***
[flashback]
— Нга-а-а-х! Выпад. Промах. — Так не пойдёт. Давай снова. — А-а-а-а-г-х-х-х! Выпад. Копьё скользит по фиолетовой манттии и бьётся об пол. Снова промах. — Дитя, соберись! Андайн хмурит брови и нервно проводит рукой по собранным в хвост волосам. Тяжело. Тренироваться с Азгором — тяжело. Его подход отличается от того, чему её учил Герсон. По мнению Молота Справедливости, победа обеспечена, если у тебя есть храбрость и оружие в руках. Азгор думает иначе. Андайн узнаёт, что нужна тактика. Андайн узнаёт, что нужна хитрость. Андайн узнаёт, что и у Азгора когда-то не было ни того, ни другого. Как и у неё сейчас. Сейчас Андайн заботят тренировки, учёба в специальной школе для будущих стражников, куда она поступила с огромным трудом, и, наконец... Годовщина трагедии в Ядре. По радио её до сих пор презентуют исключительно как трагедию. Никто не виноват. Просто несчастный случай. Из года в год. Прошло семь лет. Андайн теперь — подросток. Но глубоко внутри она, как и маленькая версия себя, уверена, что в «трагедии» виноват доктор ◻◻◻◻◻◻. Андайн никогда в жизни его не видела. Но она так сильно его ненавидит. Так сильно. Так сильно. Так. — Андайн? — голос Азгора выводит её из некоего транса. — Давай ещё раз. Я начну. Андайн смотрит вперёд. Азгор откидывает мантию и хватается за трезубец. Кивает ей. Взмах. Взмах. Взмах. Андайн уворачивается от тренировочных ударов, стараясь улучить удачный момент для своего броска. Мысли о докторе ◻◻◻◻◻◻◻ не отпускает её. Она смотрит на Азгора, который атакует, нет, «атакует» её, и вместо короля Подземелья видит аморфное существо, без рук, лица и глаз, в лабораторном халате. Примерно так она представляет себе ◻◻◻◻◻◻◻. Рывок. Удар! Кусочек металла звонко падает на плитку. Азгор от неожиданности падает на колени, и Андайн тут же роняет копьё. Испуг. Страшно. Страшно. А что, если... — Аха-ха-ха, — вдруг раскатывается по залу. Азгор поднимается и отряхивается, не прекращая смеяться. Андайн в растерянности. Почему он смеётся? Она же поразила его. Она же заставила его рухнуть на пол. Заставила упасть. Почему он смеётся? — Вот так нужно атаковать, — сквозь смех выдавливает Азгор. — Ты молодец, Андайн! Я так сильно рад за тебя! Она сдержанно хмыкает. — Могу идти? — спрашивает она, медленно разворачиваясь в сторону выхода. Лицо Азгора становится мрачнее. В зале тоже темнеет — видимо, последние крохи света с поверхности на сегодня. — Кхм... Подожди секунду, — радость из голоса Азгора пропала. Андайн остановилась и посмотрела на короля. На его лице читалось сожаление. Какое-то забытое. — Хм... Я... — начал он. — Хотел предложить тебе выпить чаю со мной. Я помню, какой сегодня день.[end flashback]
***
Возле Барьера светлеет. Андайн видела сероватое свечение, проходящее через магическую завесу. На поверхности, видимо, пасмурно. Что-то заслоняло солнце, которое прежде она видела лишь на кадрах из аниме и древних гобеленах. Она нажала кнопку, и снизу выдвинулись контейнеры с пятью душами. Важный день. Альфис сказала, что ей нужно пополнить запасы решительности в лаборатории. Что у неё там происходило, Андайн особо и не знала. Не думала. До сих пор чувствовала отвращение к научной тематике. Может, у них с Альфис ничего не получилось, потому что она слишком напоминает ей мать? — Андайн, я возьму эти две? — Папирус кивнул на жёлтый и оранжевый контейнер. Девочка, которая хотела поправить волосы. Мальчик, который едва не сбросил Андайн в пучины Ядра. Ты атаковала меня без причины. Ты не атаковала меня, хоть причина и была. Андайн будто слышала их голоса до сих пор. Хотя, их