Как сильмариллы все изменили

Я боялась поверить страшному известию, но в то же время чувствовала, что сабля на шею уже падает. Может, успею извернуться? Я рванулась обратно к темной лестнице. — Куда ты? — крикнула Йонсон. — К князю! Йонсон осталась сидеть на полу, нервно покусывая большой палец, а я через мокрый от ночного дождя сад побежала к княжескому крылу. Деревянные подошвы сандалий скользили на мокрых каменных порожках, ветки низких ползучих сосен и жимолости цеплялись за развевающуюся от бега юбку. Я задела цветочные грозди гортензии, и на меня с каплями посыпались мелкие белые цветы. Ощущения принадлежали звукам, запахам и краскам саду, в голове не к месту крутилась мысль, что Существо — моя разноцветная птица — должно жить как раз в таком саду. Тихий и безлюдный, чистый уголок. Неужели, там, вдоль пустыни, вбивая из земли пыль, уже тяжело шагают войска? У княжеского крыльца рос большой куст жасмина, заполняющий утренний сад пьянящим ароматом. Должно быть, у стражи кружилась голова, потому что они, зная меня, скрестили копья. — В такое время не положено, — пробасил стражник. — Но это очень важно! Ничего более умного из меня не вышло, я стояла с широко раскрытыми глазами, не в силах придумать что-то еще. Стражник снова отказал, сказав, что я не вхожу к круг лиц, которые могут врываться в любое время. До напряженного слуха донеслись знакомые быстрые и широкие шаги. Я даже представила, как Канан чуть пыхтит от спешки и недовольства. — Попроси советника Канана, он меня пустит, пожалуйста! Скажите, что я все знаю! Должно быть, стража догадывалась, что в остальном дворце происходит что-то необычное. Один из стражников, поколебавшись, позвал на свое место стражника с внутренней стороны ворот и отправился по коридору в сторону, откуда мне слышались шаги Канана. В аромате жасмина чудилось что-то жуткое, я отгоняла от себя страшные предположения, уговаривала себя не злиться, оставить голову холодной. Солнечные зайчики прыгали по белым стенам и красным столбикам. Что сказать Существу? И что может сказать Канан? — Иди, — вернувшийся стражник махнул мне рукой и взволнованным шепотом спросил, — что случилось? — Я пока не могу сказать, извините, — я понеслась во дворец. Торопливые шаги приближались в такт стучащему сердцу, на перекрестке коридоров мы встретились с Кананом и, не замедляя шаг, направились в покои князя. — Что и откуда ты знаешь? — Подслушала, так войска уже?.. — Мне жаль, — искренне сказал советник и на ходу повернулся ко мне. Я не успела спросить, знал ли Канан о готовящемся вторжении заранее. Препятствовать советнику стража у дверей в покои князя не решилась. Существо уже проснулось и, кутаясь в разноцветные шелка, пило чай. — Канан? Ты рано. — Мой князь, — перебил его советник, — мятеж. Черные глазища распахнулись. Канан продолжал. — Наместник Сакула Чосуль и генерал Фэй отправили армию, чтобы захватить город Хэку! — советник указал на меня рукой. Существо похлопало глазами, растерянно на меня посмотрело, что-то обдумало, кивнуло и произнесло: — Что нам следует предпринять? — Прежде всего необходимо лишить мятежников полномочий, затем — тебе, князь, ехать к войскам и дать приказ об отступлении. Канан привел меня, чтобы повлиять на князя, разжалобить его? — Мы успеем остановить войска прежде, чем они начнут сражение? — с надеждой спросила я. — Нет, но мы можем уменьшить потери, — между бровей советника залегла морщинка. — Ты знаешь, как давно они вышли? — Четыре дня назад из Сакула. Я ехала от своего города до столицы Хээй семь дней, объезжая пустыню, но подгоняя верблюда. Сакул, конечно, ближе, но ход у пешей армии не быстрый, а жители княжества кроме родины ничего не видели, должно быть, они не знают, чего ожидать и проявляют осторожность. Или они уже послали соглядатаев и все разузнали? — А сколько, — в горле пересохло, — воинов? — Три тысячи от Чосуля и две от генерала Фэй. Ни одно поселение из тех, что я видела на востоке, не сможет противостоять такой армии даже все вместе. Знает ли Асар? У него ведь был свой человек в Хээй — гончар Мисур, как раз в Сакуле! Если знает, то может попытаться уладить без потерь или собрать ополчение. Я услышала еще одни знакомые шаги, и вскоре в покои ворвался казначей Гужо. Желтое платье успело измяться, и на нем были видны следы капель и цветов, как и на моем. — Уговорил министров из Охарая… «А, город у моря!» — я быстро прошлась взглядом по карте на стене. — …пока не поддерживать Сакул. Пришлось им на этот сезон снизить налог на жемчуг и рыбу, кровопийцы! — Я требую, чтобы вы объяснили, как это произошло! — сверкнул глазами князь. Канан и Гужо не удержались и переглянулись. — Когда учителя Айли попытались убить, на собрании министров были произнесены неосторожные слова о том, что Сакул может хотеть таким образом ослабить столицу. Первый министр Сакула сразу же уехал, еще двое из числа наиболее уважаемых тоже собирались покинуть собрание со дня на день. Среди министров намечался раскол, а извинения еще не успели принести… Генерал Фэй, как только было высказано предположение об участии Чосуля, отправил войска в Сакул, чтобы, по его словам, не дать наместнику совершить новую ошибку. — Но разве он мог без чьего-либо согласия перебросить две тысячи воинов? — воскликнула я, стараясь отыскать нить, по которой можно распутать этот клубок. — Не мог, но отъезд первого министра из Сакула он посчитал удачным поводом, чтобы объявить этот случай особым. В таком положении генерал может распоряжаться войсками так, как этого требует ситуация. — Чосуль обиделся, — задумчиво сказало Существо. — Именно, и посчитал, что тоже имеет право распоряжаться армией своей части княжества так, как ему заблагорассудится. — Но почему заблагорассудилось начать войну? — не понимала я. — О твоем городе пошла слава, некоторые решили, что выгоднее забрать его себе, пока он не стал слишком силен или пока им не заинтересовался тот, кто собирает войска в Семире. — Но он уже интересуется! Я не удержала крик, и три пары глаз обернулись ко мне. — Так, садись и расскажи нам все, что знаешь, — Гужо постарался меня успокоить. — Вернее, я не знаю, есть ли какие-то договоренности уже сейчас, но тот, кого называют Владыкой, скоро обратит свое внимание на город. Сейчас там всем заправляет Асар, вы, вероятно, о нем слышали, — все кивнули, — он с самого начала хотел быть Владыке полезным. — Откуда такие сведения? — удивился казначей. — Советник, ты спрашивал меня о Синих Магах, — Канан чуть дернулся, — они не хотят позволить Владыке захватить своими загребущими руками все, что дышит, потому что он извратит это и уничтожит — бросит на войну с Западом, как делал уже не раз. — В таком случае, мы были правы, когда были против этой войны! — пробормотал Гужо. — Так вы знали заранее, что город хотят захватить? Нитки клубка все затягивались и как будто петлей у меня на шее. — Эта тема несколько раз упоминалась на собрании, — нехотя признался Канан. — Но мы не знали, что у Чосуля хватит смелости это провернуть. — А почему армия вашего генерала теперь с ними? — Потому что генерал реши примазаться к легкой победе, — ядовито прошипел Гужо. Вероятно, так и было задумано с самого начала. Балрог. — Но если тот, кто именует себя Владыкой, придет им на помощь, придется с ним договариваться и, боюсь, цена будет немаленькой, — про себя пробормотал Канан. За последние дни он как будто постарел лет на пять: под глазами лежали тени, лицо от перекосивших лоб морщин казалось угрюмым. Канан, который пришел за мной в тюрьму казался веселым и полным сил. Но как только я это подумала, в голове стукнул другой голос: а что ты его жалеешь, он не выполнил свои обязанности, и теперь жалеть надо Тихира и его семью, твоих товарищей со стройки, всех, кто живет в ваших домах и на кого первым обрушится удар. — Мы можем рассчитывать на содействие этих Синих Магов? — спросил Гужо. Советник нахмурился, но промолчал. — Они будут заинтересованы в том, чтобы не допустить жертв, — уклончиво ответила я. Люблю старцев, но Эру знает, как им придет в голову помогать городу в этот раз. — Тогда я выступлю перед министрами, пока люди Чосуля не уехали обратно, и скажу, что войска были отправлены без моего разрешения, затем поеду в Сакул и поговорю с наместником, и мы с тобой, Хэку, поедем догонять войска, — произнесло Существо. Обычно оно обращало на себя всеобщее внимание, но теперь мы успели забыть, что князь тоже в комнате. — Канан и Гужо, вы останетесь здесь, чтобы не допустить нового неповиновения! Канан без особой радости согласился. Он только уточнил у князя, что князь с Чосулем намерен делать, но Существо благодушно ответило, что пока никого казнить не будет, но лично объявит наместнику свою волю. — Хэку, ты много путешествовала, подготовь нам все, что нужно, — распорядился князь и отправился к министрам. Подготовь! Ну я-то подготовлю, но не ной потом, что перин и сменных платьев собой не взяли. К счастью, помогала мне Лирей, которая знала о правилах все, и настаивала, что перед наместником или армией князю не положено появляться кое-как одетым и расчесанным. Я старалась не изливать на ни в чем неповинную добрую женщин желчь, но четыре полные перемены платья только для поездки в Сакул вывели меня из себя. От греха подальше, я отправилась в конюшню, чтобы распорядиться о подготовке лошадей и везти Существо и все его богатство. Дед Существа, по словам Лирей, очень интересовался лошадьми, но ни прошлый, ни нынешний князь его увлечения не разделяли, и некогда шикарные конюшни обеднели и уменьшились. Они находились поодаль от основного крыла, от княжеских покоев к ним вела заросшая тропинка: Существо больше любило кошек. Издалека я услышала негромкие всхрапывания и фырканье. Низкое здание на фоне великолепного дворца действительно казалось запущенным. Одна половина конюшни совсем перекосилась и стояла с поломанной упавшими деревьями крышей. Конюхи, как я потом увидела, поставили поперек стену, чтобы не разводить сквозняки. И вообще старались заботиться о забытых животных. Мой новый провожатый — худой и невысокий улыбчивый парень, внимательно, хотя и с некоторым недоумением выслушал приказ князя срочно собираться в путешествие. На меня он тоже смотрел с удивлением. Может, потому что я была на полторы головы выше него и вообще выше всех