Сын бога

Хотя все вокруг уже говорили о новом Светлейшем, известие о том, что Итерри пора передавать власть, ударило под дых своей неожиданностью. Марселю казалось, что его обманули, обещали больше времени, а получилось совсем мало. Он все надеялся, что жрецы ошиблись, что вот они придут и скажут, что мальчик еще не созрел и еще есть время. Но слуги собирали вещи, а госпожа Зандуа пришла во дворец в вулкане. Они с Итерри заперлись в кабинете и долго прощались. Покидая резиденцию, госпожа сердечно обняла Марселя: – Проводи его, милый, проводи, потому что я не смогу. – Конечно госпожа. Надеюсь, мне позволят. – Позволят. И проводить, и вернуться в целости. Я и Итерри об этом позаботимся, – нагиня расцеловала Марси в обе щеки. Хотя она держалась, но руки ее дрожали, и сама вдовствующая королева как-то в один момент постарела. Распрощавшись с госпожой, Марсель решился зайти в посольство. Александр поджидал его в кабинете: – Собрался в пустыню? – Спросил он вместо приветствия. – Да, и не хочу ничего слышать о своей глупости и о том, как это опасно, – Марсель никак не мог прийти в себя после прощания с госпожой Зандуа. Как-то получилось, что он сблизился с пожилой нагиней, где-то втайне желая, чтобы его мать умела быть такой же любящей, как вдовствующая королева. – Просто пришел сказать, что все решено. Я еду проводить Итерри. Можете передать это матери, можете дождаться, когда я вернусь. Хотя не думаю, что она будет так уж беспокоиться. – Возьми это, – из ящика стола Александр достал два пистолета. – Оба полностью заряжены. Вот, еще запасные блоки. Госпожа Лариве-Риван просила предупредить, когда светлейший Итерри отправится в пустыню. Заодно сообщу, что ты с ним. – Спасибо за понимание. Но это, – Марсель взвесил пистолет в руке. – Это лишнее. – Туда вы едете большим караваном, большинство монахов – слуги нынешнего сына бога и уйдут за своим господином. Назад будут возвращаться только те, кто должен принести весть о том, что сын Сугаары, земное воплощение, бога умер. И вот он воскрес в своем дворце в вулкане. В пустыне есть хищники, разбойники вряд ли нападут, а вот животным все равно. Тебе будет, чем защитить себя. – Спасибо, – проверив предохранитель, Марси сунул один пистолет за пояс, а второй забросил в сумку. – Попрощайся за меня со всеми. И скажи матери, чтобы она… Нет, я сам скажу, когда вернусь. – Пока, Марсель. – До встречи, Александр. Я вернусь. У тебя не будет неприятностей? – Я надеюсь. Береги себя. *** Караван выходил в ночь. Священное место, откуда уходили сыновья Суггары, находилось по ту сторону гор в песчаной пустыне Кафа-Риада. Марсель оседлал ящера, намереваясь перебраться в паланкин к Итерри, только когда устанет. Молоденького нага, до неприличия похожего на короля Херенсьюга, он впервые увидел только сегодня. Будь у Итерри и его матери желание, они могли бы подвергнуть сомнению происхождение следующего Светлейшего. Но это грозило Кафа-Риаду волнениями и религиозным кризисом. Привыкшие служить в первую очередь стране, и мать, и сын промолчали, смирились. А вот Марсель не оставил бы это дело просто так, если бы заметил раньше. Но, возможно, потому ему и не показывали нагеныша – никто не хотел лишних волнений. Если настроение Марселя спустилось ниже отметки «хуже некуда», то Итерри, словно сжатая пружина, предвкушал приключения и наслаждался путешествием. Секса в эту ночь не получилось, Марси не мог расслабиться и получить удовольствие, старался ради Ита, но не мог. И тот просто обвил его кольцами и укачивал всю ночь, обещая, что после ритуала все станет проще. В конце концов Ит уснул, а Марсель плакал возле него, как девчонка, некрасиво хлюпая носом. Вечером Марсель обратил внимание