A new Cinderella story or Woe from Wit?

В далекой стране, где вечно жила весна, жила семья Харгривз. Были в семье два родителя: отец - Реджинальд, был помещиком, а мать Грейс - красавицей-дворянкой. У семейной четы было трое детей: старшей была Эллисон - бледная девушка, крепкого телосложения, что любила красить волосы в чернильной воде, ведь ей нравилось когда её жиденькие от природы волосы цвета пшеницы становились подобны сливе; средняя дочь - Ваня, была миниатюрна, но страдала от ипохондрии. В её внешности не было ничего примечательного, она была самой обычной, но отец её любил, ведь доченька играла на скрипке и даже смогла затесаться в придворный оркестр на роль третьей скрипки. Доченьки Эллисон и Ванечка были гордостью отца, но был в семье ещё один ребёнок: младший сын Элиот Харгривз - густые тёмные волосы в отца, а кожа цвета оливы - в маму. Но был сыночек ненавистен отцу. А почему? Развит не по годам! В свои шестнадцать он разработал не одну теорию, а из-под его рук выходили самые странные и поразительные вещи, которые не мог понять ум невежд-дворян. И только мать поддерживала талантливого сына, лишь она видела в нём будущее страны. Грейс было жаль, что вся семья стыдится Элиота, она и сама была довольно-таки умна для женщины, но ум свой прятала, ведь в мире, где главные умы - мужчины, нечего делать умной женщине. Каждый вечер она заходила в комнату к сыну и читала ему рукописи великих умов человечества, что передавались её роду из поколения в поколение как семейная реликвия. И чем взрослее становился мальчик, тем более чуждо становилось ему родное имя, из-за чего он придумал себе новое - Пять. Номер Пять. Только вот одним апрельским утром мама умерла и мальчик остался совсем один в этом жестоком мире. После похорон Реджинальд сжёг все древние рукописи, выкинул книги, а мальчика поселил на чердак, куда их семья выбрасывала всякую ветошь. Да и сам мальчик теперь чувствовал себя старой вещью. Вскоре номера Пять стал одним из слуг, только вот он не выполнял единой функции, злые родственнички решили свалить разом на него ворох обязанностей: так юнец поддерживал чистоту в поместье, помогал повару на кухне, чистил конюшню, помогал садовнику. Свободного времени у Пятого не оставалось от слова совсем, но это не мешало ему придумывать новые уравнения по ночам и общаться с манекеном, на котором висело платье покойной мамы. Так одним вечером Пятый сидел на чердаке и массировал уставшие ноги. - Эх, Долорес, за что они так со мной? Сегодня мне пришлось есть с пола, потому что отец решил, что я похож на собаку и сбросил мою еду. До сих пор чувствую как он скидывает меня со стула и опускает ногу мне на спину...Он заставлял меня слизывать останки с половиц. Я противен всем в этом доме, даже прислуге, ведь когда-то я был маленьким господином. Пятый глухо выдохнул и поднял глаза на манекен. - Долорес..Долли...ты единственная, кто поддерживает меня в этом доме. Ты как мама...- по щекам юноши скатились одинокие слёзы - Я скучаю... Брюнет лёг на пол и обнял острые колени. Так он не заметил как провалился в глубокий сон, который длился ровно два часа. Посреди ночи он как обычно проснулся и сел составлять уравнения, а после них, найдя остатки чёрной краски, принялся чертить на небольшом клочке мешковины эскиз будущего изобретения. Так Пятый за все годы своих исследований смог соорудить деревянную соковыжималку, маленькую механизированную рогатку на колёсиках,что очень напоминала катапульту, дверную растяжку. При помощи дверной растяжки Пятый выбирался по ночам в лес и гулял близ озера. Это изобретение стало единственным его ключиком к свободе, но для полноценной свободы юноше нужны были деньги, много денег, которые ему не достать, будучи слугой. Но у Пятого был план: он собирался отправиться на ярмарку изобретателей и выставить копии своих изобретений на продажу. Быть может великие мастера заметят его и смогут выкупить у ненавистной семьи. Настало утро, семья восседала за столом и завтракала, номер Пять стоял вместе со слугами и наблюдал за трапезой. Желудок уже привык к продолжительному голоду, потому не издавал ни звука. Но парнишка то и дело сглатывал слюну от одного вида вкусностей, находящихся на столе. Эллисон как всегда хвалилась новой