Дикая вишня

      Когда недели две назад по всей Югакуре но Сато распространился слух, будто бы город собирается посетить сам Йоруичи-сама, возлюбленный кузен и, по слухам, главный собутыльник дайме Ю но Куни, коренные жители лишь посмеивались и качали головами: каждый уважающий себя горожанин знал, что бывшая какурезато[1] хоть и была знаменитым во многих странах курортом, но благосклонностью правящей семьи отнюдь не пользовалась. А потому, когда третьего дня в город въехал посланник, предупредивший о скором приезде высокопоставленного гостя, Югакуре буквально накрыла паника. Особенно это касалось ханамати[2]. С момента приезда посланника квартал не затихал ни на секунду: в любое время суток по аккуратным улочкам то и дело бегали юные сикоми[3] с поручениями, а отокоси[4] и прочая прислуга буквально поселились в окия[5]. [1] Общее название всех скрытых деревень. [2] Название района гейш. Именно здесь располагается все, что так или иначе связано с их профессией: чайные дома, музыкальные театры и тд. [3] Нижняя ступень обучения гейши. Так называют девочек только отданных на обучение. Они исполняют роль прислуги в окия, а так же ходят на занятия, где обучаются основам своей профессии. [4] Иначе говоря одевальщики. Именно они одевают девушек каждый вечер, чтобы те смогли пойти на работу. [5] Дом, где живут гейши.       В день приезда напряжение достигло своего апогея, даже пришлось в срочном порядке вызывать ирьенинов приводить в себя не выдержавших такого темпа девушек, и тем не менее еще за несколько часов до приезда гостей все было уже готово, и даже старожилы, помнившие времена, когда местные гейши ценились в разы выше всех прочих во всей Ю но Куни, не могли не согласиться с тем, что ханамати бышей Югакуре но Сато никогда еще не был так прекрасен.       И если теперь во всем городе царило приподнятое настроение, то в чайном доме госпожи Сакамото, взявшем на себя обязанность устроить банкет для гостей, атмосфера была совершенно противоположная: ни сама хозяйка о-тяя[6], ни прислуга, ни пришедшие заранее гейши не могли скрыть своего подавленного состояния. Оно, конечно, понятно: еще ни одна гейша, ни один чайный дом, не удовлетворивший Йоруичи-сама, не работал дольше года, но все же Сакура, наблюдая за бледной как полотно Сакамото-сан, глотающей втихомолку слезы прислугой и необычайно тихими майко, не могла понять, какова причина столь мрачной атмосферы. Было ли дело в мрачных историях, ходящих вокруг семьи дайме, или это был просто страх потерять работу, но девушке казалось, что только профессиональная гордость удерживала большинство присутствующих от того, чтобы попросту не дать отсюда деру. А когда пришло время тянуть жребий, то Судзуха — только дебютировавшая майко, которой выпало обслуживать самого Йоруичи-саму — практически лишилась чувств, а, придя в себя, быстро убежала куда-то на задний двор. [6] Чайный дом.       До прибытия гостей осталось полчаса.       На произошедшую сцену девушки отреагировали по-разному: кто-то тихо возмущался о недопустимости такого поведения, кто-то сочувствувал, кому-то было все равно. Одна особенно возмущенная майко попыталась втянуть Сакуру в разговор, но та, сославшись на духоту, вышла во внутренний двор следом за Судзухой. Ей нужно было торопиться: не придет первой — момент будет испорчен, и добиться своего будет гораздо труднее, — но девушка все-таки заставляла себя идти без лишней спешки: излишняя суетливость привлечет совершенно не нужное сейчас внимание.       Судзуха нашлась быстро. Она, сгорбившись, сидела в дальнем углу, почти полностью скрытая от посторонних глаз. Вид у нее был совершенно растерянный и печальный. Приход Сакуры, кажется, заставил потерять ее последние капли самообладания:       — Сакура-сан, скажите, что мне делать? — глаза девушки блестели от непролитых слёз, и Сакура, не ожидавшая такой бурной реакции, в первую секунду даже немного растерялась, — Я совершенно точно не смогу. У меня практически нет опыта, и от одной мысли, что придется сидеть с ним рядом весь вечер, меня бросает в дрожь. Как мне быть, Сакура-сан?       — Ну что ты, Судзуха-чан, неужто все так плохо?       — Вы просто не здешняя, приехали недавно, вы просто ничего не знаете…       Следующие четверть часа Судзуха вываливала на неё кучу малосвязной информации, приправленной городскими страшилками и слухами, о достоверности которых можно было только гадать. Но сама майко искренне верила в каждое сказанное слово и была буквально в ужасе от того, что ей предстояло. Тем лучше для Сакуры.       — Какой ужас! Неужели это все правда?       Судзуха отчаянно закивала головой.       — Тогда, — Сакура взяла девушку за руки, — ты не обязана этого делать! Я пойду вместо тебя!       — Что?! — голос перепуганной майко сорвался до сиплого шепота, — Сакура-сан, вы не обязаны! Почему вам не страшно? Вы ведь не верите, да? Не понимаете?       — Я все понимаю, Судзуха-чан, — Сакура заглянула ей в глаза, — и мне тоже очень страшно, но совсем скоро я вернусь в Хи но Куни, там мне будет безопасно. А ты, случись что, останешься здесь. Не волнуйся, все будет хорошо.       — Сакура-сан!       Майко кинулась ей в объятия и, кажется, все-таки разрыдалась.       Сакура осторожно гладила по голове всхлипывавшую девушку, и, когда та немного успокоилась, быстро отвела ее в комнаты прислуги: там уже сидели несколько служанок, готовых в любую минуту помочь гейшам поправить макияж, прическу и одежду.       В главный зал они вернулись как раз тогда, когда Сакамото-сан обеспокоилась их исчезновением.       До прибытия гостей оставалось чуть меньше десяти минут.

***

      О-дзасики[7] был великолепен. Проведенный на высшем уровне кайсэки[8], без малого два десятка майко и гейш, приглашенных со всех окия — Сакура с трудом представляла в какое состояние обойдется Сакамото-сан этот вечер. Но приложенные усилия определенно того стоили: этот о-дзасики был лучшим из тех, на которых девушке довелось побывать. И, похоже, многие присутствующие разделяли ее мнение. Даже Йоруичи-сама, оказавшийся одутловатым мужчиной с улыбчивым лицом, казалось, был поражен: поначалу молчаливый и настороженный, сейчас он вовсю улыбался и рассказывал презабавнейшую историю из собственного детства, заставляя слушателей буквально плакать от смеха. [7] Традиционный японский банкет. [8] Традиционный японский обед со сменой блюд.       Саке лилось рекой, в зале царила непринужденная атмосфера, но что-то не давало Сакуре покоя. Какое-то шестое чувство заставляло девушку подспудно ожидать чего-то непредвиденного. Но все же, когда Йоруичи-сама попросил ее сопроводить его, она почувствовала, как холодок пролежал по ее спине. Потому что известный своей осторожностью, порой переходящий в паранойю, человек не мог позволить себе остаться наедине с кем-то, не входящим в узкий круг его приближенных. Значит, ее раскрыли? Но как? Что ее выдало? Терзаемая этими вопросами, девушка поднималась на второй этаж о-тяя, где располагались отдельные комнаты, вслед за Йоруичи-самой.       Наверное, можно было бы попытаться сбежать. Одного точного удара тэссеном[9] вполне бы хватило, а внизу было достаточно шумно, чтобы неладное заметили не слишком быстро. Четкий план был составлен буквально за доли секунды, девушка потянулась за спрятанным в оби[10] веером… и опустила руку. Подобная уловка была слишком проста, чтобы сработать на этом человеке. Да и момент уже был безнадежно упущен. [9] Вид боевого веера c внешними спицами из тяжелых пластин железа, выглядящий как обычный, неопасный веер. [10] Традиционный японский пояс, который носят поверх кимоно.       До отведенной комнаты они дошли в полном молчании.       Лишь когда служанка, принесшая закуски и саке, поклонившись, закрыла за собой седзи[11], Сакура решилась задать вопрос:       — Йоруичи-саме не понравился банкет?       — Отнюдь. [11] В традиционной японской архитектуре это дверь, окно или разделяющая внутреннее пространство жилища перегородка, состоящая из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме.       Мужчина был на удивление спокоен и дружелюбен, что несколько успокаивало почти так, как и факт, что в комнате не поджидал десяток вооруженных головорезов, работающих на дайме Ю но Куни. Тем временем кузен дайме, залпом выпив до краев наполненную сакадзуки[12], продолжил:       — За свою жизнь я побывал на многих приемах и думал, что меня теперь ничем не удивить, но, признаться, Сакамото-сан меня поразила.       — Вы запутали меня, Йоруичи-сама, — Сакура склонила голову набок. — Если о-дзасики Сакамото-сан удостоился столь лестных слов, тогда почему…       — Почему я предпочел позорно сбежать с банкета? — мужчина улыбнулся, отчего девушку едва заметно передернуло. — Потому что от столь блестящего общества тоже стоит отдохнуть, но не волнуйтесь, мы еще туда вернемся. А сейчас, — тут мужчина указал на дзабутон[13], стоявший напротив него, — Сакура-сан, окажите мне честь. [12] Специальная плоская керамическая чашечка для питья саке. [13] Японская плоская подушка для сидения. В основном используется для сидения на полу.       Девушка повиновалась. Чем дальше, тем меньше она понимала, что происходит. Одно было ясно: об истинных причинах ее присутствия здесь мужчина не догадался. Но что тогда сподвигло его на столь странные действия?       Кузен дайме наблюдал за ней с чуть заметной насмешкой.       — В ваших глазах я вижу недоумение. Вы не понимаете, зачем мы сюда пришли.       — Йоруичи-сама очень проницателен, — ответила Сакура, вновь наполняя сакадзуки мужчины.       — Действительно, — тот кивнул, соглашаясь, — иначе сейчас мы бы здесь не сидели. И, пользуясь моментом, я хотел бы проверить некоторые свои догадки. Скажите, Сакура-сан, вам доводилось бывать в Конохе?       Этот вопрос немного сбил девушку с толку. Как ему ответить? Соврать? Отшутиться? Но, бросив короткий взгляд на мужчину, она поняла: он знает. Неизвестно, как много, но пытаться выкрутиться даже не стоит: потеряет все крохи заработанного расположения. А потому, приняв максимально удивленный вид, Сакура ответила совершенно честно:       — Вы удивляете меня, Йоруичи-сама. На самом деле я родилась и выросла в Конохе, но как вы об этом узнали?       Кажется, ответ удовлетворил Йоруичи-саму: до этого весь напряженный, теперь он ощутимо расслабился, словно что-то пошло согласно заранее продуманному плану.       — Вас с головой выдает ваша манера себя вести. Она преисполнена достоинства и независимости. Так ведут себя лишь те девушки, которым довелось родиться в одной из пяти великих стран. А что насчёт Конохи, то тут, признаться, мне помогли. Но об этом чуть позже. Боюсь, держать вас в неведении дольше будет верхом невоспитанности. Итак, — мужчина подался немного вперед, — я уже нахожусь в поисках спутницы, чей ум и воспитание не вызвали бы нареканий при дворе, но достаточно честной, чтобы в один момент не продаться моим завистникам. И, как вы наверное уже догадались, мой выбор пал на вас.       — Что? — Сакуре даже не пришлось играть изумление, слишком уж неожиданным был такой поворот событий.       Йоруичи-сама же её реакция до крайности забавляла.       — Вы, должно быть, недоумеваете, зачем самому брату дайме Ю но Куни, выбирать себе в спутницы гейшу из другой страны? Но так уж получилось, что из всех возможных кандидаток вы единственная, в чьем профессионализме и честности я смог убедиться лично. А уж ваша красота, — тут он себе позволил едва заметно провести ладонью по ее плечу, — не подвергается никакому сомнению. Я не прошу вас давать мне ответ прямо сейчас, но прошу вас не заставлять меня ждать слишком долго.       Сакура, все еще слишком ошарашенная услышанным, все же нашла в себе силы кивнуть в ответ.       — Хорошо, — мужчина улыбнулся, — а теперь, прошу вас впустить наконец вашу подругу, которая, наверно, уже совсем извелась от беспокойства за вас.       — О какой подруге…       Договорить Сакура не успела. Седзи резко отодвинулось, и в комнату с тихим писком ввалилась Судзуха, едва не расшибив себе нос о татами.       — Судзуха-чан, что ты здесь…       — Я прошу прощения! — девушка, кажется, еще сама не поняла, что натворила. — На самом деле… Я просто… Я сейчас же оставлю вас.       — Постой, — спокойный голос Йоруичи-сама буквально пригвоздил перепуганную девушку к месту. — Я, кажется, слышал о вас. Ваше имя Судзуха-сан, так? — дождавшись утвердительного кивка от майко, он продолжил:       — Мужу моей сестры посчастливилось присутствовать на вашем дебюте. Ваше владение сямисэном[14] привело его в восторг. Прошу, не откажите мне в удовольствии самому убедиться в вашем мастерстве, а заодно, — тут мужчина повернулся к Сакуре, — проверим, правда ли все гейши Хи но Куни так прекрасны в танцах, как о том говорят. [14] Тридиционный японский инструмент. Ближайший европейский аналог — лютня.       — Конечно, Йоруичи-сама.       Сакура повернула голову и в расширенных от ужаса глазах Судзухи-чан увидела отражение собственных эмоций. Все шло абсолютно не по плану, и девушка не представляла, как ей надо извернуться, чтобы к этому самому плану вернуться. В этот момент она почти искренне ненавидела мужчину, из-за прихотей которого ей приходится импровизировать прямо на ходу, не имея ни малейшего понятия, чем это для неё обернется. Поэтому надо было заканчивать с делом как можно скорее. Сакура была практически уверена, что обеспокоенная Сакамото-сан совсем скоро отправит слуг справиться как там гость, и тогда все усилия будут напрасны.       Девушка неслышно вздохнула. Времени у нее совсем не было.       Как раз в этот момент служанка принесла требуемый инструмент, и Сакура, кивнув Судзухе, достала веер, приняв начальную позу Куроками[15]. Раздались первые ноты давно знакомой песни, и Сакура полностью сконцентрировалась на музыке. [15] Знаменитый сценический японский танец. Наклон, поворот, едва заметно приоткрыть веер — все эти движения девушка знала ещё с малых лет и исполнить их правильно не составляло труда. Да, в ее танце не было жизни и страсти, но Сакура всегда предпочитала инструменты танцам, и только врождённая усидчивость и педантичность помогли ей в свое время заучить этот танец настолько, что сейчас она, выполняя одно движение за другим, могла сосредоточиться на своем единственном зрителе. Тот же был полностью поглощен танцем. Сакура не сомневалась, что в большей степени причиной тому было выпитое саке и действительно бесподобная игра Судзухи-чан, но все же постаралась вложиться в танец, чтобы в то мгновение, когда сямисэн играл так громко, что заглушал собой доносящиеся с первого этажа голоса, резко выдернуть из своей сложной прически канзаши[16] и молниеносно швырнуть в зазевавшегося гостя. [16] Традиционное женское украшение для волос.       Мгновение — и Йоруичи-сама со стеклянными глазами заваливается на пол. Сакура попала точно меж глаз, а быстродействующий яд довершил дело. Спустя секунду на высокой ноте обрывается мелодия. Судзуха смотрит на девушку с почти животным ужасом.       — Сакура-сан, что это…       Не теряя времени, девушка подлетает к ошаршенной майко и точным ударом тэссена лишает ее сознания. Только после этого она позволяет себе перевести дух. Затем она скоро осматривает тело кузена дайме, который действительно был уже мертв и, достав из-под оби небольшую складную сякухати[17], наигрывает небольшую трель. [17] Продольная бамбуковая флейта.       Не прошло и минуты, как седзи приоткрылись и в комнату зашла высокая блондинка в форме Анбу Конохи. Вид у нее донельзя недовольный.       — Что так долго? — шипит она. — Я уж думала, что ты напилась до синих биджу и совсем забыла про наш план.       Тут ей в глаза бросился труп кузена дайме, и Анбу тихо выругалась, не стесняясь в выражениях.       — Во имя богов, что ты натворила?! Зачем мы вообще план разрабатывали, если ты ему совсем не следуешь? Он, — она указала на труп, — должен умереть у всех на глазах. У всех, понимаешь? А что ты теперь собираешься делать, а?       — Хватит, — девушка раздраженно обрывает гневную отповедь. — План перестал быть рабочим, когда он решил со мной уединиться наверху.       — Серьезно?       — Да. Йоруичи-сама, — девушка говорила с едва скрываемым сарказмом, — посчитал меня достойной сопровождать его особу на официальных вечерах и, кажется, — тут ее передернуло, — делить с ним ложе. Но об этом потом. Теперь надо думать как выкручиваться с тем, что есть. И да, — тут Сакура указала на лежавшую без сознания майко, — она свидетель. Можешь ей память подтереть?       — Хорошо, — блондинка выглядела собранной, от былого раздражения не осталось и следа. — Только сначала мы сделаем вот что. Повернись.       Уже понимая, чего хочет напарница, Сакура, проклиная богов, все же повернулась к ней спиной, чтобы в то же мгновение получить точный удар по затылку. Перед глазами все поплыло, и последним, о чем она думала, были перепуганные глаза Судзухи-чан и почти риторический вопрос.       Как она до такого докатилась?