Разговоры

Мидория посмотрел на Тодороки и заметил нечто странное. Он часто поглядывал на друга, даже на занятиях, что было особенно неудобно – слишком отвлекает. Но он просто не мог удержаться, чтобы не повернуть небрежно голову вбок, будто рассматривает что-то на скучной классной стене, скашивая глаза, пытаясь увидеть красно-белую голову, склонившуюся над записями. Это глупо, но Мидория ничего не мог с собой поделать. Иногда он оборачивался, чтобы взглянуть на Тодороки, и замечал, как тот смотрит в противоположную сторону. Не понимая, что могло привлечь его внимание, проследив за его взглядом, он упирался в Урараку и Ииду, сидевших друг за другом. Хмурясь, Мидория возвращал свое внимание к уроку, но его сердце ёкало — будто подозревало что-то, что Мидория не мог решиться осмыслить. Он поглядывал на Тодороки в кафетерии — они сидели напротив, ему легко было наблюдать за двумя цветными зрачками, блуждающими между тарелкой и миром. Чуть прикрытые, они спокойно, почти холодно смотрели на окружающих, но Мидорию этим было не обмануть — он понял за это короткое время, что Тодороки добрейший человек, который пока не научился показывать свои искренние эмоции. Но Мидория стал замечать, как спокойно скользящий взгляд иногда останавливается, замирает на несколько секунд в одной точке, зрачки чуть расширяются, и Тодороки смахивает челку на глаза, чтобы скрыть паузу. Он явно не подозревал, что Мидория так пристально за ним наблюдает, потому что сам наблюдал за кем-то другим. У Мидории чуть чаще забилось сердце. После спортивного фестиваля, и особенно после инцидента в Хосу, они с Тодороки стали очень близки. Насколько это возможно с только недавно начавшим оттаивать ледяным парнем. Они делали вместе задания, гуляли, разговаривали — с ними часто проводили время Урарака и Иида, поэтому Мидория не сильно смущался. Когда они оставались вдвоем, все вроде бы шло неплохо, и весело, только сердце иногда чуть сильнее сжималось, когда Тодороки случайно задевал его плечом, или просто смотрел чуть дольше положенной приличиями секунды, и с удивлением Мидория понял, что влюблен в своего друга. После принятия этой мысли ему даже стало как-то легче. Мидория не привык скрывать свои чувства от других, но сейчас он понимал, что его признание не получит ответа. Потому что он понял, куда направлен взгляд Тодороки. Мидория повернулся и спокойно посмотрел на сидевшего справа Ииду, который неохотно рассказывал пытающим его ребятам последние слухи из учительской, случайно им услышанные. Он вещал скованно, но официозно, с обычной неуместной восторженностью, которая всем так, и особенно Мидории, нравилась в нем. Его искренне горящие глаза, даже когда он говорил о запланированной на конец семестра уборке, подкупали так, что все слушали, улыбаясь. Мидория повернулся и посмотрел на Тодороки в упор, совершенно не скрываясь, и поймал его на этом взгляде. Чуть расширенные зрачки, почти незаметная улыбка, направленные на старосту. Хотя он ничего и не говорил, у Мидории в тот миг пропал дар речи. Он подумал, что ошибается. Что этого не может быть. Мидория сжал палочки в руке и посмотрел в свою тарелку, пытаясь успокоиться. Тодороки даже не заметил его метаний, хотя они сидели прямо напротив друг друга, полностью поглощенный рассказом о глупой уборке и как надо будет распределиться по группам и работать по секторам. Он смотрел так, будто это единственное, что он хотел сейчас знать. Сердце Мидории сжалось, он снова взглянул на ничего не подозревающего Ииду, пытаясь найти у себя какие-то признаки обиды или раздражения. Ничего. Он просто сидел без сил, не зная, какие эмоции ему испытывать. Он только что понял, что его друг, в которого он влюблен так давно, влюблен в другого человека. Тодороки, наконец, обратил внимание на сжатые в кулаке палочки Мидории, и обратился к нему, приподняв удивленно брови: — Все нормально? Мидория тут же разжал руку, и палочки с глухим стуком упали на стол. — Да, — тихо ответил он, пряча глаза. Он не мог решиться посмотреть Тодороки в лицо, поэтому встал, кинул быстрое прощание в сторону группы друзей, недоуменно на него посмотревших, и умчался из столовой, стараясь не использовать силу для ускорения. *** На послеобеденных занятиях он боролся с искушением посмотреть на Тодороки, и, сдавшись пару раз, с больным сердцем возвращал взгляд на преподавателя или в свои записи — взгляд Тодороки по-прежнему был направлен в другую сторону. Можно было ничего не заметить, если не знать, куда смотреть, но теперь Мидория четко видел, как Тодороки задевает взглядом затылок и могучие плечи их старосты. После занятий он не стал убегать домой, чтобы не вызывать лишних вопросов, хотя больше всего на свете Мидории хотелось побыть одному. Когда это началось? Мидория начал анализировать все события после инцидента на Хосу. Тодороки стал много общаться с ними, они иногда зависали втроем, часто с ними была Урарака, и Мидория никак не мог вспомнить, когда взгляд Тодороки стал меняться. Он так умело скрывал свои чувства, что Мидория, постоянно украдкой наблюдавший за другом, понял это только сейчас, но восстанавливая в голове события, он вспомнил прежде незначительные детали. Он вспомнил, как они ходили в кино, и Тодороки спокойно, не вызывая ни малейшего подозрения, сдвинул Урараку и посадил ее рядом с Мидорией, а сам занял место возле Ииды. Мидория слышал, как они периодически переговоривались во время сеанса, и удивлялся, как такой правильный Иида позволяет себе что-то говорить, и тогда даже обрадовался. Но сейчас, вспоминая такие мелкие детали, которые и не должны храниться в памяти, он все сильнее загонял себя, не осознавая, что начинает бормотать, пока Голова-ластик не кинул в него мелком под злобный смех Бакуго. Несколько дней Мидория провел в муках, раздумывая, что ему делать. Он с дополнительным усердием фантазировал, как Тодороки подходит к его столу, протягивает ему руку… Но в мечты постоянно врывался Иида, уводя Шото с собой. Они шли от школы к метро, когда Мидория решился поговорить с Тодороки, чтобы убедиться. Он не знал, как начать разговор, чтобы Шото не замкнулся, и в то же время не поставить себя в глупое положение, если вдруг Мидория ошибся. Он попросил ребят ехать вперед и оставить их вдвоем