***
Рон пришел к нему в прошлый четверг с бутылкой крепкого алкоголя и рухнул в кресло. — Это конец… — в его голосе звучали отчаяние и обреченность. Только для Гарри это не было новостью. Он понял, что отношения его друзей зашли в тупик, когда увидел Гермиону в своей гостиной чуть больше года назад. Ей не за что или не за кого было зацепиться в магическом мире. В один миг она перестала быть собой. Больше не было заучки, тянущей вверх руку, не было и старосты, рьяно соблюдающей правила, не было его подруги, в сердце которой всегда находилось место для нуждающегося в тепле и заботе… Вместо этого был человек, лишившийся всего, что могло удержать на месте, что могло помочь справиться… Он столько раз прокручивал в голове воспоминания тех послевоенных месяцев, что со временем смог увидеть изменения, которые ей удавалось скрывать, поэтому со временем принял ее выбор. Вот только Рон не мог этому поверить… Все, что оставалось Поттеру, это сказать: — Тогда самое время напиться.***
Парень вынырнул из воспоминаний и ответил: — Паршиво, конечно, но меня интересует больше как ты? Губы Гермионы задрожали, чтобы скрыть это, она сделала глоток чая. Ромашка успокаивает. Интересно, Гарри специально заварил именно ее? Или это случайность? — Паршиво, — она не могла смотреть ему в глаза. Говорить стало невыносимо трудно, в горле застрял ком, — Я-я… Я…Я надеюсь, что когда-нибудь он сможет меня простить… Наступила пауза. Гермиона ждала и боялась реакции друга, его слов. Вдруг он тоже не сможет ее понять? Вдруг и их дружба рухнет по ее вине? — Мне наверное стоит идти, готовиться к консультации… — она поставила чашку на стол, руки не слушались. — Гермиона, — Гарри быстро встал и оказался рядом с ней. Он обхватил ее ладони своими, — Не убегай, пожалуйста… Конечно, Рону сейчас очень тяжело, но у него есть семья, работа. Он обязательно справится. Мне так жаль, что я уделял тебе мало внимания. Так жаль, что недостаточно поддерживал тебя, когда должен был… Я… Я всегда думал, что ты такая собранная, понимающая других, умная, что как будто бы ты сама можешь дать себе поддержку, но это была ошибка… Прости меня… Гермиона посмотрела ему в глаза. Похожие на северное сияние — зеленые с вкраплением разных цветов, способны заворожить как заклятие империус. За ними можно пойти на край света, прямо в логово врага, что она собственно и делала из года в год. — Гарри… Я так перед Роном виновата, — она почувствовала как лучший друг обнял ее и заплакала. Девушка дала выйти всему, что копилось внутри. Назначение консультантом для школьных врагов, разговор с Роном, старые раны, чувство вины. Ощущение, что она находилась в спирали, которая все сильнее и сильнее закручивает ее. — Поплачь, ты же не железная. Поплачь — это естественный выход эмоций. — Ты что читал книги по психологии? — Ну конечно, я же должен знать, что ты там делаешь с Малфоем, Паркинсон и Ноттом. Гермиона засмеялась. Друзья простояли, обнявшись, еще несколько минут и она произнесла: — Гарри, — девушка отстранилась, — мне правда нужно идти. Он внимательно посмотрел на нее. — Слушай, я не буду врать, что сначала как и Рон был потрясен твоим уходом. Потом вместе с ним злился на тебя, на то, что ты так поступила… — он вздохнул, — Я тосковал и ужасно боялся, что ты не вернешься, что больше я тебя не увижу… Я ведь уже и забыл, какого жить в мире без тебя, а когда вспомнил, — его глаза наполнились влагой, — то понял, что ты заслуживаешь сделать выбор в пользу себя, а мы это переживем. — Гарри… — Гермиона и не ожидала услышать от лучшего друга таких слов, — Спасибо тебе… Я. Мне было так важно, чтобы ты понял меня. Хотя я знаю невозможно полностью понять другого. Наш опыт абсолютно субъективен, но… Я бы никогда не ушла, если бы чувствовала, что могу справиться здесь. Они снова обнялись. Это были исцеляющие, залечивающие раны объятия. — Приходи к нам с Джинни в гости в субботу. Отказы не принимаются! — А как же… — Мы будем втроем, только я, ты и Джинни. Обсудим, что происходит на работе, — аврор улыбался, — она тоже по тебе скучала. — Хорошо, — девушка кивнула, — Хорошо, Гарри я обязательно приду. Внутри потеплело. 