The Rise of a Dark Lord

Гарри не заметил, как прошел месяц. Занятия были скучными, и он продолжал на них бессовестно спать (впрочем как и всегда). Общение с однокурсниками всё ещё не клеилось. Причина этому была простой до безобразия: они продолжали твёрдо верить, что Поттер станет следующим Тёмным Лордом, поэтому больше всего предпочитали избегать его, кроме Тео, конечно. Тео стал чуть ли не тенью Поттера, очень редко можно было увидеть Гарри без него. Сначала Гарри действительно не знал, что делать с мальчиком потому что у него никогда раньше не было друга, поэтому он не знал, какую маску использовать при общении с Тео. У него не было никакого желания вести себя как невинный маленький ребенок рядом с ним, но он также не считал разумным показывать свое настоящее лицо. Так что первые несколько дней он в основном молчал, позволяя говорить Тео. Не то чтобы мальчик был слишком разговорчивым, но это помогло Гарри понять, что он из себя представляет. Большую часть времени они проводили в библиотеке: Тео изучал учебники за первый год обучения, а Гарри искал то, что могло бы его заинтересовать. Через несколько дней Поттер обнаружил, что ему действительно нравится компания Тео. Он был тихим, чуть более зрелым, чем большинство детей их возраста, и Гарри мог нормально с ним поговорить. Он может и не чувствовал, что может показать мальчику свое истинное «я», но, по крайней мере, понимал, что может использовать маску, которая наиболее близка к его истинному характеру. Сегодня был один из немногих дней, когда Гарри был один. Тео забыл про домашнее задание и решил сделать его в своей комнате, при случае каждый раз напоминая Поттеру, что это из-за него, ведь, когда они были в библиотеке, парень постоянно отвлекался на материал Гарри, считая его более интересным, чем свое домашнее задание. Гарри не возражал. Возможно, он привык к Тео, но Поттер всё ещё был очень независимым человеком и ценил одиночество. Скорее, он не любил людей в целом, поэтому тот факт, что он проводил так много времени с Тео, был, по его мнению, чем-то необычным. То, что ему это действительно нравилось, было почти сногсшибательно. Заметив, что уже прозвучал сигнал отбоя, Гарри собрал свои вещи и покинул библиотеку. Спустя некоторое время парень, сказав пароль, прошел в общую гостиную. Стоило Поттеру войти, он понял, что что-то не так как обычно. Он почувствовал, как дрожь пробежала по его спине, и осторожно оглядел комнату. Во-первых, Гарри сразу заметил, что не было слизеринцев-первокурсников. Во-вторых, он заметил, что общая комната была условно разделена на две части, это было не очень заметно, но для того, кто видел комнату каждый день и запомнил всё до мелочей, это было очевидно. Третье, что заприметил Поттер, была группа из пяти взрослых парней, стоящих очень обобщенно от остальных. Они выглядели подозрительно, пугающе улыбаясь и посматривая на Поттера с неприкрытой злобой, думая, наверное, что он этого не замечает. Гарри сразу понял, о чём идёт речь. Очевидно, некоторые слизеринцы не собирались позволять ему спокойно продолжать свои наблюдения. Теперь у Поттера было всего несколько секунд, чтобы решить, как ему среагировать и как сделать так, чтобы ситуацию можно было использовать в своих интересах. Всего несколько мгновений, чтобы решить, как он хочет, чтобы его воспринимали: милым и невинным, тёмным и опасным, или что-то среднее. Он мог любое своё поведение заставить работать на себя, вне зависимости от того, что Поттер бы использовал. Ему просто необходимо принять наиболее выгодное решение. Прежде чем парень успел задуматься об этой непростой ситуации, перед его носом оказались пятеро студентов, и один из них толкнул Гарри к стене, с силой ударив его головой о камень. Поттер почувствовал побежавшую по виску капельку крови. Двое мальчиков держали его за руки, а трое других установили перед ним барьер. Гарри узнал парня посередине — шестикурсник Джагсон. Он выглядел безумнее остальных, и Поттер был уверен, что он лидер этой маленькой банды. — Я думаю, тебе пора узнать, как тут