c`est la vie

— Повтори это еще раз, дорогая. Дэни вертела в руках маленькую розовую таблетку. Поворачивала под таким и этим углом. Поднесла вторую руку к глазам, с обручальным кольцом на ладони — тонкая полоска золота. Без гравировки. Без даты. Без любого признака, что побрякушка действительно принадлежала ей и Дэни просто не подобрала ее где-то на улице. Дэни вытянула обе руки вперед, сравнивая таблетку и кольцо. Мутное настоящее и еще более размытое прошлое. Какое прошлое? — Что повторить? — спросила она отстраненно и сама не узнала свой голос, слишком низкий и хриплый. Как скрип металла по стеклу. Она вздрогнула. А ее доктору также неприятно ее слышать? — Ты говорила мне о Блае, — напомнила ей женщина терпеливо. — Когда… Оуэн тебя ввозил на территорию усадьбы. Сжав обе руки в кулаки, словно пытаясь спрятать и таблетку, и кольцо от внешнего мира и от собственных глаз, Дэни вздохнула. Несмотря на то, что эта часть захватывала дух, Дэни ее ненавидела. — Он довез меня до Блая, — начала она медленно, будто разжевывая слова для самой себя, пытаясь их прояснить и неизбежно проваливаясь. — Но до особняка я шла сама. — Что значит?.. — женщина ожидающе на нее уставилась, будто бы требуя ответа. Не требуя в смысле вытягивая из нее слова, но в смысле мягко надавливая, будто поддерживая младенца во время первых шагов и слегка подталкивая вперед. Но Дэни как всегда была слишком упрямой. Высокое окно, закрытое жалюзи, отпечатывало на лице ее лечащего врача ровный ряд темных полос в промежутках между скудным зимним светом снаружи. Черты резковатые и утомленные, но не вызывающие ничего, кроме уважения и симпатии. Мешки залегли под глазами, которые она пыталась замазать этим утром из маленького зеркальца в ее сумке, в собственном кабинете в девять утра. До того, как посетить палату Дэни. После бессонной ночи перелистывания личного дела Дэни. Сама Дэни не только прекрасно это осознавала, но и чувствовала укол вины каждый раз, когда ее лечащий врач проходила через тяжелую дверь. Все, что Дэни знала точно, это что ее звали Марта и что она была замужем. Кольцо на пальце Марты заставляло вспомнить о кольце в руке Дэни, и девушка дернулась. Свесила голову на грудь, завешивая лицо волосами и на секунду — на короткий момент — она почти поверила, что она была где угодно, но не здесь. С кем угодно, но не с психиатром. — Дорогая, — вернула ее в разговор Марта, и это выдергивание в холодную реальность чувствовалось, как насилие. — Тебе нужен перерыв? Дэни молча мотнула головой. Если она возьмет себя в руки, то она сможет это пережить. — Нет, — она глянула из-за завесы собственных волос. — Я хочу рассказать. Марта молча кивнула, предлагая ей взять свое время, чтобы продолжить. Не желая разочаровывать женщину, Дэни поерзала на жестком скрипучем матрасе и сделала вдох. Второй. Третий. Вспомнила, зачем вообще делает какие-то движения, и начинает говорить. — Я хотела увидеть сады, — сказала Дэни, отведя отстраненный взгляд в окно. — Попросила Оуэна остановиться, и самой дойти до особняка через сады. — Они тебе понравились? — уточнила Марта и щелкнула ручкой. Только тогда Дэни вспомнила о пухлом блокноте на коленях докторши. В каком-то странном смысле он вызывает в ней ужасно глубокое чувство разочарования. — Возможно, — Дэни выдохнула и нахмурилась. — Не помню. — А что ты помнишь? Дэни взяла еще минуту, перебирая собственные воспоминания аккуратно, как старые фотографии. Если фотографии могут расплываться под пальцами и выцветать мгновенно, словно бы распадались в воде. Волны накатывают на нечеткие изображения, вымывают четкие линии и яркие цвета, а остатки и то немногое, что остается, погребали под песком. Но Дэни попыталась. Не столько ради того, чтобы выбраться отсюда — Дэни уже не знала ничего за пределами