Хирургия: Путь к мечте 2

POV Эмбер Утром все проснулись отдохнувшими, ребята выглядели относительно нормально, и я успокоилась. Однако вновь ближе к обеду Джон начал отставать и засыпать на каждом шагу, а при перевязке Алекса я опять увидела гной и, совершенно в новинку, воспаление, распространившееся на здоровую кожу вокруг. Она покраснела и припухла. Не показывая своих эмоций, с обычным выражением лица, подавляя страх и трепет в груди, я наложила новую повязку с увеличенным количеством мази, перед этим обильно промыв рану хлоргексидином. Вечером мы сделали привал на ужин. Джессика, Алекс и я с аппетитом поедали фрукты, пока Джон, прислонившись к дереву, засыпал. Мне пришлось заставить его съесть хоть немного манго и сделать пару глотков воды. - Ты должен есть, чтобы быть сильным, - говорила я, впихивая в парня один за другим кусочки манго. Он никак не препятствовал насильственному кормлению, практически не прожевывая пищу, глотал её и продолжал спать. Смеркалось. Мы шли молча. Алекс вёл под руку сонного Джона, при этом сам морщился от боли в ноге, помимо своей сумки я несла рюкзак Вестергарда. Джесси уже выглядела уставшей. Её взгляд был поникшим, и она периодически держала руку на пульсе. - Что с тобой? - тихо спросила я, чтобы Фицерберт не услышал. Она тяжело вздохнула и проговорила: - Сердце слишком быстро бьётся, и меня в жар бросает. Я громко произнесла: - Что ж, ребята, на сегодня завершаем путь, останавливаемся на ночлег. Алекс кивнул; пока он разворачивал лагерь, я взяла Джесси под руку (действительно, очень горячую руку) и усадила на спальный мешок, помогла прислониться к дереву. - Измерь температуру, - сказала я ей, протягивая термометр. Под покровом мглы и при шуме дождя, я проверила градусник, взятый у подруги по истечении нужного времени. У меня самой участилось сердцебиение, и глаза чуть на лоб не вылезли, когда я увидела 40,3°С! - Сколько? - измученным голосом спросила Хэддок, положив руку себе на лоб. Я промолчала. Освещая содержимое контейнера фонариком, нашла в аптечке жаропонижающее. - Достаточно, чтобы выпить таблетку, - наконец ответила я и дала Джессике лекарство. Она без лишних вопросов приняла аспирин. Через сорок пять минут - повторное измерение температуры. Под действием препарата она понизилась до 37,8. Но и этого было достаточно, чтобы девушка почувствовала себя лучше. - Ощущала себя ужасно, - описывала свое состояние она, - ещё никогда не было у меня такой температуры, даже в детстве. Интересно, что со мной? Что за болезнь такая? Ещё казалось, будто я в бреду. - Что бы то ни было, сейчас лихорадка отступила, - постаралась ее успокоить я. - Надеюсь, ничего серьёзного. Раз насморка, кашля нет, выздоровеешь быстро. Завтра утром должно быть все хорошо. А теперь надо спать. Она кивнула. - Спасибо. И ты тоже ложись, высыпаться нужно всем. Утро девятого дня началось с измерения температуры Джессике Хэддок, перевязки раны Алексу Фицерберту и кормления Джона Вестергарда. К счастью, 36,7 °С показывал термометр, жáра у подруги уже не было. На вид она снова была здоровой. Джон был все так же заторможен, во второй половине дня он уже постоянно находился во сне. А рана Алекса ну никак не хотела заживать. Я стала чаще накладывать новые повязки с надеждой, что это как-то поможет ускорить процесс заживления или, хотя бы, притормозит дальнейшее ухудшение. Но сегодняшний вечер полностью повторил вчерашний... К ночи у Джесси опять поднялась температура до сорока градусов, и снова ей пришлось пить жаропонижающее. На следующий день она вновь проснулась с нормальной температурой. К обеду разрядился и ее телефон. Остался мой, на котором ещё было 89%. - Последний смартфон пошёл в ход, - констатировал сей грустный факт Алекс, когда настраивал навигатор в моем гаджете. - Нам остаётся верить, что до того момента, как он окончательно разрядится, мы найдём наших родителей. - Да будет так, - сказали мы с Джесси. Очередная рутина. Сонный Джон, раненый Алекс, Джесс, у которой вечером опять поднимается температура