всё устроено, Поттер, — сказал он тоном, который, без сомнений, Джагсон считал угрожающим. Гарри пришлось сдерживать себя, чтобы не закатить глаза, ведь это принесло бы ещё больше неприятностей, — Пора тебе узнать, где твое место. Ты не более чем отвратительный полукровка, которого нельзя пускать даже в Хогвартс, не говоря уже о благородном факультете Слизерин. Ты ничего не стоишь. Твое место у моих ног, облизывать мою обувь — это единственное, в чем ты можешь быть полезен. И ты так или иначе научишься этому. — Джагсон и двое его друзей достали из карманов волшебные палочки. Пока шестикурсник говорил, Гарри лихорадочно размышлял, как ему поступить, сделав ровно столько, чтобы выйти из всей этой ситуации без травм, но последняя фраза парня его разозлила. Он ничего не стоил? Место Гарри Поттера у его ног? Если и было что-то, чего Поттер не мог вынести, так это когда с ним обращались так, как будто он ничего не стоил. В приюте с Гарри так поступали, потому что он был другим, и здесь они собирались сделать это из-за его происхождения. Но в приюте, после одного случая его обходили стороной, и Поттер решил использовать свою проверенную тактику прямо сейчас, в Хогвартсе. — Понятно, — прошептал Гарри, но все в гостиной его услышали, вздрогнув от его тона. — И кто якобы собирается поставить меня на место? — Я! — прорычал Джагсон, направив палочку на Гарри. И тогда мальчик сделал то, что ошарашило абсолютно всех: он засмеялся. От его смеха кровь замерзла в жилах остальных студентов. Хохот был жесток и холоден, такой смех абсолютно точно не мог принадлежать первокурснику. И когда Гарри поднял голову, Джагсон и двое его друзей инстинктивно отступили на шаг. Глаза Гарри пугающе-волшебно сияли, а садистская улыбка делала его ангельское лицо чуть ли не демоническим. Поттер поднял обе руки и положил их на плечи удерживающих его мальчиков, и в следующий момент тишину в общей комнате нарушили два мучительных крика, исходящие от парней. Оба немедленно отпустили Гарри, прижав руки к груди, шатаясь на месте и не прекращая истошно вопить. Стоявшие вблизи них зачинщики бунта видели, как рубашки пострадавших пропитались кровью, а некоторые даже увидели кусок кости, торчащий из руки. Гарри указал в сторону обоих мальчиков, и они потеряли сознание. Избавившись от небольшого неудобства, связанного с ограничением свободы, менее чем за десять секунд, Гарри обратил свое внимание на Джагсона и двух его оставшихся друзей. Оба подняли свои палочки в его направлении, но прежде, чем они смогли даже открыть рты, чтобы произнести заклинание, Гарри уже среагировал, и очередные крики заполнили общую гостиную. Спустя пару секунд оба лежали на земле со сломанными ногами. Гарри снова указал в их направлении, и крики прекратились, показывая, что они потеряли сознание. Гарри теперь полностью сосредоточился на Джагсоне, однако он не упустил из виду остальную часть комнаты: ни бледных лиц некоторых студентов, ни страха, который некоторые из них не могут скрыть. Он солгал бы, сказав, что ему это не нравилось. Страх был действительно замечательной эмоцией. — Ты собираешься поставить меня на место? — мягко спросил Гарри, не сводя глаз с Джагсона. Двигаясь с удивительной скоростью, Поттер остановился перед ним и выхватил палочку из его руки. — Могу я узнать, как ты собираешься это сделать? Несмотря на то, что тон Гарри был совершенно не агрессивным, его глаза прожигали насквозь, и Джагсон моментально побледнел от страха. Видя, что парень не собирается отвечать, Гарри с помощью магии поставил подростка перед собой на колени. Поттеру это давалось настолько просто, что он даже не воспользовался ни заклинанием, ни палочкой, его сила с лёгкостью сделала то, что он хочет. Когда Джагсон опустился перед ним на коленях, Гарри начал нежными прикосновениями ласкать его лицо, мягко и сладко, и эти действия сделали его ещё более пугающим для Джагсона. — Меня немного раздражает то, что ты пытался сделать, Джагсон, — сообщил ему Гарри, не отрывая руки от щеки Джагсона, наслаждаясь тем, как глаза шестикурсника