образы из памяти уже начали исчезать. Остался только цвет. — Ага, — кивнула она и подхватила остальные три контейнера. Гибель двух из них она и не помнила. А вот голубая душа — самая первая. Спустя такое долгое время жуткие страдания ребёнка почему-то стали вызывать улыбку. Оно того стоит. Оно же стоит того, верно? Путь пролегал через Ядро. Через малую часть — всего-то сквозь одну комнату. Но именно на этом участке Андайн пристально следила за Папирусом. Казалось, что он снова пытался заглушить боль: хмурился, смотрел под ноги и облегчённо выдохнул, когда они оказались в лифте. — Снова болит? — Андайн поставила контейнеры на пол. Папирус мотнул головой. — Только недавно, — добавил он. — Когда я... Ну, ты помнишь. Втирался в доверие к Саммер, как мы обсуждали. Казалось, что... Он замолчал, и лифт остановился. За распахнутыми дверями их встретил тёмный коридор: Альфис уже отключила всю лишнюю подсветку, подготавливая Ядро к масштабной перестройке. Андайн продолжала смотреть на Папируса, в надежде, что он что-то скажет. — Кажется, я вспомнил что-то, — отстранённо продолжил Папирус. — Это... — он усмехнулся. — Увлекательно, конечно. Какое-то чёрное пространство. Странный сон. — Тебе бы показаться Альфис, — Андайн насторожилась. — Не в первый раз уже. Папирус продолжил путь. Всю дорогу до следующего, последнего лифта он тяжело дышал, будто собираясь с мыслями. Андайн понимала: он подбирает слова. Не хочет, чтобы за него слишком сильно беспокоились. Но, видимо, на этот раз тревога стала невыносимой. — Понимаешь, — тихо заговорил он. — Эти глюки меня достали. Я могу проснуться, потому что кто-то говорил со мной на непонятном языке. Кто-то очень знакомый. Я могу выпадать из жизни, я могу видеть странные сны. Я могу... Я... Я ничего не могу. Папирус выглядел обессиленным. Андайн хотела бы считать, что никогда его таким не видела, но нет. Видела. И в последнее время очень часто. Лифт приветливо распахнул двери. — Будто из моей памяти выпадают куски, — продолжал Папирус. — А потом их заменяют какие-то другие, совсем неизвестные мне. Я пытался спросить Санса, может, он в курсе, что это такое. Но он не знает. Или просто не говорит. Вот-вот, и он скатится по стене лифта. Таким обессиленным он выглядел. Андайн со вздохом сложила контейнеры на пол. — А это... Не лаборатория влияет так на тебя? — Андайн пощупала его лоб. Холодный. — Мы же много времени там провели. Мрачный взгляд куда-то сквозь Андайн. Она даже отшатнулась. Настолько подавленным она и впрямь его не видела. Вдруг Папирус коротко вдохнул и зажмурился, будто испытал сильную боль. Но уже через секунду его отпустило. — Кажется, я вспомнил какое-то имя, — слабым голосом проговорил Папирус. — Кажется... Но двери открылись, и на пороге возникла переминающаяся от нетерпения с ноги на ногу Альфис.***
Санс нервно ходил по подвалу. Несколько шагов — разворот — несколько шагов — разворот. Два дня. Два. Альфис дала ему два дня, и после он должен будет перевезти РАЗРАБОТКУ-01 в лабораторию. Остался один день. Нет. Нет, нет, нет. Он присел на корточки рядом с машиной. Сейчас она казалась ему бесполезной кучей мусора. Грудой металла, в которую Гастер вложил свою душу. Грудой металла, которая не смогла воскресить Ториэль. — Ториэль, — сорвалось. — Что? — послышался знакомый голос. Санс закрыл глаза и почувствовал клокотание в груди. Причина — этот самый голос. Периодически он воскрешал его в памяти, но всякий раз, слыша его, он вновь чувствовал себя живым. Способным смеяться. Это он и сделал. — Что? — Ториэль, казалось, улыбалась. — Тори-эль, — сквозь смех выдавил