Весь мир узнает, что я хороший человек // 全世界都知道我是好人[快穿]

Ши Цин продолжил говорить Системе: [Этот парень виновен только в том, что у него грязный рот и плохой характер. Нет необходимости заходить так далеко.] Система раньше читала рецепты. Она понятия не имела, о чем говорит Хозяин, но быстро подхватила: [Да, да, он слишком жесток.] — Хорошо! Хорошо! Цзин Юаньци! Только подожди!!! Чжу Аньхэ все еще носил одежду в древнем стиле. Он в гневе взмахнул рукавами и бросился прочь. Для Цзин Юаньци он был просто игрушкой. Ему было все равно, уйдет он или нет. Он улыбнулся и прищурил свои персиковые глаза, разговаривая с Ши Цином: — Учитель Ши, у тебя такой хороший характер. Ты совсем не выглядишь злым после того, как он так с тобой обошелся. — В этом нет никакого смысла, — кратко сказал он, — не все маленькие собаки такие, как он. Смена темы разговора была настолько резкой, что Цзин Юаньци едва успел среагировать. Когда он понял, что Ши Цин имеет в виду его прежние слова о том, что «чем меньше собака, тем яростнее ее лай», он тихо усмехнулся. — Я сказал это просто назло ему. Если учитель действительно любит маленьких собак, то я возьму свои слова обратно. Ши Цин: — Ага. После этого его взгляд переместился на команду, которая снова начала снимать. Он вел себя так, словно больше не хотел разговаривать с Цзин Юаньци. Цзин Юаньци скучал здесь до безумия. Как только он подумал о мягком мясе под твердым панцирем великого императора кино перед ним, ему захотелось содрать всю его защиту, чтобы ткнуть в нежную плоть внутри. Но он знал, что в некоторых вещах не нужна спешка. Увидев, как ведет себя Ши Цин, молодой человек пожал плечами. — Тогда я больше не буду беспокоить учителя Ши Цина. — Ага. Когда Цзин Юаньци ушел, Ши Цин остался сидеть в своем кресле. Прошло несколько мгновений тишины. Ши Цин: [Хэй, ты слышала, что только что сказал Цзин Юаньци?] Система снова оторвалась от кулинарной книги: [?] [Он сравнил Чжу Аньхэ с собакой и сказал, что даст ему пощечину.] [О…я не слушала.] [Это так жестоко.] Система: [Да! Слишком жестоко!] Ши Цин: [Что сделали бедные собачки, чтобы заслужить использование в качестве метафоры для такого человека?] Система: […] Через секунду она пришла в себя: [Да! Слишком жестоко!] [И эта пощечина. Его руки такие красивые, так как же он мог использовать их, чтобы бить других?] Система не понимала, как красивые руки связаны с ударами по лицу, но все равно была убеждена, что «хозяин всегда прав. Если нет, пожалуйста, обратись к предыдущему пункту». Она от всего сердца согласилась: [Точно!] [Вот почему мы должны избавить его руки от хлопот.] С этими словами Ши Цин медленно встал. Он последовал за Чжу Аньхэ. Он шел около 4-5 минут, он увидел Чжу Аньхэ, который прятался посреди двух комнат и заканчивал свой телефонный разговор. Ши Цин не скрывался, а прямо назвал его: — Чжу Аньхэ. Закончив разговор, Чжу Аньхэ пошел прямо в его направлении. [Система, помоги мне проверить, есть ли поблизости камеры, которые могут отслеживать нас.] Система быстро проверила: [Нет таких.] [Хорошо.] Ши Цин очаровательно улыбнулся, смотря на Чжу Аньхэ, который был озадачен этим. Обычно он не улыбается, при такой улыбке его красивое лицо так же ослепительно, как и свет солнца. Чжу Аньхэ сначала был озадачен, потом завидовал, потом снова был полон гордости. Он усмехнулся: — Что? Вы пришли просить пощады, чтобы я не велел президенту Лю вышвырнуть вас, ребята? Позволь мне кое-что тебе сказать! Даже не думай об этом.… Что ты делаешь у меня за спиной? Ши Цин встал прямо за ним и протянул правую руку. Он грациозно приземлился на нижнюю сторону правой щеки Чжу Аньхэ, прежде чем тот успел среагировать. ——Шлеп! Громкий хлопок от руки, столкнувшейся со щекой. На правой стороне белого лица Чжу Аньхэ появился отпечаток ладони. Он был сбит с толку. Прежде чем он успел понять, что только что произошло, Ши Цин вытянул левую руку из того же положения, что и раньше, и замахнулся. —— Шлеп! Снова раздался звук пощечины. Левая сторона лица Чжу Аньхэ также была украшена отпечатком ладони. После пощечин Ши Цин сделал шаг назад, как будто ничего не произошло, и