для разговора. Урарака и Иида поехали дальше — наверное, они решили, что им нужно обсудить очередной этап «мужского» соперничества. Иногда они встречались с Тодороки в спортивном зале школы, чтобы немного потренироваться в рукопашном бою, развивая чисто физические навыки. Тодороки, скорее всего, подумал так же, потому что сразу предложил перенести следующий спарринг на субботу –какие-то семейные обстоятельства. Мидория кивнул, нервно сглотнув: — На самом деле, я хотел поговорить о другом. Тодороки чуть приподнял брови — легко удивление, такое знакомое выражение лица, и ничего не сказал. Мидория прочистил горло и все равно не произнес ни звука, пока Шото терпеливо ждал, придерживая учебную сумку на плече рукой. Утомившись, он создал ледяную корочку на своем плече, и теперь сумка зацепилась за нее. Мидория завороженно смотрел на Тодороки, прежде чем выпалить: — Что ты думаешь об Ииде-кун? Он рассчитывал на эффект неожиданности, чтобы застать Тодороки врасплох. Тот только учился открываться близким друзьям, поэтому не смог справиться с первой реакцией. Тодороки немного отпрянул от Мидории, вдохнув слишком много воздуха, и его зрачки расширились. Он сам понял, что это не совсем обычная реакция на столь простой вопрос, поэтому хмуро уставился на Мидорию. — Он хороший человек. В чем суть вопроса? Но Мидория неверяще глядел на друга. Тодороки попытался сыграть безразличие, но поздно — Мидория схватил его в ловушку, в очень простую, глупую и очевидную западню. — Тебе нравится Иида-кун, да? — спокойно спросил Мидория, глядя на друга огромными зелеными глазами, в которых, как он надеялся, невозможно прочитать его истинных чувств. Тодороки обернулся, будто Иида с Ураракой могли все еще находиться с ними на платформе. Нервно перехватив запястье одной руки ладонью, он потирал кожу, глядя куда-то сквозь Мидорию. — Нет, о чем ты вообще? — механически ответил Тодороки, не особо стараясь. Он как будто никогда не задавался этим вопросом, и сейчас, когда Мидория спросил напрямую, сам задумался над ответом, по его лицу читался весь поток его мыслей. Мидория вздохнул. Сейчас ему нужно было собрать в кулак все силы, чтобы отреагировать правильно. — Прости, что так набросился. Мне показалось, что я заметил… –он сбился, когда Тодороки уставился на него, — я увидел, как ты иногда смотришь на Ииду-кун, и понял. Я думал, это обычное дружеское восхищение, но потом мне показалось, что здесь что-то больше… Это совсем не мое дело, но ты же меня знаешь. Мидория неловко почесал затылок, изображая смущенную улыбку. Тодороки смотрел на него, Мидория видел, как в его голове мельтешат мысли. — Вряд ли кто-то еще заметил, ведь я… –он запнулся, –ведь мы довольно много времени проводим вместе, так что… Все нормально, ты можешь не переживать. Тодороки все еще пялился на него в недоумении, и Мидория вздохнул. Зачем он начал этот разговор? — Я знаю, это не мое дело, прости, что влез, просто… Не знаю, я просто хотел понять. И почему-то мне кажется, что я не ошибся. Мидория переступил с ноги на ногу, опустив голову, опасаясь смотреть в лицо Тодороки. Вдруг он начнет злиться на него. Вместо этого Шото развернулся, и побрел прочь, и Мидория только вскинул руку, чтобы остановить его, извиниться, что-то сделать, как понял, что Тодороки просто подошел к лавочке и упал на нее, вытянув вперед ноги и мешая людям проходить. Минуту он смотрел в пустоту, полностью в своих мыслях. Мидория не знал, что делать. Его сердце начало болеть, биться сильнее, желудок скрутило. Он вдруг понял, что ему невыносимо смотреть, как Шото мучается осознанием влюбленности в кого-то. В кого-то, кто не Мидория. Он возненавидел себя за этот разговор, хотя и понимал, что намного легче все точно знать, чем теряться в догадках. Мидория сел рядом, уперевшись локтями в колени. Он ждал, пока Шото придет в себя. Тот собрался довольно быстро — он выпрямил спину, коснулся спины Мидории. Тот резко повернулся и посмотрел на друга — Тодороки смотрел ему прямо в глаза, и тут же медленно, не очень уверенно кивнул. Сердце Мидории разлетелось в клочья, пока он натягивал на лицо улыбку. –Ого… Понятно. Я рад за тебя. Тодороки снова отвернулся: — Я не знаю, когда это началось. Пока ты не спросил, я даже не думал в таком ключе, но сейчас… –его лицо просветлело, отчего Мидории показалось, будто по его сердцу кто-то скачет, –…но сейчас мне кажется, что он правда мне нравится. Тодороки засмущался, легкая улыбка застыла на его лице. Удерживая улыбку, Мидория продолжал смотреть на Тодороки, размышляя, что ему теперь делать. *** После разговора в метро прошло несколько дней, прежде чем Тодороки решил поделиться с другом своими переживаниями. Мидория вежливо и участливо слушал одну историю про Ииду — тогда его не было с ними, они ходили в книжный магазин — и Тодороки подарил Ииде красивую ручку. Мидория вспомнил, что видел ее в нагрудном кармане Ииды, и ему поплохело. Неужели… Может ли быть, что чувства его друга взаимны? Тодороки закончил свой рассказ таким же вопросом, спрашивая мнения Мидории. Было видно, как ему стало спокойно: когда есть возможность выплеснуть эмоции на участливого друга это всегда приятно, даже для такого замкнутого человека, как Шото. Особенно для такого как он. Мидория пробормотал, что особо не присматривался и ему сложно что-то сказать о чувствах Ииды, чтобы не задеть Тодороки и не дать ложную надежду. Сейчас все стало в миллион раз сложнее. После этого Тодороки стал часто делиться переживаниями с другом. Не то что бы этих переживаний было много, или Шото внезапно превратился в бешенного влюбленного, но для Мидории и коротких комментариев о том, какой Иида умный, или как он хорошо показал себя на очередном занятии, или просто взглядов, которые Тодороки бросал на старосту каждые несколько минут — всего этого было слишком. Он с тяжестью в сердце смотрел, как Иида весело разговаривает с Тодороки, когда они идут домой, или как они сидят наедине в комнате отдыха, разрабатывая план для парной тренировки, и как Тодороки едва заметно наклоняется к старосте, или касается рукой его плеча, чтобы привлечь внимание. Мидория отворачивался, как мог, а вечером перечитывал смс, которые иногда прилетали от Шоты: «Можешь увести ребят за другой столик, а мы