он. — Ч-что делать? Альфис про-сит отдать ей эту... ну... Машину. Где ты. Санса трясло. Не то от стресса, не то от радости диалога с Ториэль. Не то от нежелания отдавать изобретение. Скорее, последнее — раньше общение помогало ему забыть обо всех тревогах реального мира. Был только он и её голос — никого больше. Но на этот раз успокоиться не удавалось. Голос звонко и тепло засмеялся, но Санс чувствовал, будто его облили студёной водой. — Почему же ты не хочешь её отдавать? — чуть успокоившись, произнесла Ториэль. — Расскажи мне чуть больше, и я помогу тебе. — Ну... — Санс замялся. В смысле — почему? А как она сама, интересно, думает? Или не он один общается с ней, знает о ней, верит в неё? Санса удивил этот вопрос, будто случайно сгенерированный какой-то системой, которую могла бы изобрести Альфис. — Если машины не будет, как я буду говорить с тобой? — Санс взял себя в руки. Голос циркулировал вокруг него. Прямо как раньше, когда Санс ещё не бросился в панике проверять все приборы. До того, как он на короткое время разуверился, что она — реальна. — Но ты же говорил. Тогда, в Руинах, — напомнила она. — Я говорил с тобой не по-настоящему, — уверенно произнёс Санс. Конечно. Конечно не по-настоящему. Она же всё это время была здесь. Санс никуда не вывозил изобретение, а значит, и Ториэль не смогла бы переместиться. Он просто запомнил, как звучит её голос, и воспроизводил его в голове. Ему было тяжело. И он обращался к ней. — Не по-настоящему, потому что ты была только здесь, — Санс положил руку на изобретение, и ему казалось, что машина гудит в такт смеху. Ториэль снова смеялась. Слишком легко. Слишком непринуждённо. Будто она не понимала, что Санс боится утратить эту связь. — Твоя душа... То, что от неё осталось... Оно заключено здесь, — продолжал он, цепляясь за корпус машины. — И поэтому ты снова пришёл сюда? — будто недоверчиво спросил голос. — Да. — Ты... нуждаешься во мне? — с неким укором звучала Ториэль. — Да, — без колебаний ответил Санс. — А может, ты любишь меня? — чуть более игриво произнесла она. Такая несерьёзность начала раздражать Санса. Вообще-то, он говорит ей о серьёзных вещах. А она... спрашивает, любит ли он её? После всего, что он сделал, чтобы снова иметь возможность говорить с ней? — А ты любишь ловить жуков? — парировал Санс. — Или свою семью? Всех этих упавших детей? Мне правда надо это говорить? Тишина. Санс больше не слышал её. Более того — едва голос замолк, Санс потерял уверенность, что он вообще слышал её сегодня. Будто он всё это время говорил с собой, продолжая цепляться за разработку, в полном исступлении натыкаясь пальцами на винтики и провода. Он сказал это. Косвенно, но сказал. И это ведь правда. Она же знает. — Я хочу, чтобы мы сломали Барьер и вышли отсюда, — Санс чувствовал, что голос дрожит. — Но я... Я не... Не могу. — Если так хочешь выбраться, почини её, — голос Ториэль зазвучал вновь, и в нём слышались нотки разочарования. — И перенеси отсюда. — Но это значит, что я не смогу больше слышать тебя. — Да, — голос звучал безжалостно. — Но я так не хочу! — по-детски вскрикнул Санс. Не хочет. Прямо как когда дедушка Семи заставлял его заниматься садом, учить историю монстров или есть овсянку. Знает, что надо. Но всё внутри противится. — Так не чини её, — продолжала Ториэль. — Не переноси отсюда. Ты же хочешь услышать это, Санс? — Альфис меня уничтожит, — выдохнул он, до боли сжав кулаки. — Тогда, — после недолгой паузы продолжила Ториэль. — Договорись. Отвлеки. Придумай, как выйти из ситуации. Если хочешь остаться здесь. Со мной. Остаться здесь. С Ториэль. Идея о спасении народа Подземелья становилась невыносимой. Идея, которая преследовала Санса с самого начала его жизненного пути. Она казалась недостижимой, постоянно отступающей куда-то вглубь, как только до неё удавалось дотянуться. Эта идея не может осуществиться без разработки. Без разработки, которую он***