женщин во дворце. Хорошо, волосы перед приездом в Хээй покрасила… На его неуверенный вопрос, хочу ли я посмотреть лошадей, я ответила согласием и напряженной улыбкой. Глаза у парня загорелись, и он повел меня на пастбище. Рядом с конюшней был луг — я вновь подивилась размерам дворца. С краев на луг наползали кусты и молодые деревья, продравшись через них, мы вышли на залитое утренним солнцем поле, на котором бродили и валялись в траве кони. Эльфийских взор видел всех рассеянных по полю лошадей. Гнедые, рыжие, серые и черные бока блестели на свету, неторопливо крутились хвосты, отгоняя слепней, темный жеребенок прыгал рядом с матерью. Идиллия, достойная Амана. Что-то снова неприятно кольнуло сердце, я про себя отшутилась: было бы смешно подохнуть в пустыне и выйти в цветущем Амане, ошалеть можно. Сердце сжалось опять, балрог, так ведь случилось с Килианом. — Это буланая Кама и Каштанчик, — кивнул конюх в сторону кобылы и жеребенка. — Темная лежит — Уша, там, — конюх махнул рукой в сторону ограждения, — отдельно пасутся жеребцы, Камины сынки, гнедой — Буян и черный Нефрит, самый красивый наш конь, — с гордостью сказал парень, — у него с рыжей Ультой дочки — Ночка и Летунья. Валяется Жемчуг — наш самый старый, папаша Буяна, Каштана и Нефрита, добрый до жути, даром, что жеребец, Ласка в него пошла и характером, и мастью, но у нее нога перебита, — конюх помрачнел. — У Ласки с Буяном Луна — пятнистая — и Тучка, серая, красавица, у Тучки с Нефритом Месяц, черногривый, и Свечка, золотистая, валяется играет, и у Месяца с Летуньей Волна. Неуместные сравнения с Аманом снова пришли мне на ум, помню, когда я впервые услышала список предков Элронда, он был для меня кем-то вроде этой Волны. — Все они — лично князя, — уважительно произнес конюх, — для долгой дороги могу посоветовать… А ты, госпожа, ездить умеешь? — конюхи с людьми общались мало, но мой проводник очень старался быть вежливым. — Умею, а князь, мне говорили, учился на Уше? — Да, но ей длинные прогулки уже не потянуть. Берите лучше Тучку и Свечку, они резвые и послушные. — Кто самый выносливый? Возможно, нам придется ехать по пустыне и быстро. — Сильный Нефрит, но нрав у них с Буяном… В какой момент выбрать коня для дороги стало для меня проблемой? Я помогала руководить в Форменосе и во время исхода! С другой стороны, если князь упадет с дурного коня и сломает шею… — У нас нет времени их объезжать, кто-то еще сможет выдержать? Или, может, такие есть в конюшнях всадников? — Наши лошади — лучшие в княжестве, а всадники, я говорил недавно, — парень опустил глаза, — они наших хотели себе забрать, почти силой отнимали… — Тогда я хочу познакомиться с конями, — сказала я, хмурясь. Я попросила конюха подвести мне Летунью, которая валялась в траве на другой стороне поля, а сама пока пошла к рыжей Ульте. Лошадь подняла на меня недружелюбный взгляд, я негромко обратилась к ней на зверином языке. Рыжая повела носом, отмахнулась от мух хвостом и опустила голову обратно, энергично забирая ртом положенное ей сено. На что я надеялась, здешние, наверное, и никогда своего языка не имели. Рыжая шерсть лоснилась и переливалась, я подумала, так ли выглядели на свету мои волосы? В пустыне я обращалась с ними слишком небрежно, и теперь, скучая по родному цвету, жалела о том, что равнодушно обрезала их ножом. А может, мне и тогда было жаль, но я хотела себя помучить. Летунья — красивая светло-гнедая, в тон матери, и в черных чулках лошадка. Вблизи было видно, насколько лошади красивы, и, хотя их осталось не так много, они дадут фору всем другим восточным скакунам. Летунья упрямилась, не желая отрывать от сена, убегала от повода, играла. Ко мне подошла с любопытством, смотрела не так строго, как мать. С ней же подошла Ночка. Красивая дымчато-темная кобыла с белой звездочкой на лбу, такой же, как у сестры. — Эти девочки хорошие, Ультовой крепости и Нефритовой силы. — Запряги Тучку и Свечку, Ночку и Летунью возьмем с собой. Попрощавшись с конюхом, который все еще не мог поверить, что он и его подопечные пригодились для такого важного дела, и лошадьми, я вернулась к Лирей и вдохновенно рассказала ей о чудесном знакомстве. — Что за имена такие, — нахмурилась женщина, собственноручно складывая существу сорочки. — У них всех должны быть родовые имена. — Может, и есть, да какая разница, ласковые названия показывают, что о них заботились и их любили. Такие лошади должны и нам сослужить хорошую службу. — И насчет лошадей… Князю вообще полагается ездить на жеребце. В Хээй верховой ездой не так интересуются, но если вы едете к людям пустыни и выступаете перед армией, вас могут не понять, если вы на кобыле. — Видела я этих жеребцов, от них будет больше вреда, чем пользы, — насупилась я. — Главное, — я посерьезнела, — везде вовремя успеть и чтобы князь не сломал шею по дороге. — Что ты такое говоришь! — испугалась Лирей, и мне пришлось ее утешать. Чувство неполного осознания или вера в то, что все почему-то обойдется, мешали мне правильно оценить, что нам может понадобиться. Я спрятала теплое воспоминание от солнечного лошадиного луга в сердце и начала думать, сколько охраны брать с собой в пустыню, если нам придется сражаться, хорошо бы и мне раздобыть доспехи и щит. Сражаться с кем. Эту мысль я все-таки отгоняла. Потом Существу надо больше отдыхать, на шатер у нас места нет, надо взять теплые одеяла, котелок, сухари, воду, в пустыню никаких поваров тащить не буду! Хотя чего скрывать, разнообразие сладковато-соленых блюд во дворце, свежайшая рыба, которую князю доставляли из Охарая, множество сочных фруктов и шоколад, так любимый мною с детства, разбаловали меня, пустынный рацион казалось еще менее привлекательным. Солнце отстояло в зените и пошло к западу, а князя все не было. Мы уже давно закончили сборы, и я, не зная, куда себя приткнуть, нервно мерила шагами комнату. Я ежеминутно прислушивалась и уже давно слышала легкие приближающиеся шаги, шаги затихли у веранды. Я выглянула и увидела Йонсон. Дама приложила палец к губам и быстро зашла в комнату. — Вы уезжаете в Сакул? А потом догонять войска? — быстро спросила Йонсон, я заметила, что теперь она хотя и полностью одета и накрашена, но выглядит не как обычно из-за нескрываемого волнения. — Умоляю, возьмите меня в Сакул! Дама, продолжив меня шокировать, начала рассказывать, что ей небезразлично будущее семьи наместника Чосуля и она хотела бы приложить все силы, чтобы решить вопрос так, чтобы не было лишних жертв. Намекала, что казнь наместника и его семьи может привести только к большему беспорядку в княжестве, князь может подвергнуть себя лишней опасности и так далее. Наконец мне пришлось попросить более внятных объяснений. Сейчас я впервые была в выгодном положении, и дама, скрипя зубами и сверкая глазами, пообещала взамен раскрыть некоторые подробности мятежа, которые будут полезны князю и советнику. — Рассказать все, что известно об измене — твой долг, и рассказать следовало до того, как все зашло настолько далеко. Ни князя, ни советника пространными намеками не убедишь, а у меня нет времени, чтобы уговаривать их взять тебя, госпожа, из сочувствия. К тому же советник Канан кажется мне довольно осведомленным в настроениях министров, так что твоя помощь не требуется. Как я и думала, Йонсон вышла из себя и доказала, что ее сведения стоят своей цены. Сказала, что может предоставить доказательства, что в покушении на учителя Айли Чосуль не замешан, организовывали это генерал Фэй и нынешний министр надсмотра за порядком, сменивший Канана, их поддерживали несколько влиятельных дворянских семей, отстаивающих в собрании министров свои интересы. — Даже если Чосуль не был одним из заговорщиков, он отправил войска без ведома князя и советника. Можешь повторить все это Канану, и князь будет иметь в виду, что за Чосуля просила отличившаяся придворная дама, но нужды ехать с нами я все еще не вижу. Я говорила спокойно и чувствовала, что это выводит из себя гордую Йонсон. Мы с ней были чем-то похожи, и я бы также не терпела такого отношения к себе, если только… Если кто-то из близких Чосуля ей действительно дорог. Жених, подруга, или, может, ребенок? — Не путая личное с политикой, кого ты хочешь защитить? — вздохнула я и внимательно посмотрела на собеседницу. — Старшие сын и дочь Чосуля, обещай мне, что они не пострадают, и я сделаю все, чтобы защитить князя. Все равно, что случится с Чосулем, пусть его повесят, тем более, он вряд ли готовит вам теплый прием, но в случае опасности или необходимости, — Йонсон говорила быстро и горячо, — скажи Ёнею или Монлюй, что ты моя подруга и «белый лотос на звездной глади пруда». — Ты хорошо их знаешь, чтобы быть уверенной, что они пойдут против отца, если он выступит против князя? — Мы росли вместе, это честные люди, я знаю, что на них пала тень и хотела бы их полностью оправдать, но даже если они просто будут живы!.. Я уверена, князь не пожалеет. Я почему-то была уверена, что сейчас Йонсон не лукавит и что никогда прежде ей не приходилось так умолять. Этим объяснялся и ее страх сегодня, когда мы подслушивали, и надежда на меня, взявшаяся из ниоткуда. Я пообещала Йонсон, что сделаю все, чтобы не допустить казни и, постаравшись успокоить ее, твердо сказала, что с нами ей нельзя, но через Канана она будет узнавать, что ждет Чосуля. Больше я обещать не могла. Я знала, что с доверием у меня все обстоит довольно плохо. Особенно это касалось людей, которых я не понимала, но сегодня, мне показалось, я поняла Йонсон, мы обе сейчас рисковали потерять своих близких. Наверное, поэтому она пришла ко мне, а не к Канану. Мы уехали, когда солнце уже клонилось к закату, вперед Канан выслал тысячу солдат, с ними же мы с Лирей отправили вещи князя. Мы с Существом догоняли войска уже в степи. Во главе их Канан поставил министра их Охарая, который сегодня получил хорошую поблажку от Гужо на налоги и теперь был вполне верен короне. Мне удалось быстро попрощаться с советником перед отъездом, он рассеянно посмотрел на лошадей, кивнул и сказал, что понимает, что для меня важно защитить город, но он доверяет мне больше, чем один город — целое княжество в лице Существа, поэтому я должна его вернуть живым и здоровым. — Кажется, у тебя есть на это сила, — закончил советник. — Все-таки учитель Айли замолвил тебе за меня