Рабочая обстановка
Очередной рабочий день, тяжёлый, муторный, безнадёжный. Сэмми Лоуренс, композитор студии Джоуи Дрю, уже битый час сидел над кристально чистым листом бумаги, пытаясь написать хоть строку к новой песне, а точнее — одной из пяти грядущих (его босс был самым чудесным планировщиком). Он был уверен, что свихнётся через неделю такой работы. За дверью в очередной раз что-то зашумело. Лоуренс зарычал и резко встал со стула, собираясь на самом понятном для любого человека, даже не англоговорящего, языке — языке боли, агрессии и крика — объяснить, почему лучше не издавать в музыкальном департаменте шумов, особенно рядом с его кабинетом. От резкости в глазах задвоилось, но Сэмми был слишком зол, так что он проигнорировал это и ступил наружу. Коридор пах… Очень старо и ещё более влажно. Но Сэмми этого не почувствовал, потому что давно привык к ароматам студии и потому что зашёлся в болезненном, громком кашле. Он чувствовал, как его желудок выворачивается наизнанку и возвращает ему сегодняшний завтрак. Но завтрак за кашлем не последовал — не только потому что его, в принципе, не было, но и оказалось, что чёрная и вязкая жидкость, смешанная со слюной, заняла его законное место. Лоуренс согнулся пополам, хватаясь за доски на стене и с трудом опираясь на них. Ноги подкосились, горло жгло — буквально, как будто он съел дюжину перцев чили и даже думать не собирался о том, чтобы их запить. Кашель не утихал, напротив, только усиливался, не позволяя сделать ни одного нормального вдоха и оставляя Сэмми медленно и мучительно умирать от удушья.***
Норман Полк, киномеханик, не имел сегодня практически никакой работы, потому что всё работало лучше, чем вчера и даже когда технику только закупили, а в театре с включением и установкой плёнки мог справиться даже грудной ребёнок. Он бродил по коридорам музыкального департамента, надеясь, что хотя бы здесь кому-нибудь понадобится и не сдохнет от скуки — заняться было нечем от слова совсем, потому что, в отличие от него, у всех остальных в студии работы было хоть отбавляй — можно было сесть рядом с любым человеком (кроме актёров, наверное. Голос Полка не особо подходил к той же Элис. Совсем не подходил) и взять парочку задач у него. Что-то изменится, может, ему станет легче? Нет, работы будет всё равно до безумия много. Типичный Джоуи Дрю. По коридору разнёсся кашель — явно со стороны переключателя насоса или кабинета Сэмми Лоуренса, или шкафа под попечительством Фрэнкса. Этот маленький участок в конце коридора имел очень большое значение для департамента, и сюда редко кто захаживал вне случаев, так или иначе связанных с насосом. Да и этого старались избегать все, кроме отъявленных психопатов. Просто потому что никто потом не хотел выслушивать крики Лоуренса. Это не был тот кашель, который обычно звучит в департаменте, когда вокалисты или ребятки с духовыми инструментами готовятся к записи и распеваются, он был гораздо более… Жуткий и тяжёлый. Как будто что-то крупное не хотело выходить из горла и основательно там застряло. Он пошёл на звук и увидел стоящего — или, скорее, скрючившегося, — на коленях Лоуренса. Пол был в постылых чернилах, а сам композитор едва ли мог встать и объяснить, что за чертовщина происходит. Полк подал мужчине руку и рывком потянул его на себя, придерживая за пояс. Негоже такой важной шишке страдать на коленях. — Сэм, ты как? — Я, блять, — Сэмми снова зашёлся в кашле, рявкая. — Выблёвываю чёртовы чернила. Как ты думаешь, как я?! — Тихо, тихо. Лучше тебе сейчас не орать и вообще умолкнуть, пойдём, — Норман закинул руку Лоуренса себе на плечо и повёл его к начальству. Этому парню явно нужен был выходной, желательно не один. Он же так совсем загнётся.***