с Иидой тут посидим?» (когда в столовой слишком мало места для всех за одним столом), «Как думаешь, мне стоит спросить его?», «Никогда ничего подобного не чувствовал». Мидория отвечал односложно и в основном использовал смайлики, просто не находя, что можно сказать. Его слегка удивляла такая открытость Тодороки, он совсем не ожидал, что тот может оказаться даже и романтичным — но примеряя эти сообщения на себя, мечтая, что Шото говорит это кому-то о нем, о Мидории, у него сковывало все тело, и вечерами сложнее засыпалось. Это было до слез глупо. Так шли недели. Тодороки восхищенно смотрел на Ииду, как будто все меньше скрываясь. Мидория замыкался в себе, стоило им остаться втроем, поэтому старался больше проводить времени с девочками. Ему было весело с Ураракой и Тсуи, а еще он защищал себя от излишней неловкости. Он заметил за собой, что не испытывает негатива к Ииде. Тот все еще был одним из его лучших друзей, и ревность, которую часто испытывал Мидория, нельзя было назвать точно направленной. Иногда он злился, но сам не понимал на кого. Точно не на Ииду. Немного на Тодороки. Чаще всего на себя. В какой-то момент ему стало казаться, что он просто недостаточно хорош. Тренируясь, чтобы стать таким же, как Всемогущий, он немного стремился впечатлить Тодороки. Убивая себя на тренировках, Мидория вызывал у всех восхищение, кроме разве что Бакуго, но от него он воспринимал усиливающиеся волны ненависти как признак положительного роста. Тодороки был впечатлен, но всегда как будто недостаточно. Как будто он улыбался и хлопал его по плечу, абсолютно искренне радуясь за друга (повторяя, что не даст Мидории превзойти себя), но в то же время он, с тайным трепетом, скрытым где-то очень глубоко в его разноцветных глазах, смотрел на Ииду. Он бы никогда не признался вслух, да это было и невозможно, но если бы у Ииды был шанс победить Тодороки в бою, стать сильнее него, Шото бы не стал противиться. Наверное, именно это вызывало ревность у Мидории. С Иидой Тодороки не боялся показаться слабым. Семестр подходил к концу. Мидория свыкся с ситуацией, и перестал воспринимать ее так остро, как в первое время. Слишком много времени уходило на тренировки и подготовку к экзаменам, чтобы была возможность вдоволь страдать. Все было спокойно, пока Тодороки не отвел Мидорию в строну, чтобы поведать о своем плане. Мидория сразу почувствовал неладное, когда Тодороки по-дружески положил руку ему на плечо. Несмотря на обжигающее тепло, разбежавшееся по телу мурашками, Мидория понимал, что здесь что-то неладное. Он выжидательно смотрел на друга, пока Шото собирался с мыслями. Наконец он выдохнул, и произнес, глядя ему в глаза: –Я хочу признаться Ииде после экзаменов. Мидория застыл. Его окатило холодом и жаром, как будто Тодороки выпустил на него все силы своего квирка одновременно. Он старался показаться невозмутимым, но не смог скрыть эмоции — Шото недоуменно ожидал реакции. Мидория ругался на свои путающиеся мысли — он должен был поддержать друга, или хотя бы что-то сказать, но он впал в глупый ступор, чувствуя, как краснеет его лицо. — Ты думаешь, мне не стоит этого делать?.. –нервно отреагировал Тодороки на его молчание. Мидория попытался взять себя в руки. Ядовитая тень эгоистичных мыслей подступала откуда-то со спины, вцеплялась противными коготочками в затылок: «Если Тодороки признается, Иида точно откажет ему. И тогда… И тогда… Я могу сказать, что Иида точно не ответит ему взаимностью… Что я знаю о его чувствах… Хоть что-нибудь…». Мидория встряхнул головой, отбрасывая мысли. Он не может так поступить. Но как ему поступить? — Прости, это неожиданно, я растерялся, — промямлил Мидория, не зная, что ему сказать. — Я думаю, что это будет правильно, — совершенно так не думая, произнес он. Тодороки улыбнулся. — Спасибо. Я рад, что могу поговорить об этом с кем-то. Ты знаешь, — засмущался Шото, отчего у Мидории глаза на лоб полезли, — у меня никогда не было такого опыта. Я волнуюсь. Мидория нервно рассмеялся, сгорая от неловкости и ревности. — У меня тоже никогда подобного не было. Прости, я даже не знаю, чем помочь тебе. — Все нормально. Я люблю порядок. Даже в таких вопросах. Мидория как мог весело улыбнулся, пытаясь всем своим видом излучать поддержку. Что-то гнилое внутри него хотело вырваться наружу, но он сдерживался, стиснув в кулаке галстук. Обычно внимательный Тодороки не обратил на это внимание, и, сославшись на тренировку, ушел, оставив Мидорию в коридоре в одиночестве. Мидория был уверен, что Иида не ответит взаимностью. Тодороки мог не видеть этого из-за собственной влюбленности, но Мидория понимал. Он знал, что Иида разобьет его другу сердце — и было бы лукавством сказать, что Мидория совсем не был этому рад. Может быть, после этого у него появится шанс… Мидория был уверен, что волнуется о предстоящей беседе между Иидой и Тодороки больше, чем Шото. Его терзали сомнения — вдруг он не разглядел чего-то в Ииде, вдруг… Он отгонял мысли, углубляясь в учебу, стараясь сбежать от неприятного, несвойственного ему страха. Он даже думал обсудить этот вопрос со Всемогущим — Мидория был уверен, что его наставник умён абсолютно во всем, в том числе и в житейских вопросах любви. Но ему было слишком неловко начинать подобный разговор, и даже стыдно — такие вопросы не должны волновать будущего героя. Только борьба со злом, только первое место и абсолютная победа. Совершенно не время думать о девочках или мальчиках. Мидория так погрузился в подготовку к экзаменам, что на время забыл о решении Тодороки. Он поймал себя на мысли, что перестал переживать, и на секунду у него появилась надежда, будто наваждение прошло, будто все вернулось на свои места, и они все просто хорошие друзья, и никаких разбитых сердец — только поверженные враги. После финального экзамена, они классом двинулись в кафе, чтобы отпраздновать — некоторые пошли домой отсыпаться после последних бессонных ночей, но у Мидории еще скакал в крови адреналин от перенапряжения, и он не хотел оставаться один. Позже он жалел, что решил остаться с ребятами, когда увидел Тодороки, что-то шепчущего Ииде на ухо, придерживая его за локоть, трогательно приподнявшись на носочках. От этой картины у Мидории закружилась голова. Краем глаза он заметил, что