неторопливо ушел. Чжу Аньхэ простоял там несколько секунд, прежде чем прикоснуться к своему болезненно опухшему лицу и заорал: — Ши Цин, я тебя & * (￥% ##! Затем он тут же бросился в погоню. Ноги Ши Цина были обманчиво длинными. Даже когда он выглядел так, как будто двигался медленно, он все еще был в состоянии откинуться на спинку стула, прежде чем Чжу Аньхэ смог догнать его. — Ши Цин!!! Чжу Аньхэ бросился к нему и тут же поднял руку. Его быстро оттолкнул чертовски удивленный Гао Чжи, который только что вернулся из магазина, куда ходил за соком. — Что ты делаешь! Почему ты ходишь вокруг и бьешь людей просто так?! — Просто так? Я? Посмотри на мое лицо! Посмотри на мое лицо! Чжу Аньхэ был так зол, что больше не мог связно говорить. Он опустил руку, закрывающую его лицо, чтобы команда, собравшаяся здесь из-за шума, увидела, как оно распухло. — О боже! Оно так распухло! — Там даже есть отпечаток ладони. Пять пальцев можно различить очень четко. — Учитель Чжу, кто это с тобой сделал? Чжу Аньхэ чуть не расплакался от того, как сильно ему было больно. Старательно защищая лицо, он яростно смотрел на спокойного человека, сидевшего на стуле: — Кто же еще это может быть?! Ши Цин! Что я тебе сделал? Ты подошел и ударил меня без всякой причины! Ты совсем больной? Вскоре взгляды всех присутствующих упали на сидящего императора кино. Перед всей аудиторией актер, который всегда неохотно говорил, слегка нахмурился. Он выглядел несколько раздраженным: — Это был не я. — Что?! Ты думаешь, что все, что ты говоришь, станет правдой? Я лично был свидетелем того, как ты ударил меня! Разве ты не завидуешь моей популярности? Позволь мне быть кристально ясным, между нами еще не все кончено! Я ни за что не буду молчать об этом! Я собираюсь разоблачить тебя и показать твоим поклонникам, какой ты на самом деле! Цзин Юаньци протиснулся в переднюю часть толпы. Как только он вышел, он увидел холодного и слегка хмурого Ши Цин, которого жестоко оскорблял Чжу Аньхэ. Каждый дюйм его тела был полон нетерпения. Может быть, потому, что его раздражал весь этот шум, но Ши Цин заговорил холодным голосом с оттенком раздражения: — Думай, что хочешь. Это было именно то, что он сказал раньше, когда хотел уйти от Цзин Юаньцзи, когда тот беспокоил его. Этот человек был готов признаться в чем-то, чего не делал, только чтобы быстрее закончить разговор. Цзин Юаньци не верил, что Ши Цин лично кого-то ударит. Как он мог так испачкать свои руки? Как будто он избитый ребенок, он поднял шум: — Смотри! Он признался! Император кино ударил меня голыми руками! Просто подожди, я не успокоюсь, пока не расскажу всем– Шумный голос Чжу Аньхэ раздражал Цзин Юаньци. Ему захотелось дать ему еще дюжину пощечин, чтобы он заткнулся. Он быстро взглянул на обе щеки Чжу Аньхэ, затем усмехнулся и шагнул вперед: — Ты говоришь, что Ши Цин ударил тебя дважды, но как ты собираешься объяснить эти отпечатки пальцев на лице? — О чем, черт возьми, ты говоришь, Цзин Юаньци? Только не говори мне, что ты с ним в сговоре! Лицо Цзин Юаньци, на котором всегда сияла солнечная улыбка, в этот момент было наполнено презрением. Он небрежно посмотрел на Гао Чжи, который тщательно защищал своего босса. Они стояли лицом к лицу. Молодой человек протянул правую руку и указал на левую сторону лица Гао Чжи. — Если тебя действительно ударил кто-то другой, отпечаток большого пальца на твоем лице должен быть направлен наружу. Но посмотри на свое лицо, большой палец был явно направлен внутрь. Единственное объяснение — это то, что ты сам себя ударил. Гао-как-тебя-зовут? Покажи. — А, ладно. Гао Чжи осторожно положил правую руку на свое лицо. Его большой палец был повернут внутрь. Цзин Юаньци: — Видишь? Очевидно, что ты ударил себя и обвинил учителя Ши. Ты думаешь, мы все здесь слепые? Чжу Аньхэ: «…» — Это-это было не так! Он встал сзади и ударил меня! Сзади! Ты понимаешь?! — Ха, — Цзин Юаньци скрестил руки на груди и снова усмехнулся, — кто бьет людей сзади? Учитель Чжу Аньхэ, я знаю, что у тебя был небольшой спор с учителем Ши ранее. Я также пошутил, что твоя жалоба старому президенту, поддерживающему тебя, была бы более