— Джозеф, матерь божья, Дрю, — воскликнул Норман, без стука раскрывая дверь в кабинет начальника и продолжая придерживать Сэмми, который к этому времени прокашлялся и вполне спокойно мог стоять на ногах, пусть и опираясь о стену или чей-то торс. — Сейчас же организуй Сэмюэлу выходной! Дрю вздрогнул и оторвал взгляд от лежащих перед ним бумаг. — Во-первых, можно было и постучаться перед тем, как вот так бесцеремонно сюда врываться. Во-вторых, если у него нет температуры под сорок и он может стоять на ногах, ты же знаешь, Норми, я не могу отпустить. Это вызовет задержку и весь департамент, и вся студия, снова будет жаловаться. И тогда, — Джоуи сделал акцент на этом слове. — Будет ещё тяжелее, потому что все, в отличие от Сэмми, будут работать дальше. Сэмми напряжённо и опустошённо посмотрел ему в глаза. — Мужик, ты… — но его перебил подошедший Придурок. Так его называл исключительно Сэмми; все остальные звали мужчину по фамилии, добавляя «мистер», или по краткому имени, если были постарше. Отчасти из-за этого между Лоуренсом и Фрэнксом держались напряжённые отношения. — Кто-нибудь расскажет, что происходит? Около твоего кабинета разлили чернила, — Фрэнкс положил ладонь Сэмми на плечо. Сэмми бросил на Уолли злобный взгляд. Уолли сжался под ним и напрягся. Джоуи явно не собирался соглашаться на (временную) потерю такого ценного сотрудника, занимающего кучу важных должностей, так что Сэмми понимающе ему кивнул. — На самом деле я впервые согласен с Джоуи. Я слишком занят и слишком… Важен, чтобы прохлаждаться дома, как бы высокомерно это не звучало. Мне просто нужно выпить немного… — Сэмми замолк, не успев договорить, и сжал пальцы на бадлоне Нормана, снова чувствуя подступающее к горлу жжение. Он постарался дышать глубже, чтобы это не началось снова, но оно мешало — Лоуренс едва не посинел, когда чернила наконец вырвались наружу вместе с громким, вибрирующим кашлем и слезами. Уолли сунул мужчине в руку практически чистый платочек, так удачно оказавшийся у него в кармане — лучше, чем потом искать незакрытую уборную или раковину, которой никто не пользуется. Сэмми, что был не в силах выразить своё удивление, покорно принял платок и закрыл им рот, тяжело и хрипло хватая воздух при возможности. Джоуи уже не был так уверен в своём решении. Может, Лоуренсу действительно стоит денёк отлежаться, промыть желудок? Желательно ещё сходить к врачу. Гастроэнтерологу или кому-то вроде него. И к психиатру, потому что неясно, откуда в нём вообще чернила. — Так, Сэмми… Может, всё-таки день или два посидишь дома? Можешь работать там, если будут силы, но ты, кажется, м-м… Самую малость не в порядке. — Но я… — И я пойду с ним, если можно, — Норман нахмурился, отпуская Лоуренса, который изъявил желание стоять как крепкий мужчина, а не как переборщившая со спиртным десятиклассница на подпольной вечеринке. — А то он там захлебнётся в этом дерьме и помрёт. Сэмми вытер губы платком и возмущённо зыркнул на Нормана. — Но, мистер Полк, вас тоже будет некем заменить? — неуверенно спросил Уолли. — Так, давайте сначала разберёмся, иду ли я домой или как? И смогу ли сам о себе позаботиться? А то вы уже принялись выбирать няньку, даже не спросив у меня. Мне не пять лет, я переживу пару дней на больничном. — Сэмми, — Дрю поднялся со стула и подошёл к группе. — Однозначно не переживёшь. Посмотри на себя в зеркало, тебя как будто из могилы достали, ей-богу. — Буквально несколько минут назад ты сказал, что если я могу стоять на ногах, то могу продолжать пахать. — Несколько минут назад ты не блевал чернилами, Сэмми! — Я не блюю, я отхаркиваю, — прошипел Лоуренс, напрягаясь, противореча своим словам подобно Дрю и выглядя настроенным до крайности агрессивно. — Но если вам всем так угодно, то отлично. Полежу дома, в тепле и уюте. Под одеялом писать значительно удобнее. Зато