до тех же значений. Как я поняла, ее лихорадка возникает приступами. В течение дня ничего ее не беспокоит, а к ночи начинается новый приступ. Утром одиннадцатого дня я проснулась рано на рассвете, пока все ещё спали, но не от чувства, словно я выспалась. Я чувствовала, что мне самой нехорошо. Несмотря на то, что я лежала в непродуваемом и непромокаемом спальном мешке, меня знобило, сердце билось учащенно, и мышцы болели. Неужели пришёл мой черед заболеть? И чем же? Что за симптомы? Какой болезни? Откуда она у меня? Мучимая вопросами, не понимающая причины плохого самочувствия, обхватив руками плечи, я смотрела на пасмурное небо. Когда проснулись и Алекс с Джесси, я потихоньку встала. Делала вид, будто ничего меня не беспокоит. Я все так же кормила и поила Джона, шла впереди команды с навигатором, следила за состоянием Фицерберта и Хэддок. После обеда дождь временно прекратился. Как обычно я обработала руки антисептиком, взяла мазь и бинты, подошла к Алексу, сидящему под деревом и ожидающему очередной перевязки, наклонилась, чтобы снять предыдущую повязку, и вдруг услышала от парня: - Эмбер, что у тебя на груди? Я перевела взгляд на глаза Алекса, которые нагло смотрели на область грудной клетки, и, учитывая мое склонившееся положение тела, понятно, на что именно уставился сей молодой человек! - Куда ты пялишься, Фицерберт!? - возмутилась я, готовая влепить ему заслуженную пощёчину, но тут сама же опустила свой взор и увидела мелкую розовато-красную сыпь, распространяющуюся от ключиц и ниже. Господи, только не это... Присев на корточки, чтобы не выставлять на обозрение верхнюю половину своего туловища, я быстро наложила повязку, поднялась и удалилась к рюкзаку вернуть на место медикаменты и первязочный материал. В это время я ещё раз осмотрела себя: приподняв майку, я обнаружила, что сыпь, эти мелкие пятнышки, были разбросаны до самого низа живота... Мне пришлось надеть сверху рубашку и застегнуть все пуговицы, чтобы скрыть высыпания. Почему-то мне кажется, что они напрямую связаны с моим плохим самочувствием. - Всё нормально, - наконец, сказала я Алексу, когда мы продолжили путь. - Наверное, аллергия на какой-нибудь экзотический фрукт. - Что ж, понятно, - пожал плечами парень. - Просто вдруг обратил внимание... - Да, и чуть не получил. - Да ладно, Эмбер, не кипятись. Я не специально. И он хитро подмигнул. А я закатила глаза. Двенадцатый день. Первое, что я сделала, после того, как проснулась, - сразу провела осмотр своего тела. Я так надеялась, что сыпь сойдёт или хотя бы уменьшится в размере, но она осталась неизменной на туловище и, что ещё хуже, распространилась на руки от плеч до предплечий. В связи с этим потом пришлось спустить рукава. С каждым часом нашего продвижения по лесу проценты зарядки моего телефона таяли на глазах. За ужином смартфон сам отключился, достигнув уровня 0%. - Вот, свершилось, - вздохнул Алекс, растерянно глядя на потухший экран. - Ничего, теперь нас будет вести интуиция, - сказала Джесси. - Просто будем продолжать идти примерно в таком же направлении, как и до этого, прямо, никуда не сворачивая. - Да, больше я не являюсь вашим путеводителем, - грустно улыбнулся парень. - С моей-то ногой далеко не уйдёшь теперь. - Вылечим, - хмыкнула я, с гордым видом скрестила руки на груди. Какой уж там, себе любимой помочь не могу... На следующее утро снова полил ливень. Сегодня, не считая Джона, уже все выглядели ужасно: Джесси была бледна, ее кожа даже имела некий желтоватый оттенок, лицо Алекса приобрело землистый цвет, и у меня тоже наблюдалась бледность кожных покровов. Мы шли медленно. Фицерберт начал хромать, что существенно повлияло на скорость нашего передвижения. У Хэддок кружилась голова. У меня болели мышцы и суставы, покраснели глаза, мучила тошнота. В связи с недееспособностью Алекса, Джона мы с Джесс взяли на себя: с двух сторон подхватили его под руки и тащили за собой, сонного и вялого. Я чувствовала, как и у меня поднималась температура. Измерила - 38,9°С. Аспирин отправился в