словечко? — усмехнулась я. — Ты тоже будь аккуратен, советник, тяжелая ноша ложится на твои плечи. Не гони Йонсон, она может быть зоркими и верными глазами. Канан неопределенно хмыкнул, мы сели на лошадей и отправились. Серую красавицу Тучку я взяла себе: по словам конюха Свечка шла так плавно и ровно, что можно и без седла мчать, даже если первый раз сидишь. Кончено, добрый парень преувеличил, но мне было спокойнее ехать чуть впереди и знать, что дочка от матери далеко не убежит. Мы рысью ехали по закатному полю за столицей. Длинные ноги кобыл не путались в траве, не проваливались в ямы, ветерок был теплым и шептал что-то успокаивающее. Лошади и Существо были воодушевлены прогулкой, недовольный вид, с которым князь выехал из дворца, сейчас с него слетел. — Хэку! Кататься на лошади так здорово, я совсем забыл! — мальчишеская улыбка заиграла на детском лице. — Она слушается, стоит мне только чуть потянуть. Могу и галоп! Существо ударило Свечку по бокам и весело понеслось вперед. — Ну давай, — я улыбнулась и направила Тучку следом. Князя все же пришлось остановить, потому что ровная почва заканчивалась. Я пообещала ему, что вдоволь наездится в пустыне, когда нам действительно придется спешить. Воспоминание о Сакуле смазались, их объединяло только ощущение беспомощности и непонимания, что именно происходит. Эльфийской проницательностью, кажется, я обделена, а вот горделивой обидчивостью — до сих пор наделена с лихвой. Мне не нравилось, как министр из Охарая и окружение Чосуля на меня смотрит. Вопреки моему жизненному пути, белой вороной мне ощущать себя никогда не нравилось. Но иногда, как много лет назад, когда мои путешественники-торговцы узнали, что я была принцессой, это ощущение может льстить, но здесь, среди незнакомых мужчин, недоуменно косившихся на «девчонку», я чувствовала себя как неуютно. Этому способствовало и то, что Существо все равно не посвятило меня в детали плана, а действия людей Чосуля были непредсказуемы. Министру, стоявшему во главе войска, представляющего как бы третью сторону, пришлось ехать вперед и уговаривать Чосуля принять нас, убеждать, что войско нужно для случая, если он заупрямится, а зачем ему проигрывать бой, если можно его избежать и так далее. Чосуль согласился на встречу, но всем своим видом давал понять, что не считает себя неправым и сдаваться не намерен. С князем такое поведение было опасно, соперничать с кем-то князь не привык, но держался молодцом и не срывался. Министр сказал Чосулю, что я доверенное лицо князя как раз из того города, куда он направил войска. Чосуль правил городом давно, ему было лет пятьдесят пять, он был крепок, почти без седины, и явно не собирался уходить с поста. Чосуль скользнул по мне тяжелым взглядом, а я не знала, как себя держать: злиться и показывать, что считаю его неправым, держать отстранено, а значит, высокомерно, или постараться сгладить конфликт, но тогда высокомерен будет наместник. Внятно выразить чувства мне не удалось, но наместник быстро забыл обо мне. Существо, хорошо отыгрывая роль настоящего князя, признало Чосуля невиновным в покушении на учителя Айли. Наместник этого не ожидал и даже не сразу поверил, но Существо рассказало, что дело почти решенное, и Чосуль вздохнул с облегчением. Затем князь вызвал его на личный разговор, вероятно, объяснил, почему посылать войска было дурацкой идеей. Чтобы наместник смог доказать свою верность короне, Существо попросило наместника и его сына — Ёнея, друга детства Йонсон, — поехать с нами и остановить войска. — Канан же советовал тебе лишить его власти? — удивилась я, когда узнала о прибавлении в нашей компании. — Учитель Айли говорил мне, что нельзя полагаться только на себя, и мне как правителю особенно нужна поддержка. Чосуль принципиальный человек, для него главное — восстановить честь, а потом я смогу, полагаться на него в борьбе с теми, кто хотел начать войну, — изрекло Существо. Я открыла рот и закрыла, уважительно посмотрела на мудрое чудо, пожелала спокойной ночи и отправила его отдыхать. К сожалению, из-за того, что наместник с сыном ехали с нами, сборы затянулись, я снова долго и нервно мерила шагами отведенную мне комнатку. Не выдержав, ушла к лошадям. Тучка, Свечка, Ночка и Летунья были окружены заботой и вниманием, посмотрев, как они довольны невзирая на смену обстановки, я немного успокоилась. В конюшне же я свела неожиданное знакомство. В подошедшем молодом мужчине, одетом просто, все равно сразу узнавался Ёней: я успела вчера его поразглядывать. Сын наместника вежливо и сдержанно поздоровался и осторожно выразил свое восхищение лошадьми. — Они быстро домчат нас до армии. Мой отец сейчас в спешке сборов и радости от княжеского прощения, пожилой человек, забыл, что должен перед тобой публично извиниться. Он обязательно выразит тебе искреннее раскаяние позже, а пока прими мое извинение, госпожа. Сын наместника, один из самых влиятельных людей Сакула поклонился мне на конюшне. Лошади недоуменно фыркнули. — Принимаю, подними голову, господин Ёней. Сейчас мы можем только поспешить и успеть предотвратить жертвы. Ёней кивнул. — Думаю, тебе будет приятно узнать, что на решение оправдать твоего отца повлияла госпожа Йонсон, — мужчина вздрогнул, глаза удивленно раскрылись, — она предоставила нам полезные сведения, доказывающие виновность других людей. И лично просила за тебя и твоих родных. Ёней не сдержал судорожный вздох и отвернулся. — Она сказала «белый лотос на звездной глади пруда». — «и тоскливо кричат над зеркалом ночи птицы», — продолжил Ёней. Как я узнала, он давно уже был женат. Мы вскочили на Ночку и Летунью рано утром. Князь и тёмная в Нефрита Ночка выглядели похоже и оттого забавно. Оба заспанные, они выехали впереди нашей группы, состоящий кроме меня, князя и наместника с сыном из пятнадцати человек охраны, Чосуль и Ёней себе защитников не брали. Может, и надо было, но ситуация была до того необычная, что об этикете почти не думали. Даже нас к князем догонять войска спокойной отпустили вдвоем. Пустыня подбиралась постепенно. Сначала мы ехали по дороге вдоль леса, потом — по полю, потом — по полю, в котором появились большие пролысины голого камня. Ветер дул в лицо и доносил ни с чем не сравнимый, новый для жителей Хээй запах пустыни — запах пустоты. Существо радовалось простору, которого не видело во дворце. Лошади весело прокладывали дорогу по твердой земле, обходя колючки и камешки. В саму пустыню мы входили легко, как корабль на всех парусах в спокойную воду. Кохира? Пустыня встретила чем-то родным, я не поняла, скучаю или нет, и предпочла не тратить на размышления силы. Уже днем пришлось остановиться на привал, потому что солнце поднялось высоко и лошадям нужен был отдых. В тени длинной скалы лошадям нашлась трава, но источника воды не было. Тут я поняла, что вся компания думает, что я хорошо знаю дорогу и все места отдыха. Они ожидали путешествия с комфортом? Впрочем, от князя, всю жизнь прожившего во дворце, и его министров другого ожидать было нельзя. Существо иногда капризничало, Чосуль недоуменно спрашивал, где же вода, стража ехала в угрюмом молчании. Не капризничал только Ёней, за что я не могла не проникнуться к нему чувством благодарности. Солнце жарило, ветра почти не было, в летнем мареве стрекотал хор цикад. Я, обливаясь потом, прислоняла ухо к горячей земле. Ульмо, подай голос. Подземная река неторопливо несла свои воды на север, поднимаясь выше в миле от нас. Я сообщила радостную новость своим спутникам, погладила Ночку и Летунью по мордам. Существо упрямилось и хотело ехать только галопом, чтобы хоть как-то остудиться. К тому же пустынные пейзажи ему быстро надоели, и он хотел доехать скорее. Однако такие темпы не могла выдерживать Ночка, ей нужен был отдых. — Как я слышал, ты много путешествовала по пустыне, госпожа? — негромко спросил Ёней, когда все напились и расселились в тени маленького оазиса. — Это так, господин, было время, когда я жила здесь одна, многому научилась. — Одна? — удивленно воскликнул Ёней. — Как же так? — Какое-то время у меня была лошадь, и я встречала разных людей. Но в этой части пустыни мне не приходилось бывать. — А что в других частях? — Ёней хотел что-то спросить, но его опередил вопрос Чосуля, который слышал наш разговор. — На западе и в центре — песчаные барханы, на севере — каменистые плато и глина, на много миль иногда нет воды и растительности, и люди там не живут, на востоке — как здесь. — Дождей здесь вообще не бывает? — спросило Существо, попивая из глиняной чашки прохладную воду. — Очень редко, это считается большой удачей. — Зачем здесь жить? — наивно распахнул глаза князь. — Жизнь здесь сложнее, чем в Хээй, но люди справляются. Человек, теперь заправляющий городом, Асар, сманивает молодых ребят из деревень в пустыне или на ее краю. Они едут за лучшей жизнью на более плодородные почвы или в города, оставляя стариков. Им самим здесь, конечно, не справиться. — Пусть берут стариков в собой, — решил Чосуль. — В качестве извинения мы готовы предоставить им убежище в Сакуле. — Это хорошее предложение, но не все захотят оставить свой дом. — Это глупость, — отрезало Существо. — Если сами обрекают себя на смерть, нечего их жалеть, — теперь он уплетал арбуз. — Может, ты и прав, князь, не стоит упрямиться и настаивать на своем, если тебе же от этого хуже. Ёней и Чосуль спрятали улыбки за чашками, князь покраснел и отвернулся. Тучи закрыли небо, мы отставали от плана и решили не останавливаться на отдых, а слезть с лошадей и пройтись пешком, пока не так жарко. До города остался всего полдня пути, я надеялась, что мы сможем выйти наперерез армии. Тучи темнели, мы поднимались на плато, мои спутники предполагали, что будет дождь. Лошади тоже чувствовали и шли веселее. Я шла вперед быстро и нервно, с плато уже виден будет город и армия, пусть они будут не вместе… Неровный край скалы остался внизу, я выскочила на открытое пространство, впилась взглядом в горизонт и охнула. Даже человеческий глаз мог увидеть, что город взят в кольцо. Над городом уже кружились стервятники. Мне казалось, я слышу крики. Внизу был глиняный склон, если пойдет дождь, мы все здесь сломаем шею. — В седло, скорее! — обернулась я к спутникам. Все поспешили подняться. Князь устал и выглядел рассеянным, Чосуль нахмурился, но ничего не