Как сильмариллы все изменили

Когда я снова открыла глаза, свеча в фонаре почти догорела. Турко, конечно, не разбудил меня, когда пришло время моей вахты. Подумать только, я сама уснула от своей песни! А Финдо? Мы все еще сидели в том положении, в котором я начала петь: Нолофинвион — так же опершись локтями на колени и сцепив пальцы, а я — обнимая кузена со спины. Он все еще спал. Я осторожно расцепила руки и отстранилась, но Финдо тут же обернулся. От неожиданности я вздрогнула. — Ты куда? — голос брата не был сонным. — Хочу сменить Турко. Ты давно не спишь? — странно, но я даже не пыталась как-то привести себя в порядок, найти взглядом зеркало, выполнить обыкновенные утренние процедуры. Сейчас все было так не важно. — Час, может, больше… — Надо было меня разбудить! Турко там… — Я спросил у Турко, он справляется, — перебил меня Финдекано. Приглядевшись, я заметила, что принц Второго Дома сейчас тоже выглядит не лучшим образом. Хорошо, что нам совершенно не надо стесняться друг друга. А впрочем, что до стеснения и смущения. Это, опять же, не важно. — Сейчас… — Как… — одновременно начали мы, но тут же остановились и начали уступать друг другу. Финдо порозовел. Мда, и я только что сказала, что смущение и стеснение — чепуха? — Сейчас ветер переменился, как часто бывает после шторма, и нас гонит на север, — наконец взял слово кузен. — На север? Тогда… Как твоя нога? — Не болит. Целительница, между прочим, твою работу похвалила. — Да, знаю: я тебя спасла, — отмахнулась я, вставая с кровати и ища свои сапоги. — Скажи — только правду — моя песня тебе помогла? Как ты спал? — я пристально посмотрела на лицо Нолофинвиона, бледное и осунувшееся. — По правде, не мертвым сном, — сознался Финдо, тоже вставая, украдкой морщась от боли и потягиваясь. — Все лицо того… того телеро снилось, — брат устало потер переносицу, вздрогнул и пошатнулся. — Финдо? Ты что? — Ничего, голова закружилась… — пробормотал Отважный. — Все нормально. Пойдем. Финдекано снова встал и направился к двери. — Он простит тебя, Финдекано, — я не знала, что еще сказать, — когда-нибудь. Когда вы встретитесь в Мандосе, или когда выйдете… — А выйдем ли? — глухо спросил Финдо. — Если тебе посчастливится загреметь туда с Первым Домом, то точно надолго там не застрянешь, — я ободряюще улыбнулась, хлопнула кузена по плечу и открыла дверь каюты. — Нет уж, лучше уж один я! — горячо воскликнул Финдекано. — Смотри, соскучишься, — я пожала плечами. — Так, первым делом давай проверим нашего подопечного телерёнка… телеришку… телерошку… Когда-нибудь я запомню его имя. — Линквиамар, — Нолофинвион тряхнул головой, словно отгонял или прятал поглубже бесполезные и болезненные сожаления и воспоминания. — Ты себя нормально чувствуешь? — Да, более или менее отдохнула, — я поморщилась, вспомнив сны в начале ночи. Но сновидения Финдо были несравненно хуже: у него мучительно отваливался кусочек души. Спасенного нами мальчика мы нашли прикорнувшим на сундуке, видно, после бессонной ночи. Ребенок во сне морщился и хмурился. — Он был один всю ночь? — С ним я оставил Куэ, она скоро родить должна, а у нее вчера муж… — Финдо остановился, потому что упомянутая эльфийка выросла из ниоткуда перед нами, легко поклонилась и заботливо поправила на Линквиамаре плед. Она выглядела так, словно не спала не меньше семи ночей и ничего не ела и не пила: глаза запали, образовались темные синяки, в лице не было ни кровиночки, даже губы и волосы как будто стали блеклыми. Но движения ее были очень точными и быстрыми, а глубоко, очень глубоко в глазах, за пеленой горечи утрат, когда ее взгляд падал на ребенка, пускай и из народа, убившего ее возлюбленного, горела маленькая искра надежды и нежности. — Как ты, Куэ? — принц Второго Дома сочувственно посмотрел на нолдиэ. — Как я могу быть, принц