Хризантема или меч

      Ло Бинхэ берёт за руку Шэнь Цинцю. Ведёт его прочь из башни. Прочь из этого мира – сквозь брешь, прорезанную Синьмо, во Дворец Тьмы. Он стоит на хребте Майгу, на самом высоком из пиков – пике Чёрного Сердца.       Дворец Тьмы мрачен и полон сквозняков. Шэнь Цинцю дрожит от холода и тревоги. Их первая ночь пройдёт здесь?       Ло Бинхэ приводит его в дом, где им предстоит жить. Спальня едва освещена толстыми свечами в тяжёлых бронзовых подсвечниках. Окна, затянутые бумагой, закрыты. Ученик щёлкает пальцами и гирлянды алых фонарей зажигаются, бросая блики на хрупкие скулы учителя. Фонари плавно поднимаются, устремляясь к сводам. Плавают блуждающими огнями, связанные лентами, дрожащими в тёплом воздухе. Лорд Цинцзин поднимает взгляд, следя за их медленным движением.       – Вот мы и одни, – говорит Ло Бинхэ. – Учитель может больше не сдерживаться.       Шэнь Цинцю краснеет. Чувствует, как поднимается в нём желание. Зудит, трепещет, требует. Он прерывисто вздыхает. Алые губы раскрыты, их влажный блеск соблазнителен, словно редчайшая сласть.       Шэнь Цинцю притягивает ученика к себе, обвивает шею руками, захватывает губы в плен. Сплетает в танце языки. Кусает.       Ло Бинхэ распускает узел пояса свадебных одежд Шэнь Цинцю. Шёлк бесшумно падает к ногам. Больше не в силах ждать, словно и он наглотался мэйхуа, разрывает тонкий лён белья, обнажая светлую нежную кожу груди с ареолами розовых сосков. Они тверды и прекрасны, как редкий жемчуг. Настолько редкий, что третьей жемчужины не найдёшь и в целом мире.       Ло Бинхэ опускает его на постель, застеленную ритуальными простынями.       Его губы касаются, сжимают жемчужину соска, втягивают её. Влажный распирающий жар и нежные круговые движения... Шэнь Цинцю выгибается, закусывает губу. Не может сдержать стон.       Как стыдно!..             Как сладко!       Ло Бинхэ скользит ниже. Его длинные волосы тянутся, вызывая острую дрожь; рассыпаются по плечам, по груди. Он нежно целует пупок.       Ладонь скользит ниже, отводит бедро. Пальцы едва касаясь кожи, двигаются вокруг.       Шэнь Цинцю застывает. Сводит ноги. Отталкивает.       Ло Бинхэ поднимается. Сжимает его напряжённое тело в объятиях. Учитель дрожит. Его дыхание сбивается.       – Учителю приятно? – спрашивает ученик. – Или он испытывает боль?       Шэнь Цинцю вырывается. Садится. Он хмур. Лицо сурово. Он и сам не знает. Ощущения настолько странные, что понять невозможно. В этом месте... в прошлом... его ноги были отсечены.       Шрамы прошлой жизни... болят?       Он поворачивается к Ло Бинхэ, отбрасывает волосы с левого плеча. Проводит пальцем вокруг.       – Здесь... поцелуй меня здесь... – говорит он, краснея.       Ло Бинхэ тихо смеётся. Его ладонь опускается на спину между лопаток. Губы нежно касаются указанной линии, оставляя влажный след. Шэнь Цинцю содрогается. Всхлипывает. Тело пронзает чувство сродни щекотке.       Так... нестерпимо...       Он изгибается, вырываясь. Нет. Не касайся... больше не касайся... там...       Золотистая тёплая энергия вливается в меридианы. И Шэнь Цинцю вдруг понимает, что его сковывает чудовищный, панический ужас.       Энергия течёт, разливается, затапливает даньтань. Цзю-хаши распускается в этом золотистом море. Страх медленно утихает. И с ресниц срываются слёзы облегчения.       – Учителю нечего бояться, – тихо произносит Ло Бинхэ, сочувственно целуя левое веко.       Шэнь Цинцю вздрагивает. Его душа помнит боль прошлого. Она искалечена им. Искалечена Ло Бинхэ.       Он опускает голову на плечо ученика. Тихо прерывисто вздыхает. В этих руках тепло. Он хотел бы оставаться вот так как можно дольше. Не хочется двигаться. Он так ужасно устал. Он напуган предстоящей ночью. Он так желает её... И так боится!       