сказал, первым вскочив в седло. Сине-фиолетовая туча дышала нам в спину. Мы понеслись по крутому спуску. — Лети, милая, лети, родная, — тяжесть на сердце почти выбивало из груди быстрым бегом и свистом ветра. — Сместись назад и не тяни повод! — крикнула я князю, и оглянулась на остальных. — Рысь, — я чуть придержала Ночь, она, недоумевая, почему Летунье можно галопом, а ей нельзя, не сразу замедлилась. — Спустись медленно, и догоните меня на равнине! Князю было не по себе на крутом спуске, но я не хотела останавливаться. Что-то в голове говорило, что и самой надо замедлить ход, Летунья к прохождению подобных препятствий не готова. Но только когда лошадь споткнулась и подогнула передние ноги, я, успев спрыгнуть в сторону, поняла, что пора думать головой. — Хэку! — раздался сзади крик Существа и Ёнея. — Зачем упрямиться, сама говорила! — отчитал меня Чосуль, и присел перед Летуньей. — Все в порядке? — спросил у меня Ёней, я, не ответив, вскочила и подбежала к лошади. — До равнины — рысью. Чосуль на вид был старше, и почему-то даже я, которой так много лет, невольно слушалась его. Я погладила Летунью по морде, руки дрожали, она мотнула головой, но не отвернулась, прощая. На голову и руки упали первые дождевые капли. Мы быстро спустились рысью и на равнине снова перешли на галоп. Башня Асара выделялась на фоне еще голубого на востоке неба, думаю, с нее нас тоже отлично было видно. Но ждал ли кто-то помощи с запада? Войска тоже заметили нас и развевающиеся знамена Хээй, которые держали двое из наших сопровождающих. Темные доспехи расступились, к нам из шатра выходили более высокие военные чины. Дождь зарядил вовсю, им приходилось прикрывать глаза от капель, чтобы что-то разглядеть. Будет Существо похоже на мокрую ворону, прости уж, Лирей… Я вспомнила, как Ятульмаль, играя нам на гуслях, рассказывал музыкой о струнах дождя. По струнам дождя пускай мой голос дойдет до старцев, если они в городе! Я сосредоточилась и послала осанвэ. От воды и ветра стало холодно, от волнения потряхивало. Я вглядывалась в стену домов, которые мы строили и которые теперь заменяли крепостную стену, заметила наконец, что сражения не было. Значит, Асар выбрал переговоры. Чины в узорных доспехах вышли вперед. Узнали сначала наместника, потом, переведя взгляд на сверкающее глазами Существо на черной лошади, встали на одно колено. — Мой князь, наместник, — поприветствовал их один из офицеров, — честь видеть вас. — Прекратить атаку! — крикнул князь и попал впросак. — Мы ведем переговоры, мой князь, — не меняя голоса ответил офицер, — наши воины еще не вступали в сражение. — И не вступят, — властно сказал князь, — поднимайте лагерь и готовьтесь возвращаться. — Но князь, ведь переговоры еще не… Офицер явно не имел опыта общения с князем. — Кажется, тебе мало моего приказа? — князь изогнул бровь. — На твоей форме — знак столичных войск. Когда шел сюда, вместо того чтобы охранять наместника, ты, судя по всему, спорил меньше. Офицер побледнел, нервно сказал: «Да, мой князь», быстро упал в поклон, вскочил и закричал поднимать лагерь. Довольный собой, но недовольный своими людьми князь с гордо поднятой головой и ровной спиной, все еще под проливным дождем подъехал к воротам между домами. — Хэку, говори, что я князь и приехал увести войска. Я обратилась к вооруженным людям, стоявшем на нашем пути и недобро на нас поглядывающим. Узнала в них знакомые разбойничьи лица, это наемная охрана, ошивающаяся на рынке и главной площади. Если меня здесь и помнили, то скорее по рыжим волосам, теперь же узнать не могли. — Тогда пусть оставит оружие, и все, кто с ним пойдет — тоже, — так же хмуро смотря на нас, произнес наемник. Чосуль и Ёней оружие отдавать не хотели. Я видела, что пожилой наместник успел сунуть маленький нож, себе под плащ. Я испугалась, ведь наемники должны хорошо знать, где можно спрятать оружие, но они, удивленные словами князя, не стали тщательно обыскивать, я пожалела, что глупо отдала свое оружие. Понятие чести у наместника распространялась не на непременно честную борьбу, а на защиту того, что он должен защищать. Военачальник Сакула и ответственный за отправленные столичные войска Хафей, а сними их офицеры были в Доме Асара. Мы ехали по знакомым улицам, Летунья слегка припадала на переднюю ногу. Я спешилась, отдала повод одному из наших стражников, и быстрым шагом пошла к башне. Остальные последовали моему примеру, к счастью, в отличие от Рюкора, город был небольшой. Шаги отдавались по пустынным улицам, жители не рисковали лишний раз высовываться из дома. Я старалась прислушаться, не идет ли мне осанвэ от старцев, но гудел только дождь. В Дом мы входили, занося с собой потоки воды, стекающие с одежды, и вязкой грязи с наших немощеных улиц. Белые каменные стены Дома не изменились, тянуло провести по ним рукой, попробовать узнать, что в них было и что теперь. Но и здесь было непривычно тихо. Все ученики и мастера, видимо, были отправлены по домам или комнатам. Когда мы прошли галерею, увидели и хозяина, вышедшего нас встречать. Я почему-то знала, что ситуация, когда я вся в пыли и при этом мокрая, прямо с дороги, а Асар — в изящном костюме, — нормальна. Теперь вместо бирюзовой туники была темно-красная, Асар снова пытался воздействовать на людей с помощью внешнего. — Приветствую тебя, светлый князь, — Асар поклонился. — Господа. Стоило ли мне удивляться, что язык Хээй он уже знает? Хоть и говорит с акцентом. — Кена, — кивнул майа. — А что… — хотело было отвлечься Существо, но спохватилось, ответило Асару, и мы пошли в знакомый мне кабинет, где как-то всю ночь с майа играли в Ошир. Я не была спокойна, но чувство, что все обойдется, или надежда на это не покидали меня с того момента, как я узнала об отправке войск. Но мы были безоружны, войско и охрана стояли далеко, кто знает, вдруг Асару придет в голову взять князя в плен, чтобы отдать Саурону Хээй. Теперь мне казалось, что бирюзовые глаза внимательно следят за Существом. Я сконцентрировалась, чтобы вдруг невовремя не открыть разум, и послала осанвэ: «мы в Доме Асара с князем, у нас нет оружия». Сообщение пролетело сквозь белые стены и пелену дождя и скрылось где-то на улицах. В кабинете Асара повторилась примерно та же сцена, что и с офицером у города, только военачальник Сакула не спорил ни с князем, ни с наместником, а вот Хафей повторил ошибку офицера. Однако им ничего не оставалось, кроме как идти и повторять приказ князя. — Дорогой князь и его спутники, могу я предложить вам переодеться и отдохнуть с дороги? Мои мастера и ученики шьют ткань, которую мне не стыдно дать вам. В языке Хээй слово «ткань», которое Асар использовал вместо «одежда» может заменять одежду только в смысле белья. Я не могла не позлорадствовать его, конечно, простительной в глазах гостей, оплошности. — Нам всем очень повезло, что госпожа Кена заслужила ваше доверие и привела вас так быстро. Произнес Асар, когда мы собрались снова. Одежда казалась моим спутникам странной, они с удивлением рассматривали туники и брюки, а так же исподтишка — убранство комнаты. Асар слышал, что князь, наместник и Ёней называют меня Хэку и, я уверена, из вредности продолжал звать меня по имени. — Да, мы пересекли пустыню очень быстро, — согласился вежливый Ёней, видя, что князь занят изучением письменных знаков, так непохожих на те, что знал он — учитель Айли еще не обучал его восточному наречию. — Да, госпожа Кена долгие годы провела в пустыне, может, это лучший проводник, которого вы могли иметь. Я не заметила шероховатость речи за хитрым блеском глаз. — Ты не похож на здешних людей, — выдал князь. — Я видела белые волосы только у старых, но ты не кажешься старым, господин Асар. — Как это неудивительно, мы с госпожой Кеной пришли из одного места, оно далеко, поэтому не так похожи на жителей Востока. Правда, теперь госпожа Кена выглядит иначе, чем в нашу последнюю встречу. — Так ты Кена или Хэку? — наивность и непосредственность князя часто ставили его и людей вокруг в неловкое положение. — Хэку — значит ребенок, так меня назвали мои учителя, Кена — мое имя. — Хорошо, — кивнул князь, не обнаружив за именем интересной истории. Я поняла, что Асар не случайно пытается меня поддеть, а прощупывает почву, проверяет, насколько мы с князем близки, чтобы, видимо, нас разобщить. — У меня есть для тебя сюрприз, госпожа Кена! — вдруг вспомнил майа и два раза хлопнул в ладоши. Дверь позади меня отворилась, я настороженно обернулась и застыла. В дверном проеме стоял Тихир. Подросший и сутулый, но хорошо узнаваемый мальчик. — Это еще кто? — князь с любопытством уставился на Тихира. — Здравствуй, Тихир, — невнятно поздоровалась я. — Это мой друг, — ответила я Существу. На князя было смотреть спокойно, а на Тихира в Доме Асара, с темными глазами пропастями, даром, что лет мало, — неспокойно. — Почему ты здесь? — О, мы с Тихиром большие друзья, — улыбнулся майа. — Поздоровайся с нашими гостями. Это князь Сидзару — правильно я произношу? — и наместник одного из городов с сыном. Кена привела их забирать войска, — Асар отпил из чашки, — но, кажется, что-то пошло не так? Я быстро повернулась к Тихиру и прислушалась. В глазах-пропастях плескался страх. — Войска вошли в город… Они идут сюда. Я вскочила и подбежала к окну. Окно выходило частью в сад, частью в сторону мастерских, и оттуда, с улиц слышался далекий шум. Хотелось вылить горячий напиток Асару на лицо и закричать, какого балрога он тут расселся, но последняя ниточка здравого смысла, говорила, что на это не стоить тратить силы и лучше снова воззвать к старцам, а горячая пульсация злости — что эту ситуацию можно использовать Асару во зло. Войска в городе, значит, Асар не защитил, можно перехватить народное расположение… Существо тоже подошло к окну и любопытно выглянуло, Чосуль и Ёней смотрели на меня с напряженным ожиданием, не понимая наш язык. О чем я думаю? Балрог, и Канана нет. Я быстро перевела спутникам то, что сказал Тихир. — Лучше останьтесь здесь, так будет безопаснее, — встрял Асар. — Мы сможем защитить город. Асар вышел, сделав Тихиру знак следовать за ним. «Старцы в городе?» — послала я Тихиру, и он успел быстро кивнуть в дверях. — Меня предали! — Существо в гневе топнуло ногой. — Своего князя, второй раз! — Твоя армия тебя слушается, наместник? — обратилась я к