Иида воинственно кивнул, и они незаметно отошли поговорить. Мидория не думал, что Тодороки решится разговаривать при всех. Конечно, они спрятались за соседним столом, но все же… Мидория не ожидал, что станет свидетелем решения Ииды. Нервно оглядываясь, стараясь не привлекать внимание к отлучившимся друзьям, он нес какую-то бессмыслицу, вызывая взрывы смеха у ребят, пока сам изнывал от неизвестности, пытаясь увидеть что-то за перегородками. Яойорозу оглянулась, поинтересовавшись, где Тодороки и Иида, отчего у Мидории зашевелились волосы на затылке. Все посмотрели в его сторону, ожидая, что их самый близкий друг знает, куда пропали ребята, но Мидория смог выжать из себя только «Им нужно поговорить». Он надеялся, что так отвлечет внимание — если бы он сказал, что не знает, их могли бы пойти искать, и вдруг кто-нибудь застал бы их в неудобный момент, и все бы отложилось… Мидория внезапно стал молиться, чтобы так и случилось, но ребята просто пожали плечами. Возможно, староста решил поговорит с Шото о его экзаменах? Тодороки в этот раз показал себя не так хорошо, как на прошлых испытаниях, набрав очков меньше обычного, и конечно их внимательный староста заметил регресс и решил обсудить с учеником его проблемы. Восхитившись в очередной раз личностью Ииды, ребята сменили тему, пока Мидория продолжал сидеть как на иголках. Ребят не было довольно долго. С каждой минутой мысли Мидории все больше путались, в них появлялись панические нотки. О чем они могли так долго разговаривать? Иида ответил ему взаимностью, и теперь они обсуждают совместные выходные? Что могло занять так много времени? Мидория начал бормотать. Прошло уже около 40 минут, и одноклассники начинали постепенно расходиться — ребята на самом деле устали после экзаменов, и когда запал стал испаряться, все осознали, насколько хотят домой. Мидория хоть и нервничал, но устало раскинулся на диване, словно готовясь уснуть прямо в этом милом кафе. Он тут же вскочил, выпрямив спину, когда увидел, как Иида и Тодороки встают, чтобы вернуться к остальным. Кто-то спросил, где они так долго пропадали, и Иида спокойно и кратко ответил: — Надо было побеседовать по поводу учебы, ничего серьезного. Он сел за стол напротив Мидории, но тот смотрел на Тодороки. Его всегда такое хладнокровное лицо вновь ничего не выражало, и Мидория старался уловить хоть какой-то намек, движение губ, чтобы понять, как закончился разговор. Тодороки на секунду посмотрел ему в глаза, затем опустил их в пол, после чего прочистил горло и сказал всем, что он устал и пошел домой. Несколько человек присоединились к нему, чтобы дойти вместе до метро. Мидория и Иида остались сидеть одни. Мидория старался скрыть, что он ждет чего-то, но не мог перестать смотреть на Ииду. Тот понял, что что-то не так, и верно интерпретировал пристальное внимание Мидории. — Ты… Ты знаешь, о чем мы говорили? –поинтересовался Иида, и Мидория, сглотнув, быстро кивнул, впившись взглядом в стол. Ему было страшно смотреть на Ииду. Староста вздохнул так тяжко, как Мидория никогда прежде не слышал. — Тодороки-кун доверил тебе свой секрет, верно? — уточнил Иида, будто все еще сомневаясь. — Да, – сказал Мидория, смутившись тонкости своего голоса, — на самом деле, я сам понял, но он подтвердил, когда я спросил. Иида задумался, взял стакан с выдохшимся лимонадом и начал раскачивать его, наблюдая за сладкой жидкостью, мягкими волнами накрывающей стенки. — Я волновался, — зачем-то продолжил Мидория, не в силах больше выносить неизвестности. — Волновался, что ты ему скажешь. — Ты такой замечательный друг, Мидория, — серьезно ответил Иида. Он выглядел уставшим, даже поникшим, что было так редко для него, и говорило о глубокой печали. — Я тоже постарался поступить как хороший друг. Мидория сразу все понял, и какой-то огромный, постыдный камень упал с его плеч. Иида отказал ему. — Я не могу ответить Тодороки-кун взаимностью. Мне было тяжело говорить ему об этом. Наверное, мне не следует обсуждать это с тобой, но я думаю, раз он доверился тебе, я тоже могу. Мидория нервно кивнул, он чувствовал, как вспотел и до белых костяшек сжимает собственный стакан в кулаке. Иида продолжил: — Я хорошо отношусь к Тодороки-кун, ты сам знаешь. Он отличный друг, и, к сожалению, ничего больше. Я сказал ему об этом. — Но о чем вы говорили почти полчаса? — не удержался Мидория. — Это сложный момент, Мидория-кун. Не знаю, доводилось ли тебе… влюбляться, но я знаю, каково это, когда твои чувства не находят взаимности. Я был на его месте, и я знаю, что я сам хотел бы услышать. Мидория слушал, удивленный открывшейся ему новой стороной Ииды. Он никогда не видел старосту таким обыкновенным человеком, не героем, желающим спасти мир и не мстителем, жаждущим справедливости, но обычным человеком. Внезапно Мидория осознал, что не смотрел ни на одного человека в своей жизни с такой позиции. У него была цель, были люди, которые помогали или препятствовали ее достижению, и он не думал ни о чем, кроме этого. Но оказалось, что где-то внутри есть еще целый мир, который пока ему непонятен. Но Иида выглядел как тот, кто что-то в этом понимает, и Мидория чувствовал его грусть. — Я сказал ему то, что было правильно, на мой взгляд. Я надеюсь, что смог смягчить свой отказ дружеским разговором. Больше всего я боюсь, что наша дружба может не справиться с этим испытанием. Мидория тоже осознал это только сейчас. Тодороки, возможно, будет слишком тяжело видеть Ииду. Ииде может быть сложно продолжать общаться с Шото после этого, чувство неловкости и обиды может погубить все. Мидория понял, что больше всего на свете хочет, чтобы этого не произошло, и пока не понимая, как он это сделает, он поклялся себе, что не позволит дружбе развалиться. Он сказал об этом Ииде. Тот грустно улыбнулся и поблагодарил. — Пойдем уже, наверное? Тягостное молчание могло стать убийственным, если бы не одна деталь — похоже, все ребята сбежали, оставив на них счет! Иида с каменным лицом просматривал чек, пока Мидория нервно копался в кошельке. Внезапный конфуз разорвал тонкую пленку, на несколько минут отгородившую их друг от друга, но она лопнула от маленькой искорки смеха. *** Мидория понял, почему Тодороки отложил разговор до конца экзаменов. В школе начались