VII. Wrong me
13 апреля 2022 г. в 23:09
Я перевожу взгляд в сторону окна, наблюдая за тем, как рассвет медленно крадётся в мою комнату, освещая ее лиловым цветом, что окрашивает бледно розовые стены моей комнаты. Я вздыхаю, понимая то, что в моей комнате, как и во всем доме, чрезвычайно тихо. Я ещё не понимаю, хорошо ли это или плохо. Но мне спокойно.
Время школы наступило со звонком будильника. Впервые за долгое время я не просыпаюсь с мыслью о том, что меня побьют или же выгонят из дома.
Я поднимаю голову с подушки, останавливаясь на секунду, вслушиваясь в тишину дома. Я вздыхаю, понимая, что тишина окружает меня не только во внешнем мире, но и в мыслях. Впервые за всё время я чувствую себя спокойно, словно отделяющая меня от обычного мира грань куда-то исчезла, испарилась, стала невидимой и я, наконец-то, обрела это спокойствие внутри себя.
В школе я стараюсь не смотреть в сторону Айки, но вынуждена встречаться с ней в классе, что заставляет меня чувствовать себя некомфортно. Я всё ещё злюсь на нее, разумеется злюсь, ведь ещё никогда никто не заставлял меня чувствовать себя «вещью» или же «разменной монетой» настолько сильно, насколько заставила меня чувствовать себя Айка. Айка — моя лучшая подруга с раннего детства, которая казалась мне ближе сестры. Я и представить себе не могла, что она способна на подобное. Иногда ненависть во мне поднимается на такой высокий уровень, что я начинаю желать ей смерти…
— Что это? — слышу я голос учителя, который стоит над моим одноклассником, держа в руках какую-то бумажку
— Кира — справедливость? — громкий голос учителя останавливает разговоры одноклассников.
— Почему ты это нарисовал? — кричит мужчина на ученика. О, нет. Зная этого учителя, я бы не стала такое вытворять прямо на уроке. Я вытягиваю шею, чтобы увидеть, кто вызвал гнев мужчины.
— Мне…захотелось, — отвечает тихий голос парня, сидящего на первой парте последнего ряда. Я не вижу его лица, замечаю только торчащие во все стороны черные волосы, и капюшон, что был накинут на голову. Не пойму, кто он, быть может, новенький ученик.
— Кира — убийца, жестокий и хладнокровный социопат, — произносит мужчина строгим голосом, смотря на ученика, что вызвал столь яростное недовольство учителя. Нередко в школе учителям приходилось срывать плакаты со стен, но на уроке такое происходит впервые.
— В этой школе никто не будет распространять такие вещи, — он махнул рукой в сторону окна, выбрасывая на улицу рисунок.
— Ты понял? — он вновь ставился на новенького, как мне кажется, ученика.
Я усмехнулась, попытавшись сдержать нежданно появившуюся усмешку на своих губах. Боже, что за цирк? Неужели он думает этим самым повлиять на что-то.
— Что смешного, Хитоми? — его голос разноситься рядом со мной, из-за чего я удивляюсь, никак не ожидая, что он меня заметит.
— Что? — я застываю в шоке, понимая, что грозный взгляд учителя направлен на меня. Я сглатываю, ощутив тишину в классе.
— Я сказал что-то смешное? — темные, как мне казалось, черные глаза учителя смотрят прямо на меня.
— Нет, простите, — отвечаю я, судорожно сглотнув. Мне меньше всего хотелось замечаний в свою сторону, я ведь и так на волоске от отчисления.
— Тогда почему ты смеялась? — он ставит руки по обеим сторонам моей парты, подвинувшись лицом ко мне.
— Ну, я просто… — начинаю я неуверенным голосом, уставившись куда-то в пол, пытаясь избегать глазного контакта.
— От того, что вы отобрали рисунок, действия Киры не прекратятся, — сглотнув ком в горле, решаю честно высказать я. Всё равно мне не светит колледж, а если из школы выпрут — я не буду печалиться. Единственное, почему я избегала отчисления из школы — это мать и отчим, побоев от которых я не смогла бы избежать, случись бы это. Теперь, мне плевать.
— И, если уж на то пошло, то люди не перестанут восхищаться им, ведь Кира — голос народа, — произношу я, смотря на учителя, цвет лица которого начал становиться красноватым. Это ведь правда. Никакие запреты и митинги против убийств, что проводит правительство, никак не повлияет на убийства. Неужели люди не понимают, что Кирой движет желание разгрести тот беспорядок, что люди сами и устроили. Отчасти я понимаю его, однако, не разделяю его желание убивать невинных людей и полицию.
— Восхищаться? — мужчина нервно усмехается, глядя на меня.
— Ты, со своей успеваемостью понимаешь, что значит восхищаться? — он кривит лицо, выплевывая эти слова. Я хмурюсь от этих слов. Они считают, что меня можно упрекнуть оценками. Увы, мне плевать.
— Кира, — произносит он, быстро хватая мел и черкнув имя на катакане, чем мы обычно пишем иностранные слова.
— Жестокий, — начертил мужчина мелом.
— Манипулятор, — появляется на доске. Я хмурюсь, переглядываясь с сидящим рядом одноклассником.
— Эго, — появляется сразу же след за словами.
— Не терпит критику, — с этими словами он кладет мел на стол.
— Ему плевать на человеческие жизни, на ваши жизни, — с этими словами мужчина смотрит на нас всех поочередно.
— Прежде, чем возводить такого человека в герои, следует уяснить человек ли он, — произносит учитель, всё ещё наблюдая за учениками. Все стихли. Я перевожу взгляд вперёд, краем глаза замечая темноволосого юношу, который сидит за столом, сгорбившись, и странным взглядом смотрит в мою сторону. Это ещё кто, новый ученик? Я хмурюсь ему, отведя взгляд в сторону. Мне то уж точно не нужны новые знакомые, особенно те, кто выглядят так подозрительно.
Я больно сжимаю в руке вилку, сидя за столом в столовой на перерыве. Я нервничаю из-за предстоящей контрольной, которая должна быть через несколько дней, понимая, что я катастрофически не разбираюсь в этом предмете. Математика — то, что в жизни никогда не пригодиться, но мы все учим её, тратя на это школьные годы.
Я оглядываюсь, сидя за столом совершенно одна, как и, впрочем, всегда. Я в удивлении, граничащим с шоком, наблюдаю за тем, как Лайт направляется в мою сторону. Что он делает? Мы разговариваем? Я никогда не понимала, что за отношения у нас.
— Привет, — здоровается на ходу Лайт, беря рукой соседний стул и подвинув к моему, и садясь рядом. Я смотрю на него неоднозначным взглядом, не понимая причину того, что он со мной заговорил.
— Привет, — как-то скомкано отвечаю я, удивленная его присутствием. Я несколько секунд смотрю на парня, ожидая, что он заговорит со мной, но он только продолжает зрительный контакт.
— Что ты тут делаешь? — со спокойным видом спрашиваю я, не выдержав тишину между нами, внимательными взглядом наблюдая за Лайтом, который сидит рядом, не проронив ни слова после его неожиданного «привет». Меня настораживают неожиданные изменения в настроении парня, которые я замечала неоднократно. И то, что сегодня он ведёт себя довольно дружелюбно говорит об этом.