Финдекано, — надломленным голосом ответила эльфийка. — Как твоя рана, скажи лучше. — Ничего, затянулась почти, — ни о каком затягивании раны речи, конечно, не было. — Да я не про ногу… — Куэ вздохнула и еще раз взглянула на телеро. — Пришлось ему дать отвара, чтобы немного успокоился. Тоже кричал, как ты, принцесса, — нолдиэ обратилась ко мне. — Кричала? — удивилась я. — Да, наверное, тоже кошмары… Жалко мальчонку. Давайте ему дадим немного отдохнуть. Поднявшись на палубу, мы не узнали моря в первое мгновение. Темная вода спокойно переливалась широкими низкими волнами, гул шторма давно стих, и можно было лишь чувствовать несильный южный ветер. Он не был теплым и совсем не напоминал приятный бриз, но он, если и не был попутным, то по крайней мере не сильно отклонил нас от курса. В воздухе, в этом затишье, висело напряжение. Стоило мне выйти на палубу, я поняла, что и ветер тоже недобрый… Надеюсь, Эонвэ не решит повторить «подвиг» Уинен. По одному взгляду в сторону Турко мне стало понятно, что он измотан. Не только духом, но и телом. Временами его била мелкая дрожь, тогда он плотнее кутался в свой ало- черный плащ, словно чувствуя себя более защищенным. — Кена, ты как? — быстро спросил меня брат, явно будучи в надежде скоро отдохнуть самому. — Я полна сил и готова тебя сменить. — Хорошо, — Тьелькормо давно уже ждал моего прихода, но попросить сменить его ему было стыдно. — В таком случае, вахту я передаю Финдо, а ты займись ранеными. — Может, лучше наоборот? — с надеждой спросила я. К пострадавшим эльфам я идти не хотела, да и немногим была бы им полезна. — Нет уж, пускай сейчас на вахту заступит Финдо. А ты походи по больным, настоялась уже на мостике. Переутомишься, подхватишь простуду, сляжешь… Вот что я отцу скажу? Турко резвым шагом пошел к каютам. Я с несчастным видом облокотилась на борт, вдыхая поглубже в себя этот недобрый воздух. — Лево руля, — монотонно сказала я в пустоту, — выровнять курс. — Иди, повтори ему приказ, — Финдекано кивнул на молодого эльфа у руля, — а то он не услышал. Иди, иди, я с Турко договорюсь. — А твоя нога? — Не хрустальный. От нее будет больше пользы, когда она будет доносить меня туда, где я смогу быть полезен. К тому же талант к управлению судном у тебя явно больше моего. Комплимент засчитан, Финдекано. — Ты, надеюсь, не собираешься оправдать опасения Турко? — Да ведь и я от брызг не растаю. В таком случае… Лево руля на пять градусов! Поднять грот-парус! Финдекано лишь ухмыльнулся и отправился в бак*, где лежали, сидели и страдали последовавшие за Феанаро. Спокойно. Слишком спокойно после вчерашней бури. Скорость судна постепенно снижалась, несмотря на то что мы шли на всех парусах. Небо опять заволакивало какой-то дымкой. В напряжении я то смотрела вперед, то озиралась по сторонам, то оглядывалась назад или хмурилась на небо, нутром предчувствуя, что наши приключения еще не закончились. Море окутывал белесый туман, в котором мне то и дело мерещились неприятные картины. За первые полчаса моей вахты я уже трижды увидела скалы, которых нет на карте, свирепые глаза Уинен, полные печали очи Эонвэ, а после нескольких опухших белых тел, выныривающих из-под воды, мне стало совсем не по себе. «Все это миражи, наверняка насланные нам в наказание», — повторяла я себе, ежась и вздрагивая от любого непонятного очертания. А может, это мой разум играет со мной злую шутку? Почему-то очень хочется, чтобы пришел Финдекано и успокоил меня. Но я не собираюсь пугать и без того измученного кузена моими бреднями. Но так темно, так пусто… Может, я веду всех на верную гибель? А может, мы все уже в Мандосе?.. Холодно здесь. Я поплотнее закутываюсь в плащ с родовым гербом, который успела прихватить, когда мы выходили из каюты. Всё равно зябну. Рулевой стоит в теплом жилете поверх стеганой куртки с шерстяной