Альфис радостно крутилась вокруг извлекателя решимости. Её глаза горели, и Андайн видела в этом энтузиазме нездоровую искру. Устройство шумело, пыхтело, и в полумраке казалось, что немного дымило. Души при этом никак не менялись — видимо, решимости и впрямь хоть отбавляй. — Н-ну, это надолго, — улыбнулась Альфис. — Я откалибровала его, много не заберёт. Учёная выглядела очень счастливой. Пожалуй, такой Андайн не видела её давно. В другой момент она бы порадовалась за Альфис, но сейчас её тревожило кое-что другое. — Альфис, тут у нас есть вопрос, — начала она. Папирус напрягся. — Что такое? Где помочь? — почти маниакально откликнулась учёная. — У Папируса какие-то проблемы с головой, — продолжила Андайн. Альфис хохотнула, но тут же замолчала. — Посмотри пожалуйста, всё ли хорошо. Ладно? — Н-ну... — Учёная замялась. — Х-хорошо. Папирус всё это время держался отстранённо. Что-то знакомое для него было в том, как решимость перетекает из душ в сосуды, вставленные в огромную машину. Гудение напоминало... Напоминало... — Доктор Гастер, — слетело с его губ. Альфис и Андайн замерли. — Ч-что? — от энтузиазма Альфис не осталось и следа. — А? — Папирус будто вышел из транса. Андайн и Альфис смотрели на него с непониманием. В глазах учёной читался страх, в глазах Андайн — вопрос. — Повтори ещё раз, — Андайн подошла ближе. — Что ты сказал? — Эм... — теперь уже Папирус не понимал, о чём речь. Альфис почти облегчённо вздохнула. — Да ничего. Просто п-послышалось, — виновато улыбнулась она. — Папс, пошли. Папирус покорно отправился за учёной. Андайн проводила их взглядом и продолжила наблюдать за Извлекателем решимости. Все показатели остановились. Значит, процесс завершился, но вынимать души без Альфис она бы не стала. Мало ли, случится то же, что в прошлый раз. Доктор... Как там сказал Папирус? Ей не послышалось? Мысли натыкались на какое-то заблокированное воспоминание. Будто что-то исключили из памяти. Андайн тяжело вздохнула и посмотрела на календарь в углу комнаты. Одна перечёркнутая дата. Годовщина трагедии в Ядре — это опять сегодня.***
— Так, садись сюда, — уверенно командовала Альфис. Папирус недоверчиво смотрел на уродливое кресло с кучей проводов и датчиков. Какое-то неприятное предчувствие. Но деваться некуда — пришлось подчиниться. Альфис тут же ловко принялась подключать дачики к его грудной клетке — где находилась душа. Затем несколько проводов прикоснулись к вискам. Папирус дёрнулся. — Тихо, — жёстко произнесла Альфис, глядя на монитор. — Сейчас посмотрим, что с тобой не так. Учёная долго смотрела на приборы. Папирусу показалось, что она побледнела. — Что? Что там? — Папирус снова дёрнулся, и часть проводков отвалилась. Альфис тихо ругнулась. — Н-ну... В-в-в общем... Т-ты просто п-переутомился, — нервно усмехнулась Альфис. — Т-типа... слишком много активности п-после того инцидента... Отдыхай п-побольше, и всё п-пройдёт, н-наверное... — Правда? — недоверчиво уточнил Папирус. Альфис энергично закивала и поспешила выпроводить его из кабинета. — Ладно, — растерянно произнёс Папирус. Казалось, он вообще не понял, что это было. Зато понимала Альфис: едва за Папирусом закрылась дверь, она набрала номер Санса. Гудки шли слишком долго. Слишком долгие гудки. — Чего? — вместо приветствия Альфис