каникулы, и независимо от ответа, который он бы получил, у всех была возможность пережить эту ситуацию в одиночестве. На следующий день после разговора Мидория отправил смс Тодороки, чтобы узнать, хочет ли он поговорить. Получив лаконичное «Нет», Изуку отстал от друга. Как ни крути, ему не особо хотелось обсуждать с Тодороки его безответную любовь, к тому же он винил себя за радость, которую испытывал, узнав об ответе Ииды. Мидория никогда не считал себя эгоистичным человеком — сама профессия героя подразумевала полную отдачу себя другим — но оказалось, что в личных отношениях эта характеристика давала сбой. И как бы Мидории не было противно от самого себя, он не мог удержаться от облегченного вздоха, что все разрешилось именно так. На каникулах он не переставал тренироваться, но и не отказывал себе в удовольствии пообщаться с друзьями. Его мирок, прежде неосознанно сосредоточенный вокруг трех действующих лиц «любовного треугольника», снова стал расширяться, и Мидория смог чуть расслабиться. Правда, Тодороки составлял им компанию всего пару раз, до этого неловко интересуясь у Мидории, собирается ли «он» присутствовать, и если Иида не планировал приходить на встречу, Тодороки позволял себе выход в свет. Мидории не нравилось, что его друг избегает общества, но он прекрасно его понимал — в этом случае, как сказал ему Иида тем вечером — помогает только время. Мидория в который раз подивился мудрости своего одноклассника и принялся ждать, когда все придет в норму. С началом занятий все было хорошо. Несмотря на то, что Тодороки так и не позволил обсудить с ним произошедшее, Мидория всем своим видом старался выражать поддержку. Войдя первый раз после каникул в класс, Тодороки спокойно подошел к группе друзей и поприветствовал всех, включая Ииду, и Мидория, зная, куда смотреть, все равно едва заметил паузу между тем, как Иида протянул в ответ руку, и началом обычной дружеской болтовни. В этой паузе между ними состоялся крошечный диалог, определивший все: спокойствие, немой вопрос, все нормально, я рад. Мидория смотрел на них обоих с восхищением. Дни шли спокойно. Насколько вообще возможны спокойные дни в геройской академии, но Мидория чувствовал себя хорошо. На какой-то миг ему показалось, что вся история осталась позади, в том числе и его собственные чувства. Но если одна часть истории и в самом деле завершилась, когда Тодороки решился рассказать ему, как прошли его каникулы в попытках разобраться с разбитым сердцем, то чувства Мидории отказались спокойно уходить. Наблюдая, как Тодороки восстанавливается, все еще по привычке бросая одинокие взгляды на спину старосты, Мидория испытывал грусть и легкую ревность. Ему казалось, что все должно быстро измениться, что Шото сразу обратит внимание на другого человека, который всегда был рядом и ждал — но этого не происходило. Мидория не знал, что делать, и отвергая свою обычную манеру, предпочел не делать ничего. Чувства к Тодороки разгорались то сильнее, то слабее, и в моменты спада Мидория надеялся, что они исчезнут без следа. Однако каждый следующий совместный поход в кино, небрежное похлопывание по плечу, а с недавних пор и неловкость, когда Тодороки несколько раз вмешивался в оскорбительные вопли Бакуго, в попытках защитить Мидорию от нападок, заставляли чувства возвращаться с прежней силой. Мидория даже злился на самого себя –как чувства могут быть настолько долгими? Почему это происходит с ним и как это закончить? Не выдержав постоянных самокопаний, которые вырывались в безудержном бормотании, он решил все-таки обратиться за советом к Всемогущему. Тот, как обычно, сгорбленный сидел за компьютером в учительской. Глубокие синяки под глазами чуть разгладились, когда Мидория появился в поле его зрения. — Мальчик мой! Что-то случилось? –Ээ, Всемогущий, у меня есть к вам разговор, — Мидория потер макушку и почувствовал себя очень глупо, но не решился отмотать назад. — Конечно, я слушаю. Это про Один для Всех? Мидория отчаянно помотал головой из стороны в сторону. От неловкости он хотел сгореть на месте, чувствуя, как его лицо краснеет. — Это… Личный вопрос. О личной жизни. Всемогущий развернулся на стуле, оглядывая Мидорию во весь рост. Кашлянул. Мидории показалось, что учитель пытается сдержать смешок, и покраснел пуще прежнего. — Прости, мальчик мой, я не самый большой специалист в таких делах… — неловко начал Всемогущий, упираясь ладонями в колени. — Но я помогу, чем смогу, — добавил он, растрогавшись оказанным доверием. Мидория покрутился, раздумывая о более укромном местечке для разговора. Поняв его конфуз, Всемогущий подхватил свой пиджак и предложил прогуляться в парке на территории школы. Ученики расходились по домам, поэтому Мидория надеялся, что никто не подслушает. Любуясь необычными деревьями, привезенными в парк академии со всего мира, и с помощью квирка специалиста по озеленению легко прижившихсяв японском климате, они бродили по дорожкам, когда Мидория кратко обрисовывал историю. Он не называл имен и надеялся, что говорит достаточно туманно, чтобы не понять, о ком речь, но в то же время четко обозначить статус-кво. Всемогущий слушал внимательно и серьезно, потирая подбородок огромными пальцами, и Мидория был миллион раз благодарен за отсутствие смеха или подколок. Всемогущий не только самый сильный и самый крутой, но еще и самый мудрый. Учитель раздумывал несколько минут, глядя в пустоту. Мидория выдохнул, высказавшись впервые кому-то, кому мог полностью довериться, и даже перестал краснеть. — Это прекрасные чувства, Мидория-кун, и я рад, что тебе довелось испытывать их, — начал Всемогущий, и лицо Мидории снова вспыхнуло. — Не смущайся — в жизни человека, даже если он герой, есть место любви, в этом нет ничего зазорного. Ты должен знать несколько прекрасных супергеройских пар. Мидория кивнул. Он изучил этот вопрос основательно.