Черное Солнце.Восхождение

Я быстро начал разочаровываться в военном деле. Мои же братья по оружию рьяно начищали свои ботинки и с большим воодушевлением участвовали в учениях. Я не видел в этом никакого смысла. Просто из нас готовили свежее пушечное мясо». Чарльз Буковски POV Клауса В тот день республиканцы на танках перешли реку Влтаву. Наступали на Будевицком направлении. Тяжело далось им то наступление! Стоявшие на передовой доты, глубиной в два этажа, имевшие на вооружении несколько пулеметов и орудий, система огня которых позволяла нам обеспечить многослойность его на всём участке с фронта и тыла. Толщина наружных стен и потолочных перекрытий достигала полутора-двух метров. А значительные запасы боеприпасов и продовольствия позволяли гарнизонам длительное время самостоятельно обороняться. Разветвленная система сообщения между дотами давала возможность обороняющимся менять огневые позиции в случае опасности. Необходимо также признать, что обучившая нас всему армия Рейха была отлично организована, укомплектована и обучена. Высокая индивидуальная подготовка позволяла очень эффективно действовать на поле боя как в ходе сражения, так и в промежуточные периоды. К тому же, для них мы были всё-таки союзниками в этой войне, так что грех не поделиться своими наработками в сфере обороны. Особенно хотелось бы отметить экипировку элиты армии — СС. Небольшие, но очень манёвренные отряды лыжников, вооружённые пистолетами-пулеметами «UD M42», а также лёгкими миномётами, действовали особенно дерзко и умело в тылу республиканских выродков. СС отменно знали местность, были прекрасными разведчиками. Свои вылазки совершали, как правило, ночью. Они были также мастаками в организации засад. После удачного отражения атаки я и Стефан вернулись в казематы крепости, дабы допросить Герду. Я и брат пытались узнать о планах Республики и как она тут оказалась вообще. Пытки я решил не применять, якобы «ей будет плохо». Именно так и попросил меня Стефана. Герда сидела на стуле в армейских штанах-берцах, с потрёпанной и распахнутой шинелью, и я пытался её разговорить. Хотя толку от этого было мало. *** — Как ты тут оказалась? — спросил я, сидя напротив пленной. — Что это «ваши» тут забыли? — А те чё с того? — грубо ответила мне Герда. — Фиг тебе! — Я пытаюсь тебе помочь, — сказал я и налил себе из графина воды. — Как ты «помог» и Стефану?! — огрызнулась девчонка. — Ты изменник, Клаус! — В этой жизни я совершил правильный выбор и, к тому же, не тебе меня учить, — спокойно сказал я. — И я не хочу применять силу к тебе, как к подруге и любви моего брата, но ты всяко стараешься испробовать мои нервы на прочность. Не советую. — А мне плевать на это, майорчик! — сказала Герда. — И чё это у тебя за бандура на лице? — Подарок от республиканцев, — сказал я. — Так тебе и надо, предатель! — сказала девушка. — Да я… — хотел сказать я, но тут меня прервал голос Стефана. — Клаус! Я хочу с ней поговорить. — Стефан! — сказала Герда. — Герда, выслушай меня… — сказал брат и отряхнул плечи своего серого мундира. — Неужто и ты за них?! — спросила она. — Паскуда, тварь! — Выслушай, а потом суди! — сказал Стефан с небольшой долей гнева. — Республика нас использует! — О чём ты вообще мелешь?! — спросила его Герда. — Тебя чё, твой брат-придурок дурью накачал?! — Это тебя Республика дурью накачала! — сказал я со всем гневом. — Я родного брата никогда не накачаю! Походу тебе дали опиума курнуть, и не раз! — Всё! — сказал Стефан со всей серьёзностью. — Притихните! Я замолчал, и Герда тоже. На пару мгновений наступила тишина. Были слышны только наши дыхания. Лишь одна лампа освещала комнату для допросов и отбрасывала наши тени на стены. — Итак… — сказал я. — Что итак? — спросил меня Стефан. — Значит так, Герда, — сказал я. — Что? — спросила она меня более спокойным голосом. — Сейчас ты и Стефан— в баню, — сказал я, но потом учуял двойственность сказанного. — Вернее, он лишь сопроводить тебя, подождёт возле двери и вернётся с тобой