расширялись и наполнялись страхом. — Я просто занимался наблюдением и изучением, но ты заставил меня изменить планы. Должен признать, это меня чуть-чуть злит. Когда Поттер закончил говорить, он положил свою правую руку на левую руку Джагсона, подтянул его рукав к локтю и выписывать невидимые узоры указательным пальцем на его предплечье. — И всё для чего? — продолжил Гарри. — Из-за крови? — мягко спросил он, собирая свою магию в указательный палец и заставляя её резать руку Джагсона в тех местах, где проходил его палец. — Скажи мне, как твоя чистокровность помогает тебе сейчас? — спросил Гарри. Его палец рисовал гротескный узор на коже другого мальчика. Поттер продолжал говорить, полностью игнорируя болезненные стоны, которые издавал тот. — Важна не кровь, Джагсон, а магия. Ты понимаешь? — спросил Гарри, тоном, как если бы он был профессором, задающим вопрос своему самому бестолковому ученику. Несмотря на боль, Джагсон поднял голову и посмотрел Гарри в глаза. Он не знал, был ли это риторический вопрос, но всё равно попытался ответить. — П-понимаю. — Хороший мальчик, — прошептал Гарри, поглаживая его щеку, как если бы тот был домашним животным, который порадовал своего хозяина, изучив новый трюк. — И чтобы не было никаких сомнений. Где моё место? Джагсон, не теряя времени, ответил: — Надо мной, — сказал он убеждённо и вздохнул с облегчением, когда увидел, что глаза Гарри потеряли часть своей холодности. — Мне приятно видеть, что ты достаточно умён, чтобы понять такую простую истину. К сожалению, это не значит, что тебе не придётся столкнуться с последствиями твоих необдуманных действий, верно? Джагсон кивнул и опустил голову. Хоть он был явно старше и опытнее Поттера, но внутри него что-то кричало, чтобы он подчинялся. Парень так и поступил, ожидая своего наказания. — Хм… Надеюсь, ты не заставишь меня пожалеть о таком снисходительном наказании, — сказал Гарри чуть громче, прикоснувшись к левой руке Джагсона и ломая каждую косточку в конечности. К счастью для Джагсона, он чувствовал боль всего несколько секунд, потому что Гарри, не теряя времени, оглушил его. — Вы, — сказал Гарри, глядя на мальчика и двух девочек, которые были ближе всех, — отведите их в лазарет. Трое слизеринцев даже не подумали о том, чтобы не подчиниться ему, и через несколько мгновений они вышли из общей гостинной, левитируя пострадавших перед собой. Вся ситуация длилась не больше пяти минут. Гарри потребовалось совсем немного времени, чтобы определить иерархию на Слизерине. Сам он на вершине, а за ним все остальные: в зависимости от их полезности и отношений с Гарри, они будут ближе или дальше от него. Всё это было быстро определено, и Гарри не нужно было озвучивать кому-либо своё решение, в конце концов, слизеринцы не зря славятся своей разумностью. Гарри оглядывал общую гостиную, его лицо не выражало никаких эмоций, казалось, он не заботился о том, что сделал. Когда Поттер говорил, его голос был мягким и мелодичным, заставляющим некоторых задумываться, как такой красивый голос может за мгновение начать звучать так холодно и жестко. Другие думали, что ему подходит как голос, так и его ангельский внешний вид, скрывающий за собой жестокого и садистского демона. Это было гораздо страшнее, чем если бы он выглядел как монстр. — Я надеюсь, что остальные из вас не так глупы, как Джагсон, поскольку я был бы недоволен, если бы из-за вашей глупости мне был бы причинен даже малейший вред. Гарри был доволен, увидев кивки слизеринцев и даже понимание во взглядах некоторых из них. Не теряя времени, он пошёл в свою комнату. Там была книга, которую мальчик хотел закончить, и он уже провел здесь больше времени, чем хотел. Чего Поттер не знал, так это того, что в алькове, спрятанном за гобеленом, все слизеринцы первого курса, за исключением Теодора, наблюдали за тем, что произошло. — Ты видел это, Драко? — спросил Блейз Забини у своего лучшего друга. — Что нам делать? Драко посмотрел на других слизеринцев, которые были там, они, как и Блейз, смотрели на него, ожидая ответа. Однако он не