Весь мир узнает, что я хороший человек // 全世界都知道我是好人[快穿]

Ши Цин спросил: — Зачем тебе понадобился классный руководитель? Чжо Цзюньли: — Мой отец не смог прийти на собрание, потому что сломал ногу, поэтому мне нужно было сказать ему. — Сломал ногу? — на лице школьного хулигана было выражение удивления. Он явно беспокоился за отца своего возлюбленного. Он спросил: — Все в порядке? — Ничего серьезного. Чжо Цзюньли не сказал, что ему грустно или трудно. Он сел рядом с Ши Цином, который быстро закинул руку ему на плечи. Он держал Ши Цина за руку. Рука школьного хулигана была на удивление мягкой, учитывая его свирепое поведение; из-за того, что он никогда особо не работал, рука была нежной на ощупь и выглядела так же. Казалось, что все его лицо успокаивается, когда он разминает эту мягкую ладонь. Голос Чжо Цзюньли был тихим. — Он мне не нравится. — Не нравится кто? Твой отец? Ши Цин великодушно позволил ему поиграть своей рукой и выразил понимание: — Я тоже не люблю своих родителей. В целом, они провели со мной меньше года с тех пор, как я родился. Хотя работа, очевидно, для них важнее, они продолжают настаивать на том, что любят меня. Если они так меня любят, то почему они отдали меня няне? Они сказали мне, что я могу прийти к ним, если мне понадобится помощь. Но все мои проблемы могут быть решены деньгами, так зачем мне их искать? Молодой человек был поражен. Он взглянул на Ши Цина. Первоначально он думал, что такой высокомерный характер как у Ши Цина появился из-за того, что его слишком баловали в детстве. Глядя на равнодушное лицо школьного хулигана, Чжо Цзюньли почувствовал сочувствие и немного обрадовался. Ши Цин не был близок со своими родителями. Может ли это означать, что он был самым близким человеком Ши Цина? Как только он подумал об этом, сердце юноши растаяло. Его глаза, казалось, блестели, как яркие звезды. Под солнечным светом его и без того красивое лицо стало еще более светлым и нежным. Он сократил расстояние между собой и Ши Цином, прижав его к себе. — У тебя есть я, а у меня есть ты. — Да, — Ши Цин улыбнулся, — у меня есть ты. Но мои родители не такие плохие. Моя мама выросла за границей, поэтому её не удивишь такими отношениями. Отец требует от меня только не умереть. Все остальное его устраивает. Школьный хулиган равнодушно пожал плечами: — Так что мне не нужно скрывать от них наши отношения. Я не боюсь, что они рассердятся. — Я тоже не боюсь, — юноша мягко улыбнулся, его глаза были полны нежности. Он прошептал: — У моего отца нет времени сердиться. Может, он снова сломает ему ногу. Может, в следующий раз это будет рука. Может, рука и нога вместе. У него никогда не будет возможности появиться перед Ши Цином ни на секунду. Двое из них становились все ближе и ближе друг к другу. Они нежно прижимались друг к другу. Ши Цин вытащил из сумки пакет с миндалем и оперся на Чжо Цзюньли. Съев один миндаль, он накормил Чжо Цзюньли следующим. Этот жест был полон нежности. Тун Синьюй, видя эту сцену издалека: «…» Она смотрела на окружавшие их розовые пузыри и очень хотела преклонить колени перед этими двумя. Это был школьный двор!!! Вокруг стоит куча людей!!! Почему они вообще не пытались это скрыть?! Ей казалось, что она задыхается. Сегодня было родительское собрание. Вести себя так в обычный день — это одно, поскольку обычный школьник не стал бы делать вывод о том, что «мои одноклассники состоят в отношениях», но родители были взрослыми, которые все видели и все понимали. Что, если их обнаружат?! Подмоченная репутация! Изгои! Сплетни и слухи! Сердце Тун Синьюй сжималось от беспокойства за двух ее кумиров. Но она не могла просто подбежать и прервать влюбленную парочку, сказав: — Я знаю, что вы вместе, но не могли бы вы, ребята, обращать внимание на свои действия! Потому что вы будете разоблачены, если это будет продолжаться! Это может быть действительно опасно! Она встревожена! Она волнуется! Ей снились кошмары о раскрытии отношений ее бывших кумиров! Теперь она держала свое колотящееся и разбитое девичье сердце, наблюдая за ними издалека. Может быть, он устал или что-то в этом роде, но Ши Цин удобно устроился на коленях Чжо Цзюньли под солнечным светом, как будто ему было все