услышала раздражённый голос. — П-п-привет, Санс, — Альфис говорила совсем не так, как несколько десятков минут назад. — Т-тут... В общем... — Я же сказал, что привезу её тебе завтра, — с плохо скрываемым отчаянием проговорил Санс. — Д-да не, тут... П-п-папирус, — договорила она. Голос разом изменился. Послышался даже глухой стук, будто Санс откуда-то упал. — Что там? — обеспокоенно спросил Санс. — Ща. Погоди. Связь оборвалась, и через несколько секунд дверь в кабинет распахнулась. Санс выглядел нервно: он осматривал помещение в поисках брата, а затем подлетел к Альфис. — Что? — почти крикнул он. — Ам... Я п-проверила состояние его д-души и т-тела... К-короче... Он ж-жалуется на г-головную боль, и... — Альфис понизила голос. — Б-боюсь, личность Г-гастера скоро возьмёт верх. Санс прислонился к стене, внимательно глядя на учёную. — Я н-не знаю, что т-тогда с ним будет, — продолжала она. — М-мы заварили эту к-кашу, и т-теперь надо к-как-то... нивелировать п-последствия. Н-насколько это в-возможно. Скелет продолжал смотреть вникуда. — Нам с т-тобой надо н-найти способ... Как в-выловить ту ч-частицу его души из П-папируса, — Альфис озадаченно смотрела на изображение, которое начинало пропадать. — Во-п-первых... Н-надо это изучить. В-во вторых... Санс знал, что сейчас будет. — Н-надо ему сказать, Санс. Т-ты это знаешь. — Альфис с сочувствием посмотрела на Санса. — Я н-не справлюсь с этим одна. — Теперь ты так говоришь... — растерянно продолжил Санс. — Нет. Ничего. Теперь во взгляде учёной был вопрос. Она подошла ближе к Сансу. Почти вплотную. — Санс, — она положила руку ему на плечо. — Он н-не сойдёт с ума от этого. Он и без этого сходит. Санс закрыл лицо руками. Он думал. Восстанавливал в голове события всех их манипуляций над телом Папируса и РАЗРАБОТКОЙ-01. С каждым фрагментом вокруг становилось мрачнее. Страшнее. Неопределённее. Это его брат. Хаотичный и упрямый. Его брат, которого он защищал с детства. Альфис ничего не сказала, нет — но Санс уже представлял самый страшный исход — что они лишь отсрочили его смерть, и сделать это снова не удастся. — А как думаешь... — в его голосе слышался страх. — Как думаешь... Мы... Можем просто переместить... Это из него? — К-куда? Санс отнял руки от лица. Зрачков не было видно. Едва не плача, он поднёс указательный палец к своему виску. Альфис с сожалением смотрела на него. Он думал, что если она покачает головой, то он не переживёт. — Н-надо вместе п-подумать. В-вместе. У меня т-так много п-проектов сейчас. Я опять з-забыла отвести Саммер на т-тесты, — Альфис заламывала руки. — Проект Ядра отнимает очень м-много сил. Т-теперь это. — Мой брат — не «это», — едва слышно произнёс Санс. — Альфис, я не знаю, что делать. — С-сказать ему. — Альфис, я не знаю, что делать, — Санс приложил пальцы к вискам. Учёная лишь вздохнула. Санс и впрямь не знал. И в этот момент ему захотелось сделать лишь одну вещь. Для этого нужно было пройти по тёмным коридорам и разблокировать запертую дверь с одним опасным существом. Туда он и отправился. Шаги эхом разносились по лаборатории, как и много лет назад, когда Санс задерживался здесь допоздна. Эту дорогу он ещё плохо знал — Флауи перевезли сюда не сказать чтобы давно, да и долго он к нему не заходил. Поделиться переживаниями с самым опасным созданием Подземелья — очень плохая идея. Но на Санса навалилось столько, что она перестала казаться ужасной. Папирус, Альфис, Ториэль... Андайн... Все ждали от него действий, на которые он был не способен. А он сам уже ничего не ждал. Ворох неразрешимых проблем заставлял его молиться о том, чтобы