Весь мир узнает, что я хороший человек // 全世界都知道我是好人[快穿]

После пьяной ночи. На следующее утро, когда медсестра принесла бинты и лекарства для смены повязки, Цзин Юаньци только что поднял скомканную одежду, разбросанную по земле. Молодой человек старался двигаться тихо, потому что Ши Цин все еще мирно спал на кровати. Он положил руку на больное место на спине, прежде чем медленно открыть шторы, чтобы впустить свежий воздух. Он действительно не ожидал, что Ши Цин станет таким жестоким после выпивки. Несмотря на то, что он получил то, что хотел, Цзин Юаньци не смог сделать ничего избыточного из-за травмы спины Ши Цина. Кроме того, нельзя было недооценивать силу пьяного Ши Цина. Каким-то образом Ши Цин взял на себя полный контроль. После пятого раза Цзин Юаньци почувствовал, что что-то не так. Но он не осмеливался слишком сильно сопротивляться, потому что боялся причинить вред Ши Цину. Кроме того, ему это тоже нравилось. В конце концов, человек, которого он дразнил, проявил инициативу и стал таким активным. Хотя смотреть, как император кино хмурится, забавно, этот необузданный Ши Цин понравился молодому человеку гораздо больше. Но как бы ему это ни нравилось, даже такой, как он, не мог выдержать семь раундов подряд. Независимо от того, что он раньше говорил, это был первый раз Цзин Юаньци. В первый раз, когда он играл в игру, его силой довели до вершины. Уже впечатляло, что ему удалось продержаться до рассвета. Но он был мужчиной, поэтому он не мог сказать «нет». Молодой человек, который из активного участника превратился в пассивного, мог только мягко уговорить пьяного императора кино. Раньше он мог говорить кучу сладких пустяков, не задумываясь. Прошлой ночью ему пришлось сказать все сладкие слова, которые он мог, в перерывах между вдохом и выдохом. Уговорить пьяного Ши Цина окончательно уснуть было непросто. К тому времени небо уже было ярким. Цзин Юаньци коснулся своего больного горла и повернулся, чтобы открыть дверь. Медсестра уже была знакома с ним. Ей не показалось странным видеть его в палате. Она внимательно посмотрела на Ши Цин, который все еще спал. — Мистер Цзин, господину Ши сегодня лучше? — Да. Почему бы тебе не дать ему лекарство. Цзин Юаньци потер свою больную талию. Ему с трудом удалось избежать выражения дискомфорта на лице. Его первоначальное намерение состояло в том, чтобы помочь императору кино раскрыться, используя его в самый уязвимый момент. Результат был тем, чего он ожидал заранее. Но почему он чувствовал, что именно им воспользовались, несмотря на то, что ему пришлось полакомиться мясом мидии? Цзин Юаньци решил, что он слишком много думает. Согласно личности Ши Цина, даже если он брал Цзин Юаньци, когда его разум был затуманен вином прошлой ночью, он не будет самодовольным, когда проснется. Он пошел купить завтрак и немного обезболивающих. Ши Цин разбудил нежный голос медсестры. Лежа на животе, он позволил медсестре сменить ему повязку. Один хозяин был очень горд: [Прошлая ночь была замечательной. Я и больничная форма, больничная форма и он… Хотя я много раз фантазировал о том, чтобы прижать эту маленькую лисицу к кровати, на самом деле это…] Прочитав мантры всю ночь, Система вернулась вовремя, чтобы услышать, что говорит ее Хозяин. Сбитая с толку система прислушалась к печальному вздоху хозяина и слепо догадалась: [Все было плохо?] [Нисколько. Я хочу сделать это еще сто раз.] Система: […] [Эх, время летит так быстро, когда тебе весело. Только подумай, как он изо всех сил пытался встать, прежде чем я снова прижал его к кровати прошлой ночью. Его рот был таким красным и влажным.] Ши Цин вспомнил, как выглядел Цзин Юаньци, когда он кончил. Его персиковые глаза слегка сузились, когда он облизнул губы, как лисица. [Я действительно не думал, что он из тех, кто обладает сильным характером, но так покорен в постели.] Система: […] Он думал, что чужая «покорность» была больше связана с тем, что Хозяин проявил свою настоящую личность после «опьянения». Ши Цин: [Когда я увидел в отражении на подоконнике, что его глаза покраснели, мне показалось, что