В мире было множество случаев, когда герои строили семью и работали вместе, открывали совместные агентства или работали напарниками. Такие герои были сильны из-за глубокого и продуманного сочетания квирков и понимания мышления и способностей партнера, но в то же время в этом таилась слабость — тяжело наблюдать, как ранят близкого человека, когда самому приходится сражаться дальше. Не всегда можно оставить любимого позади, чтобы спасать незнакомых людей. Мидория знал такие истории, и всегда сочувствовал этим героям. Всемогущий продолжил: — Объект твоих чувств, насколько я понял, находился в той же ситуации, что и ты сейчас. Он или она принял единственное верное решение — просто поговорить с другим человеком. С помощью разговора можно решить многие проблемы; ты должен был заметить, что я готов поговорить со злодеем на поле битвы, если это поможет ему одуматься без физических повреждений. Искренний разговор с другим человеком всегда хуже недомолвок. Мидория внимательно впитывал каждое слово. — Но как решиться рассказать человеку… Тем более в такой ситуации? — Так же, как ты решаешься броситься в бой. Не думая, не сомневаясь, преодолев страх. Только есть огромная разница между признанием и поединком — ты всегда должен быть готов признать поражение и остановиться. Как только ты сделал первый шаг, ты должен замереть и дождаться ответного шага. Если его не будет, ты не имеешь право двинуться дальше. Мидория молчал. Он ожидал, что Всемогущий скажет бороться до конца, преодолевая все трудности. — То есть вы предлагаете сдаться? В самом начале, столкнувшись с первой же сложностью? Всемогущий посмотрел на него, приподняв брови: — А как ты собираешься бороться с человеком, к которому испытываешь чувства? Любовь это не битва, здесь нет победителей и проигравших. Здесь есть только люди, которые не безразличны друг другу. Как ты будешь давить на человека, который не любит тебя в ответ? –Но если я признаюсь, и меня отвергнут? –Если ты хочешь признаться только для того, чтобы получить взаимность, тебе не стоит признаваться вовсе. Мидория пораженно уставился на учителя. Какой тогда вообще смысл? А зачем еще нужно признаваться? Видя, какое смятение он внес в мысли ученика, Всемогущий немного сместил тему. — Хорошо, что ты не стал говорить о своих чувствах сразу после их разговора. Это могло повлечь неприятные последствия. — Например? — несколько отрешенно отреагировал Мидория. — Например, ты мог получить согласие. Мидория вскинул голову: — Разве это не то, чего я хочу? Всемогущий покачал головой, потерев лоб рукой. — Ты совершенно точно не хочешь поспешного согласия, вызванного сильными эмоциями. Представь — этот человек только что получил отказ, а у него была сильная потребность любить и быть любимым. В этот момент, когда человек признается, эти желания достигают пика. Получив отказ, он или она остается с брешью в сердце, которую очень легко заполнить первым попавшимся человеком. Хочется ли тебе стать заменой кому-то другому? Получить чувства, предназначенные не тебе? Мидория помотал головой. Он даже не задумывался об этом. Ему было слишком страшно получить отказ Тодороки, поэтому он не стал подходить к нему, но сейчас понял, что согласия ему нужно было бояться в равной степени. — Сейчас прошло время, и может быть тебе стоит сделать первый шаг. Но подумай хорошенько о том, зачем ты собираешься его делать. Всемогущий остановился и повернулся посмотреть на Мидорию. Тот был в полном замешательстве. Всемогущий положил руку ему на плечо и ласково произнес: — Прости, что так запутал тебя, я на самом деле не специалист, однако на сложные вопросы нельзя получить простые ответы. Успокойся, подумай, разберись в себе, а затем поступай так, как будет правильно. На этих словах учитель развернулся и побрел в сторону школы, оставив Мидорию смотреть на цветущие деревья. *** Несколько дней Мидория раздумывал о словах Всемогущего. Больше всего его смущала мысль, что признаваться только ради получения взаимности — это что-то неправильное. Он никак не мог взять в толк, что имеет в виду учитель. Зачем еще тогда признаваться? Мидория посмотрел на Тодороки. За этим спокойствием сложно было увидеть человека, настолько жаждущего любви, что он был готов показать свою слабость другому. Почему Тодороки решился сказать Ииде о своих чувствах? Мидория больше не мог этого понять, и все чаще думал о том, чтобы напрямую спросить Шото. Но останавливал себя — ему казалось, что он должен понять это сам. Если ты не хочешь добиться взаимности — зачем ты хочешь признаться Тодороки в своих чувствах? Сталкиваясь с этой мыслью, Мидория старался понять, что вообще привлекает его в друге. Он смотрел на него все дольше, силясь разглядеть. Тодороки красивый — даже этот кошмарный ожог не делал его уродливым. Но дело было не в этом — вокруг полно красивых людей, особенно девушек, которые тоже нравились Мидории. До того, как появился Шото. Он пытался вспомнить, когда это началось, и тоже не мог найти ответа. В какой-то момент он просто осознал, что ему нравится его друг, но не просто как товарищ или соперник, которыми они были со многими ребятами из школы. Мидории казалось, что он видел что-то большее. Он стремился быть поближе к нему хоть на сантиметр, и сам не понимал, почему его так тянет. В какой-то момент он просто посмотрел на Тодороки и захотел защитить его. Показать ему, что он не один. Наверное, вот оно. Мидория вскинул голову. Он сидел в классе, неуместно погрузившись в свои мысли, но он не мог сдержать озарения. Изуку, как обычно, посмотрел назад на Тодороки и внезапно наткнулся на его ответный взгляд — чуть вопрошающий, но спокойный и открытый. Мидория легко улыбнулся ему, затем отвернулся и зажмурил глаза. Он хотел, чтобы Тодороки понял, что дорог кому-то. Что кто-то может искренне любить его, несмотря на его неудачные решения, тяжелую судьбу и отстраненный характер. Мидория видел, как Тодороки постепенно раскрывается, общается с ребятами, и понимал, что от одной мысли, что Шото больше не одинок, в его душе появляется радость. Он хотел, чтобы Тодороки был счастлив. Какая разница, ответит Шото ему взаимностью или нет? Важно только, чтобы тот понял, как он важен Мидории, и что он может довериться ему. От осознания этой до глупости элементарной истины Мидория хотел смеяться. Зато теперь он знал, что ему нужно делать. *** Мидория раздумывал, какие чувства остались у Тодороки к Ииде. Он наблюдал за ними, и не видел ничего неловкого. Какое-то время избегавший общества Ииды Шото снова стал собираться вместе со всеми, и даже мог весело болтать с Иидой наедине. Выглядело так, будто все нормально, и Мидория мог