этих стен — но хотя бы ради Марты. По крайней мере хоть кто-то из них может получить то, что он хочет. Марта — приличный отчет и личное дело пациента, Дэни — свою жизнь обратно. Приоритеты расставить было несложно, как для Дэни. — Я не уверена, но… — она снова выглянула в окно, в низкие серые тучи за жалюзи. — Поляна была большой. И деревья такие, что залезь на самую верхушку, и тебя совершенно не будет видно. Столько зеленого… И этот запах… Знаете, как пахнет свежевыкошенный газон? Но как-то… мягче по углам. Сладкий. — Да, я понимаю, — Марта кивнула, и искренняя улыбка блеснула на ее лице. Действительно понимающая. Несмотря на то, как мирно идет разговор, Дэни начала нервно заламывать пальцы. — Но что-то было не так. — Что ты имеешь в виду? Дэни уронила взгляд на свои колени. Она сидела на середине узкой больничной кровати, скрестив ноги в серых спортивных штанах. — Он был неправильным. Сады не должны быть такими… заросшими. Такими брошенными. В таком месте, как Блай, это просто неприемлемо. К нему словно годами никто не прикасался. Марта изучала Дэни с задумчивым пристальным взглядом, явно раздумывая над какой-то теорией. После затянувшейся паузы, Марта спросила: — Почему это показалось тебе странным? Дэни смогла выдавить из себя нечленораздельный тихий звук и повести плечом. — Потом было озеро, — Дэни вздрогнула от звука собственного голоса. Марта тихо выдохнула, в тесных бледных стенах палаты звук был даже сочувствующим. — То самое озеро? — подвела она мягко, откладывая ручку с блокнотом и наклоняясь вперед на облезлой табуретке, локти на коленях. Уже кивнув, Дэни почувствовала укол сожаления где-то под самыми ребрами. Она не хотела врать, но озеро… Если остальные ее воспоминания были размытыми фотографиями, то озеро было просто-напросто слепым пятном. Сгущением черных красок, скрывающих что-то, что она не должна видеть — что она не хочет видеть. Защищающий ее от абсолютного безумия плотный туман. Но, к сожалению или к счастью, Дэни еще могла разобрать черты того, что пряталось за толстыми мазками темной краски. — Тебя беспокоит Леди из озера, Дэни? Дэни вздернула голову, так резко, что не сразу смогла сразу сфокусироваться на своем психиатре. — Больше нет. — Что… — Там я встретила девочку, — прервала ее Дэни, отводя глаза в сторону и продолжая повествование монотонным голосом, так, будто рассказывала эту историю сотни раз и расскажет еще столько же — что, в каком-то смысле, и было правдой. — Флора. — И она отвела тебя к Майлзу и миссис Грос. Они были у колодца. — Тогда это уже был Майлз, да. Марта нахмурилась. — Что ты имеешь в виду, «уже»? — Знаете, он был неплохим мальчиком, — сказала Дэни невпопад, и Марта не была уверена, осознавала ли она сама это. — Без преувеличений, в самом деле. Умный, восприимчивый. Видел то, что никто другой не мог. — Стратегически мыслящий? — И это тоже. — Так что случилось, когда ты оказалась у колодца? Дэни бы ответила точно, если бы знала. Но именно с этого момента, с этого колодца теплым июньским утром, что-то начало идти не так. Смотрела ли Ханна куда-то в сторону колодца, когда Дэни приблизилась из-под сени деревьев? Или отчитывала Майлза за сигареты, чей приторный подгорелый запах все еще витал в воздухе? Дэни проделывала этот путь сотни раз в своей голове, и сейчас проходила его словно старую проторенную дорожку. И застряла прямо на развилке, неуверенная, куда идти дальше. Направо или налево? Поверить первому или второму? Слишком уставшая, Дэни просто решила идти вперед. — Потом мы все вернулись к особняку. И снова запнулась. Открыла ладонь с кольцом внутри, приподняла ладонь и посмотрела на него под тусклым серым светом, льющимся в окно. Под каким бы углом Дэни его не вертела, чертова вещица все еще не собиралась говорить. Марта снова мягко ее