— Мне нельзя с тобой сидеть? — спрашивает тот, поднимая на меня взгляд, видимо, ожидая моего ответа. Я лишь открываю рот, затем тут же его закрываю, замечая, что ученики проходящие мимо нашего столика, смотрят на нас неоднозначными взглядами, ясно удивленные такому дуэту.
— Можно но… — начинаю я, затем останавливаюсь, опустив голову на пару.
— Лучший ученик школы сидящий со мной за одним столом… — произношу я усмехнувшись, видимо, то был нервный смех.
— Это странно, — завершаю я, продолжая смотреть на парня, который, казалось бы, пропускает мои слова мимо ушей, думая о чем-то своем. Я вздыхаю, ожидая реакции от него.
— Прогуляешься со мной после школы? — внезапно выдает Лайт, из-за чего я удивлённо поднимаю брови, смотря на то, как девушки замедляют шаги, проходя мимо нас, наверное, как и я, недоумевают, что Лайт делает за одним столом со мной.
Я в удивлении смотрю на парня, который, очевидно, приглашает меня на… свидание? Нет, нет, нет. Этого не может быть. Это же Лайт, а это я — Хитоми, и это наши неопределенные отношения, в которых мы застряли. Но, неужели, он очень сдвинуться с мертвой точки? Я сглатываю, сосредоточив на нем взгляд.
— Ты зовёшь меня на свидание? — несмело спрашиваю я, от нервозности сглатывая ком в горле.
— Это просто прогулка, Хитоми, — говорит Лайт спокойно, наверное, удивленный тем, что я могла подумать о свидании. Какая же глупая Хитоми. Но, Лайт никогда не называет вещи своими именами, никогда не признает, что это свидание, никогда не попытается пояснить статус наших отношения, никогда не… Стоп, а может это и правда не свидание?
— Прогулка, точно, — говорю я быстро, и от неловкости отворачиваюсь в сторону, понимая, что и ещё никогда не чувствовала такую неловкость. Черт, мы никогда не проясним некоторые вещи, если не будем двигаться с мертвой точки. Лайт, видимо, не хочет спешить, а я…а что я? Я просто плыву по течению, не зная, что грядет дальше в моей жизни.
— Почему бы нет, — произношу я, приподнимая брови, наконец-то посмотрев на Лайта.
— Можем погулять после уроков, если ты поможешь мне с математикой, ведь на носу контрольная, — дополняю я, поджимая губы и сделав некое подобие улыбки, что, как мне кажется, получилась ужасной. Черт, мне так больно призвать то, что мои ожидания никогда не совпадут с действительностью. А ирония в том, что принять суровую действительность мне трудно. Я всё ещё, хоть это и глупо, надеюсь на то, что все мои проблемы решаться тем, что со мной рядом будет человек, который заставит меня подумать о том, что жизнь не сосредоточена на идее убить себя, и есть много других вещей способных решить эту проблему. Ну, например… любовь?
— Хорошо, увидимся, — отвечает Лайт, слегка улыбнувшись мне, затем вставая и уходя в сторону коридора.
Я вздыхаю, понимая то, что происходящее не укладывается у меня в голове. Зачем Лайту пытаться снова стать моим другом, или же, возможно, он пытается стать кем-то больше? Моя голова была полна вопросов, и большинство из них не имело ответов. Моя жизнь слишком запутанная, чтобы пытаться что-то понять.
После завершения занятий, я решаю дождаться, когда Лайт выйдет из школы, остановившись у школьных ворот. Опустив взгляд на перебинтованную руку, я с негодованием заметила то, что моя повязка местами покрылась кровавыми пятнами, что просочились сквозь тонкую марлевую ткань. Следует поменять ее, как я доберусь до дома. Сейчас же меня ждёт прогулка с Лайтом, хотя, я и понятия не имею о том, как всё пройдет. Статус наших отношений находится где-то между «бывшие возлюбленные» и «начинающие друзья», что, наверняка, правда для одного лишь Лайта, для меня же он остаётся моей первой любовью, ещё не прошедшей и не забытой.
— Долго ждала? — слышу я за спиной, из-за оборачиваюсь, замечая, что это Лайт.
— Нет, совсем чуть-чуть, — отвечаю я, приподнимая уголки губ и улыбнувшись.
Лайт выглядел совершенно, впрочем, как и всегда. Идеально выглаженная рубашка, костюм, красный галстук, и ни намека на усталость или измождённость, что обычно люди ощущают после учебного дня.
— Отлично, — произносит тот, как его лицо озаряет лёгкая улыбка, что заставляет моё сердце ускориться.
— Идём, — говорит он просто, лёгкой походкой обойдя меня и проходя вперёд. Я несколько секунд смотрю ему вслед, затем тут же ускоряю шаг, догоняя его.
— Как твоя успеваемость? — спрашивает Лайт, смотря на меня.
— Она имеет особенность не поддаваться изменениям, — лаконично отвечаю я, смотря себе под ноги. Я никогда и не училась нормально, никогда не преуспевала ни в чем, не выделялась среди сверстников популярностью, хорошими оценками, или же спортивными достижениями. Честно сказать, мне и не особо интересно было заниматься чем-либо из этого. У меня никогда не было мотивации. Обычно, тех у кого хорошие оценки — хвалят родители и любят учителя, я же всегда была лишена этого. Для популярности требуется яркая внешность или множество друзей. Для спортивных достижений — хорошая физическая подготовка. Как видимо, я ни в чем не преуспела, всегда оставалась позади. Кажется, я и никогда не стану успешной в чем-либо, или же не покажу себя миру, как яркий представитель чего-то.
— По крайне мере, она устойчивее, чем у большинства, — усмехается Лайт, из-за чего я фыркаю, пытаясь в свою очередь скрываю смешок. Лайта, почему-то, никогда и не напрягало то, что я была в самом конце списка учеников с нормальными оценками, всегда в списке людей, которых могут отчислить при любом удобном поводе. Мне тогда не казалось странным, что Лайт встречался с такой как я, ибо мне казалось, что он любил меня, и оценки, как и проблемы в моей семье, не были преградой для наших отношений. Сейчас же, я понимаю, что Лайт, скорее всего, передумал, отчего и расстался со мной.
— Точно, — приподняв брови произношу я, заметив улыбку на лице парня.
— Ты в порядке? — спрашивает он, из-за чего я с непониманием смотрю на него. Я несколько раз моргаю, не знаю, что и ответить. Я в порядке, если он имеет в виду то, какую маску я ношу в школе каждый день. Но глубоко в душе я чувствую, что какая-то часть меня отклеилась, разбилась, и я больше не чувствую себя полноценной.
— Да, если ты в широком смысле, — отвечаю я, все ещё смотря на Лайта. Конечно, я ожидала этот вопрос, только не знала, когда он прозвучит. Я не в порядке, ни в каком либо из смыслов. Но, разумеется, я не стану рассказывать Лайту о тяжёлой жизни, которую я ношу у себя на плечах.
— А в общем? — спрашивает он, из-за чего я вздыхаю, останавливаясь.