бы… Его вновь сковывало чувство страха. На что он мог надеяться? Тодороки никак не показывал свою симпатию к нему? То есть, они прекрасно общались, и проводили вместе время, и тренировались, и все было хорошо. Глядя на отношения Ииды и Тодороки Мидория не сильно беспокоился, что их дружба может разрушиться из-за возможного («вероятного» — шептал он себе ночью в подушку) отказа, но все еще боялся сделать шаг. Возможно, потому, что не привык делать первый шаг, зная, что не сможет сделать второй. Ему было слишком страшно показать слабость. В тот день они играли в игровые автоматы. Те, где нужно было долбить резиновым молотом по головам выскакивающих сурков, или измерять силу удара по несчастному мужскому торсу, или стрелять из лазерных пистолетов. Пускать героев с сильными квирками в такие места было опасно, поэтому ребята старались не использовать их и слиться с толпой обывателей с посредственными причудами, чтобы их не выгнали. Несмотря на это, Бакуго яростно долбил молотом по платформе, измеряющей силу, которая надрывно звенела, оповещая о достигнутом максимуме — видимо, Каачан пытался сломать игрушку. Немного испугавшись, Мидория спиной отодвигался подальше от взрывоопасного одноклассника, пока не уперся в кого-то, кто придержал его легким прикосновением руки к талии. Повернув голову, он неожиданно близко увидел лицо Тодороки. Мидория застыл. Он знал, что нужно быстро отодвинуться, чтобы не вызвать неловкости, но теплая рука так приятно распускала тепло от талии куда-то к сердцу. Он никогда не видел гетерохромию Шото так близко, и сейчас Мидория застыл, разглядывая холодный огонек в левом глазу. Неожиданно красиво. Тодороки вскинул брови в недоумении. Мидория отвис и отстранился от друга, неловко посмеиваясь. — Тодороки-кун, прости. Я слишком испугался Каачана и впал в небольшой транс, — свел все к шутке Мидория. Тодороки понимающе кивнул, оглядывая Бакуго, которого теперь пытался оттянуть от автомата несчастный Киришима. Когда рука Тодороки исчезла с талии, Мидория почувствовал себя одиноко. Ему захотелось, чтобы рука срочно вернулась на место. Он посмотрел на Шото, который смотрел на него и ничего не говорил, и понял, что начинает краснеть. Мысли лихорадочно носились в голове, пока Мидория не смог вычленить одну: «Тодороки-послушай-надо-поговорить-не-хочешь-встретиться-завтра?». Мидория выпалил это, не раздумывая, будто нырял в воду. Он понимал, что совершает глупость — надо было сначала все подробно обдумать, но тело героя действует быстрее, чем он может осознать, верно? Тодороки склонил голову на бок: — Конечно. Все нормально? Мидория кивнул и неловко улыбнулся. — Давай после занятий прогуляемся в сквере возле школы? Там очень красиво. Мы недавно гуляли там с… — Мидория осекся, вспомнив, что лучше не упоминать лишний раз о его связи с Всемогущим, тем более при Тодороки, который итак что-то подозревает. — С Ураракой-тян, – быстро нашелся он. Тодороки странно на него посмотрел. — Вот как. Хорошо. Буду ждать возле бюста Мачомена, он ближе к… — Да, я знаю, где он, вглубь по правую сторону. — Конечно же ты знаешь, — улыбнулся Тодороки, отчего где-то в груди у Мидории расплылось тепло. Он улыбнулся в ответ. Даже если Тодороки откажет ему, он сделает это не больно. Мидория верил в него. Главное, чтобы он знал. Весь следующий день Мидория провел как на иголках. Он следил за каждым движением Тодороки, чтобы понять его настроение — может быть лучше перенести разговор? На когда-нибудь никогда? Вчерашняя уверенность улетучилась с первыми лучами солнца, когда Мидория проснулся и осознал, что сегодня тот самый день, когда он признается в своих чувствах. Может, купить Тодороки шоколад? Ничего не решив, Мидория с ужасом ждал окончания учебного дня. Его ладони вспотели так сильно, что будь у него квирк Бакуго, весь класс бы уже полыхал. Прозвенел звонок, все стали расходиться. Ребята в раздевалке как обычно ждали его, чтобы вместе поехать домой, но он сослался на срочный разговор. Тодороки кивнул всем и попрощался, но не ушел, а стал терпеливо ждать, когда Мидория закончит переобуваться. Размахивая кулаками, Урарака беззаботно заметила, что их ждет серьезный «мужской разговор», отчего Мидория начал волноваться еще сильнее и запутался в шнурках. Когда он поднял стыдливый взгляд, то увидел Ииду, подозрительно смотрящего на него. Впрочем, он ничего не сказал и возглавил процессию двигающихся из школы одноклассников, пользуясь ролью старосты для наведения порядке даже вне школы. Мидория не мог понять, знает ли Иида что-нибудь, или нет — и сейчас даже его мозговых сил, направленных на аналитику всего и вся, не хватало, чтобы думать о чем-то, кроме стоящего рядом и ждущего его Тодороки. Он думал, что они встретятся в назначенном месте, но какой смысл, ведь они шли из одного класса. В неловкой тишине, которую, как подозревал Мидория, считал неловкой только он, он вышли из школы и свернули за угол, где можно было по газону срезать до школьного сквера. Тодороки по дороге распустил галстук — ему не нравились сковывающие движения вокруг шеи, и он иногда жаловался на школьную форму. После встречи с Шигараки в торговом центре, Мидория тоже не совсем комфортно ощущал себя с галстуком, так что стянул свой следом. Каким-то образом это разрядило обстановку, и они разговорились о недавних событиях. Когда тема иссякла, Мидория понял, что назад дороги нет, и надо переходить к главному. К тому же Тодороки вопросительно смотрел на него, ожидая начала разговора, но стараясь не давить. Он уже понял, что происходит что-то серьезное. — Тодороки-кун, ты наверное думаешь, зачем я тебя позвал. — Думаю. Что-то случилось? — Нет, ничего. Или да. Я просто не знаю, как начать, и очень волнуюсь. Тодороки посмотрел на него, до этого его взгляд рассеянно блуждал по цветущим деревьям. — Начни с начала. Мидория испугался. С какого начала ему следует начинать? Он немного репетировал свою речь, но все больше основную часть, но никогда не задумывался о начале. Он всегда действовал сразу, поэтому не приходилось думать о таких вещах. Но этот разговор не имел ничего общего с его прежним опытом. Это было что-то уникальное, и каждый из них это чувствовал. — По правде сказать, я не знаю, где здесь начало. Поэтому скажу