мой желудок. На поход к реке за водой я и Джессика теперь тратили больше часа и воды набрать могли только по половине бутылки. Уже после обеда никто не мог продолжать путь. Вестергард спал под деревом, а мы трое сидели обессиленные, изнеможденные, впихивали в себя фрукты, потому что надо, а не потому что хотелось. Спать легли довольно рано, когда только начало смеркаться. Утром четырнадцатого дня я еле подняла своих товарищей. Мы плелись караваном, навьюченные рюкзаками, волочащие за собой Джона. На автомате я раздавала кому таблетки, кому пищу и воду, кому делала перевязку. Сегодня я истратила последний перевязочный материал. В безмолвии пребывал каждый. Гнетущая тишина нависла над нами. Мы страдали, нам было плохо, но все так же упорно и упрямо мы шли вперёд к цели. К той цели, на достижение которой уже практически все потеряли надежду. Теперь мы были затерянными в лесу, одни, без средств связи, со скудным запасом еды и воды. А ведь нас предупреждали. Мы не задумывались о последствиях. И до сих пор никто не озвучил этой мысли, хотя все, уверена на сто процентов, прекрасно понимали это. Мы сделали привал; после небольшого отдыха я поднялась (не без труда), чтобы продолжать путь, но ни один вставать не собирался. - Я не смогу идти дальше, - тяжело дыша, признался Алекс. - Я тоже, - страдальческим голосом добавила Джесс. - Ребята, как же так? - воскликнула я. - Да, всем нелегко, у каждого что-то болит, но мы должны собрать волю в кулак и отправляться вперёд. Юноша и девушка опустили глаза. - Ладно, я пройдусь немного, посмотрю, куда дальше пойти, и вернусь, - выдохнула я. Друзья лишь кивнули в ответ. Однотипные деревья. Похожие друг на друга лианы. Те же кусты. И так везде, на все 360 градусов. Без навигатора стало совсем худо, а следовать интуиции - так себе идея. По-моему, мы уже окончательно заблудились в глубине экваториального леса. Я прошла некоторое расстояние, поняв, что ничего примечательного здесь нет и не будет, решила возвратиться к команде. Но тут что-то мелькнуло в кустах, нечто привлекло моё внимание, хотя я небрежно бросила взгляд боковым зрением. Движимая любопытством, я кинулась в чащу, расталкивая преграждающие путь ветви и листья, и вдруг в высокой зелёной траве передо мной предстали белые покареженные обломки самолёта! Сомнений и быть не могло: картина, что открылась передо мной, полностью соответствовала тому злополучному фото на африканском сайте, которое Джон показал нам много дней назад. Это он, тот самый самолёт, на котором летели наши родители! Слезы невольно выступили пеленой на глазах, я быстро смахнула их и приблизилась к разрушенному воздушному судну. С трепетом в душе я медленно обошла весь самолёт, внимательно разглядывая окрестности. Конечно, спустя столько времени здесь все промокло насквозь, самолёт был завален сломанными ветками деревьев от гроз и ливней, на белом металле вмятины и грязь, и не было возможности обнаружить следы, но примятая трава, растоптанная земля говорили о том, что прямо тут, около десятка дней назад ходили люди, живые люди, возможно, наши мамы и папы! Меня бросало в жар, то ли от волнения, то ли от болезни, и в этом ажиотаже я летела к своим друзьям, чтобы поведать о случайной находке. - Ребята, представляете, я нашла его! Самолет родителей! - восторженно выкрикнула я, едва добежала до лагеря. Я увидела, что Алекс лежал на земле, а моя подруга придерживала его за голову. Джесс подняла на меня свой усталый взгляд и сказала: - Эмбер, какой это теперь имеет смысл? - Ты чего, это означает, что мы на верном пути, я знаю дорогу, мы пойдём туда и, может, как раз выйдем к ним, нашим родным! - Эмбер, - тяжело вздохнул Фицерберт, - пора прекратить. Эта была бредовая идея. И сейчас мы за неё расплачиваемся. - Алекс, - произнесла я, подходя к нему и присаживаясь на колени рядом, - не говори так, мы все четко продумали, теория оказалась правильной. Самолет, только что увиденный мной, тому доказательство. - Посмотри на нас, на себя, Эмбер. Все кончено. Прими уже тот