Чосулю. — Военачальник мой человек, — убежденно ответил наместник. — Да и мои воины никогда не противились мне, даже когда я поссорился со столицей, — наместник нахмурил густые брови. — Может, это войска Хафея? — предположил Ёней. — Я тоже уверен в наших людях, мы сможем приказать остановить наступление. — А если Хафей станет сопротивляться? Я услышала, как на площади завязалась крупная драка. Сражение или убийство горожан уже шло, а мы обсуждали план как будто это все далеко. — Идём! — крикнул Чосуль. — Хэку, покажи, как нам выйти туда, откуда мы сможем обратиться к ним? Конечно, отсюда только на башню… Я отчего-то хорошо помнила дорогу, и ни суета в Доме, ни слуги Асара, которым, наверное, было приказано за нами присматривать, не помешали нам быстро взлететь на ненавистную башню. Мы с Ёнеем первыми добрались до верхнего окошка. — Нужно привлечь их внимание! — растерянно сказала я, понимая, что подумала об этом слишком поздно. Но Ёней уже поднес к губам охотничий рог. Гул разнесся над городом, погрузившимся в хаос. Ёней трубил, пока не привлек внимание людей на площади и улицах. — Я, Ёней, сын Чосуля и казначей Сакула, именем князя и наместника приказываю войскам прекратить атаку! Цветами Сакула был красный и зеленый. Красно-коричневый — цвет Рюкора. Я увидела, как красно-зеленая масса воинов зашевелилась и отступила от несчастных горожан. Только мы успели выдохнуть, как пронесся другой крик. — Не слушайте его, он заодно с этим самозванцем, которого Канан держит на троне! — на площадь на коне выехал Хафей. — Сослужите службу родине, разделайтесь с самозванцем и захватите город! К этому моменту Существо успело уже подняться и даже немного восстановить дыхание, по крайней мере на крик «Кто посмел назвать меня самозванцем!» дыхания ему хватило. Чосуль, поспевший за князем, оттолкнул меня и Ёнея от узкого окошка, высунулся и заорал: — Отставить атаку, — и интересное слово, которое я прежде не встречала в языке Хээй, видимо, очень крепкое ругательство. К сожалению, столичные войска слушались Хафея и своих офицеров. На улицах началось новое сражение, Чосуль орал армии Сакула защищать город, городское ополчение, состоящее из наемников и простых жителей, не успело понять, что произошло. И тут на улицах показались знакомые синие плащи и знакомые голоса кричали жителям уйти в дома, предоставив сражение хорошо вооруженным воинам. В это же время из ворот Дома Асара высыпалась не менее хорошо вооруженная толпа и попёрла на вторженцев, не разбираясь, кто там кого защищает. В это же время столичные войска сгрудились и организованной стрелкой направились к башне, видимо, не желая отказываться от намерения убить «самозванца». Старцы продолжали втолковывать народу, чтобы те не нападали сами, успешно орудуя с коней мечами и посохами. Я не знала, что предпринять, Чосуль и Ёней удерживали князя от битвы, Ёней удерживал еще и отца. За это время одну из улиц отбили и провезли по ней катапульту. Я увидела, как кладут снаряд, направляя на нас, и бросилась вниз по лестнице. — Скорее! Башню на уровне второго этажа сотряс удар, я потеряла равновесие, но успела сгруппироваться и опуститься на ступени ногами. — Им больше не позволят стрелять! — крикнул Ёней, но я не слушала. Я как будто находилась в поле под прицелом луков, нет, даже это было не так страшно. Стрела пронзит, а такой камень — размажет, обрушит стены, которые задавят. Чосуль, таща одной рукой князя, ринулся за мной вниз. — Нам лучше выйти через сад и спрятаться в домах! — Сдурела? Нельзя выходить в город, там полная… Воины, словно направляемые рукой темной силы, продвигались к воротам Дома. Они встречали ожесточенное сопротивление, но сражаться своих людей Асар обучил хуже, чем изготовлять оружие. Мне показалось, что я услышала знакомый крик, рядом с нами по саду в сторону мастерских пронесся Тихир. — Стоять, я сказал! Из-за угла Дома люди катили катапульту и похожую на большой арбалет телегу. Если такое выедет в город, прольется много крови. Я послала осанвэ старцам, прося помочь прекратить жестокое сражение у ворот. «Выходите в город, идите по первой улице к площади» — донеслось мне послание Иннары. Сразу стало спокойнее. — Слушай, — я взяла князя за плечи и посмотрела в распахнутые черные глазищи, — сейчас много хороших людей поубивает друг друга из-за того, что мы здесь… — Не начинай снова! — одернул меня Чосуль. — Выходить в город — все равно что подставлять мечу свою шею! — Надо уйти прежде, чем они нас окружат. Они еще не додумались, что ограда, кроме ворот, никем не охраняется, нужно бежать! Нас защитят мои учителя! Чосуль был не согласен, но Существо и, наконец, Ёней согласились, и мы побежали. Сердце бешено колотилось, но я ощущала, что внимательна и собрана как никогда. Острые короткие мечи встретили нас в переулке, когда да Иннары и Ятульмаля оставалось совсем немного. Острия надвигались на нас, пришлось развернуться и бежать в другую сторону, хотя Чосуль и достал свой ножик. Дома и земля казались темными от дождя, должно быть, мои спутники чувствовали себя как мышки в лабиринте, с которыми играло Существо, пока не обратило внимание на кошек. Я схватила князя за руку, чтобы не бояться его потерять. Мы выбежали на главную площадь, где было уже меньше людей. Чосуль приказал своим людям охранять князя. Но на них тут же набросились из улиц агрессивные красно-коричневые столичные муравьи, жаля короткими мечами. Мы оказались на открытом пространстве без защиты. Руки и оружие протянулись в нашу сторону. — Чего вы ждете, хватайте! — раздался голос Хафея, уже сброшенного с лошади, но все еще полного решимости. Я непроизвольно оскалилась и завела Существо за спину. Ёней разжился мечом и встал перед нами, Чосуль — со своим ножом — позади. Я снова воззвала к старцам, но до помощи нужно было как-то продержаться. Хафею неинтересно было брать князя живым, но Чосуля и Ёнея он отдал приказ взять в плен. Не замеченный Ёнеем воин с бешенными глазами кинулся на нас, я успела увернуться и рукой подвинуть князя за спиной и прежде, чем воин успел сделать второй замах, ударила его со всей силы по сгибу локтя, схватила за запястье и вывернула руку. — Хватай! — крикнула я Существу, но оно растерялось, а воин успел придавить меч ногой. И попытался схватить меня за шею. Я до крови поцарапал его руки и пнула в пах. Противник зашипел и свел ноги, князь схватил меч и передал мне. Как раз вовремя, чтобы отбить атаку второго воина, пропущенного яростно сражающимися Чосулем и Ёнеем. Князь вскрикнул, потому что первый уже выпрямился и схватил его за руку. Я обернулась и полоснула по предплечью воина лезвием. Второй схватил меня за косу и с силой дернул назад. От неожиданности я чуть не выронила меч, но успела откинуть голову и разбить ему, уже без шлема, переносицу. «Хэку, держись, я рядом!» — прозвучал взволнованный голос Иннары. Цоканье копыт раздалось в отходящей от площади улице. Ёнея ранили в руку, он перехватил меч и продолжил сражаться с неменьшей ловкостью. Чосуль тоже подобрал меч одного из поверженных соперников. От улицы, ведущей в Дом, на площадь повалили муравьи, теснимые людьми Асара и красно-зелеными воинами Сакула. Я мельком оглянулась и, как мне показалось, заметила в толпе Тихира. Окружившие нас воины обернулись и встретили жалами распаленных борьбой людей Асара, с криком несущихся к ним. Однако воин все еще держал меня за волосы, а отступающая красно-коричневая масса теснила нас прочь от союзников и Иннары. К князю продолжали тянуться руки, наставляемые криками неуемного Хафея. Воин перехватил меня, прижав локтем шею, я укусила руку, безуспешно, конечно, мешала броня. Крик Тихира выделился высотой из общего шума. На его клинок обрушился сильный удар рослого воина, который Тихир по неопытности решился парировать. На князя надвигались два муравья. — Сидзару! — я брыкнулась и рванула так сильно, что освободилась, успела сжать меч и налететь на муравьев. Лезвия одновременно направили нам в бок, но соскользнули, ударив плашмя. Мы согнулись, воин пнул меня в поясницу, второй заносил меч надо головой князя. Летя вперед, я перенесла вес на руки, оттолкнулась, перевернувшись, и, как испуганная птица из травы, вылетела перед обидчиком князя. Рык вырывался наружу, вместе с готовностью хватать, кусать, шипеть и плеваться ядом. В этот момент над головами воинов пролетел посох Иннары и вниз опустился длинный меч. Я снова схватила князя за руку, уводя из-под копыт вставшей на дыбы лошади старца, и оглянулась, ища глазами Тихира. Вокруг мельтешили лица и раздавались голоса, но лица и голоса Тихира не было. Существо, бледное, как выплакавшее весь дождь небо, начало оседать на землю, и тогда я тоже почувствовала сильную и острую боль в ребрах. — Сидзару, — я скривилась и потянула князя наверх. Огненный хлыст ударил изнутри по ребрам, но я продолжила говорить, — нельзя здесь падать! Нельзя, слышишь? Ёней, зажимающий рукой рану на плече, оказался рядом и закинул руку князя себе за шею. — А-ах! — болезненно вскричало Существо, черные глаза закатились. Я снова посмотрела вокруг, думая, в какую улицу или дом спрятаться, и заметила, что площадь полна красно-зелеными, остатки красно-коричневых вытесняют в городским воротам. Вокруг нас стало пусто и безопасно, подбежал Чосуль, Иннара спрыгнул с лошади, Ёней осторожно уложил князя на землю. Улицы и красные поплыли вверх, я схватилась за голову, пытаясь ее удержать. — Тихо, милая. Что болит? — голос старца наконец звучал рядом. — Не время сознание терять, сосредоточься! — Сидзару, — пролепетала я, смотря в полузакрытые глаза Существа. — Не думай о боли, слушай мой голос! Старец охнул и присел рядом с князем, повторяя ему вопрос. — Кена? — Я в порядке, посижу… Но голос звучал слабо, даже я с трудом его слышала. Боль в ребрах сводила с ума, неприятно болела шея, недавно сдавливаемая воином-муравьем, кожа головы горела. Иннара велел мне присесть, а сам уже хлопал князя по щеке. Я неверяще уставилась на полупустую площадь, и увидела, что вокруг лежат несколько тел. Тело без доспехов Хээй привлекло мое внимание, сердце ушло в пятки. Я сорвалась и со всей возможной скоростью и координацией преодолела расстояние до Тихира, лежащего на боку с опущенной головой и закрытыми глазами. Рука выше запястья была вспорота вместе с тканью рубахи и