подкладкой. Ему-то хорошо. А на мне лишь мамина рубаха, жилет да плащ. — Ты бы оделась потеплее, моя госпожа, — осторожно советует мне молоденький рулевой. Да, было бы неплохо. Но в таком тумане страшно оставлять пост хоть на минуту. — Ничего, кровь горячая… — я попыталась бодро улыбнуться. Рулевой лишь сочувственно посмотрел на меня. — Может, хоть мой жилет возьмешь, госпожа? Он потеплее твоего будет. — Не надо. Тебе он нужнее, а я могу походить, погреться. И я, стараясь сохранять достаточно гордый и непринуждённый вид, начала нервно прохаживаться с одного конца капитанского мостика до другого, по временам совершенно погружаясь в свои странные мысли. — Капитан, обломки по левому борту! — крик вырвал меня из мира иллюзий. Кто капитан? Я капитан? А, да, как бы я. — Только обломки? — я беспокойно подошла к левому краю мостика. За туманом, и правда, виднелись какие-то балки. — Похоже, последствия вчерашнего шторма. Спустите на воду пару шлюпок и поищите выживших. Отдать якорь! — Есть, капитан. Отец может мной гордиться: многочисленные плавания не прошли даром. Хотелось бы еще быть удачливым капитаном, который подберет потерпевших кораблекрушение живыми… — Почему мы встали? — на мостике появился недовольный Турко. Видимо, разговор с Финдо прошел не слишком гладко. — Почему ты не спишь? — передразнила я его недовольный тон и кивнула в сторону обломков. — Я отправила шлюпки искать живых. — Я поеду! — Тьелькормо нахмурил брови, вглядываясь в дымку. — Всё равно не спится. — Что мне сделать? Брат посмотрел на меня, как на дуру. «О чём ты думаешь?» — я получила недовольное осанвэ. О том, чтобы залиться вином и отключиться, чтобы мне не мерещились утопленники, чуть не ответила я, но в последний момент передумала. — Вот, держи, — Охотник протянул мне такую же, как у рулевого, теплую курку. — Спасибо! — я с радостью приняла его дар. — Финдекано своему скажешь «спасибо», — пробурчал Туркафинвэ и, развернувшись, быстро спустился на палубу, где матросы уже спускали шлюпки. «Почему это моему Финдекано?» — я недоуменно смотрела брату вслед. Куртка была мужская, на несколько размеров больше. Рукава были слишком длинные, а «плечи» висели у меня чуть выше локтя. Подол закрывал ноги чуть ли не до середины бедра. Но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят. Плюнув на внешний вид, я надела куртку под плащ и поплотнее закуталась. Должно быть, со стороны я была похожа на шар с гербом Феанаро на спине, но зато меня наконец-то перестал бить озноб. Теперь я могла трезво оценивать ситуацию. Мне было смешно и стыдно за свой страх. Я, видимо, оказалась чересчур тонкой и впечатлительной натурой… А воображала, что дочери Пламенного Духа все нипочем. Якорь брошен, шлюпки спущены и уже скрыты туманом, а судно погружено в молчание напряженного ожидания. «Турко, кого-нибудь видите?» — пока брат не уплыл совсем далеко, спросила я. «Сейчас обыскиваем обломки. Я почему-то уверен, что мы кого-нибудь найдем». Все, кто был на палубе, столпились у левого борта и строили разные нелепые и страшные предположения о том, с чем поисковой команде предстоит столкнуться. «Кена! — долетел до меня слабый сигнал, но он передал возбужденное и взволнованное настроение его отправителя. — Здесь Певец!» «Кано! Живой? Ранен? Ну же, скажи!» «Целёхонек! Помятый немного, но руки-ноги на месте, — довольно отрапортовал Охотник. — Тебе привет передаёт. Не третируй его пока осанвэ, а то он больно уставший. Говорит, есть еще уцелевшие. Будем искать». Макалаурэ… Никудышный из менестреля капитан получился! Вспомнить вчерашнюю бурю, так он выжил лишь чудом! Но кто с ним? Надо распорядиться, чтобы целители на всякий случай приготовили болеутоляющий и снотворный отвары. А также их наверняка нужно покормить. Я заняла себя необходимыми распоряжениями, а шлюпки тем