— Всё запутанно, — выдыхаю я, посмотрев куда-то вниз.
— Моих родителей нет, и… — начинаю я, затем останавливаюсь, почувствовав, как что-то внутри быстро забилось, чувство скорби и грусти вновь накрыло меня.
— Тебе лучше без них? — спрашивает он, посмотрев на меня. Я на несколько секунд останавливаюсь, глядя на него, обескураженная его вопросом, но с другой стороны, осознавая, что это правда.
— Я… — начинаю я, затем останавливаюсь, сглотнув ком в горле. Чувствую себя ужасно, осознавая, что это правда, но, все же, чего мне стыдиться и зачем мне притворяться, что я страдаю по тем, кто делал мою жизнь ужасной.
— Я думаю, что отчасти мне легче, то есть, меня не выгоняют из дома, не избивают, — признаюсь честно я, понимая, что это звучит так жалостливо.
— Иногда, даже самое плохое может быть к лучшему, — произносит Лайт, смотря себе под ноги, пока мы идём вдоль по обочине дороги.
— К примеру, чья-то смерть? — спрашиваю я, фыркнув, скорее всего от нервозности.
— Думаю, что даже такое имеет место быть, — произносит парень, посмотрев на меня, продолжив зрительный контакт несколько секунд, затем отводя взгляд в сторону.
— Я… не хочу говорить о них, их больше нет, — запнувшись от нервозности, я продолжаю говорить. Мне и правда не хочется говорить о мертвых родителях, такое чувство, словно они были стёрты, как и все мои чувства к ним. Их нет — исчезло то, что я к ним испытывала, но помимо этого, исчезла странная пустота души, ощущение, что сейчас что-то произойдет, ведь больше я не испытываю тревоги, что кто то меня может избить и выгнать из дома.
— Обидно, что мой отец не приехал на похороны мамы, или даже не позвонил мне, — вспомнив это, произношу я, ведь уже несколько дней мою голову посещают мысли об отце, о том, что мои многолетние надежды на то, что он, однажды, заберёт меня к себе, вытащив из этого кошмара, в котором я жила — наконец-то рухнули.
— Злишься на него? — спрашивает парень, когда мы садимся на скамейку в парке. Людей довольно много, но на этой территории меньше.
— Да, злюсь, на него и его новую семью, — решаю честно ответить я, понимая, что все годы унижений со стороны отчима и матери, все дорогое время будучи в ожидании, что мой отец вызволит меня из этого кошмара, не ушли бесследно. Это оставило шрам в моей груди, то, что можно назвать обидой, если очень сильно приуменьшить.
— Это нормально, — я слышу спокойный голос Лайта, который, в отличии от меня, умеет оставаться отстранённо холодным, когда дело в эмоциональных ситуациях.
— Нет, не нормально, — я отрицательно качаю головой, чувствуя ком в горле, понимая, что все эмоции, что я копила все эти дни, наконец-то вырываются наружу.
— Хоть это и не приятно, но я желаю им зла, — решаю честно признаться я, ведь мне нечего скрывать от Лайта, и к тому же, он единственный человек, кому я могу обо всем рассказать.
— Его дочь примерно моего возраста. Знаешь, я ведь желаю, чтобы с ней было то, что и случилось со мной, чтобы она осталась без родителей, без отца, что любит ее и ее мать настолько, что он отказался от меня, — честно признаюсь я, чувствуя, что моя душа горит от недосказанности. Когда долго пытаешься утаить что-то в своей душе, свои собственные чувства от самой себя, что-то начинает душить тебя.
— Знаю, звучит аморально, это не правильно, ведь она ни в чем не виновата, но… — я останавливаюсь, сглотнув ком в горле, чувствуя, что мой голос начинает дрожать. Я чувствую себя плохим человеком говоря это, но думаю, что именно в этом есть справедливость.
— Ты тоже ни в чем не виновата, — произносит мягко Лайт, из-за чего я застываю. Почему-то его спокойный голос и убеждающие слова действуют на меня странным образом, я вдруг осознаю, что он прав. Я никогда не жалела себя, не видела в себе человека, которого обделили чем-то, но я всегда завидовала всем, у кого есть то, чего нет у меня, но не видела в себе жертву, только завистника или неудачницу. Но Лайт видит во мне то, чем я на самом деле являюсь, того, кого я сама не способна в себе увидеть. Лайт прав. Я тоже ни в чем не была виновата. Я не виновата в том, что родилась в такой семье, в том, что меня ненавидела мать и отчим, в том, что бросил отец и решил завести другую семью. Я не виновата, ведь жертва именно я, но почему-то я чувствую себя плохо, желая зла тем, кто виноват передо мной. Но, Лайт прав, я не должна чувствовать себя так, думая об этом.
— Не вини себя, злость это нормально, иногда оно может стать рычагом к новым открытиям, — произносит Лайт, смотря на меня серьезным взглядом. Мне так приятно слушать его, быть может, из-за того, что он говорит то, что мне так хотелось услышать, от кого либо или же от себя, но мне хотелось услышать это, признать его, понять, что я чувствую то, чего боюсь.
— Я чувствую вину за свои мысли, но… — начинаю я, поправив нервным движением пальцев локон за ухо.
— По правде сказать, я не думаю, что я чувствовала бы себя плохо, если моя сестра испытала ту же боль, что и я. А быть может, я даже почувствовала бы облегчение, — решаю признаться я, смотря куда-то вперёд себя, замечая, как лепестки сакуры медленно, словно под мелодичную музыку, падают на землю, сорванные быстрым ветром.
— Будь честной, ты бы хотела этого? — почему-то спрашивает Лайт, миллиметр за миллиметром обнажая мою, закрытую от всего мира злобу и тайную зависть к той, кто отняла у меня всё.
— Да, — отвечаю я тихо, все ещё наблюдая за тем, как ветер, словно кукольник двигающий марионетками, движет ветками деревьев.
— Это было бы справедливо, — мой голос становится ещё тише, я вдруг думаю, что разговариваю с самой собой, как бы странно это не звучало, но наш разговор с Лайтом заставляем открыть меня внутренний монолог с самой собой. Этот разговор пробудил во мне мои тайные желания, хоть это и звучит странно, но сказав это вслух, мне стало легче думать об этом, ведь раньше я даже страшилась упоминать это в мыслях.
— Наверное, я кажусь тебе жестокой, — я почему-то грустно усмехаюсь, поднимая взгляд на парня. Его светлые мягкие волосы колышет ветер, его карие глаза при свете дня кажутся одновременно светло медовыми, в то же время, когда при отсутствии света, они мне всегда казались цвета ржавчины. Превосходно очерченное лицо, светлая кожа, красивый подбородок, аккуратный нос, глаза, что иногда широко распахнуты, а иногда смотрят на тебя с лёгким прищуром. Я подмечаю, что начинаю разглядывать его, затем убираю взгляд, даже если я все ещё чувствую себя влюбленной дурой.
— Вовсе нет, — произносит парень, как мягкая улыбка проходится по его лицу.
— Не знаю стоит ли начинать этот разговор, но, скажи, кто мы друг другу, Лайт? — решаю спросить наконец я, понимая, что не могу нести бремя этих несказанных слов, которые засели у меня в голове.