обратно. — Так, объясни мне всё! — сказала Герда. — Для тебя война окончена, — сказал я. — Переправлю тебя в тыл. — Что?! — спросила девушка, и её волосы стали ещё более распутаны. — Стефан, — сказал я, — пусть сама помоется. — Хорошо, — и с этими словами они покинули каземат, и я остался один. — Согласно теории Дарвина, придётся делать из республиканки нормального человека, — сказал я. — И, надеюсь, Стефан и Герда… будут вместе, — с этими словами я покинул каземат. *** Уже вечером я сидел у себя в кабинете и читал очередной приказ из штаба, а именно — приказ о том, что Республика начала вторую фазу наступления и нам необходимо оставить крепость и отступить на пятьдесят километров в сторону деревни Бажен и ожидать дальнейших указаний. Наступление невозможно ввиду усилившегося сопротивления и нехватки у противника горючего и боеприпасов. Также возросшая за последние дни активность авиации Легиона «Кондор» лишь нам на руку. И тут я решил написать письмо домой. Достав ручку и бумагу, я уселся за стол и, набросив свой серый мундир на плечи и сняв маску, собирался начать писать письмо, но тут в дверь постучали. — Кто? — спросил я. Дверь приоткрылась. На пороге стоял солдат в серой зимней шинели. — Что случилось? — спросил я, надевая железную маску обратно на лицо. — Господин майор, мы поймали двух дезертиров, — сказал рядовой. — Ждём ваших… — Всё, я понял, — сказал я. — Собрать весь личный состав на плацу, у виселицы. — Есть! — сказал вестовой, отдав честь, и побежал на улицу. — Пора показать Стефану и его подружке на примере, что бывает с дезертирами и прочим отребьем, которое решило пойти против Правительства Национального Единения! — сказал я сам себе и, одевшись, пошёл на плац. Расстояние от меня до виселицы — метров сорок. Пробило восемь часов вечера. Во влажном и прохладном воздухе раздался слабый безутешный звук сигнального рожка, донёсшийся из отдалённых казарм. Услышав его, я вмиг перестал пялиться в одну точку и поднял голову в сторону палача — массивного зордфюрера СС-одного из командиров-добровольцев из Рейха. — Ради Бога, поторопитесь! — раздражённо прокричал я уже бегущему палачу. — Они, твари, уже должны трепаться в струне! Вы что, все ещё не готовы?! — Нет, герр, нет, — поспешно оправдывался помощник палача. — У нас вполне готово. Весь реквизит на месте. Можно начинать. — Ну что же, начинайте поскорее, а то заключённые получат сегодняшний ужин из вашего кармана. Мы направились к виселице. По два эсэсовца с винтовками на плече шагали бок о бок с заключёнными, двое других шли сзади, вплотную к небольшой группе из шести человек, держа их в наручниках. — Что такое они сделали? — спросил брат, плетясь за мной. — Дезертиры, — прошипел я. — Грабили и то, другое… Насиловали. Как республиканцы. Они приносили присягу. Но нарушили. Палач помог им взобраться по лестнице. Затем поднялся наверх и накинул верёвку на шеи. Палач спустился вниз и, приготовившись, положил руку на рычаг. Казалось, проходили минуты. Резко подняв голову, я быстро взмахнул платком. — Вешай! И спустя мгновение раздался звук открывшегося люка и некий скрип. Несколько тел мёртво висели на «галстуках». *** — Вот теперь ты видишь, что бывает с теми, кто переходит дорогу Рейху, Стефан, — сказал я, когда я и Стефан ужинали у меня в кабинете. — Понял, — пробормотал брат. — Они дезертиры, а на войне это хоть и не самое самое страшное, но наказуемо. — Да, — сказал я. — Пойдём выйдем. Мы вышли из кабинета, и я привёл брата к казематам одной из тюремных камер; мы вошли туда. Там на цепи сидела собака. Я протянул брату пистолет. — И что? — спросил брат. — Застрели её, — сказал я. — Пора выбивать из тебя оставшуюся дурь! — Я… — хотел сказать брат. — Ты убогий и жалкий доходяга. Тряпка, — сказал я. — Стреляй же! — Нет! — сказал Стефан и выстрелил. Но вместо выстрела раздался щелчок. Пистолет был не заряжен. — Что это значит? — спросил меня брат. — Ты готов, — сказал я и забрал пистолет, похлопав Стефана по плечу. — А теперь пойдём отсюда.