временем возвращались из царства туманов. На палубу быстрым шагом вышел Финдекано в сопровождении нескольких целителей. Я только успела заметить, что повязку ему сменили, но он немного хромает. — Спасибо, что великодушно одолжил мне куртку, принц Финдекано. — Не за что, принцесса Алассэ. Так поступил бы любой на моем месте, — в той же манере ответил кузен и отвесил шутливый поклон. — В таком случае не соизволишь ли ты дать мне отчет о количестве и состоянии больных, за которых я несу непосредственную ответственность. — Как тебе будет угодно, но это будет целесообразнее сделать после прибытия и осмотра наших сородичей. Финдо, ты что, меня пугать не хочешь? Что за уловки? Неужели всё так плохо? Первая шлюпка уже крюками подтягивалась к борту, на корабле поднялся шум и суматоха. Я, как бравый капитан, должна бы проконтролировать беспорядочное движение членов команды, но плевала я на все это с башни Ингвэ: в шлюпке сидел мой бедный, бледный и замученный брат. К принцу Макалаурэ потянулся десяток рук, дабы помочь ему забраться на палубу. Но сын Феанаро да и Нерданель, разумеется, держался только силами собственной гордости и жестом отклонил помощь. Я подлетела к брату: — Кано, как ты себя чувствуешь? Сколько вы в море? Иди к целителям! Идти сможешь? Где твоя лютня? — я все-таки удержала себя от попытки стиснуть Певца в объятиях из боязни причинить ему сильную боль. — Дай ему вздохнуть, Кена, — осадил меня появившийся следом Тьелькормо. — Он не лыком шит, сам целёхонек и эльдар своих спасти сумел… — Не всех… — подал голос Кано. — …И лютня не пострадала! — продолжил наигранно бодро Турко. — Кано, наши целители готовы немедленно оказать помощь пострадавшим, — мягко обратился к кузену Финдо. Менестрель окинул нас быстрым взглядом, на секунду задержавшись на Финдекано. Нолофинвион вдруг словно над чем-то задумался, потом вернул Кано быстрый взгляд. — Кена, я очень рад тебя видеть, — наконец обратился ко мне Певец. — Мы с тобой еще обязательно поговорим, но я обязан проследить, чтобы моим эльфам была оказана любая помощь, в которой они нуждаются. И еще… — Феанарион полез за пазуху, — можно доверить тебе держать его подальше от Хуана? И с этими словами Кано протянул мне мокрый комок темно-серой шерсти. — Что это? — мы с Турко выразительно посмотрели на Певца. Где этот… брат успел подхватить кота? — Это Эолант, — смущенно, как ребенок, ответил горе-капитан. Назвать мокрый и холодный комок шерстью Эолантом — это так в духе романтика-Кано! «Можешь пока за ним посмотреть и покормить?» — жалостливо спросил принц нолдор. «Ты неисправим!» — мысленно фыркнула я, все-таки приняв из его рук кота Эоланта. Нет, все-таки нужно придумать ему другое имя. Комок шерсти, оказавшись у меня руках, тут же стал беспокойно меня обнюхивать, тянуться к лицу, тереться о руки… — Брысь! — недовольно шикнула я на кота и тут же подумала, что Брысь весьма подходящее имя. Хуан, тоже вышедший на палубу встречать хозяина, заинтересованно подошел и обнюхал мою «драгоценную» ношу. Я коленкой отодвинула шею Хуана и отдала кота в руки девочки, приказав отнести его в каюту и дать что-нибудь поесть. Тем временем на палубе появлялись новые пассажиры нашего судна. Знакомые и с трудом узнаваемые лица, изрядно потрепанные и почти не пострадавшие. Их обладатели с радостными возгласами обнимались с друзьями, приветливо кланялись (кто мог кланяться) нам с Турко и Финдо. Неожиданное спасение придало им сил, но было видно, что все они очень устали. Но вот причалила вторая шлюпка, и первой на палубу поднялась красивая девушка с длинными, почти светящимися в темноте серебристыми волосами. Из телери. На помощь прекрасной даме сразу бросилась добрая половина мужского «населения» корабля. Бывает такое чувство, когда первый раз видишь кого-то, и этот кто-то сразу тебе не