не придётся слышать постоянную возню за дверью и в коридоре и никому не придёт в голову ставить насосы в моей квартире, да, Джоуи? — Сэм, тихо, — Норман попытался успокоить мужчину, который стремительно выходил из себя. — Какое, к дьяволу, тихо? У меня всё равно нет выбора, а ты, скотина, ещё и собираешься запретить мне высказывать недовольство? Я вам говорю, когда-нибудь вы меня доведёте и я свалю отсюда! Сэмми слегка передёрнуло, когда он осознал, что за время работы перенял эту ужасную фразу от Фрэнкса. — Я могу пойти с ним, — как раз подал голос Уолли, делая акцент на своём местоимении. — Студия может провести пару дней без уборщика, если все постараются. Это ведь не может занять много времени, я прав? Эти слова заставили челюсть Лоуренса отвиснуть, показывая всем его шок и измазанные угольно-чёрным зубы (конечно, блять, они будут такими; он даже не ополоснул рот). Он собрался было возмутиться или сказать что-то ещё, но предпочёл молчать, чтобы не затягивать своё нахождение здесь, не приносившее удовольствия ни ему, ни его начальству. — Я даю вам максимум три дня. Главное не устраивайте драк и не выколите друг другу глаза, — Джоуи вздохнул. — Можете идти. Сэмми снова протёр губы кончиком платка, сунул его в карман и угрюмо кивнул, таща успевшего завитать в облаках Уолли за собой. — До встречи, Норм. — Да, эм… Наверное. Удачи там, — Норман неуверенно махнул ладонью вслед Сэмми. Когда мужчины скрылись в коридоре, он сказал: — Надеюсь, они оба придут назад живые.Домашняя обстановка
Сон совершенно не помог состоянию Лоуренса, который уже около получаса с болезненными постанываниями вертелся в своей постели и куче одеял. Ему не хотелось вставать или переодеваться со вчерашнего вечера, но с кухни доносилось тихое посвистывание одной из приедающихся мелодий, когда-то написанных Сэмми, а это значило, что Фрэнкс до сих пор здесь. Это было… странным. По-забавному странным. Лоуренс помнил, как сказал, что Уолли может уйти в любой момент, когда бы ему этого не захотелось, потому что во сне умереть будет проблематично (на самом деле нет, но ему уже было плевать). Кажется, не так уж Фрэнкс его и ненавидит. Ещё некоторое время Сэмми пытался привести в порядок мысли и, едва заставив себя хотя бы сесть, (на ноги он встать точно не смог бы) снять безнадёжно испорченную, помятую и грязную рубашку. Он пообещал себе, что кинет её в мусорку, как дойдёт до ведра, а пока она отправилась на пол вместе с брюками. Завернувшись в плед и одной рукой продолжая держаться за край кровати, Сэмми достал себе более-менее домашнюю одежду и натянул её, мельком взглянув в зеркало на шкафу. Видок у него, конечно, был далеко не самый лучший. Чувствуя, как подкашиваются ноги и покорно смиряясь со своей участью инвалида на ближайшие часы, композитор пригладил растрепавшиеся волосы (что им совершенно не помогло) и двинулся в сторону кухни. — Фрэнкс, — неожиданно хрипло поздоровался он, опираясь о столешницу всем телом. — Сэмми, — кивнул Фрэнкс. Он готовил яичницу, что было тем, чего Сэмми мог ожидать от матери или предполагаемой жены, но точно не от человека, которого не любил, тем более мужчины. Было даже забавно наблюдать над тем, как тот, кто ещё неделю назад говорил гадости тебе в лицо и вёл себя нагло сейчас стоит у плиты, как истинная хозяюшка. — Не хочешь перекусить? Выглядишь даже хуже, чем вчера. Может, воды? Или окно открыть? — Фрэнкс, усмирись, — Сэмми фыркнул, наливая себе воды в стакан. — Я говорил, я не маленький мальчик и сам могу сделать то, что мне нужно. А принимать от тебя, потенциального отравителя, еду… Глупо, не считаешь? — Если не хочешь есть — можно просто сказать, а не обвинять меня в таких вещах, Лоуренс, — возмутился Фрэнкс. — Мне тогда больше достанется. — Ладно, не жалуйся. Я ни