защитной броней. На левом виске виднелся красный след от удара. — Тихир, — позвала я, приподнимая голову. До меня донесся еще один болезненный стон Существа, я обернулась: Иннара положил его на земле и приказал Ёнею и Чосулю говорить с ним, а сам быстрым шагом направился ко мне. Я перевела взгляд на лицо Тихира у меня в руках и наткнулась на его колючий, хотя и не полностью осмысленный взгляд. Левый глаз уже заплыл. Тихир дернулся, оперся на здоровую руку и сам сначала сел, а потом встал. Иннара взволнованно спрашивал у мальчика, что болит, но Тихир попытался отмахнуться и уйти. Майа не дал ему это сделать. — Сядь. Кена, у тебя что, тоже ребра? — И поясница, — я поморщилась. — Князь? — Пара ребер, жить будет. Тихир угрюмо молчал, я смотрела на его руку, которая совсем недавно была невредима, а сейчас прорезана почти до кости. Он здоровой рукой пытался отрезать кусок рубахи, чтобы остановить кровь. Я опомнилась и потянулась к нему. — Сам справлюсь, не лезь! — Замолчи и не мешай! — одернула я. После всего, что случилось за последние дни я лягу на удобную постель и буду долго отсыпаться. Успокаивающий образ плавал перед глазами. Иннара отчитывал Тихира, мол, куда вылез. Я вздохнула, боль вошла в грудь вместе с воздухом. «Кена?» — Иннара и Тихир примолкли и смотрели настороженно. Я посчитала до трех, сделала маленький вдох и уже спокойно перевязала руку. Ткань тут же пропиталась кровью. — Подержи повыше. Надо посмотреть Тихиру висок и перевязать рану Ёнею. Ребра с левой стороны жгло. Вдруг стало страшно. Я подняла взгляд на Иннару. Я готова помочь раненым, но кто поможет мне? — Все закончилось, — произнес Иннара, смотря куда-то над нашими головами. Я протянула руки, взглядом прося майа помочь мне подняться. — Последний раз, потом — сиди на месте. Чосуль сам перевязал руку сыну, на щеке наместника красовалась длинная царапина. Существо уже выглядело поживее, только так же мелко и часто дышало. Я легла рядом, прикрыла глаза и постаралась расслабиться. Чувствовала, как приходит облегчение, вытесняя боль. — Боевое крещение, князь, — улыбнулась я. — Ты здорово сражаешься, — улыбнулось бледное Существо. Нужно было добраться до кровати. Перед глазами маячил образ моей кровати на низких ножках в доме, где мы раньше жили со старцами. Не хотелось думать об Асаре, а жертвах, о лежащих рядом уже бездыханных телах и о том, не попрощался ли с жизнью кто-то из моих знакомых. «Иннара, отведи нас домой. Нельзя им к Асару». В комнате на первом этаже было пыльно и тихо. Хотя моя кровать и была на втором, эта меня тоже вполне устраивала. Улыбка облегчения появилась на моем лице, и я уснула. Город под защитой трех майа пострадал мало. В основном досталось муравьям и тем немногим горожанам, которые с ними сражались. Красно-зеленые воины Сакула потеряли нескольких бойцов. Мой начальник на стройке Чинар и приятель Шодан были целы. Чинар отделался испугом и синяками, но дрался в числе людей Асара яростно. Шодан получил косой шрам на щеке, которым уже всем хвастался. Мали и ее муж — брат Тихира, пришли меня проведать или, вероятнее, поглядеть на князя. Тихир был у родителей, Мали сказала, что о нем заботится мать. Из-за удара в висок его мутит и слабеет зрение на левом глазу. Ятульмаль осмотрел его и пообещал, что со временем оно восстановится. — Вот уж, Кена, сколько всего с тобой приключилось! — говорила Мали, когда я села с ней пить заваренные гранатовые лепестки. — Еще недавно уехала, а вернулась останавливать войну, да еще с князем другой земли! А что, правда там все с такими глазами? Мальчик-то красивый большеглазый, — Мали понизила голос и наклонилась через стол, — но этот старый, еще с прищуром таким, пугает! Отоспаться за много дней мне не удалось. Да и самой не сиделось на месте. Хотя сознание и сердце были измотаны переживаниями, хотелось пообщаться со всеми, убедиться, что город живой. — А старцы что устроили! Думаю, теперь у нас будет неспокойно, — Мали даже сделала серьезное лицо. — Нет, ну с черными волосами ты совсем другой человек! — Подожди, почему неспокойно? — Так получается, — женщина поставила чашку и прямо поглядела на меня, — Асар с врагами столько дней договаривался, а как до сражения дошло, так он их сразу не угомонил, пока вас не побили… — Как? А я думала, все решат, что это мы отдали приказ атаковать! — Они же видели, как муравьи за вами гнались, — махнула рукой Мали. Я с удивлением отметила, что не только мне воины напомнили муравьев. — Ты уверена, что на князя и меня не злятся? — Поверь мне, я сначала десять раз уточню, прежде чем что-то расскажу! Да уж… С другой стороны, Мали постоянно общалась с соседями. Стала бы она говорить мне, что люди винят Асара просто так? — Да и тот, кто приходит с дождем и миром после четырех месяцев засухи, когда город окружен войсками, явно благословлён духами! — А старцы? — Защищали наших, пока этот ваш с прищуром не дал им приказ отступить. — А где был Асар? — Он помчался к воротам, перекрывать проход. — Так это же хорошо, — понимать Мали становилось все сложнее. — Хорошо, но его люди защищали ворота его Дома или городские ворота, пока наши мужья дрались с этими толпами на улицах города. Если бы не старцы, говорившие, когда наступать, в какую улицу уходить... Да и вас бы убили, неизвестно тогда, что бы стало с нами. А чему ты так удивляешься? Мы тоже думать умеем, между прочим. — Нет, не подумай… Но иногда так долго что-то делаешь безрезультатно, что не можешь поверить, когда что-то происходит. Мали скептически на меня поглядела и попробовала наконец узнать что-то интересное о Хээй. — Сидзару? — я зашла в комнату Существа. — Не скучно тебе тут лежать? — Конечно, скучно, все ушли, оставили меня страдать в один… — Тогда хватит страдать, вставай и пойдем. Мы с князем медленно шли по улице в сторону главной площади. Я хотела показать ему базар, и, наверное, показать его людям, мне казалось, будет здорово, если Существо увидит, что его любят и благодарят. Существу базар понравился, как я и надеялась, спасителю-князю давали трогать и пробовать все, что он хотел, да еще и заваливали подарками. Князь с глазами, полными счастья, позабыв про свое недавнее страдание, ходил от прилавка к прилавку. К вечеру небо совсем очистилось, и солнце играло новыми бусами, заколками, шелками Существа. — Мы не пойдем к Асару? — удивленно спросил князь, откусывая персик и резко вытягивая голову вперед, чтобы капли с подбородка не запачкали новые подарки. — Нет, тебе нужно показаться войскам. — А потом? — Нам лучше не ходить к нему. Кажется, он не стремился нам помочь. Ты мог погибнуть. Как теперь идти к нему? — Не думаю, что ему нужна моя смерть, — князь пожал плечами. — Твоя, конечно, еще может… Кстати, что за мальчик, которого мы видели в этом Доме? Я вздрогнула. Надо было проведать Тихира, пока он снова не убежал, но для этого нужно было отыскать в себе силы. Тихир был похож, наверное, на Морьо. Только с братом у меня была связь, а с ним — она оборвалась внезапно и непонятно. Несмотря на все слова, что я себе повторяла, мысль о возвращении в Аман и встрече с семьей не покидала меня полностью никогда. Если не смогу с Тихиром, как буду налаживать отношения с братьями и другими родичами, которые успели совсем измениться? Я отправила Существо с Чосулем, Ёнеем и старцами к армии, а сама пошла к дому родителей Тихира. Его мать встретила меня очень приветливо, но сказала, что Тихир уже ушел. Идти он мог только в одно место, и я бросилась его догонять. Правда, скоро боль в ребрах вновь о себе напомнила. Незнакомые шаги раздавались рядом. Тихир удивленно обернулся на меня, застывшую с рукой на пояснице. — Я хочу поговорить, — я вложила во взгляд и голос всю решимость. Может, с людьми его возраста надо как с собаками, главное — не показывать страх? Мы присели на ступени заднего крыльца, выходившего в эту узкую улочку. Надеюсь, некому нас подслушивать. — Как ты себя чувствуешь? — Да я живой, — Тихир закатил глаза. — Ты бы лучше побеспокоилась о себе и своем князе. — Помнишь, когда ты был младше, я тебе рассказывала, что мир большой и интересный. Хочешь его посмотреть? Мы отправимся в Хээй послезавтра. — Не нужно мне ваше Хээй. Не интересно. — Давно ты работаешь на Асара? — я вздохнула и поморщилась. — Какая разница? — мальчик повернулся ко мне с выражением скуки на лице. Висок и левый глаз украшал здоровый синяк. — Я переживаю. — Я вроде неплохо справляюсь, не вижу поводов для опасений. — Это ты привел людей из Дома к нам на помощь? Тихир на мгновение распахнул глаза, но тут же отвернулся. — Я. — Спасибо. А со старцами ты общаешься? — Почти нет, — Тихир снова выглядел угрюмым. — Почему ты выбрал Асара, а не их? — Они ничего не делают, — выплюнул мальчик, сжимая кулаки. — Только говорят, а в итоге пользы никакой. Шатаются по всему Востоку, а толку? Даже когда пришли войска, они не вмешались. — Они знали, что Асар постарается не допустить бойни. И именно они помогали горожанам во время сражения. Они говорили мне, куда идти, а иначе нас бы сразу убили, ведь даже оружия не было! — я, ловя себя на том, что начинаю горячиться, продолжила спокойнее. — Я понимаю, чем Асар может привлекать… Тихир фыркнул. — Но недостаточно рассматривать только дела, нельзя забывать о причине его поступков… И видеть их последствия. — Я все знаю! Представляю, что ты себе надумала, но это все полная чушь! — Если тебе не нравится, как он поступает, тогда зачем это все? — Да потому что… — Тихир закусил губу и поднялся. — Асар угрожал твоим родителям? Говорил, что только ты сможешь защитить близких? Тихир сел. Должно быть, у меня был такой встревоженный и несчастный вид, что не пожалеть было нельзя. — Не угрожал. Все в порядке, Кена. Асар полезен для меня, поэтому я держусь ближе к нему. — Ты понимаешь, что он мог специально распределить своих людей так, чтобы почти не сражаться? — Что за бред, он сказал вам сидеть в Доме и оставил у ворот своих людей! Или, думаешь, рассчитывал на то, что вы сбежите в город под мечи? — Конечно, он знал, что мы там не останемся, потому что его людям не удержать ворота! Просто бы всех перебили, а потом вломились бы в Дом, а у нас, повторю, не было оружия! — я поднялась. — Ему нет смысла вас убивать, это только твои страхи, — Тихир тоже встал. — Может, и есть! Думаешь, тебе скажет? — Не