нравится. Именно это я испытала, глядя на Бредэль, как ее представил мне Кано. На мой осанвэ-вопрос «что она здесь делает?» Певец ответил, что она была до смерти напугана сражением, но, прожив часть жизни в Тирионе, не знала, кого считать врагами, и тут ей подвернулся благородный спаситель, то бишь Кано, и теперь Кано надеется, что никто из нашего народа не будет обижать бедную девушку. Выслушав эту душещипательную историю, я еще раз взглянула на эльфийку. Нет, раздражать она меня не перестала. Прибытие спасенных ненадолго отвлекло от печальных размышлений. Даже противный туман как будто отступил на время. Но образовалась новая проблема: из моря мы вытащили девятнадцать квенди, из которых трое нуждаются в серьезной помощи целителей, пятерым потребовалась двойная порция снотворного отвара, чтобы заснуть, и все девятнадцать страдают от жажды. При всём этом нельзя забывать, что у нас, кроме своих эльфов, есть еще лошади, занимающие почти весь трюм, которых тоже надо поить и кормить. Стоит ли говорить, что телери, когда строили корабли, не рассчитывали на такое количество пассажиров? Но главная проблема была именно в питьевой воде. Запасов, которые погрузил на борт Турко, не хватит на всех на нужное время. Вот почему я никогда не предпочитала море суше: вечно с ним какие-то проблемы! — Кена, выше нос! — Турко хлопнул меня по плечу так, что я чуть кубарем не полетела вперед. — Что мы говорим в таких случаях? — Что свои руки нужно… — Неправильно! — Тьелькормо ткнул меня под ребра. — Ай! Ах ты… — Так что мы говорим? — Прорвемся! — я недовольно сверкнула на брата глазами. Как ребенок, ей-богу! — Что, Турко, я смотрю, тебе совсем не спится? — Нет, — с опаской ответил третий сын Феанаро. — Ну вот и прорывайся! — теперь я хлопнула Тьелькормо по спине, — а я пойду проведаю Кано. — Нехорошо так со старшим братом! — долетел мне вослед обиженный возглас. — Да мне Курво больше старшего напоминает, чем вы с Кано вместе взятые! И я быстро сбежала вниз по ступенькам, не дожидаясь ответа Охотника. С одной стороны, он должен иметь прекрасную реакцию, но с другой — такой тугодум! Вполне собой довольная, я спустилась в трюм, быстро прошла его, мельком рассматривая лошадей, взглядом нашла свою Синду и поднялась по лестнице в бак, где разместили новоприбывших. Макалаурэ тоже был тут. Он сидел ко входу спиной, настраивая непонятно откуда взявшуюся лютню. — Все струны целы? — я резко схватила его за плечи, от чего Певец, погруженный в глубокие раздумья, вздрогнул. — Тебе ничто не доставляет такого удовольствия, как пугать? — с напускной злобой спросил брат. — Еще язвить, — напомнила ему я и широко улыбнулась. — Ты, кажется, обещал со мной «поболтать»? — Ты абсолютно уверена, что я именно обещал? — с долей надежды спросил Макалаурэ. — И вообще… где Эолант? — Твой мелкий котенок Брысь дрыхнет без задних лап в моей каюте… Наверное. — Наверное? Тебе хоть что-то доверить можно? — Свою жизнь — можно! Не забыл ли ты, дорогой братец, кто на свой страх и риск отправил в туман шлюпки? — А, это ты? — удивленно спросил Певец. — Мне Турко сказал, что это он. — Турко… — тихо прошипела я. Надо не забыть ему это припомнить. Принц Канафинвэ, довольный тем, что отыгрался, смягчился и поинтересовался, с какого места я желаю услышать интереснейшее повествование об их приключениях. — Разумеется, с самого начала. И Макалаурэ, перебирая струны, начал на ходу сочинять поэму о том, как они попытались мирно «угнать» корабли, а встретили отпор. — Нолдор, это правда ли Что под аркою телери наши братья падали В воду — и шли на дно? Кано пел, а воображение рисовало картины резни, задвинуть подальше в сознание которые мне удалось с таким трудом. — Нолдор, был ли заговор Между квенди и Валар в той гордой белой гавани Где совершилось зло? О заговоре думал отец. И кому