Казалось бы, при чем здесь Аслан?

Вы, наверно, помните первую часть моей статьи «Казалось бы, при чем здесь Аслан?», в которой я решил рассмотреть «Проблему Сьюзен» со своей точки зрения. А если не помните – то вон она, выше. Так вот, залил я ее тогда на Фикбук, и стал смотреть, что будет. И в тот же вечер было что-то! А именно – любезная госпожа Dashana своим комментом натолкнула меня на одну интересную мысль, которую я и решил проверить, перечитав седьмую книгу «Хроник Нарнии» («Последняя битва» которая). Проверить, просто открыв нужные страницы, как оказалось, было невозможно, за очевидным отсутствием закладок, а потому я решил по диагонали перечитать всю работу… и-и-и у меня опять быстро перестало складываться два и два, так что надо было читать внимательно. Однако мне тогда было не до того, а потому я отложил и чтение, и первые заметки этой статьи, и благополучно о них позабыл, вспомнив лишь недавно. Но это лирическое отступление. Итак, Дашана высказала тогда предположение, что «с ней [со Сьюзен, разумеется] так поступили, потому, что она просто не прошла испытания Веры, или нечто вроде того». И я задумался над вопросом: а правда ли Сьюзен разуверилась? Традиционное предупреждение для тех, кто взялся читать статью, умудрился начать со второй части и при этом не читал ни саму книгу, ни «апокриф» господина Геймана: если вы боитесь спойлеров – сходите и прочтите, моя статья не убежит. Или не возмущайтесь потом, что нахватали спойлеров (я предупреждал). Если предыдущее увещевание вас не убедило – продолжаем-с. Так вот, возвращаясь к рассуждениям – смутившая меня суть лежала, в общем-то, на поверхности, но при написании первой части я как-то над этим не задумался. А суть эта в том, что мы (читатели) всю дорогу слышим только голос обвинения: о Сью говорят только ее близкие люди, причем говорят мало и, как мне показалось, говорят довольно странно, и посредством их говорит (вроде бы - и это не случайная оговорка, как я дальше поясню) автор. При этом мы не слышим и не видим саму «обвиняемую» и не слышим, хотя бы, мнение на этот счет местной божественной фигуры – товарища Аслана. Да, некоторые сцены на этот счет можно найти в упомянутой в прошлой статье работе Нила Геймана «Проблема Сьюзен», но это, простите, по большому счету, фанфик, обращаться к которому я могу постольку, поскольку его создатель, в отличие от меня, общеизвестен как автор, а сам фанфик, вроде бы, даже издан. То есть, я пришел к тому, что у меня на руках нет прямых доказательств того, что Сью «виновата» (тем более, что я в прошлой статье вполне пришел к выводу, кто там на самом деле крайний), кроме достаточно голословных утверждений ее близких (которые, возможно, и сами хороши). Правда… меня пытались в комментариях убедить, что-де «девочка снюхалась с какими-то британскими офицерами, развратилась и покатилась», отсылаясь на третий фильм. Я, признаюсь снова, не смотрел «Покорителя зари», однако не поленился глянуть вступление, и то самое «с офицерами» - это буквально приглашение на чай от одного из них и, в общем-то, все. Тем более, что фильмы почти всегда снимают «по мотивам», а значит, руководствоваться ими стоит только по остаточному принципу. В общем, я взял свой семитомник «Нарнии» в руки, открыл седьмую часть, открыл свою прошлую статью и попытался путем внимательного чтения отыскать ответ на извечный вопрос «Кто виноват?» Первым делом – и возвращаясь к статье, – я напомню читателям (и себе) общие выводы прошлой статьи: Сьюзен Пэвенси за свою жизнь дважды побывала в Нарнии и трижды на войне – один раз в реальном и мире и дважды в Нарнии; минимум трижды переживала за судьбу и жизни близких людей; пятнадцать лет правила сказочным королевством в роли второй по значимости правительницы и увидела последствия его краха; единожды услышала «Больше ты в Нарнию