— Друзья, — лаконично отвечает парень спокойным голосом, не предвещающим то, что парень раздумывал и секунду до того, как ответить. Он так уверен, в отличии от меня.
— Тебя это не устраивает? — спрашивает Лайт, из-за чего я несколько раз моргаю, непонимающим взглядом смотря на него. Он говорит так уверенно, спрашивает о таких вещах так, словно мы всегда были просто друзьями, люди, которые никогда не обнимались, не целовались и не признавались друг другу в чувствах.
— Устраивает ровно до тех пор, пока ты не пошлёшь меня, или же не поцелуешь меня снова, — решаю произнести я, понимая, что от этого разговора убежать не удалось бы, он должен был состояться, правда, я не уверена, волновался ли об этом он?
— Этого не произойдет, — произносит твердо парень, смотря на меня с непоколебимым спокойствием и стойкой уверенностью.
— Чего именно? — спрашиваю я просто, взглянув на него.
— Ни того ни другого, — твердит он, смотря мне прямо в глаза. Такое чувство, словно он думает, что я не понимаю с первого раза.
— Тогда у нас была неопределенность, а сейчас мы все разрешили, разве не так? — спрашивает Лайт непринужденно, закончив это предложение лёгкой улыбкой, что непринужденно прошлась по его губами.
— Ты прав, это так, — подтверждаю я, хотя, я не припоминаю, чтобы мы разобрались с этой проблемой, как я помню, у нас всегда была эта дилемма, вопрос о наших отношениях. Странно, что Лайт считает, что мы уже разобрались с этим, когда вопрос открыт. Быть может, он сам разобрался с этим без меня?
— Идём, скоро наш автобус, — произносит Лайт, посмотрев на часы.
— Ладно, — произношу я, покачав головой, и вставая, следуя за парнем.
Пока мы ехали он предложил мне помочь с моими предметами, в которых я отставала. Я охотно согласилась, а дело было ведь даже не в домашнем задании. Как известно, об учебе я думаю в последнюю очередь. Честно признаться, мне бы просто хотелось провести больше времени в обществе Лайта. Оставаться дома одной я ещё не привыкла, точнее, атмосфера пустого дома меня пугает. Когда я собираюсь в школу все хорошо, ведь я занята своими делами, а когда я возвращаюсь, мне приходится оставаться дома одной, приходится думать, сталкиваться с тем, что случилось. Одной мне не по себе. Раньше мне было страшно из-за присутствия матери алкоголички и ее мужа идиота, а теперь мне некомфортно из-за осознания того, что они мертвы.
Я предложила Лайту чай, пока мы начали готовиться к домашним заданиям, а тот согласился, при этом вел себя открыто и дружелюбно, что меня радует и удивляет в равной степени. Пока мы готовились к завтрашнему уроку математики, я просто отошла от стола, поняв, что решение математики не моя самая сильная сторона. К счастью, Лайт согласился помочь мне, а точнее, сделать мою домашку за меня. Я слегка улыбнулась, уловив в голове мысль о том, что что-то, все-таки, никогда не меняется.
Подойдя к окну, я сажусь на подоконник, убрав шторы. Моя улица освещалась слабым светом фонарей, что были через один включены, а недостающие лампочки, как очевидно, кто-то выбил бутылками. Я перевожу взгляд в сторону соседского окна, замечая там силуэт, и видя краем глаза, что Лайт приближается в мою сторону. Неожиданно я вздрагиваю, замечая, что женская фигура резким движением припала к оконному стеклу. Я не уверена, что женщина не порезалась, но единственное, что мне оставалось — это смотреть на то, что этот тиран поднимает руку, нанося удар по лицу женщины. Это снова повторяется. Каждый раз одно и то же.
— Опять, — говорю я выдыхая, смотря на то, как сосед прижимает жену к окну, рукой нанося удары по ее лицу, затем занавеска срывается, а женщина падает на пол. Краем глаза я замечаю, как Лайт подходит к окну, вставая рядом со мной.
— Он бьёт её почти каждый день, — произношу я, наблюдая за тем, как он берет ее за волосы и поднимает с земли. Мое сердце сжимается из-за этой карты, а в голове проплывают различные флешбэки. Не так давно мой отчим и мать издевались надо мной подобным образом.
— Перестает только тогда, когда его увозят в участок, а её в больницу, но когда он приходит домой, то снова её избивает. Это замкнутый круг, который прервётся только тогда, когда он или она умрет, — произношу я, с болью в сердце наблюдая за тем, что происходит прямо напротив, через дорогу от теперь уже моего, дома.
— Это тебя расстраивает? — спрашивает зачем-то парень, смотря на меня ожидающим взглядом. Расстраивает ли это меня? Определенно, ведь я сама в течении многих лет переживала такое обращение к себе.
— Естественно, ненавижу проявление насилия, — признаюсь честно я, глядя на соседский дом через запотевшее стекло окна.
— Ты считаешь, что без него им будет лучше? — спрашивает Лайт, проведя пальцем по холодному стеклу, об который ударяются ветки деревьев.
— Это объективно, — говорю я, переводя слегка непонимающий взгляд на Лайта. Этой женщине и двоим ее детям будет лучше без него, это даже нельзя оспаривать. Этот мужчина как чёрное пятно в их жизни, которое разрастается, убивая все живые клетки вокруг.
— Он, слово раковая опухоль, которая разрастается, очерняет всё, — озвучиваю я свои мысли, засевшие в моей голове. Этот человек вызывает только чувство гнева, которое поднимается с самого дна моего сердца.
— Опухоль, которую следовало бы вырезать, — произносит Лайт, как я поворачиваюсь к нему, чувствуя как сердцебиение ускоряется, но краем глаза замечаю, что свет в их доме выключается.
— Ты понимаешь меня, Лайт, думаю, как никто другой, — говорю я, осознавая, что мысли Лайта схожи с моими.
— Иногда я чувствовал себя плохим человеком, желая смерти близким. Керо, отчим, мать, Айка, мой сосед, мой отец, его жена… — произношу я, сев на подоконник моего окна, спиной коснувшись холодного стекла.
- Меня пугает то, что я желаю смерти стольким людям, — прикусываю я губу, посмотрев куда-то вниз.
— Но ты понимаешь, что это рационально, желать смерти тем, кто этого заслуживает, — говорит парень спокойным голосом, глядя на меня. Его лицо выглядело как обычно, такое же спокойное и невозмутимое, теперь только я видела странные огоньки в его глазах, которых, видимо, вызвал данный разговор.
— Да, — отвечаю я, наблюдая за Лайтом.
— Хотя… Это немного жестоко, не думаешь? — спрашиваю я, ужасаясь тому, что мы снова обсуждаем, кому жить, а кому нет. Я порою бываю жестока в осуждении кого-то, но потом включаю свою рациональность. Лайт же наоборот; он всегда был прямолинейным, думающим, что только искоренение зла — уничтожить его насовсем, Лайт сопоставляет любое наказание со смертью, что мне кажется неправильным. Подумав, я понимаю, что этим он похож на Киру. Я сглатываю, осознавая правдивость и в то же время ужас сие сравнения.