верить? Мимо проходил мальчишка, которого кто-то назначил юнгой, неся две бутылки крепкого ваниарского вина. «Кому несешь?» «Госпожа Бредэль попросила». «Давай их сюда». «А что я скажу…» «Скажешь, что принцесса Кенамиэн взяла». Мальчик откупорил одну бутылку и протянул мне. Я попробовала. Красное сухое. То, что надо. Вторую юнга осторожно поставил рядом и побежал выполнять поручение целителей. Мы сидели у стены, отдельно ото всех. Но, разумеется, песня была слышна всему баку. Кано едва касался струн и совсем не напрягал связки, но не зря он слыл лучшим Менестрелем всего Валинора. Слушатели, невольные, но внимательные, не рисковали, тем не менее, подходить ближе. К нам присоединился только Финдо, обошедший уже больных и отдавший необходимые распоряжения. Песнь лилась, куплеты были настолько скорбными, что казалось, будто Кано придумывал их ночью, плавая в море на куске мачты. Хотя, кто знает, может, именно так и было. Песня впивалась прямо в сердце, в совесть, в гордость, больно уязвляя и тормоша незажившие раны. Мне стало интересно, убивал ли Макалаурэ вчера. Судя по тому, как он сухими губами почти шептал слова, смотря в одну точку, — убивал. Мы с Финдекано быстро прикончили одну бутылку. Ничего… Я все еще надеялась захмелеть со второй. И чем скорее, тем лучше, так как меня опять начало трясти. И Финдо молча бледнел и кусал губы. Вот так попросишь брата рассказать «о приключениях», а получишь… «По заслугам», — мысленно произнесла я, ни к кому конкретно не обращаясь. «Финдо-Финдо, ведь наши руки запачканы кровью не меньше. Скольких мы погубили, закрыв дорогу подкреплению!» — я уткнулась лицом в плечо кузена, глотая катящиеся по щекам слезы. Как бы то ни было, я не собираюсь их никому показывать. «Мы спасли своих», — как-то неуверенно ответил Отважный. «Вы все правильно сделали, — присоединился к нашей осанвэ беседе Кано. — По крайней мере, вы остались верны своему королю и народу.» «О чем ты говоришь?» — недоумение слышалось в тоне Финдекано. Сейчас мне почему-то вспомнились слова Турко про «моего Финдекано». Я покрепче обняла кузена, такого же родного, как братья. «Не знаете? Финдо, если я не ошибаюсь, Третий Дом шел за твоим отцом. Так вот, когда их войско наконец прибыло, — Макалаурэ говорил с озлоблением, достойным Феанаро, — некоторые из них бросились рубить наших, как бы защищая бедных телери!» «Мы видели. Они и на нас попытались напасть, хотя мы тогда просто пытались протиснуться к кораблям», — я вспомнила перекошенное лицо третьедомца. «А кто, по-вашему, подал этим… «бравым спасителям» пример?» — Кано повернулся к нам, и в его серых отцовских глазах я увидела дикую ярость. Мне всегда становилось не по себе, когда в ком-то из родственников Куруфинвэ просыпался его Пламенный Дух. Но если с тем, что Майтимо или Финдекано могут быть неумолимыми и даже безжалостными, я свыклась, то с Кано-Феанаро, с Кано, унаследовавшим практически все качества Нерданель и Финвэ, включая мягкость и некоторую мудрость, было смириться невозможно. «Нэрвен?» — скорее ответил, чем спросил Отважный, и я почувствовала, как он напрягся. «Именно», — процедил Певец. — Артанис? — я вскочила на ноги, неверящим взглядом уставившись на братьев. — Она не могла!.. Она бы не… — Алассэ, не кричи, — негромко обратился ко мне Финдо. — Не обязательно всем об этом знать. Кузен кивнул на полтора десятка эльфов, уставившихся на нас. — Если для сохранности видимой сплоченности надо покрывать предателей… — прошипела я, чувствуя, как теперь и во мне разгорается пламя ярости. — Значит, придется прикрывать! — громче обратился ко мне Нолофинвион. — Сядь и успокойся, пока твое поведение можно сослать на выпитое вино. На борту есть третьедомцы, не надо разжигать конфликт. — О, не бойся! Я уверена, что ты с твоим терпением и мудростью сумеешь всех