не попадешь» из уст, фактически, Сына Божьего (относительно Нарнии, во всяком случае); с ненулевой вероятностью схватила минимум одну психологическую травму (еще до того самого момента в середине-конце седьмой книги); и, предположительно, была задолбана ближайшими людьми, которые из раза в раз с наслаждением сыпали соль ей на сахар. И раз я начал со своей же предыдущей статьи, то сразу сделаю отступление и упомяну маленький нюанс, о котором я недостаточно задумался сразу: возраст. В первый раз, как мы помним, Сью попадает в Нарнию в двенадцать, второй раз – в тринадцать или четырнадцать (плюсовать ли к этому прожитые в Нарнии годы вопрос не праздный, но персонажи у автора их вспоминают уж очень по сюжету, так что, видимо, нет). После чего они с Питером (который, к слову, старше на год) слышат «В Нарнию вы больше не попадете, вы уже слишком взрослые». Закономерный вопрос: почему сказочно-средневековый (примерно) мир и роли монархов совсем не испортили этих ребят за пятнадцать-шестнадцать лет правления (а власть портит, в том числе и в Нарнии – мы это видим в третьей, четвертой и седьмой книгах), а наш мир меньше, чем за десяток – «испортил» Сью? И не надо мне про «Рай» и «мораль» говорить: первые король и королева Нарнии – это простой случайный английский кэбмен (на наши деньги – извозчик, плюс-минус) и его жена, попавшие в Нарнию… ну как минимум в возрасте старше восемнадцати-двадцати лет (он «довольно молодой», но отнюдь не юный, по тексту первой книги), жившие все в той же Британии лет за пятьдесят-шестьдесят до событий со Сьюзен, и максимум ходившие в церковь. И что, господин автор, Вы мне хотите сказать, что эти люди были настолько благочестивее «типичного подростка» Сьюзен? Хотя учитывая, что я подсмотрел тут в первой книге, что для Льюиса «управляющаяся по хозяйству и едва оторванная от стирки» девушка милее «успевшей принарядиться, хотя бы надеть шляпку», я мог бы, возможно, и не писать дальше. Но я въедливый, а потому предположу, что упомянутая девушка (та самая будущая королева Хелен) просто не имела вкуса в нарядах и продолжу. К слову, в процессе редактирования выяснился новый факт: я подсмотрел в первой книге («Племянник чародея» которая) сцену, как в Нарнию попала Нелли, она же королева Хелен (Елена), жена самого первого короля Нарнии – Франциска (или Франка, в зависимости от перевода; того самого экс-кэбмена). Ее буквально перенес туда Аслан, когда Фрэнк посетовал, что-де «Не знаю, хочу ли я тут остаться – у меня ж жена есть». То есть, еще раз, смотрите: когда было надо – Аслан рыкнул – и нате вам нужная женщина в Нарнии, и никаких «проверок на благочестивость». У меня на языке вертится крайне некрасивый вопрос: Сьюзен что, реально к солдатам на панель пошла по собственной прихоти (как писали в комментах), что ее нельзя было просто переместить в Нарнию, дать вспомнить свой опыт как королевы и устыдить? Но я не буду такого предполагать сейчас, а отложу как минимум до части выводов. Таким образом, я взялся перечитывать, и увидел, что первые четыре или пять глав посвящены тому, что называют тропом «Изменившаяся мораль». Объясняя о чем речь: мы буквально добрую половину книги читаем о том, что слепая вера, по сути, опасна, и может привести к краху если и не всего, то определенной части Высшего Замысла, ибо основная масса проблем смогла случиться именно из-за того, что у обитателей Нарнии категорически отключилось критическое мышление и прохиндей обезьяньей сущности при поддержке наивного друга-ослика, кота и иноземных захватчиков умудрились всех убедить, что «Аслан вами категорически недоволен», и ему поверили почти все от местных аналогов Копатыча до самого нарнийского короля. Вот только, боюсь, на деле это автор так намекал, что главное в Вере – искренность и нерушимость, а что бы там благодаря этому не