на шум у последней повозки каравана. Жрецы решали, убить ли нарушителя или отправить обратно, оставив на волю богов. – Что тут у вас? Хвостик, что ты тут делаешь? – Марсель раскрыл объятия и поймал вырвавшуюся от терракотовых девчонку. – Тебя проводить хотела и Светлейшего. Марсель, я не хотела нарушать, я заснула, – Элия размазывала слезы по пыльному личику. – А потом показаться боялась. – Ты вернешься со мной, малышка. Мы вместе вернемся обратно, – угрожающе посмотрев на терракотовых, Марсель решительно закрыл собой ребенка. – Она поедет с нами. Никто не будет убивать Элию ни напрямую, ни выгнав в пустыню. – Это посмотрим, как решит Хариц, – оскалился наг в терракотовой робе. – Он подтвердит решение Божественного. А мне Светлейший Итерри не откажет в просьбе, – пистолеты в сумках успокаивали Марселя, даже если он не собирался ими пользоваться. Александр знал, что давать в дорогу. Теперь грустить слишком очевидно Марселю мешал не только Ит, но и Хвостик. Ни минуты в одиночестве остаться не удавалось. Дни тянулись один за другим, бесконечные, как пустынные горизонты. Марсель не сводил глаз с Итерри, словно можно было насмотреться. Перестав так явно убиваться, Марси не мог отказывать Иту в сексе. Пусть воды взяли мало, но обтереться хватало. А Итерри нравилось даже днем утаскивать любовника в паланкин и тискать мягкую задницу, насмешливо скалясь на возмущенных монахов. Слуг, приближенных к Светлейшему, конечно, таким не шокируешь. Элии льстило, что Марсель – возлюбленный ее бога. За ужином она щебетала о бабушке и достоинствах Светлейшего, а еще о том, что если Марсель захочет, то Светлейший – новый Светлейший будет его любить, ведь он тот же сын бога, как и этот, только молодой и полный сил. – Думаю, королева Арморика сама выберет любовника своему сыну, – небрежно заметил Итерри. – Или будут держать парня в строгости. Для разнообразия земное воплощение бога могло бы соблюдать целибат. Тогда меньше риск, что кто-то, кроме семьи, будет иметь на него влияние. – А госпожа Зандуа? – Марсель посмотрел на Элию и замолчал. – Моим первым был музыкант, Джозу песчаный. Думаю, ты все поймешь о влиянии моей матери, – сдержанно рассмеялся Ит и погладил Элию по голове. – Малышка, иди побегай. Я хочу остаться наедине с моим прекрасным спутником. Нам надо поговорить. – Поговорить? – Элия неопределенно хмыкнула, но, прикинув, что через несколько дней Марсель полностью будет принадлежать ей, быстренько исчезла из палатки. – Ты бесстыжий, как можно? – ворча под нос, Марсель спустил штаны и оглянулся в поисках смазки. – Наклонись, я сам, – задница любовника неизменно возбуждала, Итерри не мог не укусить за пышную ягодицу, особенно так призывно выставленную. Зачерпнув густое масло, щедро сдобренное цветочными настоями, он двумя пальцами смазал Марси внутри. – Теперь садись, лицом ко мне. – Как я буду без тебя? – Марсель обхватил Ита за шею, а наг целовал его в ухо. – Теперь стони громко и слушай меня, – приказал Итерри в ухо любовнику. – Завтра к вечеру мы прибудем на место. Я должен убить себя в подготовленной слугами яме. Хариц будет стоять сзади, чтобы удавить меня, если я проявлю слабость. Затем мои слуги станут подходить к яме, оставлять на дне мои вещи и позволять Харицу и двум слугам нового Светлейшего убивать их. И так, пока не останется никого кроме Харица, Игона и Пели. Последним умрет Хариц как мое доверенное лицо и мой воспитатель. Игон и Пели забросают яму песком, и можно будет возвращаться в Таиф. – Зачем ты так, – сглотнул горький ком Марсель, не понимающий такого странного удовольствия. – Стони! – О-ух, ты слишком спешишь, мой божественный! – Понимая, что притворяться не может, Марсель посмотрел