— Разве то, что он делает не жестоко? — спрашивает Лайт, смотря на меня слегка сузив глаза. Я моргаю несколько раз, понимая, что в действительности Лайт прав.
— Да но… можно ведь придумать другое наказание, например лишение свободы, — начинаю я, посмотрев в сторону окна и обнаружив, что оба силуэта пропали с поля зрения.
— Но когда он выйдет, он снова будет это делать, — говорит кареглазый, смотря на меня, как мне показалось, с ожиданием.
— Ты похож на него, — я озвучиваю мысль, что засела в моем разуме меньше минуты назад но уже успела вытеснить остальные мысли.
— Думаешь как он, — произношу я, мельком пробежавшись глазами по лицу Лайта. Он несколько раз моргает, смотря на меня.
— Я о Кире, — решаю озвучить я, все так же продолжая всматриваться в лицо парня, пока тот смотрит на меня. Лайт всегда казался мне таким, каким показал себя Кира. За все время, что я знала Лайта, и за все наши разговоры, где он делился своими мыслями, я могла учесть несколько черт его к характера: Лайт ненавидит несправедливость, насилие, безнаказанность, коррупцию, и считает, что самая правильная, а то и самая необходимая игра принесения преступления — это уничтожить преступников. Раньше я считала это странным, что такой как Лайт думает в таком варианте. Однако, после того, как появился Кира, а затем и его последователи, я осознала, что людей, думающих как Лайт гораздо больше.
— Я не скрываю, что разделяю его точку зрения, — произносит спокойно парень, глядя на меня изучающим взглядом темных глаз, что под светом лампы мне казались медово карими, от чего и больше привлекательными. Так, стоп, Хитоми, ты не можешь думать об этом сейчас, не можешь думать о Лайте в таком направлении, ведь он ясно дал понять, что мы друзья. Мы друзья. Нужно думать в таком русле, не выходя за рамки, даже мысленные. На крайний случай, можно продолжать думать так, пока не поверю в это.
— Считаешь Киру слишком жестоким? — спрашивает почему-то Лайт, присев рядом со мной на подоконник. Я вздыхаю, понимая, что ему сейчас, как и прежде, насколько глубоко я могу окунуться в воспоминания, нравится обсуждать такие вещи.
— Наказывать чиновников и судей, которые брали взятки или воров за грабежи смертью… — начинаю я, затем останавливаюсь, посмотрев куда-то перед собой.
— Это слишком жёстко, — заканчиваю фразу я, будучи не совсем уверенной в том, что это именно то, как я думаю. Мне кажется, что я пытаюсь убедить себя в том, что на жесткость не нужно отвечать жестокостью, но порою мне тоже кажется, что это единственная доступная мера.
— Это единственный способ их остановить, — почти что озвучив мои мысли, произносит Лайт, магическим взглядом карих глаз заглядывая в мои, будто бы пытаясь уловить в них что-то.
— Ведь для таких, как они закон и правосудие не работает, - завершает парень, смотря на меня. Я лишь киваю, осознавая, что он прав, но с другой стороны, живущий во мне маленький гуманист, который надеется на то, что все люди изменятся и когда-нибудь мы перестанем ненавидеть друг друга, не хочет принимать жёсткую правду. Я перевожу взгляд в сторону окна, на миг задумавшись, как же мне сейчас спокойно, и как я чувствую себя в безопасности, без шума, драк и избиений. В такой момент мне кажется, что действительно единственным способом искоренить зло является прямым его устранением. Конечно же, я говорю о своих родителях, хоть их убивал не Кира, но параллель в том, что их существование не несло в себе никакого смысла, а их отсутствие наоборот принесло мне безопасность. Переведя взгляд на Лайта, я замечаю, что его взгляд остановился на моей руке, а точнее на огромном шраме, что был на моей коже.
— Ты хочешь спросить об этом? — наклонив голову на бок, задаю вопрос я.
— О чём? — спрашивает Лайт, вероятно, не желая чтобы я почувствовала себя неловко, или же неприятно.
— Мои шрамы…ты их разглядывал, — чуть замедлив, говорю я, посмотрев на свои плечи, что были оголены.
— Не думаю, что ты хочешь говорить об этом, — произносит он, смотря на меня. Я лишь вздыхаю, понимая, что он единственный человек, кто когда либо их видел.
— Этот… — начинаю я, проведя указательным пальцем по поверхности шрама, что находился на моем плече.
— Оставил мне мой отчим, он взял утюг и просто решил кинуть его в меня, — произношу я, проведя пальцем вдоль шрама, но неприятные воспоминания начинают вылезать из недр моего травмированного сознания. Я всегда пыталась избавиться от воспоминаний методом «время лечит» пытаясь подавлять их, но это лишь усугубляло ситуацию. Быть может, если я расскажу то мне станет легче. Это ведь Лайт, человек, которому я доверяю больше всех несмотря на то, что почти все в моей жизни всегда предавали меня. Но Лайт всегда был рядом, даже когда мы расстались.
— Этот тоже от него, — продолжаю я, указав пальцем другой руки на вертикальный шрам у меня на плече, что шел к ключицам, что было изрезано стеклом вдоль.
— Он ударил меня бутылкой потому, что я рассказала маме, что он ко мне приставал, — произношу я, мысленно вспоминая в голове тот ужасный день, который несмотря на свою давность, вызывает во мне такие же эмоции.
— А это оставила мне мама, — я провожу рукой по по колену вниз, по шраму, что виднелось у меня из-под юбки.
— Она кинула меня на землю и я порезалась железкой, а все из-за того, что я им якобы мешала, — я грустно усмехаюсь, почувствовав как мои глаза становятся мутными от слёз, что накатили на них.
— Мне жаль, — слышу я мягкий голос Лайта, который, не смотря на ужас происходящий в моей жизни, всегда мог меня успокоить. Посмотрев на него, я лишь киваю.
— Большинство шрамов у меня не снаружи, а внутри, — решаю честно признаться я.
— И отвечая на твой вопрос… — начинаю я, чувствуя, как слезы начинают стекать по моим щекам, не смотря на мои усилия их удержать.
— Ты прав, без них моя жизнь лучше, как бы мне не было противно от самой себя, признаваясь в этом, — я решаю сказать это вслух, чем держать и эту боль в себе. Мне нечего скрывать, Лайт и так знает о моей жизни слишком многое, ещё одна ложка дёгтя в бочке наполненной дёгтем, не станет чем-то новоявленным. Я чувствую мягкое прикосновение ладони парня к своей, из-за чего понимаю на него взгляд.
— Меня заставили пройти через многое, знаешь ведь, — говорю я, чувствуя, как мои слезы стекают по подбородку.
— Знаю, — произносит мягко Лайт, проведя большим пальцем по моим щекам. Я слегка улыбаюсь, ощущая теплоту его ладоней на своих щеках, вглядываясь в омут светло карих глаз. Мне сердце снова бьётся чересчур быстро для того, кого мне следует принимать за своего друга, и мой мозг функционирует неправильно, ведь в этот момент я, почему-то, подумала о том, что мне очень хотелось бы поцеловаться с ним. Неожиданно для меня, Лайт обнимает меня, прижав мое тело к себе. Я прикрываю глаза, чувствуя его тело, и некое облегчение от того, что он рядом.
