Следующее утро в большей своей части проходит в сонном изумлении. На работу в пекарню, где приходится рано начинать выпекать дневной запас вкусностей, Феликс просыпается в пять утра, двигается на автопилоте и, зевая, взвешивает и взбивает ингредиенты, глазирует и декорирует, а ещё старается не обжечься духовками или горячими противнями.
Сынмин приходит в семь, когда для посетителей пекарня открывается, но он — лицо пекарни, как и Синьлун с Эриком. По субботам Феликс работает в служебных помещениях, что его вполне устраивает. Никаких клиентов, с которыми нужно иметь дело, только выпечка и уборка, и снова выпечка, но ещё приём заказов на торты, капкейки и печенье по телефону или через интернет.
В полдень к нему на перерыв присоединяется Сынмин и, как всегда, разделяет с ним заранее приготовленный обед, потому что Феликс практически никогда не приносит еду с собой. Чаще всего у него нет времени на готовку, так как в пятницу после работы он освобождается поздно, и раньше он не мог позволить себе поесть вне дома. Феликс полагает, что сейчас все станет по-другому, и решает в скором времени отблагодарить Сынмина.
— Как дела, сахарная детка? — спрашивает Сынмин, впрочем, как и делает с тех пор, как все началось.
Феликс закатывает глаза и слегка пинает его ногой.
— Все хорошо, — отвечает он, — и я уже говорил тебе, что не буду рассказывать какие-либо подробности. Я чувствую, что в этом смысле Чан-хён закрытый человек.
Надувшись, Сынмин морщится, но вздыхает.
— Я имею в виду, что, похоже, так и есть, но… он уже что-нибудь подарил тебе?
Феликс колеблется, но, не в силах хотя бы один раз устоять перед соблазном кое-чем похвастаться, достаёт телефон.
— Полагаю, мне стоит поблагодарить за это и тебя, — говорит он. Глаза Сынмина широко распахиваются, и он восторженно охает при виде новенького гаджета. — Он сказал, что спрашивал тебя об этом.
— О да, чуть не забыл об этом, — произносит Сынмин, открывая камеру, чтобы сделать селфи с сердечком. — Черт побери, Феликс, может, мне тоже стоит завести себе сахарного папочку.
Феликс очень громко говорит
"ха", отчего Сынмин смотрит на него немного удивлённо.
— Что? Я мог бы быть сахарной деткой!
— Ты слишком жёсткий для того, чтобы быть сахарной деткой, — парирует Феликс, — но из тебя получился бы хороший сахарный доминант.
Сынмин открывает рот, закрывает его и ухмыляется.
— Ну, — фальшиво скромно говорит он, стряхивая со своего фартука крупицы муки. — Почему бы и нет, не так ли?
Феликс хихикает, и они говорят о других вещах, например, о том, как проходит учеба Сынмина на юридическом факультете (ну, потому что Сынмин одновременно и беспощадный, и трудолюбивый), и как Чонин справляется с музыкальными учебными занятиями (
феноменально, говорит Сынмин,
зная Чонина, этот фортепианный вундеркинд очаровывает всех, кого встречает).
— Как твоя сестра и крошка? — интересуется Сынмин. Феликс показывает фотографию своей племянницы, над которой друг умилительно воркует. Сынмин любит действовать жестко и вести себя невозмутимо, но Феликс все еще не видел ни одного, кто мог бы устоять перед очарованием Джули.
Из-за входящего звонка телефон вибрирует, а Сынмин восхищается двумя новыми зубиками Джули.
— О, это твой отец, — говорит он, искоса поглядывая на Феликса, который раздраженно фыркает и отмахивается.
— Мне надо заблокировать его, — бормочет Ли, убирая телефон в карман и направляясь к раковине, чтобы вымыть руки.
— Ты все еще не разговаривал с ним? — в голосе Сынмина нет осуждения, но Феликс все равно вжимает голову в плечи. Он закрывает кран и сушит руки дольше обычного.
— Нет, — отвечает он. — Нет. Я не хочу с ним разговаривать.
— Хорошо, — соглашается Сынмин. Между ними повисает тишина, но звуки пекарни: голоса посетителей, звон колокольчика, смех Эрика и тихая инструментальная музыка, пронизывающая все, распространяются по всему помещению, где сидят Феликс и Сынмин во время перерыва.
— Минни? — после того, что кажется маленькой вечностью, Феликс решает рискнуть.
Сынмин убирает остатки обеда и смотрит вверх, ожидая, пока друг перестанет возиться с завязками на фартуке и наконец-то задаст один вопрос, который пару недель не давал покоя.
— Ты когда-нибудь говорил обо мне? С Чан-хёном?
Пристально глядя на него Ким замирает.
—
Нет, — коротко отвечает он. — Ты же знаешь, я бы не стал так поступать. Единственное, о чем когда-либо он меня спрашивал касательно тебя, так это только о модели твоего старого телефона. Как ты и говорил, он скрытный, и он сказал мне, что ничего не расскажет о тебе, если сначала не спросит у тебя разрешения.
На самом деле Феликс не удивлен ни Сынмином, ни Чаном, но облегчение от сказанных слов все еще захлестывает его. Выражение лица Сынмина смягчается.
— Феликс, — начинает он, — когда я спрашиваю, как у вас двоих дела, я в основном просто поддразниваю тебя. Убеждаюсь, что у тебя все в порядке. Конечно, мне любопытно, но это ваше личное дело, пусть вы оба мои друзья. Я знаю, Чан-хён в курсе моей позиции, и когда ты с ним еще не встретился, Минхо-хён тоже пришел к подобному мнению, что и я. О вас двоих мы сплетничать не будем.
