Хризантема или меч.

      Кристалл, поглотив рубиновую каплю, развернулся экраном. Шэнь Цинцю почувствовал, как его затягивает внутрь этого действа.       Он вновь стоял посреди главной залы Дома Увеселений. В его центре возвышалась изящная фигура молодого мужчины в небрежно накинутом меховом плаще. Он улыбался пухлощёкому мальчишке лет четырёх. И от этой улыбки мороз пробрал Шэнь Цинцю до костей.       Лицо этого мужчины в точности повторяло его собственные черты. А вот дитя перед ним...       – А-Ци? Что ты здесь делаешь? Беги во двор! Сколько раз говорить, что здесь играть нельзя! – обеспокоенно сказала тётушка Сянь, выпроваживая ребёнка прочь.       Эта женщина выполняла столько обязанностей. Тётушка Сянь была сердцем и душой этого места. Его добрым духом. Если, конечно, у подобных мест может быть добрый дух.       А-Ци? Вздрогнул Шэнь Цинцю. Это Ци-гэ? Его детское лицо не имело ничего общего с тем надменным выражением, что он знал сейчас.       Тётушка Сянь повернулась и поклонилась молодому человеку.       – Мы не продаём детей, – едва слышно произнесла она.       На фарфоровом лице мужчины застыла хищная улыбка.       – Как жаль... Впрочем, сейчас мне это и впрямь не к чему. Или женщин у вас тоже нет?       В его глазах на мгновение отразился алый всполох. Женщина перед ним вздрогнула и отступила на несколько шагов назад. Её побледневшие губы задрожали.       В комнату, ступая легко, словно по воздуху, вошла прекрасная девушка. Она церемонно присела в поклоне и улыбнулась. Её глаза редкого оттенка морской воды лучились улыбкой.       – Молодой господин желает послушать гуцинь или пипу?       Мужчина прерывисто вздохнул и шагнул к девушке.       – Какой прекрасный цветок... Неужели под этим небом и впрямь можно увидеть подобное?       Он чуть коснулся её подбородка, любуясь нежными чертами лица. Девушка чуть зарделась. Она так давно забыла, что такое смущение. Но этот человек...       Она улыбнулась ему. Чуть дрожащие длинные ресницы на мгновение прикрыли глаза.       – Я предпочту гуцинь... – ответил мужчина.       Шэнь Цинцю, едва дыша, последовал за ними. Он, прислонившись к стене, обречённо ждал, когда этот зверь проявит себя. Кто пожалеет эту глупую женщину? Кто спасёт её от неминуемой гибели?       Вино и смех всё больше горячили кровь. В комнатах за плотно закрытой дверью, невозможно услышать криков. Да и слишком часто они взрывают тишину. Боль и наслаждение, разочарование и ярость... Всё это давно стало привычным.       Мужчина толкнул её на покрытый ковром пол, отшвырнув инструмент. Струны жалобно звенели, пока на груди рвался пёстрый шёлк. Девушка вскрикнула от ужаса, увидев пылающие алой жаждой глаза. Она что-то пыталась шептать, отталкивая его плечи. Но острые зубы уже впились в изящную шею.       Кровь тонкой струйкой потекла вниз, задержалась лужицей в ключичной ямке и скользнула между округлых сфер полной груди.       Девушка крупно дрожала. На висках выступил ледяной пот. Мужчина оторвал алые приоткрытые губы от тонкого стебля шеи. Он был совершенно пьян.       Шэнь Цинцю отвернулся. Его ноги словно приросли к полу. Он не мог уйти, но видеть это было невыносимо.       Звуков хватало с лихвой.       Рвущийся шёлк. Всхлип. Испуганное молчание, порождённое глубоким поцелуем. Болезненный стон.       Перед глазами вспыхивали сцены, затянутые пеленой головной боли. Нет разницы, открыты глаза или закрыты. Нет разницы, куда направлены.       Тонкие руки прижаты к полу над головой. Алый пламенеющий взгляд упирается в широко распахнутые ужасом глаза цвета цин. С окровавленных губ на нежное женское лицо капает кровь.       Она изгибается, пытаясь вырваться.       Его губы прерывают бьющийся в страхе крик. Обнажённое тело пылает страстью и жаждой, вонзаясь между разведённых дрожащих бёдер.       Она ещё какое-то время пытается вырваться из стальной хватки мужчины, но потом затихает. Губы закушены. Из глаз, полных боли и горечи срываются слёзы.       Влажные звуки оглушительно непристойны. Он срывается на хрип, на рык, на стон.       Она лишь прерывисто вздыхает и вздрагивает.       Время так медленно... Тянется, разматывается, словно нить...       Долгий стон и тишина. Мужчина обессиленно опускается на женское истерзанное тело.       В её глазах пустота.       Он долго смотрит на её лицо, любуясь нежными чертами.       – Ты можешь бросить это место и поехать со мной, – произносит он тихо. – Я действительно никогда не встречал такой прекрасной женщины, как ты.       Она с дрожью смотрит в его глаза.       – Как это возможно? – говорит она со слезами в голосе.       Поехать с ним?! Да он ведь даже не человек! Демон! Святые небеса, спасите, здесь демон!       Она едва сдерживает крик ужаса. Закрывает глаза.       – Твой страх огорчает меня, – вздыхает мужчина. – Прости, я так чудовищно груб.       Он и в самом деле хотел бы забрать её с собой. Разве статус главы секты не убережёт её от чужих посягательств? Кто бы посмел коснуться его собственности?! В секте Кровавых Демонов самоубийц нет.       Она задыхается от ужаса. Не смеет пошевелиться.       – Молодой господин шутит, – отвечает она шёпотом. – Если эта недостойная смогла доставить вам удовольствие, она уже счастлива. Но вы не должны звать её с собой.       – Почему же? – помрачнел тот.       – То, что кажется серебром в свете луны, в лучах солнца может оказаться простым сором.       Его глаза сверкнули гневом и она замерла.       – Как часто ты слышишь подобные предложения?       – Впервые, – одними губами отвечает девушка.       – Ты боишься... Ну что же. Я вернусь за тобой позже.       Он поднялся. Привёл в порядок одежду. Бросил ещё один взгляд на девушку. Она нервными дрожащими пальцами пыталась запахнуть изорванный шёлковый халат.       Он нежно улыбнулся ей, склонившись. Поцеловал побелевшие губы.       – Ты не сказала мне своего имени.       – Шэнь Сюин, – так же тихо прошептала она. – Эту недостойную зовут Шэнь Сюин.       – Сю-ин... – протянул демон. – Хм. Я вернусь за тобой, Сюин.       Изображение погасло. Шэнь Цинцю, наконец, смог выдохнуть. Значит, всё гораздо хуже, чем он думал. Значит его кровь... Изначально...       Нужно ещё! Поискать ещё что-нибудь! Он повернулся к нефритовому ящику, перебирая кристаллы.       Может быть, именно поэтому его всегда тянуло к запретной магии крови? Да и особого вреда она ему никогда не приносила. Его отец – кровавый демон? Но отчего же эта проклятая кровь молчала столько лет?!       Он вдруг застыл. Алая Нить... Всё это время Юэ Цинъюань сдерживал её этим заклятием? Он знал? Ци-гэ... Неужели, он всегда знал, кто такой Шэнь Цинцю?