на Ита. Глаза наполнялись слезами, но своих эмоций он не стеснялся. – Готовишь меня морально или просто мучишь? – Да-да, Марси, мой прекрасный. Раздвинь еще! – Ит сцеловал сбегающую слезу с уголков глаз и продолжил. – Завтра будет поздно, днем все будут слишком возбуждены, а вечером… если мы прибудем раньше, то ночи может уже не быть. Мы должны убить их, любовь моя. Всех сопровождающих, иначе они убьют меня. – Что-оо! О-ооо, как хорошо! – Марсель сжал шею любовника. – Я не смогу убивать. – Не убивай. Тогда просто не мешай мне и не привлекай внимания. И твой ребенок, постарайся, чтобы она не высовывалась. – Когда? – После полуночи. Ты выйдешь попить воды и посмотришь, оставят ли кого-то дежурить в эту ночь. Уложив Элию спать в последней повозке, Марсель вернулся к Итерри. Тот лежал в постели обнаженный и отдавал Харицу последние распоряжения об одежде, которую необходимо подготовить, и украшениях. Марселю казалось, что его трясет, но управитель Ита понял его состояние по-своему, сжал руку и попросил держаться. «Скоро все закончится», – пообещал Хариц. Стоило слуге выйти, Итерри поднялся и прижал руку к животу, кажется, его тошнило. Марсель не стал ничего говорить, просто сжал в объятиях и гладил напряженные плечи, пока Ит не успокоился. Этой ночью, к их счастью, одна луна была в новолунии, а вторая начинала заходить после полуночи, удлиняя тени, но не скрывая предметы. Две луны светили бы слишком ярко. Итерри начал собираться, ползая вокруг. Необходимые вещи, разложенные по разным сундукам, не вызывали такого подозрения, как сложенные вместе. Взять нормальный доспех Ит не мог, но легкий кожаный надел, Марсель затянул и закрепил завязки на нагруднике и наручах. Светлые волосы Ит стянул в тугую короткую косу. Два длинных ножа за поясом и короткий в наруче завершили его сборы. – Иди, осмотрись. – Хорошо, – Марсель тоже предпочел бы хоть какую-то защиту, но это могло бы вызвать вопросы. – Подожди, – Итерри скользнул и посмотрел в щель между занавесками входа. – Если окажется, что Сема дежурит один, не возвращайся сюда. Сядь возле него и отвлекай, чтобы он не заметил меня. – Ты уверен? – Что я не хочу умирать, а религиозные фанатики не будут спрашивать? Да, я уверен. Прогулявшись по притихшему лагерю, поправив одеяльце на Элии на всякий случай, запихнув за пояс пистолет, Марсель вернулся к костру. Сема полировал саблю и не поднимал глаз от сверкающего металла. – Никак не могу заснуть, – сказал Марсель. – Вам не стоило ехать, не стоило вступать в блуд со Светлейшим сыном Сугааты. Вы думали, что вам, пришельцам с неба можно все, но это не так. У нас свои законы, – тихо ответил Сема. – У меня нет к вам сочувствия. Мы все шли за своей судьбой, а вы держались за член любовника. – Разве сына бога нельзя любить, или сыну бога нельзя любить? – Ему должно любить свой народ, а не пришельца. Впрочем, нас всех утешала мысль, что он не любит тебя, а использует, как не смог бы использовать нага. Господь слишком одарил своего сына, но, видно, пришельцы те еще шлюхины дети. – Вы все так думаете? – до сих пор Марсель не представлял, что жрецы так враждебно настроены. Теперь забота Александра и врученные пистолеты, виделись ему совсем в другом цвете. – Не все поддаются очарованию Светлейшего Итерри, некоторым его блеск не затмевает блеск истинной вр-бру-бл… Кровавые пузыри вместо последних слов вырвались изо рта Семы. Марсель встретился взглядом с Итом, вытирающим клинок о песок. – Убери тело. Мне нужно вырезать хотя бы одну палатку раньше, чем поднимется тревога. – Меня тошнит. – Меня тоже, – жестко отрезал Ит. – Поднимайся и возьми саблю. Не хочешь убивать – не надо, но, пожалуйста, защищайся. Ничего лучше, чем