он плачет. С чего ему плакать? Потом я понял, когда он закашлялся, что он подавился.] Система: [……] [Хозяин, тебе действительно не нужно рассказывать мне мельчайшие подробности. Гм, кого-то моего возраста все еще считают младенцем среди систем.] Ши Цин: [Ты все еще думаешь о себе как о младенце после того, как следовала за мной более 200 лет? Хорошо, тогда я поделюсь с тобой этим счастьем, когда ты перестанешь быть младенцем. Как оценивается враждебность этой маленькой лисицы?] Система сразу же взбодрилась после смены темы. [Значение враждебности Цзин Юаньци: 22/100] Это вызвало еще один раунд укола Ши Цин: [Если бы только каждая ночь могла быть похожей на эту. Тогда мы могли бы резко уменьшить значение враждебности.] Система сказала мечтательным голосом: [Хозяин может попробовать]. [Не нужно. Враждебность больше не упадет, сколько бы таких ночей ни было в будущем. Он забывает, как дорожить вещами после того, как попробует.] Система: [Но его показатель враждебности уже равен 22. Оно уже очень низкое.] [Без постоянной стимуляции она со временем будет расти.] Медсестра осторожно сменила ему повязку. Ши Цин не чувствовал боли, поэтому он повернул голову и спросил: — Рана снова открылась? Медсестра: — Не беспокойтесь, мистер Ши. Ваша травма на самом деле не такая уж серьезная. Все будет в порядке, если вы не будете выполнять изнурительные упражнения. Ши Цин согласился. В конце концов, Цзин Юаньци никогда не позволял ему перевернуться на спину прошлой ночью, поэтому не было движения, которое могло повлиять на рану. [Система, пора маленькой лисице стать демоном.] Система: [Демоном? Но его значение враждебности…] [Это не имеет ничего общего со значением враждебности. Его личность такая. Он начинает действовать недобросовестно после того, как получил то, что хотел. Если он увидит, что я холоден, он может пойти найти третьего, чтобы спровоцировать меня.] Система: [???] [Что-то не так с его мозгом? Зачем ему искать другого человека?] [Конечно, ты не понимаешь, как работает его мозг. Он не ищет другого человека, он ищет третьего. Даже если кто-то вам нравится, вы все равно хотите, чтобы он пришел и доставил вам удовольствие по собственному желанию. Не обманывайся его прежним энтузиазмом. На самом деле, по его мнению, все это была предоплата, и когда он получит свое, он сделает возврат.] Система: […] Ши Цин спокойно лежал на животе: [Нормальные люди не стали бы так поступать, но его характер такой. Ты понимаешь, что я имею в виду, верно?] Только что система была погружена в ощущение «мой хозяин действительно все продумал». Она заикалась: [Система, Система не понимает.] [Какой характер? Я не слышала. Я не видела. Я никогда не слышала об этом раньше!] [Ты серьезно? Его отличительная черта — легкомыслие.] Система: [!!!] Ши Цин: [Инь Мин Чжэн был праведным.] Система: [……] Система: [Хозяин, мы уже пришли в новый мир. Давай не будем говорить о последнем мире, хорошо?] Ши Цин: [Тебе не интересно, как я узнал?] Система: [Идет к смерти.jpg] Система: [Расстроенная девушка.jpg] В конце концов, Система не смогла устоять: [Уууу, как вы узнали, что это один и тот же человек?] Тон Ши Цин был намеренно преувеличен: [Ого, это один и тот же человек? Я никогда этого не знал. Система, спасибо, что рассказала. Я бы никогда не догадался, если бы не ты.] [Ой, кстати, тебе нельзя мне говорить об этом? Не волнуйся, я просто сделаю вид, что не знаю. Ты не знала, что я делал вид, что не знаю раньше, потому что я знал, что ты не знала, что я знаю, что ты не знала, верно?] Система, чья голова была забита словами «не знал»: [???] Система: […] Она, наконец, не выдержала и вскрикнула от ужаса. [Все в порядке, не плачь, не плачь. Я вернусь к главному.] [Личность Цзин Юаньци можно свести к одному. Чем больше для него недоступно что-то, тем больше он будет дорожить этим в своем сердце. Следовательно, есть очень простой способ уменьшить значение враждебности. Не позволять ему получать то, что он хочет.] Ши Цин прикрыл глаза: [Я позволял ему добиваться своего последние пару дней. Теперь мое время сиять.]