15:50 Кабинет Гермионы Грейнджер Консультант сидела в кресле и обдумывала предстоящий сеанс. Хорошо, что она поговорила с Гарри, ей так не хотелось терять еще и его. Девушка знала, друг стоит перед трудным выбором и не хотела осложнять ситуацию. Раз уж она когда-то решила уйти из их жизни, то и ответственность за последствия нести ей. Но оказалось, он не хотел делать выбор, не хотел терять Гермиону еще раз… Приятно, когда худшие опасения не сбываются. Что ж нужно сосредоточиться на следующем посетителе. Теодор Нотт. Как выяснилось ей проще взаимодействовать с неприязнью Паркинсон, гневом Малфоя, но совершенно неясно, как быть с безразличием Нотта. Девушка тревожилась. Сейчас она все чаще, хотя с Малфоем это было довольно сложно, видела в них глубоко раненых детей. Детей, которые были брошены родителями, пусть и не в буквальном смысле. Детей, у которых не было выбора чью сторону занимать. С таким опытом отношений, они были обречены занять сторону Волан де Морта. Сторону, где сильный бьет слабого, где нет места любви и состраданию, где каждый настолько боится уязвимости, что думает власть спасет его, где много насилия и ужаса… Гермиона покачала головой. Они и друг другу довериться не могли, хотя испытывали привязанность. Жили в масках неуязвимых, бессердечных, высокомерных аристократов. Похоже, слизеринцы потеряли себя задолго до войны. И чтобы найти дорогу обратно, нужно сбросить прежнюю личину. Готовы ли они на этот риск? Тук-тук. Дверь открылась. На пороге стоял он. Статный, высокий, изысканный. Если Малфой делал все, чтобы остальные заметили его, то Нотту было абсолютно наплевать на внимание окружающих. Его мало волновало общество. Казалось, он не способен испытывать никаких чувств, настолько выглядел безразличным, высокомерным. Вот только в прошлый раз Гермиона стала свидетелем, проявления его эмоций. Она встала, чтобы поприветствовать посетителя. Теодор Нотт посмотрел на нее, слегка наклонил голову, что означало приветствие, и направился к дивану. Облокотившись на его спинку, он стал внимательно изучать обстановку. Гермиона в это время внимательно изучала его. Глаза сощурены, лицо сосредоточено, плечи напряжены. Да уж, сегодня не осталось ни следа от равнодушного Нотта. Бывший слизеринец осматривал дверь, потолок, стены, пол будто пытался просканировать кабинет. Девушка решила узнать в чем дело. — Что — то не так? — получилось громче чем она ожидала. Взгляд Нотта остановился на камине. Со стороны казалось, он просто внимательно изучает предмет обстановки, но на самом деле в этот момент внутри него шел ожесточенный спор. «Что ей ответить? Неприятную правду или удобную ложь?» — Собственно, у меня появились вопросы, к этой «терапии», — произнося последнее слово, он изобразил руками кавычки, а губы его растянулись в саркастической усмешке. Гермиона отметила, что видимо, если ему не удается выглядеть безэмоциональным и отстраненным, он выбирает стратегию нескрываемого презрения. — Хорошо, я внимательно слушаю тебя, — девушка пыталась выглядеть максимально расслаблено. Как будто бы все идет по плану. Он ухмыльнулся, видя сколько усилий она прилагает, чтобы выглядеть спокойно. — Я так понимаю, все, что я тут говорю секретно, — голос его звучал мелодично, с паузами. Создавалось впечатление, будто он хочет ввести Гермиону в транс, — Но можешь ли ты использовать здесь какие-нибудь заклятия воздействующие на разум? Да уж… Нотт очевидно мастерски умел добывать информацию. В этот момент в нем не было ничего от высокомерного аристократического сноба, он казалось перевоплотился в заклинателя змей. «Нужно сосредоточиться на вопросе» Ах, да. Кажется он сомневается в ее честности на сеансе. — Хмм. судя по всему ты не чувствуешь себя здесь в безопасности? Теодор хмыкнул. Похоже, заклинатель забыл, что львы не поддаются дрессировке с помощью мелодии его голоса. — Конечно, я не чувствую себя здесь в безопасности, — чистая правда, — Меня допрашивали на несколько этажей ниже, оскорбляя и постоянно угрожая, что сейчас наконец-то отправят к дементорам, — он заводился, не стоило поднимать запретную тему. Глаза девушки расширились. Она думала, что победа все изменит, но кажется от