поволочь тело охранника в палатку Итерри, Марсель не придумал. Саблю он тоже не взял, зато снял пистолет с предохранителя и подумал, что надо бы взять сумку с зарядными и вторым пистолетом. Пока Марсель забирал сумку и надевал куртку, не столько надеясь на защиту мягкой выделанной кожи, сколько чтобы скрыть приметную в темноте светлую рубашку, Итерри уже расправился с первой палаткой. Минус шесть нагов из двадцати четырех, точнее минус семь с первым жрецом. Из второй палатки Ит появился с кровавой полосой на плече. Марсель рванулся к нему: – Все хорошо. Это Кармел. Я дрогнул, она и Ур прислуживали мне все это время. Я рассчитывал, что они верны мне, но и они фанатики. – Мне ты говорил, что фанатики все, – оторвав полоску от рубахи, Марсель попытался перевязать Иту руку. – Говорил, но я же мог надеяться? Не надо, – отмахнулся Итерри, – потом, сейчас время и скорость наши лучшие союзники. В третьей палатке поднялся шум, и Марсель побежал следом за Итом. Только потом он понял, как сглупил, стрелять в полной темноте слишком опрометчиво. Марсель замер на месте, а за ним появился Хариц, распахнувший полог и предоставивший такой необходимый свет. Марсель выстрелил дважды, оба раза в цель. Пусть мамочка продолжает рассказывать, что компьютерные игры бесполезны. – Хариц, ты же понимаешь, что я не хочу умирать. Помоги мне, – Итерри опустил клинки и умоляюще смотрел на своего домоправителя. – Ты же мне как отец. Мы выберемся вместе. Мы не должны умирать из-за того, что шлюха Арморика выдала сына своего мужа за божественное дитя. – Именно потому, что я тебе как отец, божественный, именно потому, я прошу вас: опустить оружие, позволить закончить ритуал. Мы соберем погибших, и могила заполнится как положено. – Ты не слышал, Хариц, я не собираюсь умирать. Не сейчас. – Вы всегда мыслили слишком свободно, позволяли себе слишком много, – Хариц укоризненно качал головой. – Я ваш воспитатель. И сейчас должен заставить вас исполнить волю божественного отца, как когда-то заставлял учиться. – Не заставишь, – упрямо набычился Итерри, готовясь наброситься на Харица и понимая, что не может. На Марселя он не смотрел, чтобы не привлекать к нему внимания. – Вас осталось шестеро, а я готов бороться за свою жизнь. – Бороться придется уже не со спящими, божественный. И ваш любовник своим проклятым огнем не поможет. – Прости, Хариц. – Простите, божественный. Итерри прыгнул на слугу, но тот ловко упал ему под ноги, и стрела просвистела в тот же момент, царапнув Итерри по щеке. Ему пришлось убраться в тень палатки, а Хариц откатился с поля зрения. – Ты должен был стрелять, – прошипел Ит, но чтобы смягчить упрек, погладил Марси по руке. – Держись в тени. – Тебе дать один пистолет? У меня два. – Как пользоваться? – Подпусти поближе, наведи дуло и нажимай на курок, – Марсель включил фонарик, чтобы показать оружие. На свет сразу прилетела стрела, к счастью попавшая в деревянную подпорку. – Все-все. Я понял, – Итерри нащупал оружие и спрятал за оружейный пояс. – Сколько у меня выстрелов? – Двадцать, потом надо перезарядить. – Мне не давай, я сейчас не соображу. – Что делать дальше? – в стратегии Марсель не силен, он обычно стрелял по мишеням, а не в войнушку играл. – Дальше будем прятаться и искать лучников. Твои пистолеты справятся с человеком с клинком. Но лучники смогут нас достать. Смотри в оба, если умеешь стрелять прицельно и увидишь лучника – это главная цель. – Как ты думаешь, сколько лучников у Харица? – Могут быть хоть все. Давай обойдем лагерь с разных сторон. Ты иди в конец. Встретимся у третьей повозки. – Хорошо, – кивнул Марсель. Он предпочел бы не расставаться, но Ит вспорол стенку палатки и исчез во тьме. Пришлось нырять