Весь мир узнает, что я хороший человек // 全世界都知道我是好人[快穿]

Ши Цин моргнул и выглядел немного обиженным. — Зачем ты пытаешься свалить всю вину на меня? У меня такое слабое тело. Если бы я не смог объясниться, а главнокомандующий наказал бы меня, разве я смог бы выдержать избиение? Когда эти слова прозвучали, отец Ши сразу же напрягся. Несмотря на то, что он постоянно ругал своего сына, он дорожил Ши Цином больше, чем кто-либо. Каждый раз, когда Ши Цин заболевал в детстве, он оставался у постели сына и контролировал лечение, выписанное врачом. В семье Ши был только один молодой господин. Если с ним что-то случится, все богатство и статус, которые отец Ши упорно зарабатывал в Хэчене, окажутся напрасными. Он быстро повернулся к главнокомандующему и осторожно сказал: — Главнокомандующий, хотя мой непослушный сын кажется здоровым, он всегда был слабым ребенком. Если он сделал что-то, заслуживающее наказания, пожалуйста, приговорите его к чему-то другому, кроме избиения. Все еще разъяренный Цзян Лие усмехнулся словам отца Ши. Как и ожидалось от отца, который воспитал такого хулигана, как Ши Цин, который мог лгать прямо в лицо. Ши Цин был слишком изнеженным. Он, что, девушка? Разве молодому господину его возраста не стыдно быть таким избалованным? Главнокомандующий должен подумать, что отец Ши плохой отец. Отец Цзян мыслил похожим образом. Как такой проницательный человек, как отец Ши, совершил такую большую ошибку в воспитании сына? Отец Цзян тоже обратился к главнокомандующему, но его слова были полной противоположностью словам отца Ши: — Главнокомандующий, поскольку Лие поступил неправильно, его наказание будет зависеть от тебя. Даже если это избиение, то он примет это. Отец Цзян сейчас был вполне доволен собой. В конце концов, хотя их семьи были влиятельны в Крейн, их статус не мог сравниться с таким чиновником, как главнокомандующий. Грубо говоря, они зависели от других. Как добросовестный главнокомандующий мог терпеть, когда ему указывали, что делать? Кроме того, этот главнокомандующий недавно был назначен на свою должность. Ему еще предстояло утвердить свою власть. Главнокомандующий, должно быть, очень недоволен тем, как сильно отец Ши избаловал своего сына. С другой стороны, отец Цзян дал ему полную свободу действий в отношении наказания его сына. Благодаря его сотрудничеству главнокомандующий теперь должен видеть его в лучшем свете. Ход мыслей отца Цзяна был логичен и хорошо аргументирован. К сожалению, у этого нового главнокомандующий была бьющая через край отцовская любовь, которая не имела выхода, потому что его сын скончался. Ему не очень нравились отцы, которые были чрезмерно строгими и позволяли посторонним наказывать своих сыновей. Это все из-за того, что в твоей семье много детей? Тебе не будет грустно, если один из них умрет? У меня наконец-то родился ребенок после стольких попыток. Я воспитывал его с максимальной заботой и вниманием. Но прежде чем он успел жениться и родить мне много внуков, приступ болезни забрал его у меня… Сердце главнокомандующего наполнилось печалью. Его взгляд на отца Цзяна становился все более недобрым. Его образ мыслей был чем-то похож на образ мыслей отца Ши. Отец Ши никогда не сходился во взглядах со своим сватом, потому что завидовал тому, сколько сыновей было у отца Цзяна. Все они были такими послушными. Каждый раз, когда он слышал, как отец Цзян хвастается сыном № 1, 3, 7 и т. д., говоря что «он недостаточно хорош», глаза отца Ши краснели от зависти. Хотя главнокомандующий не был настолько ревнив, чтобы его глаза покраснели, он явно чувствовал себя ближе к отцу Ши, который заботился о своем ребенке. Те, у кого одинаковые проблемы, лучше понимают друг друга. Отец Цзян все еще говорил: — Мой злой сын причинил столько неприятностей сразу после того, как главнокомандующий занял свое положение… Хотя этот отец не чиновник, я понимаю, что должен подчиниться авторитету главнокомандующего. Не стесняйтесь бить или наказывать его, как хотите. Этот не будет возражать. Главнокомандующий посмотрел на него. Он подумал, что эти слова означают: «ха, мой сын совсем не боится быть избитым». Чувство разочарования росло в нем, когда он кивнул. — В таком