***

Цзин Юаньци шел по коридору больницы с завтраком, его привязанность вернулась к прошлой показной демонстрации. Цуй Юньцин пришел рано утром. Он случайно наткнулся на Цзин Юаньци, когда вышел. Дурачок радостно улыбнулся ему: — Брат Цзин, ты тоже пришел увидеть учителя Ши. — Ага, я тоже купил кашу. В конце концов, у нас с учителем наилучшие отношения. Само собой разумеется, что я должен хорошо о нем заботиться. Пока Цзин Юаньци говорил, Цуй Юньцин с недоумением понюхал воздух: — Брат Цзин, ты использовал обезболивающее? Почему я чувствую запах лекарств? Цзин Юаньци: «…» Молодой человек тихонько погладил ту часть спины, которая болела из-за того, что прошлой ночью он много работал. На его лице была улыбка: — Ничего такого. Я просто немного повредил спину. — Учитель Ши проснулся? — Да, он сейчас разговаривает по телефону. Было похоже на то, что он разговаривал с членом семьи, поэтому я вышел, чтобы дождаться, пока он закончит. Глаза Цзин Юаньци вспыхнули, когда он услышал слова «семья». Его лицо по-прежнему улыбалось, как обычно: — Ну да. Цуй, я купил слишком много завтрака, чтобы сразу принести его, поэтому оставил его на столе на первом этаже. Ты можешь помочь мне с остальным? — Ой, ладно. Без проблем, — Цуй Юньцин действительно был достаточно глуп, чтобы поверить в это. Он снова надел маску и пошел к лифту. Из-за того, что случилось с Ши Цином, ранее неизвестный человек, вроде него, стал в некоторой степени известным. Лучше быть осторожным. Как только Цуй Юньцин ушел, Цзин Юаньци немедленно отложил все, что было у него в руках, и прислонился к двери, чтобы подслушивать. Голос императора кино был по-прежнему холодным, но в его тонах прослеживались следы отторжения и отвращения. Он редко произносил такую длинную цепочку слов: — Для меня нормально не говорить, что я болен. Ты когда-нибудь заботился обо мне? Сколько раз ты звонил мне с тех пор, как я ушел из дома? — Достаточно. Я не хочу больше об этом говорить. До свидания. Цзин Юаньци слушал, когда телефонный звонок, казалось, закончился. Он запомнил, что сказал Ши Цин, прежде чем толкнуть дверь и войти прямо: — Учитель Ши. Император кино уже повесил трубку. Когда он увидел Цзин Юаньци, он выглядел ошеломленным и бросил телефон на стол, как будто ему было что спрятать. Цзин Юаньци: — Думаю, я только что слышал, как ты разговаривал по телефону. Кто это был? Ши Цин сжал губы в тонкую линию: — Мой отец. Его тон указывал на безразличие к отцу. Это, наряду со словами во время предыдущего звонка, позволило Цзин Юаньци предположить, что отношения между Ши Цин и его семьей были плохими. Он поднял брови, когда в голову внезапно пришла идея. Цуй Юньцин, которого обманом заставили спуститься вниз, вернулся: — Брат Цзин, я ничего не увидел на столе. — Может, уборщик решил, что это мусор, и выбросил, — Цзин Юаньци солгал с серьезным лицом, — кстати, Цуй. Я слышал, что режиссер сказал, что тебе нужно переснять сцену сегодня утром. Как ты нашел время приехать в больницу? Цуй Юньцин выглядит сбитым с толку: — Переснять? Никто мне не сказал. — Может, они забыли, потому что были слишком заняты. Почему бы тебе сначала не взглянуть? Не волнуйся, я останусь с учителем Ши, так что он в порядке. Цуй Юньцин: — Хм, достаточно завтрака? Как насчет того, чтобы заказать еду на вынос? — Незачем, — Цзин Юаньци многозначительно взглянул на молчащего императора кино. Он слегка облизнул губы: — Учитель может поесть в одиночестве. Я уже поел кашу, она была очень белой. Ши Цин добавил: [И густой]. Система: […] Она действительно поняла. Она больше не была чистой? Среди присутствующих нескольких людях и одной системы только Цуй Юньцин действительно верил, что Цзин Юаньци говорит о рисовой каше. Он кивнул и мирно ушел, попрощавшись с Ши Цином. И снова в палате остались только Ши Цин и Цзин Юаньци. — Учитель Ши, позволь мне покормить тебя. Естественная улыбка Цзин Юаньци сияла как солнце. Ши Цин отодвинул первую ложку каши: — Теперь можешь идти. Улыбка исчезла с лица молодого человека. Он спросил: — Мы уже вместе многое сделали, но учитель Ши все еще отказывается принять меня? Он знал, что Ши Цин был из тех людей, которые молчали, даже если кто-то бил его палкой, но Цзин Юаньци настаивал на том, чтобы спросить: — Разве учитель Ши меня не любит? Почему ты не принимаешь меня, если я тебе очень нравлюсь? Он был похож на леопарда, который терпеливо виляет хвостом. Он сделал вид, что рассержен, и поставил своей жертве ультиматум. — Учитель Ши, у меня тоже есть предел терпения. Ши Цин не ответил. Ему тоже не нужно было отвечать. Этот человек был уверен, что Ши Цин не хотел мириться с его характером без дополнительной стимуляции. Цзин Юаньци ушел. Он больше не появлялся перед Ши Цин несколько дней. Конечно, это время он не бездельничал. По крайней мере, в последние несколько дней он усердно работал, исследуя все, что касается императора кино. Он хотел заставить Ши Цина принять его. Тогда лучше всего начать с врагов Ши Цина.