черта не ел с пятницы, — Сэмми улыбнулся так, как будто сейчас была полночь субботы, а не утро вторника. — Честно говоря, мне стоило бы есть побольше. Это уже что-то нездоровое. Они молчали на протяжении нескольких минут, обдумывая сложившуюся ситуацию, пока яичница не была разложена по тарелкам, а рядом с ними на столе не появились корзиночка с хлебом и два стакана молока. Любовь Сэмми к эстетике и порядку прослеживалась даже в его, гм, кухонных привычках. Лоуренс неловко замялся, заметив, что накануне куда-то утащил второй стул, и буркнул что-то, уходя за ним. Было немного неудобно перед Уолли, потому что даже после всего он, кажется, искренне волнуется и заботится о Сэмми. Завтрак прошёл молча. Лоуренс угрюмо глядел в тарелку, впервые за долгое время чувствуя угрызения совести и неловкость, потому что он не думал, что Уолли будет первым из студии, кто увидит его квартиру, а самого сонного и уставшего его в домашней одежде, что будет первым, с кем он позавтракает вместе. Фрэнкс смущённо разглядывал кухню и пейзаж за окном, состоящий из нескольких зданий и огрызка голубого неба, потому что тоже не ожидал подобного итога. Было забавно осознавать, что ты сейчас находишься в чужом доме, в доме человека, который вёл себя как сволочь всё время, а сейчас так заботливо приносит стул и даже не возмущается, что ты до сих пор не «свали-и-и-ил отсюда», как Лоуренс вечно передразнивал. — Фрэ… Уолли, — тихо начал Сэмми, ковыряя вилкой опустевшую тарелку и не поднимая на него взгляд. — Почему ты не ушёл? Я разве не сказал, что тебе необязательно оставаться на ночь? Тебе, наверное, было очень неудобно, и… Я не знаю. Вообще, почему ты согласился на это? Пришёл сюда, даже несмотря на моё обычное поведение, и сделал это даже по своей воле? Я не понимаю. Уолли посмотрел Сэмми в глаза и задумался, поняв, что и сам не до конца знает ответ. — Ты мудак, Сэмми, — отметил Уолли, сложив руки замочком. Лоуренс кивнул, мол, в курсе. — А ещё ты мне не нравишься и ведёшь себя очень высокомерно. — Да, я знаю. — А ещё ты постоянно на меня кричишь, как будто я нашкодивший котёнок. — Можно мы сразу перейдём к части после «но»? Я не в том состоянии, чтобы выслушивать, какой я отвратительный и премерзкий человек. — Но ты… Я… Должен держать студию в порядке, так ведь? И ты тоже часть студии, и человек, и было бы очень гадко с моей стороны оставить тебя одного в трудной ситуации, да? Я не из тех, кто только из-за неприязни бросит человека в одиночестве. Это очень низко, я считаю. И даже если я тебя ненавижу, хотя это не так, я ни за что не оставлю тебя одного в таком состоянии. Я ведь не зверь какой-то. Сэмми уставился на Фрэнкса с удивлением и приоткрыл рот, собираясь что-то сказать. Он не думал, что ответ будет таким, и это чертовски тронуло композитора. Он медленно поднялся со стула и подошёл ближе к Уолли, который сжался, ожидая худшей реакции. Мужчина опустился перед уборщиком на колени и вынудил его пригнуться, дабы поцеловать. Он не до конца осознавал, зачем это делает, но всем телом ощущал, что должен, и было даже интересно, как отреагирует Фрэнкс. Уолли же, в свою очередь, осторожно взялся за щёки музыканта и с неловким рвением ответил на действительно невинную и глупую ласку. Как только Лоуренс подумал о том, что можно бы и углубить поцелуй, к горлу подкатило знакомое ощущение. Ему не хватило буквально секунды, чтобы отскочить, так что чернила попали и Уолли на губы. Плюхнувшись на пол, Сэмми бросил виноватый взгляд на (теперь уж как минимум) приятеля и вытер чернила тыльной стороной ладони. Фрэнкс только засмеялся и вытер лицо салфеткой, которая лежала под его стаканом. — Вау, видимо, это происходит, когда ты испытываешь эмоции. Немудрено, это ведь такое редкое событие. — Ой, Фрэнкс, иди в жопу!