равно, насколько грязной была земля. Лег! На! Чжо Цзюньли! У него на коленях! На коленях!!! Но это была очень красивая картина. Верно было и то, что от этого вида ее маленькое сердце быстро колотилось без видимой причины. Но они были на школьном дворе! Вокруг много людей! После некоторого пребывания в нервозности, Тун Синьюй наконец осознала, что ее тревога снова напрасна. Все остальные ученики либо играли в баскетбол, либо болтали. Они вообще ничего не заметили. Даже если кто-то проходил мимо и видел их, они просто бросали быстрый взгляд и вообще не думали об этом. Только после того, как Тун Синьюй немного осторожно подошла к ним, она поняла почему. Сохраняя такую красивую позу, Ши Цин читал учебник самым неприятным тоном, который она когда-либо слышала. Несмотря на то, что их поза была двусмысленной и нежной, один человек читал учебник, в то время как другой внимательно слушал и поправлял его, когда это было необходимо. Они были старшеклассниками, которые были погружены в состояние «я люблю учиться, и учиться любит меня», вот как окружающие подумали бы об этой сцене. Когда Тун Синьюй подошла к ним, Ши Цин закончил читать. Он не выдержал и сел. Затем он положил руку юноше на плечо: — Здесь слишком солнечно. Пойдем немного посидим в тени. Он указал на дальнюю левую сторону школьного двора. Там было большое дерево. Говорили, что это дерево специально пересаживали, когда строили школу. Даже если бы они оба сидели там вместе, никто во дворе не смог бы их увидеть. Чжо Цзюньли не придал этому большого значения. Он подумал, что его возлюбленный не хочет загореть, поэтому пошел с ним к дереву. Тун Синьюй смотрела на них, когда они уходили. Ей казалось, что ему действительно не о чем беспокоиться. Ни один из них не был идиотом. Конечно, они не раскрыли бы свои отношения всем. Она несколько раз ударила себя по голове, чувствуя себя так, как будто у нее не хватает несколько шариков. Следующие полчаса Тун Синьюй сидела на соседней лестнице, чтобы играть на своем телефоне. Мама дала ей телефон перед тем, как она вошла на собрание, так что она могла немного развлечься. В конце концов, собрание подошло к концу. Родители выходили один за другим. Когда Тун Синьюй подошла к двери, ее мать все еще говорила с её классным руководителем, поэтому она просто оперлась на перила и стала ждать. Внезапно из двери вышла очень молодая и красивая женщина в сапогах на высоких каблуках. Она была настолько красивой, что оставалась незабываемой даже после одного взгляда. Нежный макияж подчеркивал рубиново-красные губы. Ее длинные и стройные ноги были украшены парой очень высоких каблуков. Судя по росту, она была более 1,75 метра. Но если учесть ее внушительную ауру, была не меньше 2,7 метра. Тун Синьюй только что небрежно подняла глаза, но она была ошеломлена. Симпатичная леди подошла и слегка приподняла брови: — Ты учишься в этом классе? Тун Синьюй безучастно кивнула. — Могу я спросить, знаешь ли ты, где находится Ши Цин? Я его мама. Первой мыслью Тун Синьюй было: «… черт». Мама Ши Цин была такой молодой и привлекательной! Она быстро кивнула. — Ши Цин на школьном дворе, — Тун Синьюй даже с энтузиазмом указала на очень очевидное большое дерево, — я видела, как они направлялись к тому дереву раньше. Они должны сидеть в тени. Красавица, а нет, великолепная леди снова ей улыбнулась. — Спасибо. Затем она спустилась по лестнице со своей аурой 2,7 метра и ботинками на высоком каблуке. Тун Синьюй все еще была в шоке. Через несколько секунд она внезапно осознала проблему. Ши Цин был с Чжо Цзюньли прямо сейчас! Если бы эти двое осмелились вести себя кокетливо в классе, то чем они осмелятся заниматься за большим деревом, где их никто не может увидеть… Дрожь пробежала по ее спине, и холодный пот покрыл ее лоб. Она быстро посмотрела в сторону через перила. Ничего не увидев, Тун Синьюй быстро побежала влево. В конце концов, она, наконец, смогла разобрать, что происходило за деревом. Чжо Цзюньли, казалось, прислонился к дереву, когда одна из рук Ши Цина лежала на его плече. С этого угла она могла видеть только затылок Ши Цин. Другими словами, Ши Цин и Чжо Цзюньли были лицом к лицу. Эта поза… Эти движения… Это легендарный… Кабедон! Когда