знал, что им сказать. Что он вообще мог им сказать? До того, как Малфой приехал в Хогвартс, он планировал, как при поступлении на Слизерин с лёгкостью поднимется по иерархии своего факультета, в конце концов, он был Малфоем. В конечном итоге он будет править Слизерином, так же как и его отец до него. Но пять минут, всего пять минут, всё изменили. Возможно, лучшим вариантом было бы поговорить с отцом и узнать его мнение. Драко был уверен, что его отец знает, что делать. — Мы ничего не делаем. Наблюдаем и ничего не делаем. Во время рождественских каникул я поговорю с отцом, уверен, он подскажет, что нам предпринять. Остальные слизеринцы кивнули и осторожно покинули своё укрытие, чтобы пойти в свои комнаты. Им было о чем подумать. В ту ночь единственными слизеринцами, у которых ночь прошла мирно, были Гарри Поттер и Теодор Нотт, все остальные не могли закрыть глаз, представляя себе ангельское лицо с садистской улыбкой и глазами цвета смерти. На следующий день в Слизерине ничего не изменилось. Гарри и Тео продолжали сидеть немного дальше от других змей, а их софакультетники продолжали сохранять свой надменный и высокомерный вид. Практически для каждого обитателя замка ничего не изменилось. Однако Северус Снейп был не из тех, кто не видел происходящее у себя под носом, особенно на факультете Слизерин. Для начала, накануне ночью ему по каминной сети позвонила Поппи и сообщила, что пять его учеников находятся в лазарете. Северус никогда бы в этом не признался, но когда он увидел учеников, он был весьма шокирован. Джагсон и его маленькая группа были одними из лучших студентов в своей параллели. Когда он спросил их, что случилось, то был ещё больше удивлен, когда они отказались что-либо сказать. Разочарованный, но уверенный, что он ничего не сможет сделать, Снейп лег спать, делая мысленную пометку - на следующее утро внимательно присмотреться к ученикам с целью узнать дополнительную информацию о том, почему пятеро его слизеринцев оказались в лазарете. Снейп знал, что, если бы это сделали гриффиндорцы, они не смогли бы этого скрыть. Гриффиндорцы не знали значения слова «тонкость». На следующее утро он не заметил ничего особенного на других факультетах, и на первый взгляд на Слизерине тоже не было ничего особенного, но для кого-то вроде него, того, кто привык замечать каждую мелочь в своем окружении и просто других людях, чтобы выжить, было довольно легко увидеть, что все слизеринцы заставляли себя выглядеть как обычно, все, кроме двоих. Гарри Поттер и Теодор Нотт. Оба никак не изменились, они были единственными слизеринцами, которые, казалось, ни к чему себя не принуждали. Странное поведение его змей и пятеро студентов в лазарете заставили его наблюдать за учениками с гораздо большим вниманием, чем обычно. Слизеринцы казались нервными, некоторые из младших не могли скрыть страх, который иногда появлялся на их лицах, в то время как некоторые из старших не скрывали восхищения, уважения, а в некоторых случаях и почтения, время от времени проскальзывающих на их лицах. Северус также заметил, что эти эмоции появлялись только тогда, когда они украдкой смотрели на двух слизеринцев-первокурсников. Снейп мог только усилием скрыть свой шок. Нет! Нет, не могло быть! Это совершенно невозможно. Вывод, к которому он пришел - ошибочный. Поттер был студентом первого курса, он бы не смог отправить пятерых старшекурсников в лазарет. «Но, — прошептал тихий голос в его голове, — твои слизеринцы странно себя ведут, и все эти взгляды… Кроме того, ты помнишь приют, не так ли?». Снейп был уверен, что голос насмехался над ним, но не мог найти достаточно веского опровержения своему предположению. Северус действительно помнил приют, ему хотелось, чтобы это было не так, но он помнил. Он продолжал наблюдать за своими учениками, и взгляды в сторону Поттера не прекращались. Во время обеда, когда пятеро слизеринцев вышли из лазарета и присоединились к остальной части факультета в Большом зале, Северус обратил пристальное внимание на взаимодействие между ними и остальной частью