как есть сейчас. Ты знаешь, что я не привык сомневаться и стараюсь всегда быть откровенным. Но сейчас мне очень тяжело сказать тебе одну вещь. Мидория остановился. Он не мог идти и говорить одновременно — внезапно все силы сосредоточились в одном месте. Тодороки стоял напротив, но Мидория не решался смотреть ему в глаза, поэтому сфокусировался на его плече. Поднял взгляд до подбородка. Но не выше. Поэтому он не видел выражения лица Шото, и не хотел, если быть честным. — Я не жду от тебя ответа, если говорить искренне. Сейчас я просто хочу, чтобы ты знал, и делай с этой информацией, что хочешь. Уже очень давно я понял, что не хочу, чтобы ты был один. Нет, не так, прости, это не то. Речь обо мне. Я понял, что ты мне очень нравишься, больше, чем просто друг. И сейчас я решился сказать тебе об этом. Но я хочу, чтобы ты понял, почему я это делаю, почему я говорю тебе об этом. Потому что речь не только о тебе. Я совершенно эгоистичным образом хочу, чтобы мне стало легче. Чтобы я сбросил этот груз. Но этот груз — одно из самых дорогих чувств, что у меня есть. Этот груз — желание, чтобы ты был счастлив, чтобы ты не был одинок. Тогда, на спортивном фестивале, я видел тебя, твои глаза, и понял, как тяжело тебе пришлось, и я хотел помочь тебе освободиться. Сейчас я помогаю себе. Прости, звучит ужасно сумбурно, просто я не могу больше держать это в себе. Я совершенно эгоистично хочу, чтобы ты знал: ты мне нравишься, я хочу быть с тобой, а ты делай с этим, что хочешь. Мидория смотрел в землю, скороговоркой вываливая на Тодороки все свои эмоции. Он понимал, что звучит слишком непонятно, и слова, которые вырывались из его рта, не значили того, что он хотел на самом деле сказать. Он просто не мог передать речью всю бурю эмоций, которая сейчас вырывалась из его тела. Он сбивчиво продолжил, сжав кулаки: — Я говорю это не потому, что хочу получить взаимность. Я хочу, конечно, но если это невозможно, то ничего страшного. Потому что самое главное, чтобы ты понял — есть как минимум один человек, который принимает тебя таким, какой ты есть, и хочет, чтобы ты был счастлив. Думаю, таких людей много, но я могу говорить только за себя, — Мидория набрался смелости посмотреть Тодороки в глаза. Тот выглядел абсолютно ошеломленным. — Я не хочу, чтобы ты был одинок. Я люблю тебя. Не думая, что он творит, Мидория бросился вперед, обнимая Шото обеими руками, пряча лицо в его шее. Это единственный миг, когда он мог позволить себе это. Если сейчас Тодороки откажет ему, Мидории придется отстраниться, и уже никогда он не будет так близок к нему. Так что он собрался наслаждаться каждой миллисекундой этого мгновения, пока он может вот так прижать Тодороки к своему телу и не отпускать. Он задохнулся от удивления, когда почувствовал такие желанные, теплые руки на своей спине, притягивающие его еще ближе. Шото обнимал его в ответ, прижавшись подбородком к виску, и тепло от его рук разливалось по всему телу. — Спасибо, — прошептал Тодороки ему на ухо, едва коснувшись его губами, и Мидория понял, что сейчас потеряет сознание. *** Сознание он, конечно, не потерял. Но чуть не лишился его, когда Шото приподнял его голову за подбородок и невесомо коснулся своими губами губ Мидории. — Это значит «да»? — неверяще пробормотал Мидория. — Да, — кивнул Тодороки, слегка отстраняясь, но не выпуская одноклассника из объятий. Зная, что пожалеет об этом, Мидория не мог удержаться от вопроса: — А как же Иида? Тодороки нахмурился, и Мидория испугался, что затронул нежелательную тему, к тому же Шото стал отстраняться. Но Тодороки всего лишь решил идти дальше, перехватив руку Мидории своей и уводя его за собой вглубь сквера. — Иида отказал мне, как ты сам знаешь. Он сделал это так правильно, что на какой-то миг стал нравиться мне еще больше. Некоторое время мне было тяжело принять его слова, но мне не впервой переживать отказы и утраты. Я понял, что пора двигаться дальше, углубился в учебу. Мой рейтинг в классе поднялся на целый балл — ты должен был заметить, так как мы поменялись местами (Мидория заметил). И я вспомнил, как ты сказал, что заметил мои взгляды в сторону Ииды, из-за чего догадался о моих чувствах. Мидория похолодел. Он иррационально не хотел, чтобы Тодороки понял, в какой момент начались его чувства. Он еще не был готов. Но тот продолжал говорить, словно не заметил смущения Мидории. — Я довольно хорошо контролирую себя, поэтому никто не замечал ничего подозрительного. Никто, кроме тебя. Я стал присматриваться к тебе, надеясь понять, и внезапно увидел кое-что. То, чего не замечал ранее. — Что же это? — после несколько драматичной паузы спросил Мидория. Тодороки серьезно посмотрел на него. — Ты симпатичный. Мидория вскрикнул от удивления. Тодороки рассмеялся, сжимая его ладонь крепче. — Прости, ты выглядишь слишком напряженным для человека, только что получившего согласие. Выведя Мидорию вглубь сквера, Тодороки нашел самое толстое и ветвистое дерево и уселся в его корнях, устраивая Мидорию рядом с собой. Тот потерял всякую волю и поплыл по течению, уже совершенно не понимая, что происходит. — Я не… Я же не замена для Ииды, правда? — совершенно искренне и беспомощно спросил Мидория, чувствуя себя ужасно неловко, открываясь перед Шото так быстро. — Конечно, нет. С чего ты вообще взял? — опешил Тодороки. — Я боялся признаваться тебе раньше, потому что не хотел становиться заменой, когда ты был готов отдать другому свои чувства. Тодороки задумался. — Возможно, ты прав. Я не уверен, как отреагировал бы. Но сейчас я знаю одно — ты точно не замена. Ты нравишься мне, Мидория, и я благодарен, что ты признался мне. Я бы, наверное, не решился снова делать первый шаг. Мидория улыбнулся. На душе было так смутно, будто он все еще ожидал подвоха, будто все это могло оказаться розыгрышем. Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Кстати, — привлек его внимание Тодороки, — за эти деревом мы совершенно спрятаны от внешнего мира. Я люблю сидеть здесь, когда после школы не хочется идти домой. Теперь мы могли бы сидеть здесь вместе. Мидория повернулся к Шото, наконец решившись посмотреть ему в глаза. — Я очень рад быть здесь с тобой, –просто сказал он, обхватив Тодороки за шею и притягивая его к себе для настоящего поцелуя.