примирить! — бросила я и быстрым шагом вышла из бака на палубу. Буквально взлетела на борт и повисла на вантах, глубоко вдыхая ледяной воздух и пытаясь отсудиться. Куртка моего «спасителя», а теперь одного из главных предметов гнева, благополучно осталась валяться у стены в баке. Как и плащ. Как и жилет. Что ж, тем лучше, в одной рубашке и штанах, босиком я скорее остужусь. И даже этот туман, рауко его дери, пойдет мне на пользу. Моя подруга… Моя сестра… За семь лет она забыла нашу дружбу и выбрала другую сторону. А мой брат, мой друг, оправдывает ее! Я смотрела на черную воду, укрытую то здесь, то там кусками тумана. Мы плыли слишком медленно, чтобы, если прыгнуть, то сразу остаться далеко за кормой. И что это я об этом думаю? Я ведь точно знаю, что не собираюсь прыгать. Еще не хватало! Вода ледяная, бр-р. — Карнориэ, слезай оттуда, а то мне кто-то из твоих братьев голову оторвет, за то, что ты из-за меня простыла. — Так, может, не зря, — я обернулась, повиснув на одной руке. Финдо сделал рывок вперед, но остановился. — Правильно, не советую подходить. — Ты ведь не прыгнешь. «Конечно, не прыгну! Я дура, что ли?» — подумала я и ответила: — А кто меня знает, ведь мое поведение можно «списать на вино»! — вот получай теперь. — Я тебя знаю. Я понимаю, что ты чувствуешь, но спустись и дай мне рассказать тебе кое-что о жизни Нэрвен за последние семь лет. — Я вся во внимании. — Спускайся. — Заставь. Да, я веду себя как маленький обиженный ребенок. Но после всех волнений я имею право покапризничать, а заодно проверить предел терпения Финдекано. — Хорошо, оставайся здесь, а когда ты со шмыгающим носом и красными глазами предстанешь перед остальной частью нашей семьи и увидишь, что Ириссэ лучше выглядит… — Вот не стыдно тебе! — И когда Феанаро спросит, где его единственная дочь так простыла, мне придется поведать эту печальную, но глупую историю. — У-у, — я присвистнула. — Финдекано Нолофинвион, у тебя гораздо больше общего со мной и с Морьо, чем ты думаешь. Потому что в этом случае мне придется рассказать папе, кто довел меня до этого, ах, сумасбродного поступка! — И тогда мастер Феанаро пожмет мне руку и скажет: «Финдо, а ты не так плох, как я думал! Оказывается, у тебя есть голова на плечах». — Чтобы тебе спокойнее спалось, он всегда считал тебя самым… разумным из своих племянников. — В таком случае, сейчас ему бы пришлось разочароваться! Финдекано в один прыжок добрался до борта и попытался схватить меня. Я вскрикнула и, хохоча, быстро полезла вверх по вантам. Финдекано ненадолго замешкался: в сапогах и плаще лазать по канатам не больно-то удобно. — А вот и не догонишь! — я оглянулась на кузена, остановившись на мгновение, и тот, уже без плаща и сапог, чуть не схватил меня за ногу. Я вскрикнула, еще громче рассмеялась, смотря за неудачными попытками принца Второго Дома догнать меня. Сейчас, при легком бризе, судно идет без определенного курса по направлению ветра. На мостике стоит только рулевой. Большая часть команды сейчас поглощена общением со спасенными друзьями. Так что нашего «позорного для королевской семьи поведения» практически никто не увидит. Не волнуйся, мам. — Смотри не порежь нежные ножки о грубые канаты, мой принц! — я устроилась на одном из рей и сверху вниз смотрела на кузена. — Это тебе с твоей тонкой принцессовской кожей стоило бы об этом побеспокоиться! — О, мои ноги настолько окоченели, что никакие веревки им уже не страшны. — В таком случае, придется тебя снять с твоего «трона». — Ага, удачи, удачи. — Спорим, сниму? — Ну давай, на что? — Если я выиграю, ты до утра пролежишь в своей каюте молча под одеялом и не будешь выступать. — Допустим, но если я? — То я скажу при Ириссэ, что считаю тебя самой красивой среди принцесс. — Ой, дешево же ты пытаешься… Погоди, Финдекано Нолофинвион, тебе что, хмель