начинай только эту песню про Темного Владыку и заговор! — А катапульты и стрелометы для кого готовятся? — Для обороны растущего города, на который могут позариться такие ненасытные захватчики, как твои новые друзья! — Хээй — единственное место, куда еще не дотянулись руки Саурона, думаешь, он не хотел бы получить от Асара голову князя на блюдечке? — Конечно, еще и твою в придачу вместе со всеми твоими драгоценностями! Ему и убивать тебя не надо, ты сама лезешь на рожон, дура! Темный Владыка будет счастлив и тебя получить, но не предусмотрел, что можешь сдохнуть от меча какого-то идиота! — Я просто пытаюсь защитить своих близких и себя, не дать Саурону дотянуться куда он хочет. — Я тоже пытаюсь, но ты плюешь на это, то уезжая в незнакомые земли, то бросаясь спасать этого сопляка, который даже драться не умеет, которого не слушают его же люди. Думаешь, государство с таким правителем даст тебе надежду и защиту? — Меня не нужно защищать, Тихир. Живи спокойно, все хорошо. Тихир выругался. — Я знаю, что ты не человек, что можешь колдовать, что ты не стареешь и, возможно, живешь уже очень долго, — тараторил Тихир, — но это только прибавляет тебе опасностей, на деле ты болеешь и получаешь раны как обычная девчонка! Зачем упрямиться и не принимать помощь? — Откуда? Тебе это все Асар рассказал? — я не верила ушам. — Если у тебя есть что-то, что ищет Темный Владыка, отдай Асару, и он сможет тебя защитить! В памяти всплыла картинка: Тихир роется в моих вещах. — То есть он тебе запудрил мозги еще пять лет назад? — Не запудрил, а рассказал то, что вы скрывали от меня. — Ты же понимаешь, что он мог просто использовать тебя, чтобы подобраться ко мне или старцам? Ты достоин лучшего, поверь мне. Он использует и тебя, и меня. — Тебе не нужно бояться за меня, Кена. Наш разговор ни к чему не привел, только сильно расстроил меня, и я пошла жаловаться старцам. Ятульмаль сочувственно покивал головой, а Иннара ехидно спросил: «Что, мерились великодушием и самостоятельностью?» — То есть тебя не волнует, что Тихир с Асаром? — негодовала я. — Он зашел далеко, — согласился Ятульмаль. — Но ты же знаешь, почему? — Я думала, это было детское, должно пройти, — я в отчаянии взъерошила волосы. — Никогда мне c этим не везло… Всегда только проблемы доставляли такие чувства. — От тебя это не зависит, только не сбегай снова в пустыню. — Честно говоря, что мне делать, не знаю. — Ты о Тихире или?.. — Да обо всем. В Хээй я встретила майа, с которым дружила в пустыне. Он рассказал мне, что деревня, которую я старалась защитить и поэтому заколдовала, перестала существовать. А один из друзей, от которых я давно ушла, не забыл меня и искал. Но след оборвался, очевидно, раз он до сих пор не нашел меня. — Как заколдовала? — Иннара посмотрел на меня с удивлением. — Пообещала местным бесплотным духам, что не буду оспаривать их права на эту землю, но они должны скрыть деревню от посторонних глаз. — Как до такого вообще можно было, — начал ворчать Иннара, но оборвал себя под косым взглядом Ятульмаля. — Но не думай, что ты виновата, Хэку. Часто мы думаем, что лучше сделаем все сами, но тем самым ограничиваем свои возможности. Важно уметь довериться тем, кто хочет тебе помочь. — Но я не верю, что из затеи Тихира выйдет что-то путное… Он и сам плохо кончит, и подставит город. — Не нужно делать себя жертвой, от этого твоим близким будет больнее. Покажи, что с тобой все хорошо, и поверь, что и у него все может быть хорошо. Ятульмаль согласился. — Но Асар? — Что делает Асар? — Иннара кинул мне взгляд исподлобья. — Наращивает мощь, пытается добиться доверия жителей… — Городу лучше с ним или без него? — С ним, но он же хочет использовать его! — Асар поступает как любой правитель, — ответил Ятульмаль. — И как правитель — он хорош. — Но если он потом кинет город в пасть Саурону, отправит его на чужую войну… Голова закружилась. Правитель не должен так поступать… И все же темный берег Арамана, пронизывающий холод голубых льдин и огненное зарево на горизонте. Я закрыла лицо руками. Значит, слишком напряженные были последние дни, если привычные болезненные мысли довели меня до слез. Быть правителем сложно, особенно хорошим правителем. И я, зная это, не хочу брать эту ответственность, но все время оказываюсь рядом с теми, кто берет. — Что еще тебя беспокоит? — Ятульмаль положил мне руку на плечо. — Да как всегда — куча всего, — я благодарно улыбнулась. — Прошлое, настоящее, будущее. Я надеялась встретиться с дорогими мне эльфами в Амане, но нас разделяет пропасть больше, чем просто жизнь и смерть. У меня не получается даже наладить отношения с капризными мальчишками. По крупицам получается отвоевывать у Асара доверие горожан, да и это стоит мне почти седых волос. Квенди в Эндорэ видят жизнь иначе, чем я, и, если я к ним вернусь, просто будут тосковать. И я остаюсь там, где нет ни минуты покоя. — Есть у детей Эру хорошее средство от тоски, — загадочно произнес Иннара. — Что ты так смотришь? Ты молодая, полная сил, сердцу нужно беспокойство, но у него бывают разные источники. Чем изводить себя напрасными страхами, разреши сердцу чувствовать любовь и радость. Не думай, что это тебе не нужно. — Я знаю, что ты сильно переживала из-за смерти друга. Духами, неспособными на земные чувства, просто так стать не хотят, — объяснил Ятульмаль. — И влюбленного мальчишки не боятся, — вставил старший майа. — Ты не обязана отчитываться перед кем-то, кого любишь и что тебе нравится делать. Подумай, чего тебе на самом деле хочется, думаю, так будет лучше для всех. Чего я хочу и кого люблю? Хороший вопрос. Помню, в какой-то момент моё восхищение Глорфинделем вышло из-под контроля, меня это испугало. Мне было страшно влюблять в… такого. Может, стоило попробовать? Мне не нравится, когда в меня влюбляются, потому что я в причиняю боль. Единственным исключением стал Демар, да и то спустя столько лет. Но я изводила — вольно или невольно — и Илитара, и Финдо, и Агламера. Кем станет Тихир — Демаром или Агламером? Могу ли я любить Финдекано, не зная, какой он теперь эльф, что его беспокоит, насколько он жесток или добр, любит ли другую? Не хочется любить далекий образ. Если бы мы были близки, как с Килианом, я смогла бы, может быть, любить, ничего и не ожидая за свою любовь. Вообще, конечно, было странно, находиться среди людей, у которых любовь, брак, дети — вещи как бы сами собой разумеющиеся. Конечно, все относятся к этому по-разному, некоторые, как лебеди, привязываются к недостижимому одному и отказываются от счастья с другим. А у некоторых, кажется, все так просто… Странно, что я так долго жила, а опыта у меня меньше, чем у Мали. И, в отличие от других тем, на эту с ней разговаривать мне было неловко. Да, кроме Килиана, я вообще старалась это ни с кем не обсуждать. Может, я просто боюсь из-за того, что ничего в этом не понимаю? Бесстрашная Кена, годами живет как дикарь, машет мечом, а как до такой «ерунды» доходит, так все. Старцы навели меня на правильную мысль: нужно понять не только себя, но и своих друзей и противников. Понимание себя меня расстроило, с друзьями тоже не очень получилось. Я пошла к Асару. Сказала его людям, что пришла с посланием от князя. Меня быстро проводили к хозяину Дома, который осматривал останки своей башни. Белые глыбы лежали грудой, придавили траву и цветы, покорежили ближайшую стену дома, проломили крышу. Мне вдруг стало немного неловко. Все-таки башней он гордился, а разрушили ее из-за нас. — Я думаю, ты сможешь ее восстановить, — сказала я, глядя на разрушения. Асар пожал плечами. — Вы могли заплатить за нее головами. Это всего лишь камни. У тебя действительно есть послание? — От князя — нет. — Так я и думал. Ты решила, что не приму тебя без такого повода? — я кивнула, майа невесело усмехнулся, отвернулся дать задание подошедшему человеку. — И что же ты мне хочешь сказать? — Я знаю, город важен для тебя и ты о нем заботишься. Я пришла прямо спросить тебя, каковы твои планы? — Асар приподнял брови. — Ты знаешь, город важен и для меня. — Я буду продолжать развивать город, несмотря на то что есть те, кто меня критикует. Кстати, если тебе неудобно стоять, пойдем в сад, у меня есть немного времени. — Я не понимаю, как можно оставлять другого на смерть, но беспокоиться о том, чтобы ему было удобно… — Я не оставлял тебя умирать, Кена, хотя тебе, вероятно, кажется этот слух достоверным. Мне жаль, — Асар вздохнул, мы сели на скамейку под акациями. Желтое и бирюзовое удивительно сочеталось с Асаром. Я оперлась на подлокотник скамейки и почувствовала облегчение. Хорошо, что я сделала Существу ивовый обезболивающий отвар. Надо было и самой выпить побольше, но было страшно, что князю не хватит на обратную дорогу. — Ты знаешь, что Тихир ранен? — Знаю. — Я вопросительно смотрела на майа. — Он ослушался моего приказа и пошел с маленькой группой прямо на противника. — Думаешь, смог бы решить все проблемы, которые бы возникли по смерти князя? Какими же силами? Асар рассмеялся и откинул голову, серебристый водопад волос упал на спинку скамейки. — Я знаю, что ты считаешь меня кем-то вроде злого духа, который хочет поработить город. — Мы играли с тобой в Ошир. Это тактическая игра. Ты видел, как играю я, а я — как играешь ты. Неужели ты не знал, что мы не останемся в Доме смотреть резню? Обсуждение сражение длится гораздо дольше самого сражения. Я говорю всем очевидные вещи, задаю простые вопросы, но будто хожу по кругу. Самое дурацкое, что я кажусь всем моим собеседникам наивной дурочкой, не видящей дальше собственного носа и ожидающей, что все станут ей все растолковывать. — Дорогая Кена, — голос Асара выдавал усталость, вероятно, перенятую от людей, означающую, что в устал объяснять ребенку простые истины, — скажи, ты ведь, наверное, много общалась с людьми и эльфами до того, как стала пустынным отшельником? — я кивнула. — Так неужели ты все еще не поняла, что люди разные? И эльфы разные. И майар разные. Не мерь всех одной мерой, это ни к чему хорошему не приведет. — Измерю тебя другой мерой, и увижу только другой бок, сердце и мысли останутся те же, — ядовито сказала я. — Не пытайся меня обмануть, мне нужно тебя понимать всего, чтобы видеть суть. — Разве суть не складывается из тысячи деталей? — Складывается, но все равно одно пересиливает другое. И в момент