получилось – не важно, ибо Он все равно обратит все во благо. Или, с некоторой вероятностью, автор сделал это только для отвода глаз. Почему – напишу дальше. А пока в пятой или шестой главе мне уже попались несколько моментов, за которые я невольно зацепился. Первый – когда король Тириан зовет «детей aka друзей Нарнии» и во сне является компании главных героев посреди ужина, попутно их разглядывая. И видит он – а вместе с ним и мы, – что «По правую руку от старика [профессора Диггори, то бишь] сидел юноша, еще не совсем взрослый, моложе Тириана, но с лицом короля и воина» – то есть, несмотря на двойной «откат» личности в конце второй и четвертой книг, Питер свое «королевско-воинское достоинство», получается, сохранил, а Сьюзен нет? «Интересно девки пляшут», что называется. Тем более, что следующий отрывок, видимо, пытается нас убедить, что некоторые мои предыдущие предположения, с некоторой вероятностью, верны: «- Знаете, она вообще-то нам не тетя, - сказал Юстэс. – Она мисс Пламмер, но мы ее зовем тетя Полли». Любопытный такой нюансик: девочка Полли, побывавшая в Нарнии в ее первые дни, прожила долгую жизнь (Диггори называет ее и себя «стариками»), но она до сих пор «мисс» и до сих пор «Пламмер»? Она не была замужем, не брала фамилию мужа, или уже развелась и вернула девичью фамилию? Правда, тут проблемка в том, что я не знаю, как было в Британии на момент написания книги с отношением к разводам и к переменам фамилий. Но почему-то у меня смутное подозрение, что скорее замужем она не была. На суть статьи это, правда, влияет не слишком, хотя, ребят, я из принципа нашел английский текст – она и там и «мисс» и «Пламмер» и в «Племяннике чародея», и в «Последней битве». То есть, это у меня, фактически, на руках целая пачка намеков, по которым я мог бы вслед за некоторыми критиками уличить господина Льюиса в мизогинии, закрыть книгу и спокойно идти заниматься своими делами. Или как минимум основательно задуматься над его мировоззрением. Однако я все-таки рискну продолжить и теперь. И на фоне первых двух третий момент выглядит достаточно бледно, однако с началом новых приключений Юстэса и Джил мы узнаем, что, во-первых, они тренировались стрелять из лука с тех пор, как вернулись из Нарнии, а во-вторых, что Джил еще и как скаут (или некто подобный) очень даже преуспела. И, в-третьих, Тириан подмечает, что навыки и характер переместившихся в Нарнию Джил и Юстэса меняются, приближаясь к тем, какими они были в те времена, когда они там побывали в первый раз. Нечто подобное мы видели и в «Принце Каспиане», и в тот раз подобное произошло и со Сьюзен (за исключением, якобы, виденья Аслана). Хм-м-м. Тут, на самом деле, появляется еще один вопрос, о котором я подумал только в момент пост-ридинга статьи: а сколько смысла учиться чему-то специфическому (ибо в нашем мире навык стрельбы из лука уже не особо-то и востребован в среднем), если навыки при переходе из мира в мир «откатываются»? Юстэс и Джил не могли об этом не знать – у них есть пример старших товарищей. Попахивает навязчивой идеей... Далее в течение пары-другой глав нам показывают, преимущественно, то, что автор либо не шарит в политике и стратегии, либо не заострялся на них из-за заметной сказочности работы. Просто нас на протяжении нескольких книг всерьез уверяли, что Благоденная Нарния была защищена от атаки тархистанцев (aka калорменцев) невдолбенной пустыней, не пропускающей большие армии, что, якобы, и мешало веками ее захватить, а как дошло до последних дней – эти ребята управились где-то за месяц-два, а Кэр-Параваль в итоге вообще захватили морским десантом. Причем опорные пункты Нарнии вообще годами стоят нетронутыми – у того, что нам показали, даже замо́к успел заржаветь и король его еле открыл (хотя сам же заверяет, что объезжал их регулярно!) – то есть, они там