Весь мир узнает, что я хороший человек // 全世界都知道我是好人[快穿]

Гу Цюшу был уже взрослым, но только сейчас впервые услышал, что кто-то хочет заниматься с ним двойным культивированием. Слова Ши Цина почти заставили его мозг взорваться. Его руки не могли не сжаться, а уши становились все краснее и краснее, и, естественно, его сердцебиение тоже ускорилось. К тому времени, как он пришел в себя, человек, который дразнил его, уже сбежал дразнить другого: — Малыш Е Цзы, позволь мне спросить тебя кое о чем. Как у тебя в животе оказался такой большой жук? Жующий голень Е Цзы, который совсем забыл об этом, позеленел. Он не мог проглотить ни кусочка курицы, потому что его вырвало бы, если бы он это сделал. И все же он не мог просто выплюнуть пищу. В конце концов, его любовь к еде победила. Е Цзы сглотнул с болезненным выражением лица и пробормотал: — Я тоже не знаю. Я даже не знал, что у меня в желудке завелся жук. Ши Цин попытался напугать его: — Если бы ты случайно не столкнулся со мной, то кто знает, когда бы ты узнал? Жук, попавший в тебя, называется Сингу. Он поглощает духовную энергию культиватора, чтобы расти. Когда он созреет, он сможет размножаться бесполым путем и отложит кучу яиц. Эти яйца мигрируют в меридианы культиватора и медленно растут. Взрослые насекомые питаются духовной энергией, но маленькие личинки боятся ее. Итак, когда ты достигнешь стадии Зарождения Души, личинки выползут и съедят твою душу, постепенно уменьшая уровень культивирования. Лицо Е Цзы стало еще зеленее. — Но это даже не самое худшее. Ты будешь смертным без своего совершенствования, а продолжительность жизни смертных ограничена. Когда бывшие культиваторы стареют, духовная энергия, оставшиеся в теле, скапливаются в сердечном меридиане. В этот момент те личинки, которые боятся духовной энергии, будут яростно кусаться в меридиане и заставят тебя умереть от огромной боли! Угадай, остались ли яйца этого большого жука у тебя в желудке или нет? Е Цзы был в полном ужасе. Его неудержимо рвало, пока он бежал наружу. Вскоре послышался звук рвоты. Гу Цюшу остался на месте и увидел счастливую улыбку на лице Ши Цина. Мужчина внезапно заговорил: — Вы нарочно его напугали. — Да, — лидер секты Железных Костей с улыбкой признал это, приподняв брови, посмотрел на Гу Цюшу, — хотя жука больше нет в его теле, остатки этого жука остались в его теле. Если его тело переварит эти остатки, его культивирование замрет в развитии, по крайней мере, на столетие. Он был очень горд собой: — Но теперь не о чем беспокоиться, так как я заставил его все выблевать. Я такой хороший человек. Гу Цюшу нахмурил брови: — Вы могли бы просто сказать ему. Было ли необходимо его пугать? — Думай об этом как о моем капризе. Мне было весело это сделать. Человек, стоявший перед ним, открыто выставлял напоказ свою необузданную натуру. Скривив губы, он добродушно посмотрел на Гу Цюшу: — Тебе не кажется, что результат важнее метода? Какое это имеет значение, если пациент здоров? Послушай, Гу Цюшу, поскольку ты думаешь о нем как о младшем брате, не означает ли это, что ты должен поблагодарить меня за то, что я спас его? Гу Цюшу посмотрел на человека, стоявшего перед ним. Хотя внешне он казался таким же невозмутимым, как всегда, у него затаились сомнения. Он не понимал, почему Ши Цин всегда так себя вел. Вместо того чтобы прямо сказать, он намеренно пугал или вводил в заблуждение других. Если бы Е Цзы вовремя не появился, даже сам Гу Цюшу не знал, действительно ли он убил бы Ши Цина. Однако, несмотря на свое ужасное поведение по отношению к остальным, Ши Цин своими действиями доказал, что он действительно пытался спасти чужую жизнь. Но также было ясно, что он относился к этому как к игре, даже готов был рисковать собственной жизнью для достижения целей. Гу Цюшу не понимал. И Ши Цин не потрудился объяснить ему это. Он отошел и крикнул людям снаружи: — Отправьте малыша Е Цзы обратно и заварите ему побольше сахарной воды, чтобы смочить горло! Затем он вернулся и закрыл дверь. Он поднял подбородок, глядя на Гу Цюшу в белом: — Ложись. Я собираюсь заняться иглоукалыванием. Из-за этого инцидента с Е Цзы Гу Цюшу осознал, что он неправильно понял Ши Цина. Несмотря на то, что это было специально подстроено самим Ши Цином, он все еще чувствовал себя немного виноватым. Поэтому на этот раз он послушно вернулся в кровать и тихо лег. — На этот раз ты послушный. Замечательно. Ши Цин достал серебряные иглы, облизнувшись: — Я не буду лгать тебе, Гу Цюшу. Это мой первый раз, когда я пробую иглоукалывание. Пожалуйста, отнесись с пониманием, если я случайно воткну серебряную иглу не туда. После того, как несколько минут назад Гу Цюшу увидел, как он недавно пугал Е Цзы, мужчина не испытал ни гнева, ни негодования. Чтобы подтвердить свои подозрения, он намеренно сказал: — Просто сосредоточьтесь на введении игл. Если они окажутся не там, я просто вытесню их, используя духовную энергию. Как и ожидалось, после этого на белом и невинном лице Ши