— Всё хорошо, — произносит парень, ладонью пройдясь по моим волосам. Я всхлипываю, уткнувшись носом ему в плечо. Я вдыхаю запах его одеколона, такой свежий и успокаивающий. Мне начинает становиться легче. Удивительно, но чья-то поддержка способна на многое, способна вселить надежду обратно, заставив почувствовать, что твой груз становиться легче. Чья-то поддержка? Не думаю, скорее всего, на меня влияет только его поддержка, ведь он один из немногих людей, к которым я что-то чувствую.
— Теперь всё будет только лучше, — продолжает мягкий голос, словно убаюкивая меня, заставляя меня улыбнуться. Почему он так влияет на меня? Ведь минуту назад я была готова рыдать, чувствуя себя полностью разбитой, но как только я оказалось в его объятиях, мне стало странно просто и спокойно, словно все так, как и должно быть. Почему-то в эти моменты я осознаю, что все плохое, что случилось — давно осталось в прошлом, и, быть может, меня ждёт что-то хорошее?
— Спасибо, Лайт, — произношу я, прижавшись к нему в последний раз, затем, нехотя, с ноющим сердцем, я размыкаю наши объятия.
— За поддержку, — говорю я, посмотрев на него сквозь слезы.
— Мне это важно, — говорю я зачем-то, наверное, из-за тоски, что накрыла меня.
— Я рад этому, — произносит он, смотря на меня долгим взглядом. В его медово карих глазах я всегда находила успокоение. В свои плохие дни я всегда находила свое утешение в Лайте, однако сейчас я не думаю, что между нами те же отношения.
— Я лучше пойду спать, мне не очень хорошо, — произношу я, убрав взгляд от его глаз, что действовали на меня гипнотическим способом.
— Если хочешь, — его голос останавливает меня.
— Я могу лечь с тобой? — спрашивает он, из-за чего мурашки пробегаются по моему телу. Что? Я ведь не ослышалась? Мое сердце начинает быстро стучаться в груди.
— Ммм, если ты не против, — произношу я, не понимая, как я не поперхнулась воздухом после услышанного.
— Думаю так будет лучше, — произносит Лайт, смотря на меня. Я ничего не отвечаю, молча соглашаясь, садясь на диван, где я собиралась поспать. Я ложусь, подползая ближе к спинке дивана.
— Тебе, наверняка, не очень комфортно спать в доме, где покончили с собой твои родители, — с этими словами парень садится на диван, смотря на меня ожидающим взглядом. Я не хочу об этом говорить.
— Иногда мне снятся кошмары, — говорю я, наблюдая за парнем, который ложиться рядом.
— Словно они вернулись и хотят войти, — продолжаю я, смотря на Лайта, но в мыслях воспроизводя свои кошмары, которые последуют меня с тех пор.
— Знаешь, мне бывает страшно одной, мне приходиться пить таблетки для сна, — решаю честно признаться я, наблюдая за парнем. Я не хочу откровенничать, но от него мне нечего скрывать.
— Надеюсь, что сегодня кошмаров не будет, — с этими словами он накрывает меня пледом. Мое сердце снова начинает стучать быстрее, чем нужно.
— Я побуду с тобой, пока ты не уснешь, — произносит он, смотря на меня. Я легонько киваю парню.
— Спасибо, — произношу я, посмотрев на него. Он ничего не отвечает, лишь слабо улыбнувшись, поворачивается лицом ко мне. Я сглатываю, чувствуя, как мое сердцебиение снова даёт о себе знать.
— Лайт? — зову я, смотря на парня. Он такой красивый. Даже при слабом свете ламп я это четко подмечаю. Так, стоп. Я не должна думать так.
— Что? — просто спрашивает парень своим мелодичным приятным тембром голоса. Его лицо так близко, что это заставляет меня нервничать.
— Очень хочу спать, — произношу я, чувствуя, что сон желает меня накрыть, а с другой стороны моё сердце бешено бьётся из-за Лайта, что рядом.
— Засыпай, — произносит парень, рукой погладив меня по волосам. Я вдыхаю его запах, чувствуя как от нежного прикосновения мне сердце забилось быстрее. Если бы можно было просто взять и вырвать себе сердце, то я бы поступила точно так прямо сейчас.
— Это трудно, когда ты лежишь так близко, — почему-то решаю признаться я. То, что он так близко сводит меня с ума, заставляет все замереть в ожидании, заставляет сердце стучать в бешеном темпе. Почему он так на меня влияет? Почему, когда я заставляю свой разум остыть, мое тело так странно реагирует. Почему мне так сильно хочется поцеловать его?
— Я заставляю тебя нервничать? — спрашивает он своим мягким голосом, тембр которого сводит меня с ума. Просто молчи, Лайт, потому, что я боюсь не сдержаться и поцеловать тебя. Я сглатываю, поднимая на него взгляд, и тут же жалею об этом, увидев какой он красивый. Его шелковистые волосы слегка растрёпаны, слабое освещение улицы и лунный свет падают на его лицо, на светлую кожу лица, к который так и тянет прикоснуться.
— Нет, — я отрицательно качаю головой. Я вру, конечно же, вру.
— Да, — признаюсь я честно.
— Мы, вроде как, друзья но я не могу, — начинаю я, как вдруг останавливаюсь, чувствуя, как мое дыхание становится учащенным. Как же я странно себя чувствую, мой разум, а что ещё хуже, мое тело реагирует не совсем так, как бы мне этого хотелось.
— Не можешь? — спрашивает Лайт спокойным голосом, который, словно успокаивает меня.
— Избавиться от этого чувства, — произношу я, сглотнув, чувствуя, как от столь короткого расстояния между нами, мои щеки начинают краснеть.
— Словно мы могли быть чем большим, чем есть сейчас, — говорю я, сглотнув ком в горле.
— Иногда я тоже так думаю, — произносит Лайт, из-за чего я чуть удивлённо поднимаю на него глаза.
— Если бы не кое какие обстоятельства, — продолжает он, из-за чего я непонимающие смотрю на него.
— Обстоятельства? — спрашиваю я, смотря на него с непониманием. Обстоятельства? Какие ещё, интересно.
— Есть вещи, которых ты не в силах понять, — спокойно проговаривает парень тихим голосом.
— Какие? — спрашиваю я, слегка сдвинув брови на переносице. Я совсем запуталась и не понимаю, о чем он говорит. Лайт молчит, предпочитает не отвечать, снова ставить между нами недосказанности, из-за которых мы и расстались. Что такого он не может мне сказать прямо.
— Ты ведь знаешь, что нас разделяет пропасть, — произносит парень, смотря на меня.
— Люди просто не поймут нас, — говорит он, когда я открываю рот, чтобы спросить. Я опускаю взгляд, чувствую, что из-за его слов мое сердце ёкнуло.
— Но это не важно, Хитоми, — продолжает парень, смотря на меня, как его взгляд опускается на мои губы. Я замечаю его взгляд.
— Иногда я просто хочу, чтобы ты была рядом со мной, — слышу я, из-за чего останавливаюсь. Моё сердце пропускает громкий удар. Это то, что я так хотела услышать, а теперь, казалось бы, все было так как должно быть. Он действительно чувствует что-то ко мне?