в Нарнии совсем мышей не ловят. Вы моей скептической морды сейчас не видите. Благо, это все к теме статьи, в общем-то, не относится, так что это, в сущности, еще одно отступление. Прошу прощения, многовато их в этот раз. Но постепенно я дочитал до тех нескольких самых важных сцен, которые и должны (в идеале) помочь мне с выводами. Итак, его величество король Тириан Последний попадает в тот самый Хлев и встречает семерку легендарных королей и королев, а мы узнаем как раз тот самый будоражащий нас уже вторую статью факт, что-де «Сьюзен больше не друг Нарнии». И, при этом, я прочитал более точную версию цитаты, чем прежде! «Когда ты пытаешься поговорить с ней [Сьюзен] о Нарнии, или просишь сделать что-нибудь для Нарнии, она [отказывается]» - говорит Юстэс. Оп-па. Не только «поговорить», но и «сделать»? Закономерный вопрос: что сделать и в какой момент? Непонятно. В тексте ответа нет. Или есть? Я спохватился, что читаю перевод – возможно, как это не раз бывало в разных работах, просто переводчики что-то упустили, а я повелся? Но, как вы уже знаете, я англоверсию нашел, и там написано «…and whenever you've tried to get her to come and talk about Narnia or do anything about Narnia…» - то есть, от перевода отличается не сильно. Делая которое отступление – аглицким, я владею, прямо скажем, не очень, однако не совсем не знаю, а онлайн-переводчики, помноженные на не самое плохое чувство родного языка, ситуацию несколько сглаживают. Однако вот что интересно: «to get her to come and talk» - и Гугл и Яндекс дружно переводят как «заставить ее прийти и поговорить…» - эм-м-м… я сейчас очень рискую прийти к неверным выводам из-за языкового барьера, а чувство языка мне подсказывает еще как минимум вариант «когда вы пытаетесь вывести ее на разговор», но у меня почему-то смутное подозрение что да, я был прав, и Сью таки реально изрядно задолбали с этой Нарнией. Тем более, что начало английской фразы на это таки вполне возможно указывает «И всякий раз, когда вы пытаетесь…» - то есть, я могу сделать вывод, что это действительно было не единожды и не дважды, а с завидной регулярностью! Еще раз - человеку, вполне возможно, словившему психологическую травму и пытающемуся с ней жить из раза в раз наступают на одну и ту же мозоль! «Я бы тоже потерялся». Но, возвращаясь к первому из двух нюансов, тут, на самом деле, довольно важно понимать – что, все-таки, значит это «сделать»? Если эти семеро просили о помощи именно в тот момент, когда поняли, что в Нарнии все плохо (то есть непосредственно после воззвания короля Тириана), и Сьюзен им не помогла – то тогда мы уже могли бы ее (отчасти) осудить (предположим, мы забыли все, что я написал по вопросу ранее). Иначе непонятно, о чем еще «для Нарнии» («связанное с Нарнией», как вариант перевода) ее могли просить. Чисто логически – что вообще можно сделать для Нарнии, не находясь в ней? Эм-м… мне ничего нерелигиозного в голову не приходит. Ну, разве что вон Юстэс и Джил с луками учились обращаться, как мы выяснили, но Сью и так это умеет (она как бы не лучшая лучница в Нарнии). То есть, автор по-прежнему тонко молчит и не отвечает на вопрос «Знала ли все-таки Сьюзен, что в Нарнии все плохо?» И вот это настойчивое молчание ему всю мораль и портит. С другой стороны, если мы предположим, что все-таки знала – возникает (очередной) не менее закономерный вопрос: «Насколько наглухо ее должны были к тому момент задолбать с Нарнией остальные, чтобы она отказалась помочь своим близким?». Мы помним образ Сьюзен в тех книгах, где она появлялась: как бы сомнительно она себя порой не вела – братьев и сестру она вполне любила и переживала за них (пусть, возможно, и не слишком явно)! Я не знаток биологии, но, по-моему, гормоны настолько в голову не ударяют (не будем натягивать бедную птицу на географическое пособие и