эффективной, если бы ты ударил себя. Я не ожидал, что ты будешь действовать так быстро. Но ведь я сказал, так что ты должен обвинить меня. Что? Ты боишься быть разоблаченным, если попытаешься подставить меня, поэтому нацелился на учителя Ши, который мало говорит? — Я! Ты! Вы! Лицо Чжу Аньхэ заболело, и слова застряли у него в горле. После долгого молчания он едва мог выдавить из себя фразу: — Вы все в этом замешаны! Вы работаете вместе, чтобы саботировать меня, не так ли?! Слова Цзин Юаньци были полны сарказма: — Да, мы, очевидно, работаем вместе. Учитель обошел тебя и дважды ударил сзади. Потом я вышел и сказал, что ты ударил себя, основываясь на направлении отпечатков ладоней на лице. Учитель Чжу Аньхэ, тебе не надоело вести себя так по-детски? Ты взрослый человек, а не какой-нибудь мальчишка из начальной школы. Можешь ли ты быть хоть немного рациональным и взять на себя ответственность за свои собственные действия? Мы все здесь просто пытаемся честно зарабатывать. Никто из нас не похож на учителя Чжу Аньхэ, который может пожаловаться своему сладкому папочке, когда не может выиграть свои битвы. Даже если ты так поступаешь, неужели ты не можешь, по крайней мере, подготовить приличные доказательства? Зачем прибегать к пощечинам? Если ты действительно хочешь подставить учителя Ши сегодня, почему бы просто не попросить кого-нибудь другого ударить тебя спереди? Тогда он не сможет объяснить, даже если попытается. Тебе не кажется унизительным для такого взрослого человека, как ты, провалить столь впечатляющую попытку подставить кого-то? — Ты! Вы двое! Чжу Аньхэ чуть было не вырвало кровью на публике. Он посмотрел на Цзин Юаньци, а затем на Ши Цина, который застыл как статуя, как будто это не имело к нему никакого отношения. Казалось невозможным опровергнуть его невиновность. Чжу Аньхэ затрясся от ярости, как вулкан, готовый взорваться. Он долго не мог говорить. — Я… Ты! Я… Я изобью вас обоих до смерти!!! Как только он потерял самообладание и бросился вперед, команда поспешила его задержать. — Учитель Чжу, учитель Чжу! Пожалуйста, успокойтесь! — Держите его!!! Поторопись и держи учителя Чжу!!! — Учитель Чжу, почему бы тебе сначала не позаботиться о своем лице?.. Видя, что Чжу Аньхэ не может ничего сказать в ответ, рот Цзин Юаньци дернулся вверх в невеселой улыбке. Иметь дело с человеком с таким низким IQ было совсем неинтересно. Держать на него обиду было пустой тратой слюны. Он просто повернулся и подошел к Ши Цин. — Учитель Ши, ты испугался? Мрачный император кино был все так же спокоен и сдержан, как всегда, даже после того, как его ложно обвинили в нападении. Цзин Юаньци чувствовал, что он действительно не понимал этого человека раньше. [Динь! Значение враждебности Цзин Юаньци: 97/100] Глаза Ши Цин были устремлены немного вниз. Его голос был холодным и замкнутым. Он не собирался благодарить Цзин Юаньци за помощь: — Нет. Цзин Юаньци не возражал против его холодного ответа. Вместо этого его улыбка, обращенная к Ши Цину, стала шире: — В наше время все больше и больше психов болтают всякую чушь. Он даже думал, что мы работаем вместе. Его IQ поистине поразителен. Позади двое мужчин держали мертвой хваткой Чжу Аньхэ. Он не мог вырваться, как бы ни боролся. Он мог только кричать до хрипоты: — Цзин Юаньци! Ты помог Ши Цин оклеветать меня! Не думай, что я тебя отпущу! Время от времени доносились голоса других актеров: — Учитель Чжу, учитель Чжу. Пожалуйста, успокойся. Почему бы нам сначала не показать тебя доктору, хорошо? — Пожалуйста, перестань сопротивляться, учитель Чжу. Не делай себе больно. Ладно, давайте отвезем его к доктору. Чжу Аньхэ не желал сотрудничать, поэтому у команды не было другого выбора, кроме как поднять его в воздух. Его усилия были тщетны, поэтому он мог только кричать в отчаянии: — Отпусти меня! Вас всех обманули! Они вместе в этом замешаны! Отпусти меня! Поверь мне! Поверь мне! Почему вы мне не верите, ааа– Ши Цин действительно избил меня!!! Это действительно был он! Цзин Юаньци оглянулся назад, потому что было так шумно: — В наши дни редко можно встретить такого упорного лжеца. Мир действительно полон чудес.