Тун Синью снова посмотрела вниз, внушительная мама Ши высотой 2,7 метра уже направлялась к этому дереву. Это катастрофа. В голове у нее ничего не было. Она повернулась и, не задумываясь, побежала по лестнице. Она поспешила вниз. Она бежала, как будто бежала спринт, и с трудом догнала маму Ши, которая почти достигла большого дерева. — Ши Цин, мать Ши Цина, нет! Тетя! Подождите, пожалуйста! Пожалуйста, подождите минуту!!! Тун Синьюй тяжело дышала. Она буквально вложила всю оставшуюся энергию в крик: — У вас такая красивая помада! Какая это марка?! Она старалась изо всех сил. Это должно было быть достаточно громким, чтобы эта парочка могла услышать, верно? Ши Цин, который держал одну руку на дереве, а другую на плече Чжо Цзюньли, действительно услышал. Когда хулиган увидел панику, вспыхнувшую на лице юноши, когда Чжо Цзюньли услышал, что приближается его мать, губы Ши Цина скривились в злобной улыбке. Понизив голос, он озорно прошептал: — Поцелуй меня или я не встану. Чжо Цзюньли действительно немного запаниковал. Он сейчас был просто учеником. Несмотря на то, что он был способен на некоторые поступки, он не может пойти против Ши Цина, если бы все внезапно пойдет не так. Даже если Ши Цин сказал, что у него плохие отношения с родителями, они все равно оставались его родителями. Если они вынудят Ши Цина перевестись из школы, он ничего не сможет сделать. Он тоже понизил голос, его рука подсознательно сжала руку Ши Цина: — Веди себя хорошо. Твоя мать здесь. — Поцелуй меня или погладь. Выбери. Школьный хулиган остался спокойным. Он вел себя так, будто не собирался останавливаться, пока не получил то, что хотел. — Мы ни разу не целовались. Если ты не поцелуешь меня сейчас, я не встану, кто бы сюда ни пришел, даже если это сам Бог. Он повторил: — Быстро поцелуй меня. Если ты это сделаешь, будет сюрприз. Длинные ресницы Чжо Цзюньли дрожали из-за смеси беспокойства и застенчивости. Его белые щеки покраснели. Обеспокоенный тем, что мать Ши Цина действительно увидит их, если он потратит больше времени на раздумья, он медленно наклонился. Его губы нежно коснулись щеки школьного хулигана. Тун Синьюй, которая не могла задержать 2,7-метровую внушительную маму Ши, увидела эту сцену перед собой: «…» Она была ошеломлена. Разве ее громкое предупреждение не дошло до этой влюбленной пары?! Тун Синьюй бессознательно попыталась встать перед ними. Шестерни в ее голове вращались с головокружительной скоростью, когда она смотрела на 2,7-метровую внушительную и несколько пугающую леди перед собой. — Это, это не то, что ты думаешь! Мы репетируем зимний праздничный спектакль! Это эээ… эээ… Спящая красавица! Вы знаете, в этой истории есть сцена поцелуев? Они это репетируют! На красивом лице матери Ши Цина вообще не было потрясения или гнева. Она им просто улыбнулась. Тун Синьюй даже не заметила это. Она была слишком занята, повернув голову, чтобы увидеть… Ши Цин! На самом деле! Еще! Держит! Руку! Чжо Цзюньли! Их пальцы даже переплелись! Ааа! Пока она пыталась спасти ситуацию, они активно саботировали ее усилия. У вас, ребята, должен быть тайный роман! Как вы себя ведете? Затем она могла только наблюдать, как школьный хулиган показал сцепленные руки. — Мама, знакомься, это Чжо Цзюньли, мой парень. Тун Синьюй: «!!!» Мама Ши все еще улыбалась, глядя на красивого юношу, чье лицо было полностью выкрашено в красный цвет. Ее глаза были наполнены удовлетворением: — Он хороший ребенок, как ты и говорил мне раньше. Мама благословляет вас двоих. Чжо Цзюньли постепенно оправился от своего неподвижного состояния. Его глаза постепенно загорелись, когда он повернул голову, чтобы посмотреть на Ши Цина. У школьного хулигана все еще была улыбка, из-за которой он выглядел особенно озорным. Он крепко держал его руку: — Я же сказал, что если ты меня поцелуешь, будет сюрприз. Казалось, все тело Чжо Цзюньли расслабилось, когда он посмотрел на своего возлюбленного. Уголки его губ слегка приподнялись. Воздух снова наполнился розовыми пузырями. Тун Синьюй почувствовала себя так, словно ее насильно набили мешком собачьего корма: «…» Пройдя через огромное количество взлетов и падений — Наконец она поняла. Ее место было под машиной. А не в машине.