— Лайт, — начинаю я, но затем он останавливает меня.
— Не говори ничего, — произносит парень, на секунду сократив те незначительные несколько сантиметров, что были между нами, уткнувшись мне в губы. Его мягкие губы коснулись моих, я тут же ощутила теплоту, исходящую от Лайта. В такие моменты я всегда была на грани потери сознания. Я не совсем понимаю, что происходит, а в такие моменты вся рациональность покидает мое сознание, и мое сердце меняется местами с мозгом.
Я отвечаю на поцелуй, приоткрыв рот, давая его влажному языку пройтись по моему, что вызывает тысячи мурашек по моему телу. Его тепло, казалось бы, наполняло мое тело, прикосновение его теплых рук к моему подбородку, то, как во время поцелуя, я чувствовала его теплое дыхание на своем лице. Я медленно схожу с ума, но это не кажется чем-то плохим. Лайт углубляет поцелуй, притянув меня к себе за подбородок, продолжая проводить языком по моему языку. Я чувствую, как кислорода становится все меньше, но мне плевать, всегда было плевать на последствия, когда он рядом. Но…стоп. сознание медленно, но верно начинает ко мне возвращаться, прогнав иррациональность, ведь я успела разменять свой мозг на сердце, отказавшись думать в тот момент. И как бы я не хотела этого делать, но я оттолкнула парня, прервав поцелуй. Лайт несколько секунд смотрит на меня, а я кладу руку ему на плечо, держа нас на расстоянии. Какого черта? Он ведь недавно твердил, что мы друзья с таким видом, словно чуть ли не считал это своим святым долгом.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я, оторвавшись от него, не понимая как мне это удалось сделать. Эти ощущения, эта химия, что возникла между нами, разгоняет мою кровь в жилах, заставляет сердце стучаться в бешеном темпе. Лайт не отвечает, а лишь смотрит на меня. В его больших глазах я вижу что-то, что заставляет меня хотеть этого, хоть я и понимаю, что это иррационально.
— Ты ведь сам говорил, — продолжаю я, затем сглатываю, понимая, что моё сознание разогнал этот поцелуй, изгнав из него всю рациональность, ослепив меня.
— Говорил, что мы друзья, — продолжаю я, держа его на расстоянии, но в то же время ощущая непреодолимую тягу поцеловать его. Почему я хочу сделать это, почему меня тянет к нему, и почему мой мозг все время отключается?
— Так и есть, — отвечает Лайт, смотря на меня спокойным взглядом.
— Мы друзья, — спокойно произносит он, смотря на меня с тем видом, словно это я делаю что-то несуразное и выходящее за рамки дружбы.
— А что приходит сейчас? — спрашиваю я, смотря на парня, пытаясь понять, что у него сейчас на уме. Мне многое непонятно. Почему он сегодня на мой вопрос твердил, что мы друзья, а сейчас доказывает полную противоположность?
— Не обязательно днём вспоминать то, что происходит сейчас, Хитоми, — с этими словами парень приблизился ко мне, затем аккуратно провел пальцами по линии моего подбородка. Я, которая в такие моменты легко может потерять часть мозга, отвечающего за нормальное мышление, замерла, наблюдая за движениями парня.
— Лайт, — на выдохе произношу я, несколько раз заморгав. Боже, я снова теряю разум, точнее его малые остатки. Лайт меня подчиняет, гипнотизирует только тем, что он делает сейчас. Почему он такой? Почему он то отталкивает меня, затем тянет к себе снова. И почему я каждый раз возвращаюсь!
— Я ведь говорила, что ты снова так поступаешь, снова… — То отталкиваешь меня, то целуешь, — на выдохе произношу я, чувствуя, как начинать тяжело дышать. Боже, пусть я не поступлю неправильно, хотя, что это я, ведь я всегда являлась атеисткой.
— Просто давай забудем об этом завтра, — произносит парень, проведя теплой ладонью по моему лицу, выводя последние остатки моей рациональности из моего разума. Наверное, он не в себе, раз предлагает такое, или же, скорее всего, не в себе я, раз такое позволяю. Но в этом момент я подумала о скоротечности жизни. Мы рождаемся однажды, умираем однажды, проживает свою жизнь лишь однажды, так почему не дать некоторым вещам случиться, даже если ты знаешь, что они неправильные? Наверное, это и есть мой лозунг, раз уж я иду по жизни, шагая по ошибкам как по граблям.
— Хорошо, — отвечаю я, наверное, потеряв остатки самообладания, которые у меня когда то были. А были ли они? Парень несколько секунд смотрит на меня, затем утыкается в мои губы, нежно проводя своими мягкими губами по ним. Я закрываю глаза, решив полностью отдаться чувствам. Каждая частичка моего тела сейчас жаждет его тепла, его прикосновений, тепла, заставляя мой разум плавиться, сменив его на что-то, что умеет лишь наслаждаться ощущениями. Продвинувшись поближе, я притягиваю парня к себе, продолжая целовать его. Его поцелуй…такой нежный и медленный, в то же время настойчивый и властный. Наверное, я теряю свой разум с Лайтом, раз уж позволяю ему такое. Но в этот момент мне почему-то плевать, просто не хочется останавливаться.
Лайт притягивает меня к себе за подбородок, другую руку опустив мне на талию. Ощущения от его теплых рук на моем теле заставляют меня отключить мой мозг, а тело медленно раствориться. Парень останавливается, на несколько сантиметров отодвинувшись от меня. Я замечаю, как Лайт несколько секунд смотрит на меня, словно рассматривая мое лицо. Я подмечаю какой он красивый сейчас; слегка потрёпанные волосы, блеск в глазах, чуть приоткрытый рот, на уголках которого заметна едва ли уловимая улыбка. Он ещё несколько секунд смотрит на меня, большим пальцем проведя по моей щеке, затем вновь целует. Я притягиваю его к себе за воротник рубашки, продолжая целовать, не думая, чем это может закончиться и что может произойти дальше. Но, готова ли я к чему-то большему? Убрав волосы с моего лица, парень начинает целовать мою щеку, перемещаясь на линию моего подбородка к скулам. Я тяжело дышу, прикрыв глаза, ощущая, как по телу бежит электрический ток.
«- Кто мы друг другу?»
«- Друзья. Разве тебя это не устраивает?»
Губы Лайта проходятся по моей шее, а я слегка усмехаюсь, вспоминая эти слова, почему то злорадствуя над ним, понимая, что Лайт, вероятно, не в силах следовать своим собственным словам. Что такое, Лайт? Мы ведь друзья?
Я тяжело выдыхаю, чувствуя, как его теплые губы проходится по моей шее, а дыхание опаляет кожу, а внизу живота приятно тянет. Я вздыхаю, медленно теряя рассудок. Наверное, это свойственно всем, кто кого-то любит. Странно или нет, даже после того, как он разбил мне сердце, я всё ещё люблю его, а вернее сказать, я и не переставала. Я всегда любила Лайта, и я не думаю, что это когда либо изменится, даже если он продолжит периодически меня отталкивать, затем звать обратно.