за ним. Луна уже опустилась достаточно низко, и в густых тенях действительно трудно было рассмотреть кого-либо. Марсель порадовался, что ему выпало идти в сторону Элии. Если шум разбудил малышку, то он успеет ее спрятать и успокоить. Разговор он услышал издалека, но высовываться боялся, потому пришлось передвигаться медленнее, чем хотелось бы. – Он сошел с ума, Элия, сын бога взбунтовался против отца. Знаешь, почему тебе разрешили ехать с нами? – Нет. – Он хочет изнасиловать тебя, чтобы ты стала матерью Черного Тусааги. Ты родишь разрушителя мира и будущего убийцу милосердного Сугаары. Ты хочешь этого. – Нет-нет-нет! А Марсель? – Сын бога коварен, он чарует. Он заворожил и обвел вокруг пальца пришельца. Разве твоя бабушка не говорила, что сын бога лучший из всех, что были до него. Он всех заворожил ради власти, и чтобы привести в мир разрушителя… – Элия, Хвостик, не слушай его, – Марсель выскочил из-за повозки, стараясь держаться в тени. – Не слушай. Он все врет. – Где я соврал, пришелец? – терракотовый монах сжал руку девочки, не отпуская ее от себя. – Сын бога взбунтовался, чтобы не передавать власть. Это лишит Рияд дождя, и засухи начнут убивать. А потом он родит сына, Черного Тусаагу, чтобы ускорить уничтожение мира. – Это бред. – Разве он не убивает сейчас, разве кровь божьих слуг не на руках его сына? – безумный взгляд монаха остановился на пистолете в руках Марселя. Хотя тот не делал резких движений, терракотовый притянул к себе Элию. В нежно-лиловых лучах луны блеснула сталь. – Ты не получишь женщину для безумного сына, пришелец. Дольше слушать Марсель не стал. С одного выстрела уложить монаха не удалось, видимо, в палатке все же просто повезло. Зато второй заряд он всадил прямо в солнечное сплетение и прижал к себе девочку, не позволяя смотреть на дергающийся труп, пока не закончилась агония. – Он врал, слышишь, Хвостик? Он врал, Светлейший Итерри не безумен, – девочка в его объятиях дрожала, и Марсель потянул ее в тень. У повозки с провизией остановился и лихорадочно придумывая приемлемое объяснение. – Спрячься здесь. Монахи решили нарушить ритуал, но Светлейший желает попасть к отцу, а не… – Не под вулкан, гореть в лаве? – Да, не под вулкан. Сиди здесь, пока я за тобой не вернусь. Идея, осенившая, Марселя казалась гениальной в своей простоте. Если бы он был стрелком, то залез бы повыше. На повозках достаточно места, чтобы удобно залечь, насчет прицельной стрельбы с такой позиции Марси не был так уж уверен, но посмотреть стоило. Он отошел подальше и вглядывался на верх повозок до рези в глазах. Кажется, на одной что-то шевельнулось, возможно, всего лишь ветер поднял покрытие, но нервы Марселя сдали, и он выстрелил дважды. Бежать, чтобы проверить, может и не лучшая идея, но сегодня у Марси вообще не было хороших идей. Это абсолютно не его стихия – выживание и перестрелки, Итерри может чувствовать себя нормально, но не он. Хуже другое, даже если бы не шум от выстрелов, то в отличии от нагов, Марсель топал как тяжелый ящер. Ему повезло, на крыше повозки действительно лежал мертвый монах с луком. Но на этом везение закончилось: второй, вооруженный длинной саблей мчался прямо на него, готовый нанести удар, а Марси словно перемкнуло. Он стоял, смотрел, как на него несется фанатик, желающий его крови, и не мог спустить курок. Итерри появился из темноты как тень и проткнул терракотового, буквально нанизав его на клинки: – У тебя сколько? – спросил он. – Двое. – И у меня. Остался лучник и Хариц, – Итерри деловито ощупал Марси и, убедившись, что тот цел, продолжил. – Я выхожу. Хариц ждет у костра. Лучник попробует меня подстрелить, и ты сможешь понять, где он засел. Убей его, я попробую