***

В день выписки Ши Цина из больницы пришел Цзин Юаньци. Он не только приехал в гости, но и пришел в компании красивого мальчика. Чен Жун, сводный брат Ши Цина. Согласно найденной им информации, Ши Цин не ладил со своим сводным братом. Из-за него он ушел из дома, бросил карьеру в сфере финансов и присоединился к индустрии развлечений. Глубокая ненависть была слишком лёгкой фразой, чтобы описать их отношения. Чен Жун определенно был лучшим кандидатом, которого он мог найти, чтобы спровоцировать Ши Цина. Цзин Юаньци испытывал отвращение к этому Чен Жуну. Не только из-за заоблачных амбиций Чен Жуна и того, что он сразу стал дружелюбным, как фанатка, когда узнал о личности Цзин Юаньци, но и из-за презрения и превосходства в голосе, когда он говорил о Ши Цине. — Мой старший брат очень странный. Он никогда не любил меня и даже издевался надо мной с детства. Я был его целью всю свою жизнь. Цзин Юаньци: Ха-ха. С личностью Ши Цина уже было достаточно того, что другие люди не издевались над ним. Он не мог издеваться над кем-то. Чен Жун: — Брат Цзин, ты и мой брат — друзья. Должно быть, с ним было очень трудно ладить. У тебя доброе сердце, раз ты очень любезно приехал и забрал его из больницы, — его лицо внезапно озарилось веселой улыбкой, — хотя я немного боюсь своего брата, но с тобой рядом ничего не случится. Уголки рта Цзин Юаньци приподнялись. Он улыбнулся ему тонкой улыбкой. Цзин Юаньци мог видеть насквозь фальшивость Чен Жуна. Теперь он знал, почему Ши Цин оставил жизнь богатого молодого наследника, чтобы одиноко страдать в кругу развлечений. Разве этот его сводный брат не образец белого лотоса? Он, должно быть, так беспокоил Ши Цина дома. Когда Чен Жун заговорил, он попытался взять его за руку. Цзин Юаньци быстро уклонился от его руки. — Прибереги свои движения, когда сюда придет Ши Цин. Чен Жун недовольно нахмурился. Он хотел сказать что-то еще, но нетерпение на лице Цзин Юаньци лишило его смелости. Все, что он сказал, было правдой. Ши Цин использовал все возможности, чтобы издеваться над ним в детстве. В конце концов, он выплатил все долги и даже выгнал этого человека из дома. Но все это не имело значения, потому что он был всего лишь приемным сыном. Даже если Ши Цин порвал все контакты со своей семьей, а его мама помогла ему доставить удовольствие его отчиму, его отчим все равно намеревался оставить всё Ши Цину. Чен Жун не хотел об этом думать. Ши Цин рано ушел из дома, чтобы стать актером, поэтому об отце всегда заботились он и мама. Неужели так важно то, что они не связаны кровью?! Затем к нему пришел молодой наследник семьи Цзин. Ему пришлось воспользоваться этой возможностью, чтобы полностью разрушить Ши Цина. Пока они оба мысленно строили интриги, Ши Цин вышел. Лицо императора кино было румяным. Он тоже казался энергичным. Рядом с ним был Гао Чжи: — Брат Ши, будь осторожен, когда идешь. Сюда… Ши Цин прошел несколько шагов, прежде чем поднял голову и увидел их. Его шаги быстро остановились. В его глазах было ясно видно недоверие. — Брат! Чен Жун немедленно отреагировал тепло и с криком побежал вперед. Он крепко обхватил руками локоть Ши Цина. Его лицо было очень самодовольным. — Я слышал, что ты был ранен и нуждался в госпитализации, поэтому пришёл к тебе со своим парнем. Гао Чжи чуть не упал. Он недоуменно уставился на Цзин Юаньци: — Брат Цзин??? Разве он не флиртовал с Ши Цином два дня назад? Цзин Юаньци с удовлетворением