факультета. Снейп чуть не разинул рот, когда увидел, что они сели, а остальные освободили для них места только тогда, когда они получили небольшой кивок от Поттера. Это было подтверждение, которое ему было нужно, но как? Как Поттер это сделал? Эта мысль мучила его весь остаток дня, пока он не пошёл на занятия с первокурсниками-слизеринцами. Поттер, как и на всех предыдущих занятиях, сдал идеальное зелье, и Северус не смог сдержать желания придраться к нему. С тех пор, как Поттер прибыл в Хогвартс, ему не терпелось найти что-нибудь, чтобы подловить этого паршивца, и это была прекрасная возможность. — Поттер, останьтесь после окончания урока. Гарри просто кивнул и собрал свои вещи, сказав Нотту, что он догонит его позже. Когда все студенты вышли из комнаты, Поттер подошёл к своему столу, выжидающе глядя на Снейпа. — Прошлой ночью пятеро студентов оказались в лазарете со сломанными костями, — Северус надеялся увидеть что-то компрометирующее в позе Поттера, однако единственной реакцией, которую он получил, была приподнятая бровь. — Ты ничего не хочешь мне об этом сказать? Снейп знал, что это был Гарри, он просто не понимал как, и у Северуса не было абсолютно никаких доказательств его причастности. Но он надеялся, что, если Поттера загонят в угол, тот признается или, по крайней мере, допустит ошибку. На долю секунды Северус мог бы поклясться, что видел улыбку на губах мальчика, но когда он снова взглянул, единственное, что было видно на лице Поттера, это замешательство. — Что-то о пяти студентах? Нет, профессор, честно говоря, я даже ни разу не говорил с ними. Сегодня утром за завтраком мы с Тео слышали, что они говорили что-то о дуэли между друзьями, которая вышла из-под контроля… Если бы это была другая ситуация и другой человек, Северус восхитился бы его способностью лгать, при этом говоря правду. Снейп был превосходным легилиментом, и, насколько он мог проанализировать слова парня, не входя в его разум - Гарри сказал правду, не всю, но тем не менее правду. Северус знал, что нужно быть отличным манипулятором, чтобы лгать, говоря правду, и он не понимал, что чувствовать, осознавая, что мальчик перед ним может это сделать. Одиннадцатилетний мальчик. Как бы Северус ни старался, он не мог перестать думать ни о приюте и разговоре с миссис Браун, ни о последующем разговоре с Поттером. Это не нормально, что ребёнок заставлял его вспоминать Тёмного Лорда. — Убирайся, — прошептал Северус, глядя на ангельское лицо перед собой. На этот раз Снейп был уверен, что на этом лице появилась улыбка, однако именно смех, который он услышал, когда дверь закрылась, заставил его вздрогнуть. Это будет не последний раз, когда Северус проклянет тот день, когда они пошли в приют. Альбус был в учительской, ожидая, когда прибудут все профессора, чтобы начать собрание. Пока Дамблдор ждал, он заметил, что его Мастер зелий выглядел рассеянным и немного взволнованным. Сделав мысленную пометку поговорить с ним в конце встречи, Альбус привлек внимание своих коллег, чтобы они могли начать. Как обычно, они начинали со старших классов, тогда профессора, которые проводили занятия только со студентами третьего курса и старше, могли свободно уйти, когда они переходили на второй и первый курс, учитывая, что они почти не имели дела с этими студентами. Чуть больше двух часов спустя они, наконец, добрались до первокурсников, и Альбусу пришлось признать, что ему любопытно посмотреть на то, как юный Гарри адаптировался. Гарри был совсем не таким, как он себе представлял, и директор не мог не испытывать любопытство к этому мальчику. — И есть ли кто-то из первокурсников, кто показал особый талант? — поинтересовался Альбус. Это был обычный вопрос, он задавал его каждый год, как и все директора до него. Не всегда был студент, обладающий бо́льшим талантом, чем их сверстники, но иногда находился ребёнок, который был особенно одарён в той или иной области, и профессора наблюдали за ним и поощряли его к самостоятельному обучению в этих областях. Альбус прекрасно помнил некоторых из этих учеников, Северус