уговорить Харица, но… В общем, сними лучника, прикрой меня. Фактически получилось так, как сказал Итерри. Марсель понял, откуда стреляет последний монах: тот спрятался на бархане, рядом с лагерем, потому его и не заметили сразу. Он успел выпустить несколько стрел, пока Марси до него добрался. Итерри поймал одну в плечо, но с остальными повезло. Прятаться смысла уже не было, и Марсель спускался, поскальзываясь на песке. Хариц кричал на Итерри и проклинал его именем бога, его сабля была в два раза длиннее, чем клинки Ита. Он не подпускал Светлейшего близко, и тот не мог нанести решающий удар. Плечо уже заметно сковывало движения Итерри. Марсель прицелился, но фехтовальщики вертелись, и на мушке оказывался то один, то другой. Его охватило странное безразличие, Марси просто опустил пистолет и побежал. Он застрелит Харица вблизи, главное, чтобы Ит достаточно ловко уворачивался. Марсель не собирался допускать, чтобы последний оставшийся монах прикончил его мужчину. – Я учил держать тебя клинок, акуленыш, думаешь, я не смогу довести свою миссию до конца? – Хариц рычал и с удивлением смотрел, как Итерри опускает руки с оружием. Хариц ринулся вперед, забыв об осторожности. Марсель не мог кричать и не успевал выстрелить. Девочка в тени, незамеченная мужчинами, крепко зажмурилась. – Не сможешь, – Итерри проскользнул под клинком и нанес удар снизу под ребра. Затем подхватил, обнимая падающего Харица, и достал еще одним клинком. – Не сможешь, потому что мне нужнее. – Тут не место Черному Тусааге! – Элия пырнула сына бога кинжалом почти в ту же секунду, что раздался выстрел. Марсель бежал к упавшей троице, по лицу текли слезы. Он же видел Элию. Видел, но не поверил, что она попытается убить Итерри. Поверил, но не мог выстрелить в ребенка. Выстрелил, но слишком поздно. И если он остался в пустыне один, то виной тому только он сам. Лучше не возвращаться в Таиф, а дождаться, пока над ним будет пролетать спутник, подарив ему несколько минут связи, если до того времени не сядет батарея. Если ему повезет, то мать вышлет челнок, и его подберут. А до тех пор придется сидеть и ждать в компании мертвецов… Итерри застонал, и Марсель кинулся к нему: – Ит, Итерри, ты жив? – Да, – Итерри поморщился от боли, сломал наконечник стрелы, торчащий из плеча. – Выдерни ее и забинтуй. *** Он так кричал от боли, что Марселю казалось: они оба сходят с ума. Кинжал Элии скользнул по ребру нагрудника и рассек нагу бок довольно глубоко, но не смертельно. Марсель нарвал бинтов из постельного белья, перевязал Ита и помог перейти в тень его палатки. – Хариц нашел мой запас небесного жемчуга, заживлять нам теперь нечем. Эта старая сволочь все уничтожила. – Что нам делать дальше? Усталость навалилась на Марселя такая сильная, что ноги не держали. Он убил четырех нагов. Одна из них – малышка, которая ему доверяла, и которая побежала за ним в пустыню. А он ее застрелил. Патрисия назвала Элию Хвостиком, потому что девочка с первого дня бегала за ним и опекала, как могла. Марсель чувствовал, как слезы текут по щекам, но не приносят никакого облегчения. Итерри, покачиваясь, уполз куда-то, но это неважно. То, что Ит еле жив, никак не меняло того факта, что Марси стал убийцей. Он сидел и пытался понять, как жить дальше с таким грузом. И еще Марсель понимал, что надо похоронить Элию, но не мог решиться посмотреть на нее. – Прекрати истерику, – здоровой рукой Итерри отвесил любовнику пощечину. – Ты что, предпочел бы оплакивать меня? – Теперь уже не знаю, – от второй пощечины Марселя качнуло на стену палатки. – Я отправил ящера с платком Сугаары, чтобы в Таифе считали, что все прошло, как должно. Тела Харица и девочки закопал неглубоко. Ты у нас воплощенная