— Ты готова зайти дальше? — спрашивает парень, остановившись, как я чувствую его горячее дыхание на своих ключицах, там, где недавно были его губы. Мой разум расплывается, мысли уходят куда-то в бездну. Наверное, я пожалею об этом завтра, но я не буду думать об этом сегодня. Как говорила героиня одной из моих любимых книг «Я подумаю об этом завтра». Хм, прекрасный лозунг.
— Да, — срывается с моих губ, как я смотрю на парня сквозь прикрытые веки.
— Хитоми, — зовёт мягко Лайт, заставляя меня раскрыть глаза. Сердце бешено бьётся, отдавая эхом во всей голове. Трудно дышать, но мне этого мало.
— Ты уверена? — спрашивает Лайт, глядя на меня слегка удивлённым взглядом, хотя, удивление я вижу в его взгляде очень редко, наверное, никогда доселе.
— Да, — повторяю я, легко кивнув, смотря на парня. Он утыкается мне в губы, накрывая мои губы своими. Такой мягкий и нежный поцелуй. Я теряю разум, нет, вернее сказать, я уже его потеряла. Я падаю в этот омут медово карих глаз с головой, без возможности вернуться в сознание. Парень прикусывает мою нижнюю губу, оттягивая ее, из-за чего мне немного больно, но мне нравится эта боль. Мое сознание захватили такие эмоции, которых я никогда раньше не испытывала. Нервными пальцами я начинаю развязывать белую рубашку Лайта, справляясь с ней пока мы все ещё целуемся. Парень снимает рубашку и я вижу его красивое подтянутое тело. Не слишком накачанное, но и не худое. Идеальное. Я притягивая его за шею, снова поцеловав в губы. Казалось бы, целоваться с ним нечто, что было под запретом многое время, из-за чего я не могу насытиться им сейчас. Так приятно целовать его. Я знаю, что сейчас произойдет, а именно то, к чему это все ведёт. Но, по правде сказать, даже будучи неуверенной в том, заговорит ли он со мной завтра, я хочу это сделать. Жизнь слишком коротка, чтобы думать о завтрашнем дне. Я просто хочу насладиться этим моментом, просто забыть о том, что было и не гадать наперед, что будет завтра. Я просто хочу откинуть все мысли, став настоящим гедонистом, я просто хочу получить удовольствие с человеком, которого люблю больше всего. Я начинаю снимать с себя платье, при этом немного смущаясь от пристального взгляда парня.
— Я… — мямлю неуверенно я, оставшись в нижнем белье.
— Всё хорошо, — успокаивающим голосом произносит парень, смотря на меня спокойным взглядом. В отличии от меня он не нервничал.
— Ты прекрасна, — говорит он, слегка улыбнувшись и вновь поцеловав меня. Бабочки в моем животе, наверное, делают сальто. Я улыбаюсь через поцелуй, протянув парня к себе ближе. Мы избавляемся от остальное одежды, из-за чего я становлюсь пунцовой. Ещё никто не видел меня без одежды, что довольно сильно смущает меня. Моё сердце бешено бьётся, а щеки пылают. Я откидываю голову назад, пока парень проходится губами по моей шее. Я чувствую его горячее дыхание и теплые нежные губы на своей коже, которая так и жаждет его прикосновений.
— Лайт, — тихо говорю я, пока он продолжает меня целовать. Мне так приятно, я хочу зайти дальше, вот только не уверена, что я знаю, что делать. Ведь в отличии от Лайта, я этим никогда не занималась. Я почему-то уверена в том, что у него уже была девушка или девушки.
Его руки проходятся по моей талии, ниже и ниже, пока он оставляет влажные следы поцелуев на моей шее. Я чувствую, как он касается моей нежной кожи, из-за чего прикрываю глаза, чувствуя как его тонкие пальцы проходиться по мне. Это так приятно. Наверное, я пожалею об этом позже, и его равнодушие снова разобьёт мне сердце, но я так сильно хочу этого, что не могу думать рационально.
— Я так хочу тебя, — шепчу я, когда наши взгляды встречаются, а затем парень притягивает меня за подбородок, целуя.
— Ты готова? — спрашивает он тихо, из-за чего я киваю.
— Да, — отвечаю я, осознавая, что этот момент настал. Не знаю изменит ли это меня или нет, но мне кажется, что сам процесс не важен так сильно, как то, что я занимаюсь этим с тем, кого люблю. Тонкие длинные пальцы парня проходятся по моей нежной коже, из-за чего я стону, чувствуя, как внизу живота нарастает огонь. Так приятно чувствовать его пальцы на себе. Желание, казалось бы, заставило мой разум помутнеть. Хочется забыться, отдаваясь этим самым прекрасным ощущениям, которых я сейчас испытываю. Мне бы хотелось, чтобы этот вечер длился вечно, однако мгновенья счастья плохи в том, что они столь короткие. Но мне это не важно. Я не думаю о завтра, мне просто хочется наслаждаться сегодняшним днём, хоть и звучит это как цитата из какой-нибудь книги о гедонизме. Я замираю, когда он входит в меня, на мгновение почувствовав острую боль. Но она быстро проходит, а Лайт тут же целует меня в губы, не давая боли захлестнуть мое сознание.
— Больно? — спрашивает парень, пройдясь по шее влажными губами.
— Уже нет, — отвечаю я, чувствую, что с каждой секундой мне легче. Я вновь его целую, жадно впиваясь в губы парня, которые сейчас мне казались более необходимыми, чем кислород. С каждым его новым движением меня захлестывало волной приятных ощущений. Как же приятно чувствовать его в себе. Мое сердце билось так быстро, что я могла подумать, что Лайт услышит мое сердцебиение.
— Это так приятно, Хитоми, — шепчет парень мне в ухо, убирая прядь волос.
— В тебе так хорошо, — произносит он, сладко простонав и крепче сжимая мою талию в своих руках, из-за чего новая волна удовольствия сносит остатки моего сознания. Хочется, чтобы эти моменты продолжались вечно. Я чувствовала себя в лёгком приятном забвении. Я ближе прижимаюсь к парню, ощущая как наша кожа приятно соприкасается.
— Это очень приятно, Лайт, — произношу я, будучи слегка смущенной таким словами Лайта. Мы целуемся, сплетаясь языками, а каждый его новый толчок вызывает у меня мурашки и стоны. Это так непривычно и, как оказалось, так приятно. Раньше я представляла себе, что это, должно быть, больно и постыдно, однако сейчас я понимаю, что лучше никогда себя не чувствовала. Было приятно осознавать, что это происходит с Лайтом, а не с кем либо другим. Даже если завтра все изменится, я рада, что это произошло именно с ним.
— Я люблю тебя, — произношу я, чувствуя, что ощущения обострились. Я ловлю себя на мысли о том, что жаль, что я решилась только сейчас.
Парень ничего не отвечает, однако я не придаю этому значения. Должно быть, он что-то чувствует ко мне, раз ему хорошо со мной. Я не собираюсь снова все усложнять. Я знаю, что я ему не безразлична, но знаю и то, что его сильно заботит то, что скажут люди, и так называемая социальная пропасть между нами. Но сейчас это было не столь важно. Сейчас я впервые за очень долгое время чувствовала себя счастливой.