причёской, отец ведь любил её за красоту, а вот Ваня рассказывала о новой мелодии, что пришла ей на ум этой ночью. Реджинальд Харгривз с упоением слушал своих любимых дочурок и улыбался. Когда их словарный запас иссяк, мужчина постучал ложкой по бокалу и потребовал тишины. - Сегодня утром нам пришло приглашение на бал! Этим вечером мы отправляемся во дворец и одна из вас должна стать женой принца Диего! Я считаю, что мои дочери достаточно хороши собой, чтобы влюбить в себя этого юнца. - Мы едем на бал? Тогда мне нужно самое лучшее платье! - залепетала Эллисон - А ещё мне нужна изумрудная вода (зелёнка), я хочу покорить его своей необычностью! - А мне нужны новые струны, моя музыка заставит сердце принца биться чаще! - Ваня нежно улыбнулась. - Тогда предлагаю отправиться за покупками! - воскликнул довольный отец семейства - Мне как раз нужен новый фрак. - А я? - подал голос Пятый. Семья тут же бросила на него презрительные взгляды. - А ты уберись в свинарнике! Там уже невыносимая вонь. - сморщив нос, проговорил Реджинальд Харгривз. - Эти свиньи воняют как ты, братец! - мерзко хохотнула Ваня. - Ваня, ты называешь его братом? Да как такое возможно? Он наш раб! - воскликнула Эллисон. - Точно-точно! Элиот, перед тем как убраться у свинок, вылижет мне пятки! - Ваня залилась ещё более мерзким хохотом. - Да, неплохая мысль! Он же наша собака! - теперь уже хохотала и Эллисон. Лицо Пятого исказилось злобой, он всем сердцем ненавидел этих девчонок. - Я не буду лизать тебе ноги, Ваня. - твёрдо сказал Пятый. От такого заявления вздрогнули слуги, лица сестёр застыли в изумлении. Реджиинальд резко поднялся из-за стола и схватил Элиота за ухо. Парень шикнул, злой старик вёл его в комнату пыток. Там он швырнул Пятого на пол, порвал и без того рваную рубаху и принялся бить розгами. Чтобы не показать слабины, парень старался не издать ни звука, а удары учащались и сваливались на его спину с новой силой. Пятый терпел и вытерпел, он не сломался, не взвыл от боли. В конце наказания, Реджинальд поднял сына за волосы и прошипел на ухо: - Если твои сёстры захотят чтобы ты слизывал дерьмо в конюшне, ты будешь это делать, если захотят, чтобы ты лизал ноги - будешь лизать! Ты меня понял, отродье!? Пятый ядовито усмехнулся. - Не стану... - после этих слов Пятый плюнул отцу на руку. За это юноша получил с ноги в пах. Но даже от этого Пятый не застонал, а лишь безумно улыбнулся. Ведь в его голове созрел план, благодаря которому он мог попасть на бал. Ближе к вечеру, когда Пятый выполнил всю грязную работу, он искупался в озере и вернулся на чердак. Там парнишка нарядился в мамино розовое платье и надел парик. Парнишка крутанулся у зеркала и довольно улыбнулся. - Если я намажу губы свеклой, то вполне сойду за прекрасную даму и смогу попасть на бал! Только вот обуви нужной у меня нет, мои сапоги все стоптались, придётся стащить что-нибудь у Эллисон. Тут Элиот услышал как скрипнула дверь на чердак и испуганно обернулся. Он услышал девчачий крик. Сестры. Эллисон с Ваней во все глаза вытаращились на младшего брата. - Элиот! У тебя точно нет мозгов! - крикнула Эллисон. - Это же платье нашей мамы! - воскликнула Ваня. На крик дочерей примчался и Реджинальд. Увидев сына в платье, старик гневно заорал: - Ах ты! Еретик проклятый! Сдам я тебя в монастырь на перевоспитание! Ты позор нашей семьи! - Я имею такое же право как и вы поехать на бал. - сухо сказал Пятый, потом добавил - Я не виноват в том, что у меня нет хорошей одежды. - Как ты смеешь! Ещё и огрызаешься! Ну всё, тебе не поздоровится, мерзкий мальчишка! - крикнул Реджинальд и схватился за трость - Девочки, разорвите это гадкое платье, а я преподам вашему брату урок! Сестры с хохотом стали кружиться вокруг Элиота и рвать мамино платье. Пятый пытался уклониться от них, но его загнали к стенке. Когда платье было окончательно испорчено, Реджинальд ударил Пятого тростью в солнечное сплетение. Парень опустился на колени и опустил голову, стон он сдержал. Далее старик потянул его за волосы и отшвырнул в центр комнаты, где отлупил до крови. Элиот по-прежнему принимал шквал ударов молча, на всё это смотрела его Долорес. Когда злая семейка отправилась на бал, Пятый беспомощно заплакал, прижав к груди лоскуты маминого платья.