скорбь, а у меня болит рука. Садись в повозку. – Зачем? – Третья пощечина, от которой в голове зазвенело, тоже не облегчила душевные муки Марселя. – Затем, что корабль прилетит на указанное место. Повозка с провизией и водой, нам должно хватить остатков еды до прилета. Возвращаться должны были только двое, на легких ящерах, так что не знаю, сколько мы на этом протянем, – Итерри не представлял, что придется тащить Марси на себе, тот показал себя таким молодцом, а теперь расклеился. – И помоги мне загрузить те два сундука. – Там еда? – Там драгоценности и камни, – Итерри потянул один из сундуков за ручку и остановился. У него или кишки вывалятся через бок, или яйцо, если он еще хоть что-то поднимет. – Давай, шевелись. Марсель помог Иту загрузить его драгоценные сундуки, чуть не сорвав спину. Пришлось привязывать веревки и делать самую простую систему блоков из веревки и крыши повозки. Но потом Марсель сел обратно на облюбованное место. Он сделал для Ита то, что тот требовал, но примириться с собой, способным убить ребенка, Марси все равно не готов. – Лезь на козлы, страдать ты можешь и там, – Итерри поставил любовника на ноги, сил на это еле хватило. Мало того, что он познавал новый вид слабости: раны не заживляемые с помощью чудо-средства, так еще и Марси трепал без того расшатанные нервы. – Быстро! – Зачем? – Затем, что я не могу оставить в пустыне отца своего ребенка. Да и госпожа Лариве-Риван мне этого не простит, – Ит подвел любовника и помог взгромоздиться на козлы. – Если хочешь, можешь поспать внутри. – Прости, о чем ты говоришь? – Сумасшествие, очевидно, заразно, Марсель посмотрел на Ита. Тревога о нем заставила его собственных призраков отступить. – Кажется, нам обоим нужен отдых. – Нам нужно на священное место, – Итерри щелкнул поводьями. – Там недалеко три скалы. Они наш ориентир. За нами прилетит корабль. Ты думаешь, твоя мать получила настолько выгодный контракт, потому что посол Рияда слабовольный идиот, или потому, что я идиот? В него включена оплата транспортных услуг и мой процент. Я, видишь ли, привык к определенному уровню жизни. – Откуда ты знаешь, что они прилетят? Если можно получить все и не заиметь проблем, мать получит все. – Я так и думал, поэтому ты со мной, как гарантия ее благоразумия, – широко и клыкасто улыбнувшись, Итерри наклонился и поцеловал Марселя. – Только не начинай придумывать что попало. Да, я собирался воспользоваться тобой как заложником, и проще было тебя соблазнить, чтобы ты бежал ко мне сам и с радостью. Но и я попал в собственную ловушку. Так что все мои слова и действия искренни. – Так ты с первого дня знал, кто я? – вот еще информация, с которой придется жить. Марсель смотрел на Итерри, видел все такого же потрясающе красивого нага, неимоверно желанного. Но тень матери уж как-то очень уродовала этот светлый образ. – Со второго, – признался Ит. – В первый раз я решил выбрать того, кто понравится мне, раз остаток времени придется окучивать неизвестного сынка большой небесной госпожи. Второй раз я пришел к тебе сразу от нее. Риядский посол что-то заподозрил и заторопился обратно, правда, поздно, мы с твоей матерью уже вынудили его поставить свою подпись под нашим договором. – Когда мы прилетим на станцию, не подходи ко мне больше. – Марсель убил малышку и троих взрослых ради этого типа, а его, оказывается, держали при себе только как страховку. – Я не хочу тебя больше видеть. – Не будь ребенком, – отмахнулся Итерри, уверенный, что Марси нужно просто все переварить. Ну, неженка он, так в этом часть его шарма, в эмоциональности и в мягкой круглой заднице. – Я сейчас не буду говорить о любви. Во-первых, ты не услышишь. Во-вторых, есть вещи