случае… избейте его! Отец Цзян: «…» Цзян Лие: «???» Нет, подождите-ка, что происходит? Что за нелогичный поворот событий?! Они же сотрудничали! А семья Ши отказалась отступать и даже выдвинула всевозможные требования. Рассуждая логически, разве Ши Цин не должен быть тем, кого избивают вместо него? И даже если физическое наказание было неизбежным, разве они не должны были быть побиты оба, чтобы быть справедливыми? Оба были потрясены, но главнокомандующий не собирался объясняться. Ему казалось, что он уже уделил семье Цзян достаточно внимания, лишь формально приговорив Цзян Лие к десяти ударам. Молодых господ посчитали сообщниками, поэтому каждому хватило пяти ударов. Таким образом, все сдерживаемое разочарование нового чиновника, связанное с его положением, вырвалось наружу. Зал тут же наполнился какофонией воплей. Как слуга, который не участвовал, Цзян Бэйю молча стоял на коленях рядом, почти невидимый для всех. Однако его взгляд не отрывался от молодого господина, спокойно сидевшего на своем месте. Он, казалось, ничуть не беспокоился о том, что бьют всех, кроме него. Похоже, Ши Цин даже получал удовольствие от их несчастного состояния. Мало того, что он смотрел, как их избивают, время от времени на его лице мелькало веселье, так как он стоял спиной к старшим. Молодые господа уже хотя бы пару раз были избиты и теперь знали правила игры. Даже если их боль была только 3 из 10, они кричали достаточно громко, чтобы казалось, что это 300 из 3. Те, кто выполнял наказание, знали, что они были молодыми господами города Крейн, поэтому они немедленно применяли меньше силы. Цзян Лие никогда не били с детства. Он не знал, что делать в такой ситуации, как другие. Когда он собирался закричать от боли, он поднял глаза и увидел, что Ши Цин улыбается ему, смотря сверху вниз. Этот сопляк даже любезно напомнил ему: — Зять, тебе что, больно? Будет не так больно, если ты закричишь. Цзян Лие: «…» Будет ли Ши Цин так любезен, чтобы помочь ему? Нет! Он явно просто сыпал соль на раны! Черт! Он не будет кричать, несмотря ни на что! Так как человек, бьющий его, ничего не слышал, он думал, что Цзян Лие справится, и не уменьшил силу ударов. Цзян Лие покрылся холодным потом от ударов. Ему было так больно, что он начал сомневаться в своей жизни, но из его горла не вырвалось ни звука, потому что Ши Цин «смотрел шоу» перед ним. Явное разочарование и боль, которые он чувствовал, почти заставили его потерять сознание. В конце концов, все остальные молодые господа дрожали от слез и соплей, струившихся по их лицам, но так и остались стоять на коленях. Только Цзян Лие растянулся, как дохлая собака, не в силах пошевелить ни одним мускулом. Главнокомандующий тут же нахмурился. Это было всего десять ударов, и он даже не сказал своим подчиненным отнестись к этому серьезно. Цзян Лие так ловко перекладывал вину на других и так же быстро сдавался под наказанием… Его отвращение нельзя было скрыть, поэтому отец Цзян вскоре это заметил. Он сразу же стал недоволен Цзян Лие, сыном, которым он всегда был доволен раньше. Отец Цзян верил, что Цзян Лие ждет светлое будущее. Он был довольно хорош собой, знал, как осчастливить отца, был старшим законным сыном и даже женился на старшей законной дочери семьи Ши. Но этот паршивец в последнее время делал глупости. Его брак с семьей Ши должен был дать ему преимущество в борьбе за наследство в семье Цзян. Все было бы хорошо, если бы Цзян Лие не умел правильно обращаться со своей женой, но он также ругался с родственниками жены. Ши Цин был единственным молодым господином семьи Ши. Инцидент, когда Цзян Лие столкнул его в воду, был едва сглажен с помощью сына, рожденного от наложницы, но теперь этот сопляк открыто пытался подставить Ши Цина на глазах у стольких людей. Вы хотите кого-то подставить? Ладно, делай, что хочешь. Но ты должен добиться успеха… Теперь даже отца Цзяна втянули в это дело, и он сильно потерял авторитет. Главнокомандующий только что был назначен, а Цзян Лие создавал проблемы. Разве это не пощечина главнокомандующему от семьи Цзян? Отец Цзян выглядел несчастным, но отец Ши был вполне доволен. В любом случае, пока его сын не понес никаких потерь, то все в