факт, что мы здесь останемся насовсем. Мы - пленники экваториального леса, в который сами и рвались. Тут мы и умрём. - Нет! - воскликнула я. - Мы найдём выход, найдём их, мам и пап. Надо только встать и идти. - Я уже смирился, - еле слышно протянул парень. Его грудная клетка поднималась и опускалась быстро-быстро, он дышал тяжело, бледный, с серовато-землистым оттенком. Мои пальцы дотронулись до его руки, где я попыталась нащупать пульс. Пульсация была очень частой, еле слышной, слабой. И лицо, и руки, и все тело молодого человека на ощупь было горячим. У него явно была лихорадка. - Знай, ты мне нравилась всегда, Эмбер, - признается он. Щеки его впали. - Сколько помню, ты всегда была целеустремлённой, решительной, смелой. Даже сейчас ты отказываешься сдаваться. И я пойму, если ты захочешь оставить нас. Продолжайте с Джесси путь. Единственная просьба: передайте моим родителям, если удастся найти, что я люблю их. - Алекс, - в один голос произносим мы с подругой. Таких речей от него мы никогда не слышали. Он теряет сознание. Я встаю, хватаю Джесси за руку, заставляю подняться на ноги. - Ты все ещё хочешь идти? - спрашивает она, держась за голову. - Естественно, - важно говорю я. - Вперед! Но мы не бросим ребят, давай, я потащу Алекса, а ты Джона, или наоборот... - Эмбер, он прав, - дрожащим голосом протянула Хэддок, - мы ничего не сможем больше сделать. Это конец. - Пока меня не было, вы сговорились, что ли? - Нет. Ты просто не хочешь принять свою судьбу. Мы сделали все, что было в наших силах. Ну а теперь... пора остановиться. Мы не справляемся с теми болезнями, что сейчас подкашивают нас. Это ли не знак? Если ты все ещё надеешься, то иди. Не буду задерживать. - Я не могу бросить вас! - перешла на крик я. - Может, мы уже настолько близки к цели, что ни в коем случае не должны отступать? - А может, нет? - парировала Джессика. Ее голос заглушил раскат грома. - Да, ты внушила мне надежду на лучшее, но... Больше я не могу. Знаю, ты расстроишься, когда я это скажу. Эмбер, прости. Я... Сдаюсь. - Пожалуйста, не сдавайся, - взмолилась я, - послушай... При этих словах на моих глазах Джесси упала без сознания. Я осталась стоять одна среди трех друзей, лежащих на сырой земле. Сверкнула молния, следом за ней прогремел гром; намечалась гроза, но в моей душе буря была страшней. Мои друзья сдались, потеряли надежду и отчаялись, однако я настроена решительно бороться до последнего, чего бы мне это не стоило. Бросить на произвол судьбы товарищей я не имела право. Я схватила все сумки в обе руки и отнесла их на несколько метров, затем я дотащила до них Джона, потом Алекса и вернулась за Джесси. В это время с шумом полил ливень Я промокла до ниточки, но дело свое продолжала. Я методично относила вещи вперед, а потом поочерёдно дотаскивала друзей. Я повторяла это снова и снова. Пот лил градом по лицу и телу, смешиваясь с дождевой водой, голова кружилась, перед глазами мелькали мушки, сливаясь в тёмные мутные пятна. Сердце колотилось, все тело ныло, болело и горело огнём, но я не обращала внимания на эти симптомы. С каждым метром, на который я перетаскивала ребят одного за другим, мне становилось хуже и хуже. От головокружения меня бросало из стороны в сторону, пейзажи перед глазами слились в одно нечеткое изображение. Все плыло перед глазами. В этот час небеса, затянутые чёрными грозовыми тучами, озарялись сверканием молний, ливень шёл непрерывной стеной, все вокруг смешалось в одно. И мне хотелось кричать и плакать. Я вглядывалась в пелену дождя; мне казалось, что вот-вот, через секунду, мы выйдем к родителям, и эта мысль заставляла меня снова предпринимать действия по перетаскиванию друзей. Мои руки ослабли, едва я дотащила последней Джессику. Тело тряслось. Я еле стояла на ногах. - Нет, я должна идти, - твердила я себе вслух. По спине вновь пробежал холодный липкий пот, колени вдруг подкосились. Вместо джунглей я вижу тёмные круги перед взором. Не успевая сделать вдох, я чувствую, как замирает дыхание. И мои глаза закрываются сами...