важнее. – Иди на хрен. – Так, успокойся и смотри сюда, – Итерри опять шлепнул Марселя по щеке, приводя в чувство. – Если я начну умирать раньше, чем прилетит ваш корабль, сделай разрез вот тут… Или нет, не заморачивайся, разрежь мне живот вдоль, внутри должно быть яйцо. Если я хоть что-то понимаю в сроках, оно уже должно быть достаточно заметно, так что не пропустишь. Возможно, получится доносить его в инкубаторе, а пока не прилетит корабль, будешь согревать в песке. – Ты мужчина, какое в жопу яйцо? – Я сын бога неба и земли, создавшего мой мир, мою планету. Я сам не знаю всех своих способностей, Марсель. Я ходячий артефакт, а ты меня трахнул как раз после ритуала, в котором я просил дождя и плодородия. Так что каким-то образом во мне зародилась жизнь, она есть, – Итерри погладил живот, наверное, небольшая выпуклость действительно заметна только ему, да еще лекарю. – Яйцо хорошо прощупывается. Я боялся, что если меня как следует пнуть в живот, то можно разбить его, или если ты прыгнешь своей роскошной задницей. Но доктор заверил, что это невозможно, там не скорлупа, а кожистая оболочка. Наги не птицы. – Мы сошли с ума, да? – Марсель не хотел слушать о яйцах, о том, что он заложник ради сговорчивости матери, и что Итерри может умереть, тоже не хотел знать. – Похоже на то, – согласился Ит. – Главное, что ты, скорее всего, не сможешь его повредить, но все равно будь осторожнее, если сможешь его нащупать. *** Два дня Марсель думал обо всем, что на него свалилось. Он бросался в крайности: от истеричных слез, до заверений, что не простит ни Итерри, ни матери того, что они играли с его чувствами. А на третий день у Ита началась лихорадка. Мигающий на комме SOS ничего не решал, челнок не появлялся, а батарея садилась с ужасающей скоростью. Проникающие раны по жаре всегда заживали плохо. И если плечо Итерри выглядело относительно нормально, то удар в бок воспалился, и краснота медленно расползалась. Теперь Марси злился на себя, что медлил с выстрелом. Если Элию он все равно убил, то надо было сделать это до того, как она пырнула ножом Ита. Беспокойство о наге с легкостью перекрыло обиду и злость. Теперь Марсель готов был говорить и слушать, но Итерри терял силы и больше дремал в тени повозки. Корабль все же приземлился, ночью. Марсель тогда не мог уснуть, ощупывал твердый живот Итерри, пытаясь сквозь плотные мышцы почувствовать яйцо. Теперь вещи, которые он никогда не забудет, накапливались с ужасающей скоростью. Марсель помнил лица пилотов, их облегчение, когда оказалось, что хитроумный змей почти подох. Помнил, как он тащил его тяжелую тушу и длинный хвост волочился, мешая, и как один из пилотов сдался первым и бросился помогать. Помнил свою радость, когда получилось затолкать негабаритного нага в крохотный кокон медотсека на челноке. Помнил картинку на аппарате, просвечивающем тело Ита на предмет повреждений, когда высветилось яйцо в левом боку, выше тазовой косточки, ближе к пупку. Маленький змееныш, свернутый в узел эмбриончик, с крепко сжатыми кулачками и маленьким, быстро стучащим сердечком. И лицо матери, когда она узнала, что станет бабушкой. И лицо Итерри, когда тот, придя в чувство, обнаружил себя замужним мужчиной. И виды, тысячи прекрасных видов, из которых можно было выбрать новый дом. Под этим всем смерть Элии не то что забылась, но уже не казалась такой невыносимой. А потом Марсель помнил, как они с Итерри ездили, чтобы из того достали яйцо и положили в домашний инкубатор. И можно было в любой момент посмотреть на змееныша, и накапливать первые неповторимые моменты, и это еще до того, как малыш вылупится. А потом… следующее потом Марсель уже ждал с предвкушением: сколько всего еще будет потом.