смотрел, как лицо Ши Цина внезапно побледнело. Он тоже выступил вперед: — Да. Я его парень. Ты еще не сожалеешь об этом? Человек может выдержать, когда его любовь, которую он отверг, строит отношения с другим. Но не с его заклятым врагом. Молодой человек радостно приподнял уголки рта. Он ждал, пока Ши Цин стряхнет руки Чен Жуна. В этот момент его эмоции, должно быть, достигли пика. Однозначно победа одним махом. Думая о моллюске, который скоро будет в его руках, лисий взгляд Цзин Юаньци был доволен. Однако Ши Цин не стряхнул руки Чен Жуна. Он просто смотрел на Чен Жуна, а затем на Цзин Юаньци с бледным лицом. — Вы двое… вместе? Даже его голос дрожал. Реакция императора кино была намного выше, чем ожидал молодой человек. Его глаза были полны удовлетворенности: — Верно. Затем в глазах Ши Цина появилась боль, которую он хотел увидеть. Это чувство, когда кто-то, кого вы любили, навсегда ускользнул от вас. В этой паре черных глаз был виден блеск слез. –Но Ши Цин направил этот взгляд только на Чен Жуна. Цзин Юаньци: «…» Он, не мигая, наблюдал, как ресницы Ши Цина начали дрожать. Его всегда равнодушное лицо теперь было хрупким. Он нежно заключил Чен Жуна в объятия. Холодный голос теперь был печальным и наполнен подавленными эмоциями: — Твой брат надеется, что ты обретешь счастье. Чен Жун: «???» Что это была за ситуация? Ши Цин принял не те таблетки? Цзин Юаньци, который хотел спровоцировать Ши Цина, был спровоцирован сам. Его лицо было жестким. В его голове быстро промелькнули его общение с Ши Цином за последние несколько дней. Ему нравились брови Цуй Юньцина. Ему понравилась улыбка Цзин Юаньци. Эти две характеристики, соединенные вместе, стали Чен Жуном. Белый лотос с парой изящных бровей и искусственно яркой улыбкой. Он хотел стимулировать этого человека. Но вместо этого его стимулировали. Маленькое пламя, которое раньше подавлялись в глубине сердца Цзин Юаньци, внезапно превратились в неудержимый огненный столп. В голове у молодого человека оборвалась нить разума. Он в ярости оторвал Чен Жуна и уставился на Ши Цин горячими глазами: — Что ты имеешь в виду? Какие у вас с ним отношения? Что вы двое делали?! Он твой сводный брат! Император кино отдернул руку: — Не говори чушь. Мы ничего не делали. Я думал только о… — Даже не думай! Это грязно, даже если ты просто думаешь об этом! Совершенно ошарашенный Чен Жун попытался потянуть Цзин Юаньци за руку: — Брат Цзин, что случилось… Цзин Юаньци вырвал свою руку, как будто его укусил крокодил. — Позволь мне сказать тебе, Чен Жун, тебе лучше больше не появляться передо мной. И особенно перед Ши Цином. Оставь его в покое. Чен Жун: «???» — Но брат Цзин, это ты сказал мне… — Что, черт возьми, я тебе только что сказал?! Убирайся!!! Цзин Юаньци просто взял императора кино на руки и быстро потащил его внутрь. Было похоже, что человека в его руках украдут, если он отвлечется хотя бы на мгновение. Чен Жун с ошеломленным лицом смотрел, как Ши Цин поднял голову через плечи Цзин Юаньци, когда молодой человек уходил с ним. Ши Цин приподнял брови, глядя на Чен Жуна. Хотя он ничего не говорил, Чен Жун мог различить намеки на злой план на этом невыразительном лице. Чен Жун: «…» Он не знал, что только что произошло, но чувствовал, что его подставили. Также есть вопрос о Цзин Юаньци. Они заранее согласовали план, но этот парень, должно быть, необъяснимо сошел с ума. Что случилось с этими двумя людьми?!