Ло Бинхэ сжимает учителя в объятиях. Наслаждается его покорностью. Это и вправду Шэнь Цинцю? Его жестокий учитель, в глазах которого тонула его жизнь? Он закрывает глаза. Прислушивается к собственной душе, трепещущей от счастья.       Шэнь Цинцю...       Шепчет кто-то внутри и в груди взрывается алый фейерверк восторга.       Шэнь Цинцю...       Он мягко опускает его на постель. Вклинивается между ног. Захватывает поцелуем губы.       «Ты принадлежишь мне, – словно говорит его тело. – Ты мой.»       Перед глазами учителя алая пелена. По телу катится дрожь. От неё немеет затылок, покалывает пальцы. Небесный столп, пульсируя, упирается в точку между округлых холмов. Колени прижаты к груди. Никуда не сбежать.       «Достаточно. Просто позволь этому случиться. Просто признай, что желаешь этого.» – убеждает себя учитель.       Перламутровое кольцо мышц содрогается.       – Подожди... Я не могу... – покраснев, шепчет Шэнь Цинцю.       Ло Бинхэ впивается глубоким поцелуем. Глотает слова, глотает попытки сопротивления. Медленное давление растягивает, проникает, наполняет.       Это больно. Он не взял его и на треть, а учитель задохнулся от боли, вцепившись в плечи ученика. Тот останавливается, даёт время привыкнуть. Его губы прослеживают изящную линию подбородка, касаются ямки за ухом, шеи. Учитель вздыхает, пытаясь расслабиться.       Проникновение глубже. Ещё и ещё. Шэнь Цинцю готов кричать, когда, наконец, над ухом раздаётся тихий шёпот.       – Учителю больно?       Шэнь Цинцю краснеет. И почему этот мальчишка зовёт его так?! В конце концов, чему бы он мог научить его в этом неизведанном искусстве?       Учитель закусывает губу. Молчит. Больно? Нет слов, чтобы выразить эту боль! Казалось, внутри взорвался огненный цветок, изранив его лепестками, и кровь заполняет нутро.       Ло Бинхэ целует его. Так нежно и трепетно... он никогда не испытывал подобного.       – Можешь продолжать, – выдавливает через силу Шэнь Цинцю.       Ведь если это неизбежно, нужно с чего-нибудь начинать?       – Я буду нежен, – произносит ученик. Небесные столпы истины смыкают свои силы в одном – Ло Бинхэ. Его наказание, проклятие, боль! Он скользит по точке наслаждения глубоко внутри и дрожь срывается в стон. Это так же странно, как прикосновение к шрамам прошлого. Так больно... Так сладостно!       Шэнь Цинцю оплетает ногами тело Ло Бинхэ. Выгибается.       Ученик захватывает губами жемчужину соска.       Шэнь Цинцю поджимает пальцы ног. Его сотрясает крупная дрожь. Тело блестит от пелены влаги. Слепящее солнце наслаждения взрывается в груди, в животе, в висках!       – Бинхэ! – вскрикивает он.       Ученик замирает. Удерживает его в объятиях.       Ах, а ему ещё так далеко! Ло Бинхэ впивается в приоткрытые губы, покусывает. Ладони ложатся на талию учителя...       Свет меркнет в глазах Шэнь Цинцю от бесконечного скольжения. Горло хрипит, сорванное стонами. Кожа алеет следами поцелуев.       На плечах Ло Бинхэ следы его зубов...       Ученик взрывается, извергается кипящей лавой глубоко внутри. Шэнь Цинцю задыхается, обессиленный.       Он едва может говорить – проваливается в сон. Опухшие от поцелуев губы красны, словно лепестки мэйхуа.       Ло Бинхэ не отрывает взгляда от его лица. Он слегка огорчён и расстроен. Ему так мало... Он так долго этого ждал... Глядя на безмятежное лицо, в душе поднимается нежность.       «Учитель принадлежит мне. Он спит в моих объятиях. Разве могу я просить большего?» – с досадой думает Ло Бинхэ.       Белоснежные простыни полны тревожных алых хризантем. Пламенем отражаются они в глазах демона.       Этот человек... Он больше никогда не отпустит Шэнь Цинцю и на шаг.