— Я знаю, — говорит Феликс, расплываясь в примирительной улыбке. — Думаю, я просто… волнуюсь, — замечая, как Сынмин приподнимает брови в вопросительном жесте, он пытается объяснить: — Знаешь, я вроде как запутался.
— Феликс…
— Я, я практически убивал себя, работая на износ и пытаясь вернуть все — свою жизнь, жизнь своей сестры — в нужное русло после… после. И я просто не хочу… я знаю, что звучит глупо, будто это все реально тупо и не имеет смысла, а я об этом парюсь просто так, но… я не хочу жалости от Чан-хёна.
Он поднимает взгляд и заставляет себя посмотреть на искаженное болью обеспокоенное выражение лица Сынмина.
— Я не хочу, чтобы он знал обо мне то, что я ему не рассказывал. Я не хотел рассказывать ему про это. Все, что у меня есть сейчас, — это мой выбор.
— Я хотел сказать, что у тебя есть я, — тихо произносит Сынмин, — и Инни. И твоя сестра, и Джули, но… да, я понимаю тебя.
Феликс кивает, резко сглатывая ком, вставший в горле.
— Спасибо, — слабо благодарит он. — В любом случае нам надо приступать к работе. Перерыв окончен, и мне нужно готовить круассаны.
Сынмин кивает, но не уходит.
— Ты не ведешь себя как шлюха, — с мольбой в голосе уточняет Сынмин. — Нет, реально. Ты же понимаешь, о чем я?
Феликс смеется, но его смех больше похож на грубый скребущий звук.
— Вроде как понимаю, Сынмин. Мне просто повезло, что Чан-хён не хочет ничего большего, чем компания и общение, — и отворачивается, делая вид, что не замечает хмурого взгляда, которым одаривает его перед уходом Сынмин.
Через несколько часов приходит пекарь вечерней смены, и Феликс, помахав на прощание всем коллегам, уходит домой. Он планирует вздремнуть часа три, а затем немного поработать над домашними заданиями. Если все получится хорошо, ещё он успеет зайти за продуктами. Марк — сосед по квартире — сидит на диване, играет в «Call of Duty» и что-то кричит в гарнитуру.
Отлично, думает Феликс и сокращает запланированный трёхчасовой сон до одного часа. Он заходит в свою комнату, бросает фартук и униформу на стол и падает в кровать, сразу же открывая KakaoTalk.
сахарный хён:
привет, как твой день?
феликс:
неплохо, болит голова
и сосед слишком громкий
не даёт мне уснуть
феликс:
только что вернулсяиз пекарни
феликс:
думаю, мне надо сделать дз,
но как-то фе :/
сахарный хён:
хмммм
сахарный хён:
может, мне приехать за тобой?
Феликс удивлённо моргает. За дверью, в квартире, Марк орет во всю глотку: «Иди нахуй, мудак».
феликс:
да, конечно
феликс:
у тебя или где-нибудь ещё?
сахарный хён:
у меня, если ты не против
феликс:
да, отлично
феликс:
какой у тебя адрес?
сахарный хён:
я заберу тебя
сахарный хён:
поэтому какой твой адрес?
Феликс долго-долго размышляет. Фактически, до того момента, как от Чана приходит ещё одно сообщение.
сахарный хён:
если тебе некомфортно
я могу отправить машину
Дело даже не в том, что Феликсу неудобно, что Чан узнает его место жительства, или, по крайней мере, по такой причине. Он знает, что быть вместе с Чаном — это как находиться в безопасности, и его не волнует, знает ли Чан, где он живет, а как…
в общем, Феликс признаётся сам себе, что переживает из-за того, что Чан узнаёт место его жительства, да.
Которое находится в этой чертовой квартире, в чертовом районе города, потому что
Феликс не может позволить себе лучшего и едва сводит концы с концами. Ему… стыдно. Да, ему стыдно, и его квартира находится слишком далеко от того места, где живет Чан. Вероятно у того из квартиры открывается чудесный вид на реку Хан.
Но Феликс точно не хочет, чтобы за ним присылали машину. Это привлечёт лишнее внимание, которого он избегает. Все его соседи чрезмерно любопытны, а некоторые из них являются подозрительными. Он не хочет, чтобы они задавали ему вопросы или ошивались около его квартиры. Да, у него не так много дорогих вещей, но все равно он не хочет терять то, что у него есть.
Хоть машина Чана и очень красивая, но не такая вызывающая, учитывая то, что он, вероятно, мог позволить себе на каждый день недели новую и роскошную спортивную машину. Было бы неплохо, если бы Феликса подобрали, хм…
сахарный хён:
феликс?
сахарный хён:
я знаю, ты устал
и я просто не хочу вынуждать тебя идти куда-то
поэтому я просто могу забрать тебя
сахарный хён:
хотя мы можем сегодня не встречаться
сахарный хён:
если ты не хочешь
Черт. Чан реально очень милый. Он позволяет ему сделать выбор и все такое.
Собравшись с мыслями, Феликс отправляет Чану не адрес своей квартиры, а ориентиром обставляет расположение автобусной остановки, на которой он обычно выходит, когда возвращается с работы. Таким образом, Чан будет знать район, в котором живет Феликс, но не его точный адрес. Немного анонимности позволит Феликсу чувствовать себя защищённым, и, возможно, это все-таки служит жалким оправданием для его гордости.
И кроме этого Феликс не будет плохой сахарной деткой. Чан хочет провести с ним время, предлагает забрать его, тем самым сбежать от надоедливого гребаного соседа по квартире в другое место, где можно спокойно поучиться, и у Феликса из-за этого тупо переклинивает мозг.
феликс:
извини за долгий ответ
я отвлёкся
сахарный хён:
все нормально
сахарный хён:
я буду там через 40 минут, хорошо?
феликс:
тогда увидимся :)