порядке. Главнокомандующий только что вступил в должность, так что он не мог долго копаться в этом деле. Назначив наказание и сказав несколько слов ободрения, он всех отпустил. Когда молодые господа услышали, что могут уйти, все они поклонились отцу Цзян и отцу Ши, а затем сбежали быстрее, чем кто-либо другой. Все исчезли в мгновение ока. Как только слуга увидел, что он может подойти, он быстро выступил вперед, чтобы помочь молодому господину. Однако отец Цзян холодно фыркнул, проходя мимо. — Пусть встает сам. Поэтому Цзян Лие мог только медленно встать с большим трудом. Ненависть, наполнившая его сердце до краев, заставила его посмотреть на Ши Цина, как только он встал. Но все, что он увидел, это молодой господин, прислонившийся к Цзян Бэйю со слабым выражением лица, который жаловался отцу: — Я так долго стоял на коленях, что у меня заболели колени. Мне так больно, когда я двигаюсь, боюсь, что я больше не могу ходить. На первый взгляд отец Ши может показаться холодным и строгим, но он искренне беспокоился о том, что Ши Цин повредил колени. В конце концов, у него никогда не хватало духу заставить этого ребенка стоять на коленях. Отец Ши тут же сказал: — Держись за одного из слуг или пусть кто-то понесет тебя на спине. — Почему бы ему не понести меня на руках? Ши Цин встал и обнял Цзян Бэйю за шею. Молчаливый человек легко подхватил его отработанным движением. Какая это была двусмысленная сцена. Но отец Ши не заметил ничего плохого. Он внимательно осмотрел колени сына с огорченным выражением лица. Когда Цзян Лие, прихрамывая, вышел за дверь, он увидел, как снаружи из кареты вышла взволнованная госпожа Ши. Как только она увидела, как выносят Ши Цина, она тут же бросилась к нему с группой слуг и суетилась над ним, как курица-наседка. — Мой сыночек, ты в порядке? Ты ранен? Ох, бедняжка… Пусть мама посмотрит. Почему вы все просто стоите? Почему ты не помогаешь моему сыну забраться в карету?! Не дай моему сыну простудиться. Цзян Бэйю молча обнял Ши Цина, слушая, как молодой господин в его объятиях напрягся и пожаловался: — Мама, у меня так сильно болят колени. Из-за того, что зять пытался меня подставить, мне пришлось долгое время стоять на коленях. Ай, не трогай меня, не надо. Просто позволь Цзян Бэйю отнести меня в карету. Мне так больно. Госпожа Ши была так растеряна, что отправила Ши Цина в карету вместе с Цзян Бэйю, прежде чем повернуться и с ненавистью взглянуть на Цзян Лие. Она знала, что происходит. Этот «зять» пытался замучить ее сына до смерти, чтобы у семьи Ши не было другого выбора, кроме как оставить ему все. Госпожа Ши подумала о своей страдающей дочери. Она была терпелива ради дочери, но на этот раз Цзян Лие действительно зашел слишком далеко. Она все решила! Госпожа Ши решила встать на защиту своих детей. Ее взгляд на Цзян Лие становился все более недобрым. — Как ты смеешь так обращаться с моим сыночкой? Он теперь даже ходить не может, а ты-то уверенно стоишь на своих ногах. Это еще не конец, Цзян Лие! Мы разведемся, если случится худшее! На этот раз, даже если ей придется пилить отца Ши полмесяца, она обязательно заставит его согласиться вступиться за их дочь. Чем больше она думала об этом, тем больше злилась госпожа Ши. Она чуть не разорвала платок пополам. — Ты зашел слишком далеко! Она повернулась, чтобы ворваться в свою карету, оставив Цзян Лие стоять в одиночестве, будучи покрытым ранами и не желающему шевелиться, потому что ему было очень больно. Он, человек, который на самом деле был ранен и не мог нормально идти, но все же должен был идти, смотрел, как поднимается занавес кареты Ши Цина. Молодой господин, не получивший ни единого удара, уютно устроился на руках высокого человека. Он самодовольно поднял подбородок, торжествуя перед Цзян Лие: — Ты зашел слишком далеко! В груди Цзян Лие скопилось столько обиды, что он чуть не задохнулся: — Я зашел слишком далеко?! Ты… кхе-кхе!!! Слуги, осторожно следовавшие за ним, тут же запаниковали. — Нехорошо!!! Молодой господин избит до крови!!! Цзян Лие вытер уголок рта. Там действительно была ярко-красная кровь. Его взгляд на мгновение потемнел. Что значит, меня избили до крови? Это было от ярости! Чистая, незамутненная ярость!!!