такой же молодой, как и был!       Чародей смущённо усмехнулся. Про Марину такого нельзя было сказать. Она всё ещё могла называться красавицей — зелёные глаза подведены чёрной тушью, волосы, подстриженные под каре, всё такие же огненные и натурально волнистые, но под пудрой видны первые морщины, и даже на балу Марина ни за что не открыла бы шею — больное место любой женщины, которая уже лет двадцать не школьница. Тёмные синяки под глазами её тоже не красили. Грегор знал, откуда берутся такие впалые синяки — сам их наблюдал в зеркале, когда экспериментировал с изменяющими сознание веществами.       Встреча старых подруг, (а Марина и Агата вместе учились ещё в старших классах института) оказалась не бурной, но тёплой и радостной.       — Ах ты, Агата, проказница, — Марина усмехнулась и показала глазами на Грегора, — всё говорила: «Не надо мне никого, кроме моего капитана», а столько лет спустя всё же проявила благосклонность к господину волшебнику! Ха-ха, вот тебе и весь стоицизм! Ну и правильно сделала! Такая красотка как ты, и всю жизнь, боже мой, подумать страшно! всю же жизнь одинока, как… каравелла в бутылке.       — Поверь мне, мне всё ещё никого не надо, кроме моего капитана, — спокойно улыбаясь, заверила Агата.       — Ах, как это жалко!.. — сказала Марина с искренним сочувствием.       Тут она всплеснула руками и решительно снова взялась за свою цветами украшенную широкополую шляпу.       — А у нас дома-то и угостить вас нечем! Знаете, что? Пойдёмте-ка в «Верону», хоть выпьем за встречу.       Агата согласно кивнула.       — Идите, дамы, — проговорил Финн, глядя Грегору в глаза, — веселитесь. А мы с господином чародеем отправимся в местечко поинтереснее.