каких-то вещей, например, жестокого обращения с неправильной стороной не избавиться. Только раньше на той стороне была она, а теперь они. — Мне жаль, что с тобой так обошлись… Услышав ее слова, Нотт резко вскинул голову, как она не сломалась? Лицо его исказила болезненная гримаса. Похоже, это его задело сильнее, чем вопрос про безопасность. — Но ты не сделала ничего чтобы остановить, а теперь говоришь о сожалении, по-моему это лицемерие, — Гермиона была уверена Нотт еле сдерживался. — Мне жаль, что я ничего не сделала, чтобы остановить это…-- в ее голосе сквозила горечь. — Мне не нужна чужая жалось, оставь это для Малфоя или Панси… — Хмм…похоже ты не считаешь себя заслуживающим жалости в отличии от своих друзей? — девушка била наотмашь, попадая в самые больные точки. — Грейнжер, ты сегодня сделала домашнее задание? Ведешь себя прямо как профессионал, — ему не нравилось то, что происходит. Она не ответила на его вопрос, стала высказывать слишком…болезненные глупые предположения. Он рассчитывал на другое. — Ты так считаешь? То есть в прошлый раз ты чувствовал себя иначе рядом со мной? Теодор ощущал себя дураком. Ему казалось, что на прошлой встрече между ними случилось негласное соглашение. Каждый играет и хочет победить другого, но Грейнджер использовала грязные методы. Он не понимал, чего она хочет добиться. Сегодня он был эмоциональнее некуда и вместо того, чтобы обсуждать его чувства, она будто пытается залезть ему в душу. Вот только там пусто. Все живое выжжено и лишь в самом углу… «Так нужно собраться, натянуть похабную улыбочку, в школе девчонки таяли от нее и отвлечь эту героиню» — Знаешь… — парень сделал вид, что задумался, — Дааа… я чувствую себя рядом с тобой таааак небезопасно. Мне дадут другого терапевта? — как только девушка открыла рот, чтобы ответить, он продолжил, — Ах да, других же нет, ты такая одна! Гермиона смутилась, а Нотт только этого и добивался. — Что не нравится, когда я говорю правду? Ты же на прошлой консультации так хотела ее услышать, пыталась докопаться, а куда теперь подевалось твое любопытство? Сегодняшняя консультация напоминала девушке танец с огнем, чуть промахнешься, оступишься и сгоришь заживо. Все это было одним большим представлением, где место режиссёра занимал Нотт, а она вынуждена была подстраиваться под роль, которую ей дают — змея заклинателя, палач, пытавший невиновного, отличница, выучившая уроки… Что же он еще для нее придумает? — Нотт, я не пыталась докопаться и меня волнует, что тебе небезопасно со мной. Я подумаю об этом, что же касается твоего намека на мою исключительность — Я не намекал на это, — каждое его слово было пропитано ядом, — Очевидно, Грейнджер, что твой грех — это тщеславие. Нетрудно на самом деле догадаться, мы же учились в одной школе, — он испытывал чувство триумфа, вот и попалась на свою же удочку. Девушка сделала глубокий вдох. «Я здесь не играю, я живу. Как бы он не наслаждался игрой, я все равно проиграла. Не ему, а всему миру. И сделала это давно. Осталось только признать, пусть и одному из самых неподходящих для этого людей.» — Что ж теперь тебе безопаснее? Когда ты знаешь мой грех? Мою уязвимость? Так тебе проще общаться со мной? Я то ведь все также ничего не знаю о тебе. Вот и все. Белый флаг. Капитуляция. Но почему… Почему он чувствует себя проигравшим? Почему нет внутри того триумфа, как несколько минут назад? — Ты сдаешься? — он не верил, что произнес это в слух. Всего секунду его губы жили своей жизнью и ее хватило, чтобы сказать то, о чем он думал. Она откинулась в кресле и вздохнула. Определенно все шло не по плану. — Нотт, мы победили во второй магической войне, но внутри я проиграла. Я стала эмоциональным инвалидом, калекой, которая испортила отношения со всеми, с парнем, лучшим другом, лучшей подругой, родителями, всем миром… Вот моя цена за победу… Нравится? Я не хочу тебя победить, а только понять, и все… Каждая победа — это кровоточащая рана и новый шрам… Я больше не хочу побед, я хочу жить, а ты? Он опешил. Воздуха катастрофически не хватало. Как бы он не пытался вздохнуть, получалось только открывать рот и ловить воздух. А Гермиона просто смотрела на него.