решающего выбора будешь ли ты полагаться на чудо или на суть? — Как же, по-твоему, происходят изменения? — Асар посмотрел на небо: оно было ярко-голубое, по нему плыли кучерявые барашки. — Ну вот, скажем, облака. Есть такие, есть грозовые тучи, иногда дождь такой легкий, что почти не ощущается, иногда он замещает воздух, воду рассекают огненные молнии, и в грозу начинаются пожары. Не воплощение ли морской стихии буря: снизу — волны, сверху — дождь? Но не похожа ли на нее песчаная буря? Не испытываешь ли в море такую же жажду, как в пустыне? Не чувствуешь ли сперва холод, опуская руку в горячую воду? Так значит, еще один бывший майа Ульма. Я усмехнулась. Что-то такое и имела в виду Кохира, избегающая объяснений и предпочитавшая водные метафоры. — Ты же не скажешь, что они одинаковые? Но и не будешь отрицать, что они похожи. Льяц когда-то растолковывал мне то, что я прослушала в учении Валар: низкие чувства — от тела, освобождаясь от него, дух концентрируется на высоком. Но у Мелькора нет тела и никогда не было, а дух был в оковах злобы и зависти. А есть люди, при жизни не расстающиеся с телом, но живущие праведной жизнью. — Саурон не привык работать в команде, — наконец произнесла я. — Он долго подчинялся, но жаждал власти и всегда отыгрывался на тех, кто был хоть немного слабее. Если ты привяжешься к городу, захочешь делать по-своему, он однажды убьет тебя. Асар покачал головой, отчаявшись мне что-то объяснить. Мы вышли из сада, Асар снова пошел к башне, я — к воротам. От ворот быстро приближался человек, по его лицу сразу было понятно, что у него большое горе. Я невольно остановилась. Человек подошел к Асару и упал в земном поклоне. Я охнула от удивления, Асар изумленно приподнял брови и попросил гостя встать. — Не встану, господин, пока ты не выслушаешь мою дерзкую просьбу! — Встань и говори! — Асар чуть повысил голос. Человек с трудом поднялся. На нем была длинная хламида, черная. — Мой сын, — человек не продержался долго и опять упал на землю, колотя по ней руками. — Мой бедный мальчик! — дальше он говорил невнятно из-за рыданий. Я, повинуясь порыву, подошла. — …выбежал из дома помогать соседям… эти звери... изверги… Я опустилась на колени рядом с ним, осторожно взяла его за плечи и погладила по спине. — Чего ты хочешь, говори, не бойся. — Последнее утешение… для моего мальчика, — человек шумно выдохнул и собрался. — Он так любил твой сад, господин, мечтал подрасти и пойти в ученики. Позволь нам похоронить его не среди голой каменной степи, а в твоем саду. Асар тоже присел и посмотрел человеку в светящиеся надеждой глаза. — Это меньшее, что я могу сделать. Кажется, человек ожидал другой ответ. С радостной улыбкой, напоминающей улыбку помешанного, он вскочил и, лепеча «сейчас приведу, скажу жене», убежал. — Пожалуй, надо всех похоронить здесь, — про себя сказал Асар. Я же думала, жители почти не пострадали. Как можно было вообще говорить о «почти». В ворота уже входила небольшая процессия. Впереди шел мужчина с маленьким телом на руках, замотанным в белое покрывало. Женщина рядом с ним не переставала причитать и ломать руки. Я переводила взгляд с тела на нее, по спине бежали мурашки. «Лучше пойду», — решила я, но ноги как будто приросли к земле. Асар взял несчастную женщину за руки и повел процессию в сад. Когда они прошли, я сорвалась с места и понеслась домой. Чего я хочу? Хочу, чтобы этого всего не было! Князь отправился в Хээй без меня. Я сказала, что догоню его через несколько дней, а в дороге с таким войском ничего не страшно. Сослалась на больную ногу Летуньи, но на самом деле решила несколько дней пожить с мыслью, что могу сейчас поехать в Аман. Я ходила по улицам, смотрела на людей, на дома, на пустыню за стенами, смотрела в неспокойные глаза старцев, издалека — на Асара, устроившего сад на костях, и Тихира. Через пять дней я встала до рассвета, взяла собранную сумку с немногими вещами, подошла к старцам, сидящим в своем кабинете с зельями, и сказала, что еду в Гавани и в Аман. — Так вот оно что, — многозначительно протянул Иннара. — Ты уверена, Хэку? — в голосе Ятульмаля звучало сомнение. — Я ничего не добилась, пытаясь быть сильной и оставаясь здесь, — я пожала плечами, — возможно, лучше просто ответить на зов сердца. — А в Амане что? — резко спросил хмурый Иннара. — Думаешь, там в миг забудешь обо всем, что тебя пугает и беспокоит? — Моя бабушка, — перебила я, — была первым эльфом, который ушел из жизни добровольно, — я выдержала паузу, — если мне станет невмоготу, тоже отправлюсь в Сады Ирмо. — Как такое может быть? — Ятульмаль повернулся к Иннаре. Темноглазый майа задумчиво щипал ус и молчал. — Моя жизнь, честно говоря, довольно странно повернулась. Мы разминулись во времени и пространстве с судьбой. Я теперь даже думаю, что оно и к лучшему. Я проснулась на северном берегу Эндорэ несколько сотен лет назад. Мне очень помогли, и я решила жить дальше. Было весело, было грустно, но пока у меня была надежда, что я чему-то помогу, что-то сделаю хорошее, что изменит меня, я не хотела уезжать. Теперь я очень устала. Даже если там мне будет непросто, там будет моя мама, — голос дрогнул, — она обо мне позаботится. — Так рубашку ткала Нерданель? — Ятульмаль все еще не мог поверить. — Я думаю, было жестоко заставлять ее столько ждать меня. Все-таки дети и родители… Мне кажется, я такой же камень у них на душе, как они у меня. — Госпожа Фириэль, — вдруг сказал Иннара, — прядет полотно, на котором отражаются все дела потомков Финвэ, значит, они знают, что ты жива. — Не уверена, — я покачала головой. — Когда-то у нас были близкие отношения с родичами, мне кажется, если бы они знали, кто-нибудь бы уже приехал… К тому же я очнулась явно не в том виде, в котором умерла или заснула. На мне была только мамина рубашка. Может, я больше не принадлежу по крови к детям Финвэ… Но я беспокоюсь еще и за папу. — Ты же знаешь, что Феанаро запретили выход из Мандоса? — Но разве на самом деле не само феа определяет, готово ли оно к новой жизни? — воскликнула я. — Это действительно не так просто, но ты же не можешь поговорить с ним в Мандосе! — Ятульмаль смотрел на меня как на сумасшедшую: с жалостью. — Я знаю это. Но, может, он как-то почувствует, ему станет легче. — Эх ты… Хэку, — Иннара обнял меня и погладил по волосам. Я со всей силы обняла его в ответ. На мгновение почувствовала запах хвои, темные корни быстро перепрыгивал белый заяц. Ятульмаль тоже подошел к нам, золотой олень в рассветном лесу. Я очень любила Турко, может, поэтому Оромэ, хотя и был далек от меня, был моим любимым Валой. — Спасибо, что развеяли мои упаднические настроения, — улыбнулась я. — С вами было жить гораздо приятнее. — Ладно, решила, так поехали, — произнес Иннара, — хочешь, небось, со своим князем попрощаться? — Проводите меня? — Нам по пути, — Иннара отвернулся и быстро вышел из комнаты. На рассвете я пришла к Дому Асара попрощаться с Тихиром. Усталый и заспанный, он почти ничего не понял. Я обняла его на прощание, пообещала, что еду туда, где мне ничего не грозит, и попросила его быть осторожным. Попрощалась с Мали, зашла к Чинару. Чувство, что я все делаю правильно и действительно покину этот город, поддерживало меня, хотя сама я тоже не вполне могла поверить. Мы со старцами выехали из города, со стен нам махали знакомые и незнакомые мне люди. Неужели, старцы и Мали всех подняли? В глазах закололо, и я отвернулась, утирая слезы рукавом. Заеду к Соколу и Рыси, к Нимродель и гордым людям Гондора, к Галадриэль, к Элронду и в Гавань. Пустыня стелила ровную дорогу под ноги окрепшей Летунье, солнце весело играло с облаками. Ветер скакал вокруг и подбадривал. Ну вот и все. На рассвете третьего дня, когда мы не спеша готовились тронуться в путь, пустоту прорезал стук копыт. Мы удивленно прислушивались и всматривались в горизонт: с запада ехали двое всадников, не жалея лошадей, явно спешили. Мы их разглядели прежде, чем они нас. Мне показалось, что они очень взволнованы. Я послала осанвэ, почувствовала, как путники испугались, но, к моему удивлению, уговаривать их не пришлось. Летунье передался испуг сестры, и она нервно переступала с ноги на ногу. — Что случилось? Существо и Канан были бледны и пытались отдышаться. Лошади обливались потом. — Княжество захвачено, все пошло к, — Канан снова употребил какое-то незнакомое мне слово. — Сидзару? — я непонимающе смотрела на князя. — Темный Владыка давно сговорился с генералом Фэй и несколькими другими министрами, — собрался с силами Канан, — когда вы уехали, к Сакулу подошла армия Семира во главе с какой-то местной шишкой и… с ними были мертвецы на лошадях, — при этом воспоминании Канан побледнел еще сильнее. — Я кажусь вам сумасшедшим, но я дрался с ним, пронзил его, а внутри у него — ледяная пустота могильника… — Я знаю, о чем ты, Канан. Что было дальше? — Они захватили Сакул и пришли в Рюкор. Армия генерала Фэй, проклятые безумцы, осталась ему верна, несогласных попытались убить… Я бежал, заехал за учителем Айли, он замаскировал меня под старика и помог добраться до Сакула. Там я встретил князя. Чосуль и Ёней со своей армией вступили в сражение, а мы бежали в пустыню. Я отдал Айли на руки Масуте, и… — Мы поехали к тебе, — призналось Существо, в глазищах плескался страх. — Балрог, — не сдержался Иннара и сплюнул. Серебристые волосы, запах акации, «я не оставлял тебя умирать, Кена». Тварь. Эта тварь все знала. Задерживала войска, ждала, пока нас покалечат, чтобы мы не вернулись сразу, чтобы захватчики успели разобраться с несогласными. Я играла с ним в Ошир, наверное, стоило додуматься… Я зарычала, пытаясь дать хоть какой-то выход злости, и сжала поводья. Я его убью! Я оглянулась на старцев, они думали то же самое. Если я их брошу в такой тяжелый момент и еще свалю на их плечи князя и Канана, которых точно будут пытаться убить… Они, конечно, не обидятся. Но главное, Существо продолжало смотреть на меня с таким отчаянием, как на единственное спасение. А если его действительно убьют? Ребенок… — Поехали, — я развернула Летунью. — Кена! — строго сказал Иннара. — Подумай, потом перейти на запад будет сложно. Я подъехала к Существо и положила руку на его голову. — Ребенка на ребенка не меняют. Старцы вздохнули, ничего не понявшее Существо успокоилось и улыбнулось. Мы поехали к морю.