Снейп был одним из них - он делал зелья, на которые были способны не все шестикурсники, когда ему было одиннадцать лет. Джеймс Поттер был другим, его талантом была Трансфигурация, он был настолько великолепен в ней, что удивлял даже его. И, конечно же, Лили Поттер, чары были её страстью, не существовало чар, которые она не могла бы использовать. Но в этом году, хотя это был обычный вопрос, Альбуса особенно интересовал ответ. Унаследовал ли Гарри талант матери или отца? Или его сила была бы в совершенно другой сфере? Он с трудом сдерживал свое любопытство, однако заметил, что профессора выглядели гораздо более оживлёнными, чем раньше, но никто из них, похоже, не хотел начинать. Минерва оказалась первой, она вытащила что-то из кармана и положила в центр стола. — Минерва? — спросил Альбус. — Это сделал ученик первого курса на Трансфигурации. Альбус приподнял бровь и взял нечто, похожее на иглу, и, когда он увидел, что это за игла, его глаза широко открылись. Игла была произведением искусства. Любопытные взгляды коллег показали ему, что он не смог скрыть своего изумления. Зная, что, не увидев иглу, они не смогут понять его удивления, Альбус передал её Филиусу, который сидел слева от него. Дамблдор был рад видеть, что профессор Чар также не мог скрыть своего удивления. После того, как игла обошла всех профессоров, он спросил: — Кто? — Вы не узнали инициалы? — Минерва спросила с легкой улыбкой: — ГДП — Гарри Джеймс Поттер. Поттер смог добиться трансфигурации с первой попытки, и он также превратил иглу обратно в спичку сразу же. Затем он провел остаток урока, играя с иглой, меняя её всеми способами, которые приходили ему в голову. Я сказала ему попробовать изменить иглу, но я ожидала что угодно, кроме этого. Никогда не видела никого с таким талантом. Альбус давно не видел Минерву такой взволнованной. Директор услышал хихиканье Филиуса и увидел, как крошечный профессор покачал головой. — Очевидно, не только мой урок для него детская игра. Клянусь, ему скучно в классе. Я не думаю, что всё, что я им даю, действительно сложно для него. Другие профессора присоединились к разговору, все они заявили, что Гарри был одним из лучших, если не лучшим студентом своего курса. Северус был одним из немногих, кто ничего не сказал о Гарри, Квиррелл тоже ничего не добавил, но Альбус считал, что это связано с его заиканием, а не с какой-либо другой причиной. Спустя почти полчаса, десять минут из которых были потрачены на разговоры о Гарри, Альбус закончил встречу и отпустил профессоров, попросив Северуса остаться. — Ты кажешься отвлеченным, что-то не так? — спросил Альбус, как только они остались одни. — Ублюдок, все зелья, которые он приготовил, были идеальными. Альбус вздохнул: наличие ученика, проявляющего талант более чем в одном предмете, было редкостью, последний был более пятидесяти лет назад, было странно, что сходство между ними продолжало проявляться. — Это всё, что тебя насторожило? Альбус был уверен, что есть нечто ещё, однако, если он не спросит - Северус не поделится этим. Снейп посмотрел ему в глаза и, вздохнув, сказал: — Пятеро слизеринцев оказались в лазарете прошлой ночью. Я знаю, что это был он, директор. Я уверен, что к этому причастен Поттер. — У тебя есть доказательства? — спросил Альбус спокойным тоном. Директор и сам в этом сомневался, Том тоже ничего за собой не оставлял. — Доказательства? Конечно, у меня нет никаких доказательств! — Северус почти зарычал. — Альбус, в этом мальчике есть что-то, что меня тревожит, — признался Северус почти шёпотом, и Дамблдору пришлось воздержаться от улыбки. Пятьдесят лет назад именно он был на месте Северуса Снейпа и думал о другом черноволосом мальчике с ангельским лицом и холодными глазами. Сходства между ними было так много, но даже так у Альбуса всё ещё теплилась надежда, потому что было также много различий. Возможно, стоило бы сосредоточиться на них и надеяться, что история не повторится, ведь самая большая разница заключалась в том, что один из них был Тёмным Лордом, а другой — Спасителем Волшебного Мира.