предполагать у девушки проблемы со здоровьем еще и по этой части). Так все-таки, ее попросили, и она сознательно отказала близким людям, или к ней никто и не подходил, ибо «а что толку?» - ведь это две очень большие разницы. Но книга этот вопрос оставляет открытым, поэтому пойдем по историческим местам далее. А далее у нас сцена с гномами (кстати, если кто не знал и кому интересно – они в оригинале «дварфы»). …Я довольно долго думал, проходиться ли по ней подробно, но пришел к выводу, что все опять упирается в вопросы веры и изменившейся морали, а потому не буду иронизировать и сразу перейду к тому, чем эта сцена странна глобально. Странна она тем, что народ гномов, как мы видим, живет в Нарнии на протяжении буквально тысячелетий (гномы возникли на рассвете Нарнии и видели ее закат), при этом гномы с завидной регулярностью ведут себя как закоренелые атеисты в глазах истинно верующего и-и-и… до последнего ничего с ними не происходит? Я не преувеличиваю – в седьмой книге мы буквально видим, как кучка гномов, просто попав в плен к тархистанцам и даже не особо с ними посражавшись, перестала Верить настолько, что Аслан при них творит чудеса, а они в упор ничего не воспринимают. Вот так просто, после одного вранья откровенно мутных типочков? Не верю. Получается, у них это народная склонность – скептицизм и агностицизм (вторая книга, четвертая и все та же седьмая как доказательства). Но, тем не менее, это не помешало им жить в Нарнии, повторюсь, веками, и Аслану (который их, к слову, создал) было норм. Но даже среди них попадаются герои и вообще хорошие парни, кому путь в Истинную Нарнию не заказан. Вы уже тоже вновь задали вопрос, что же такого, черт побери, должна была натворить Сьюзен всего за несколько лет? И, наконец, последние сцены, растянутые на несколько глав, которые, вроде бы, должны давать ключ к логике автора, и построенные (отчасти) вокруг фигуры Эмета-тархана – молодого человека из отряда тархистанцев (калорменцев), который выведен вторым из «единственных приличных в том восточном гадюшнике людей» (первой была Аравита из «Коня и его мальчика»). Товарищ он, как нам показывают, честный, бесстрашный, чтящий (до известного предела) старших, и при этом искренне верящий в Таш. «С детства моего я служил Таш с великим желанием познать её глубже и, быть может, когда-нибудь взглянуть ей в лицо. Но имя Аслана было мне ненавистно» - это буквально цитата его слов, когда его встречает разудалая компания главных героев на пути в Истинную Нарнию. Таш, напомню – местный аналог «языческого бога» и вообще такой себе демон с претензией на роль самого Дьявола. Чуть оговариваясь: Таш в оригинале “он”, в переводах часто “она”, но для нас особой разницы нет. Ну, кроме того, что это-таки еще одно маленькое доказательство, что для автора “женщина” не равно “зло”, о чем дальше. При этом чуть раньше нам показали сцену местного Великого Суда (больше смахивающего, уж простите, на полевой), когда к Льву бежали все обитатели Нарнии, и «оказавшись перед Асланом, каждый замирал и глядел прямо на него, и с каждым происходило одно из двух. У некоторых лица менялись поразительно: их искажали страх и ненависть, но – лишь на долю секунды. Внезапно они, прямо на глазах, переставали быть говорящими. Они становились просто обычными животными. И все, кто так глядел на Аслана, шли направо (влево от него) и исчезали в его огромной чёрной тени». Я опять же посмотрел на аглицком: у существ смотрящих - «it was fear and hatred», у Эмета «name of Aslan was hateful to me». Честно, не знаю, есть ли нюансы между «hatred» и «hateful»… но Эмет всю жизнь и всей душой ненавидит Аслана, и даже видя его и преклоняясь перед его Мощью, находит в себе силы сказать «Нет, я служу не тебе – я служу Таш», однако слышит в ответ «Нет, ты был искренен в своем служении, и я зачту в служение мне твою веру в Таш». То есть нормально, да? Типочек всю жизнь искренне верил в местные темные силы и ненавидел воплощение Света, и решительно в этом признался – и все равно получил свою «амнистию»! Басня, чем дальше, тем страннее и неудобнее, а фигура автора становится уже какой-то совсем карикатурно-мизогиничной. ...