в голову ударил, или ты серьезно считаешь меня самой красивой? Финдо пробурчал что-то про самую надоедливую. — Я жду, — напомнила я. — Вот будешь день вести себя тихо и спокойно — отвечу, — выкрутился Отважный. — В таком случае твой комплимент не засчитывается. Эх, — я разочарованно хмыкнула. Ну и пусть идет со своими красивыми принцессами… Не теряя времени, я полезла дальше вверх. Да, ноги и руки окоченели, самой хотелось уже оказаться в теплой постели под одеялом и в шерстяных «капитанских» носках, но для чего нужны дети Феанаро? Правильно, для того чтобы быть упертыми баранами, ибо по-другому нашу семейную черту назвать сложно. Финдо, видимо, тоже решил вспомнить о своем родстве с нынешним королем нолдор и так же упрямо и торопливо полез за мной. Но через пару мгновений остановился, охнув от боли. — Ты что? — я с опаской покосилась на него. — Нога, — только и ответил побледневший Нолофинвион. Эру, не хватало только, чтобы у этого дуралея снова рана открылась. — Шевелить ей можешь? Кровь течет? — Мне надо спуститься, — сквозь сжатые зубы проговорил Отважный. Я неуклюже из-за онемевших конечностей спустилась к нему, пытаясь при слабом свете отцовских светил рассмотреть рану. Но бледный Финдо молча дергался, плотнее сжимая зубы. Видя боль на этом лице, которое всего несколько минут назад ужасно раздражало меня, я быстро прогнала отголоски хмеля в сознании. — Держись за меня, как бы нам за борт не упасть. — А «кто нас знает», — передразнил меня кузен. — Чтобы на меня потом повесили обвинения в твоей бесславной смерти? Нет уж, увольте! «Кано, дуй на палубу. Срочно! Нужна помощь». Макалаурэ не заставил себя долго ждать. Общими усилиями мы спустили Финдо на палубу. Правда, один раз мы чуть не сорвались вниз, но, слава Эру, руки у Финдекано, в отличие от ноги, еще достаточно сильны. — Кена, что вы вообще там забыли? — всё же поинтересовался Певец, помогая брату спуститься к целителям. — И почему ты в таком виде? — Не спрашивай. Дурная голова, как говорится… — Ладно ты, но Финдо! — В этом случае говорят «дурной пример заразителен», — промычал Нолофинвион. — Конечно, во всем всегда я виновата! — Хватит, лучше дверь открой! Я открыла дверь и оказалась в своей каюте. Пройдя внутрь, я обернулась. — Ну вот и все, — выдохнул Певец. — Ключ от каюты есть? — так же с облегчением спросил Финдекано, выпрямляясь. Я непонимающе переводила взгляды с одного на другого: — Вы!.. — стало до жути обидно. Святая простота! — Тебе не стыдно? — вопрошала я взглядом Финдо. — Если это помогло нам спасти тебя от болезни или падения в море — не стыдно. — Ты идиот, Финдекано! Дважды идиот! — от переизбытка эмоций на глаза наворачивались слёзы. Я отвернулась к окну. — Что ж, будь уверен, я точно выполню уговор. А с тобой я готова не разговаривать хоть до прибытия на сушу! А ты, Кано… Кота своего забери! Растерявшиеся принцы все еще стояли в дверях. — Не волнуйтесь, ключ вам не понадобится! — ехидно добавила я, обернувшись. Обменявшись взглядами, братья решили предоставить меня самой себе. «Извини, я не видел другого выхода, — долетело мне осанвэ моего Финдо. — Но ты своим поведением нас напугала, вот мы… Я и…» «Я натравлю на тебя Хуана», — пообещала я. «Проспись, а потом уже натравишь», — кузен расценил мою угрозу как знак возможного примирения. «И, если тебе интересно, это правда», — добавил он и вышел следом за Макалаурэ. Не умеешь ты делать комплименты, Финдекано. Я почему-то улыбнулась и, почувствовав чрезмерную усталость, плюхнулась на кровать, но тут же подскочила, ибо подо мной что-то зашевелилось, и вскоре с недовольным писком на свет белый явился братний кот. — А ну брысь! Комок шерсти отреагировал на свое имя и преспокойно улегся рядом. _____________________ * Носовую часть корабля. Использовалось: Дженерлен — «Веди» («Нолдор»)