подтолкнула в правильном направлении. — Что ты почувствовала, когда пришла в особняк? — Марта спросила с напряженным лицом, пытаясь поймать взгляд Дэни и увидеть там… что-то. Но Дэни продолжала отводить глаза, уделяя больше внимания к кольцу и игнорированию того факта, что в другой руке она зажимает таблетку — и каким-то образом, они уравновешивали друг друга. Нейтрализовали друг друга. Дэни хотела закричать. Она сделала еще один вдох. — Там было… шумно. Красивое место, ухоженное. Слишком людное, правда. Марта нахмурилась и быстро пролистала записную книжку, до тех пор, пока не остановилась на странице исписанной неразборчивым, бисерным почерком. — Разве в усадьбе не жило на тот момент где-то… три человека? Плюс один работник из города. — Не в этом смысле, — Дэни мотнула головой. — Оно не было людным так, как вы это представляете. Оно лишь чувствовалось таким. Это ощущать чье-то присутствие, но не быть способной увидеть его, не говоря уже о прикоснуться. Видеть пар горячего дыхания в морозном зимнем воздухе, и понимать, что ему неоткуда взяться, потому что в округе кроме тебя нет ни души. Но ты видишь. Ты знаешь. Ты думаешь, что ты знаешь. От слов Дэни Марта некомфортно поерзала на табурете, ножки жалобно скрипнули от неожиданного движения. И тогда, осознание пришло к Дэни. — Вы понимаете, — сказала она на выдохе. — Не в смысле психологической поддерживающей чуши, но в самом деле понимаете. — Мы здесь, чтобы помочь тебе, — мягко отметила Марта, однако Дэни заметила нотки тревоги в том, как доктор отводила глаза и закусывала внутреннюю сторону щеки. — Конечно. Ее чрезвычайно и почти фантастически добрая докторша отложила блокнот. — Я думаю мы на сегодня закончили, — сказала Марта. — Ты делаешь хорошие успехи, Дэни. Это смело с твоей стороны говорить так открыто, и я очень ценю это и хочу, чтобы ты знала. Дэни неловко кивнула, не совсем понимая, что она должна ответить, только надеялась, что выглядит достаточно неловкой и благодарной, чтобы Марта остановилась. — Хорошо, — ответ Марты заполнил нависшую тишину. — А теперь, если ты не против… И она кивнула на руку Дэни, все еще сжатую в кулак и покоящуюся на ее колене. — Это обязательно? — Дэни осознавала, что сейчас звучит как капризная девочка, которая не хочет принимать лекарства, но ничего не могла с этим поделать. — Ты знаешь, дорогая, — сказала Марта сочувствующе, однако не сделала ни единого движения, чтобы подняться и ретироваться из комнаты. Хотела проследить за тем, что Дэни действительно выпьет таблетку. На прикроватной тумбе, пошарпанном крашеном белом дереве, стоял готовый стакан с водой. Прошлая медсестра оставила его вместе с таблеткой. Она должна была выпить все немедленно в присутствии медсестры, но пришедшая Марта настояла, чтобы Дэни сделала то, что считает нужным. Может, потому что это какой-то психологический трюк, чтобы заставить ее самостоятельно принимать лекарства, без сопротивлений. А может, ей действительно было важно согласие Дэни. С этой женщиной никогда не знаешь. Кольцо прожигало ей ладонь, поэтому Дэни аккуратно разложила на простыни перед собой содержимое обеих ее ладоней — маленькую розовую таблетку и кольцо. Совершенно разные, они каким-то образом все еще имели что-то общее. Оба выглядели слишком невинно для предметов, способных окончательно свести Дэни с ума. На белых простынях особенно маленькие. С выдохом, Дэни потянулась за водой на тумбе, положила таблетку на язык, подняв с простыни, и запрокинула в себя весь стакан воды. Она не была уверена, но, кажется, Марта облегченно выдохнула. В следующий раз, как Дэни открыла глаза, за окном было ранее утро, фиолетовые мазки исполосовали небо, тяжелые под голубизной остального неба за окнами ее палаты, а Марты и след простыл. Дэни списала все на снотворные.