И вот тут мы и подходим к самому интересному. Что могло бы переплюнуть все вышеперечисленные «ужасы»? А за что у нас, согласно Данте и Аристотелю, сажают в самый нижний круг Ада? А за предательство. То есть, получается, автор хочет нас исподволь убедить, что близкие к Сьюзен все-таки подходили и просили о помощи, но она послала их лесом? …или все-таки автор просто живописует картину настолько толсто, что получается тонко? Собственно, зачем и были мои неоднократные оговорки по ходу этой статьи. Ибо вот что любопытно (и чего я, опять же, не подметил при написании статьи прошлой), заметьте: Аслан о Сьюзен не говорит вообще. Ни хорошего, ни плохого – ничего. Но явно что-то знает (не может не знать). При этом несколько фактов: 1) Мы видели, что, когда надо – этот хвостатый не церемонится, и ни до каких Великих Судов и Концов Времен наказания не откладывает; 2) Мы еще в прошлой статье выяснили, что произошедшее не было наказанием для Сьюзен; 3) При всех возможных авторских намеках на мизогинию – Ева (жена Адама которая) в цикле фигура строго-положительная, как мать всея людей (причем до последней книги включительно); 4) У нас есть фигура Аравиты из «Коня и его мальчика», о которой я не вспомнил сразу: она тоже как минимум подставила свою служанку – и все равно отделалась «поркой» и призывом «подумать о своем поведении», после чего так или иначе проявила себя и в Истинную Нарнию в итоге попала; Т.е., у автора «женщина» не равно «зло». 5) У нас есть фигура Эдмунда. Предатель, причем ближайших людей – та самая повестка на девятый круг. Но и он получил свой урок, раскаялся и спокойно приключался с остальными. И у меня возникло весьма любопытное предположение: возможно, Сьюзен просто была уготована судьба куда большая, чем остальным? А Аслан просто одним махом и спас ее от катастрофы, и окончательно закалил ее личность до предела? Спорный вопрос, как это все соотносится с той самой авторской Моралью, но с одной стороны это даже логично. Ведь что мы видим относительно остальных героев? Господин Диггори явно чего-то добился в жизни (он, все же, профессор), но он уже стар, и его жизнь близится к завершению; о госпоже Полли мы ничего не знаем, но и она уже не молода; а остальные… что могут в реальном мире остальные нам толком не показывают. Мы знаем только то, что они умеют чисто и искренне верить, любить и учиться. Как показывают виденные мною религиозные работы – подобные люди в нашем мире приживаются, в среднем, не очень. А вот призвать их в Нарнию – весьма удобно: и ребята попадают на свое место «в жизни» (в Нарнии-то они умеют весьма немало), и Его замыслу способствуют, и от смерти Аслан их спасает (мы уже предположили в прошлой статье, что катастрофу, все же, устроил не он, иначе мораль получается уж совсем дурная). Зато Сьюзен достаточно умна (и автор сам писал, что она умна, минимум единожды!), чтобы не принимать слепо все подряд на веру, не боится иметь своего мнения… но и, при этом, явно не совсем «бездуховна». Ведь как-то же она в Нарнию дважды попала, правильно? Между прочим, цитата самого Аслана (и автора): «Кто был хоть один день королем или королевой в Нарнии, навсегда останется здесь королевой или королем» - а Сью провела там на этой должности, простите, пятнадцать лет. И в тоже время, все, что мы знаем о ней касательно того самого момента – мы знаем в основном со слов ее родственников и знакомых. Какие бывают родственники и знакомые - не мне вам рассказывать. Опять дабы не быть голословным – еще раз перечитаем отрывок в Хлеву. Как реагируют на вопрос Тириана о Сьюзен остальные? Они говорят о ней почти подчеркнуто насмешливо, снисходительно и пренебрежительно. И чем закончились обсуждения, помните/видите? Вердиктом Верховного Короля (цитата): «Что ж, довольно об этом, – промолвил Питер. – Смотрите! Какие прекрасные плоды на деревьях! Давайте попробуем их.» То есть: «Да-да, наша сестра разуверилась и ее с нами нет, но хватит об этом – давайте лучше пожрем!» - они даже не ужасаются! Сестра стала предательницей и не попадет в рай – какая, право, ерунда! С кем не бывает – в семье не без урода. И это этих ребят живописуют благородными рыцарями, преклоняющимися перед благородными дамами, и носителями христианской морали? И это вот этой вот реакцией то ли пренебрежения, то ли неловкости, автор хочет меня убедить, что Сьюзен – фигура калибра Иуды с Брутом? А дальше до конца книги о Сьюзен никто не вспоминает, и даже наш светоч сострадания Люси не проронила, заметьте, ни слезинки. И мои выводы очень странно увязываются с той христианской логикой «веры вопреки всему», которую автор задвигает с начала книги, заставляя задуматься: А кто же все-таки верил правильно? Ведь смотрите, все главные герои слепо верили В Аслана – и, не смотря на приключения и то, что дружно угодили в местный Рай, но, получается отвергли родную сестру (да еще и неистинную Нарнию косвенно угробили). Да, возможно не без повода отвергли, но они не горюют и даже не ужасаются - как будто это повседневное событие. А Сьюзен верила Аслану: он сказал «ты в Нарнию не попадешь» – она и не пыталась, несмотря ни на что, и даже когда «Нарния позвала» - она продолжала верить Аслану и его завету, а не Вере в него, и обходом в виде колец, как остальные, даже не пыталась воспользоваться (да, у остальных тоже не вышло – катастрофа вдарила раньше, но они всерьез собирались). В итоге да – она потеряла всех любимых людей разом в один день, но, судя по написанному выше, единственная сохранила их в своем сердце с любовью, пусть и омраченной задалбываниями (автор этого не опроверг). Кроме того, если мы примем в рассмотрение упомянутую в начале работу господина Геймана, получится, что она прожила долгую жизнь, стала профессором и литературным критиком (причем не последним, раз у нее даже интервью берут). И – заметьте! - критиковала (и рецензировала?) она у него детскую литературу – одну из наиболее важных в жизни большинства людей. Это ли не Великая Цель во имя того самого Льва? Разве грешникам, пусть и великим, такие дела поручают? Разве что, думаю, объяснились они в таком случае совсем не так, как это выписал господин Гейман. Ибо Аслан, как мы видели в каноне, все же умеет быть мудрым и убеждать, когда захочет. Но что же тогда с утверждением, что «Сьюзен больше не попадет в Нарнию»? Ну, во-первых, это было сказано еще до того, как нам вообще поведали, что есть сюжетная Нарния и Истинная, и в какую из них не попадет Сью – нам тоже не сказали. А во-вторых, в том же конце книги нам прекрасно показали, что родители главных героев тоже в Нарнию не попали, хоть и погибли – они в Истинной Англии очутились. «Нувыпонели», да? Таким образом ответ на заданный в начале статьи вопрос «Кто виноват?» традиционно каждый отвечает для себя. А вот ответ на вопрос «Разуверилась ли Сьюзен?» объективно невозможен, ибо я не могу взять и спросить господина Льюиса угадал я или нет. Ну и, в принципе, не очень понятно - это он действительно все так жестко и тонко завернул, или он таки реально не понял за своей Моралью, сколько промахов наоставлял, сделав басню неудобной настолько, что даже взрослые люди разобраться не могут. Возможно, можно было бы почитать его поздние религиозные работы, но мне, честно говоря, неохота. Но если я все же угадал – то нет, не разуверилась. Только ее не поняли.