Цин появилось разочарование: — Ты не боишься? Гу Цюшу посмотрел на него, все еще без всякого выражения: — Вы хотите, чтобы я испугался? Человек перед ним скривил губы и похлопал его по плечу. — Скучно. Ты такой скучный. Ши Цин, казалось, потерял интерес к разговору, раз не мог напугать Гу Цюшу. Он начал вводить иглы в тишине. Гу Цюшу спокойно лежал, размышляя. Как он и ожидал. После того, как Ши Цин силой поймал их, он ничего им не сделал, кроме словесных угроз. Может быть, он сделал это просто для развлечения, или, может быть, ему просто нравилось видеть, как люди паникуют. Но он никогда не делал ничего, что действительно могло бы причинить боль. Вот где ход мыслей Гу Цюшу застопорился. Он все еще не понимал, что Ши Цин получал от этого. Какой смысл заставлять других бояться и ненавидеть его? Он испытующе посмотрел на Ши Цина и сказал холодным голосом: — Я благодарен тебе за лечение моих меридианов. Бледные, тонкие пальцы, вводившие иглу, на долю секунды остановились, прежде чем возобновить свою работу. Раньше Гу Цюшу был слишком зол из-за того, что его посадили в тюрьму, чтобы по-настоящему прислушаться к словам Ши Цина. Теперь, когда он успокоился, он заметил, насколько наигранными были его слова. Когда он намеренно не растягивал слова и не делал свой голос глубже, Ши Цин звучал почти как оживленный яркий юноша. Он был немного избалован, но все еще чист внутри. Однако его слова были наполнены насмешкой: — Гу Цюшу, ты действительно глупыш. Зачем мне помогать вам, ребята, если я ничего не получу от этого? Не могу поверить, что ты даже поблагодарил меня. Хм. Похоже, что образование в вашей секте Широких Небес должно уделять меньше внимания книгам и больше здравому смыслу. Тон Гу Цюшу был ясным, холодным, но очень решительным: — Наличие у тебя скрытых мотивов не означает, что я не могу быть благодарен. Человек над ним фыркнул и слегка наклонился. Пара прекрасных глаз неотрывно смотрела на Гу Цюшу: — Тогда что, если мой скрытый мотив… это ты? Даже при том, что он знал, что ему скажут нечто подобное, намеренное поддразнивание Ши Цина все еще заставляло лицо Гу Цюшу в белом непроизвольно краснеть. Он слегка отвел глаза от Ши Цина: — Веди себя прилично! Те же слова, что и раньше, но теперь в них было больше паники и замешательства. Ши Цин уловил это. Его улыбка стала шире. — Не волнуйся, Гу Цюшу, я очень дисциплинированный человек. Конечно, я не буду вынуждать тебя, если ты не хочешь. Для такого рода вещей необходимо согласие обоих сторон. Он намеренно сделал свои слова двусмысленными. Как и ожидалось, Гу Цюшу отказался от продолжения разговора. Он просто закрыл глаза и притворился мертвым. Ши Цин тоже перестал говорить и сосредоточился на своем лечении. Время шло, и Гу Цюшу нахмурился. Он сделал паузу в мысленном чтении мантр и медленно открыл глаза. Уже прошло по меньшей мере шесть часов. Конечно, такое количество времени ничего не значило для культиватора, но все знали, что Ши Цин был обычным смертным. Как он мог выдержать шесть часов интенсивной концентрации? Он действительно видел бисеринки пота на лбу другого человека. Ши Цин тоже больше не улыбался, как раньше. Вместо этого его лицо было слегка нахмурено. Гу Цюшу никогда раньше не заботился о том, чтобы хорошенько рассмотреть Ши Цина, потому что испытывал к нему отвращение. Теперь, когда он присмотрелся, он сразу же заметил его потрясающую красоту. И эти глаза, которые были сосредоточены, уже не имели того нарочитого флирта, как раньше. Гу Цюшу внезапно вспомнил, что его старший брат однажды сказал о нем раньше: — Возможно, ты и сам не замечал, насколько сильно сосредоточен во время тренировки с мечом. В такие моменты многие ученицы не могли отвести от тебя глаз. Может быть, это правда, что люди наиболее привлекательны, когда они сосредоточены. В то время Гу Цюшу не понял слов своего старшего брата. Это была просто тренировка с мечом. Что там было такого приятного? Но теперь, глядя на Ши Цина, который был сосредоточен на текущей задаче, Гу Цюшу, наконец, казалось, понял. Ши Цин действительно был очень красив. Он хотел еще несколько раз взглянуть на него. [Динь! Значение враждебности Гу Цюшу 97/100] [Хм?] Ши Цин казался немного удивленным. [Я еще даже ничего не делал, почему враждебность упала сама по себе?] Система быстро подлизалась. [Должно быть, это из-за безграничной харизмы Хозяина!] [Кыш-кыш-кыш. Ты действительно думаешь, что Гу Цюшу просто понравилось мое лицо?] Удивительно, но ответ был утвердительным. Гу Цюшу был прямым, честным человеком. Он уже чувствовал вину за то, что чуть не причинил боль Ши Цину раньше, и теперь Ши Цин так долго трудился, чтобы вылечить его. С течением времени чувство вины только росло. Однако он знал только один способ общения с другими людьми, и ни один из этих людей не был похож на Ши Цина. Гу Цюшу довольно долго размышлял о том, что именно ему нужно делать. Хотя его лицо все еще было бесстрастно, в его глазах читалась некоторая растерянность, а лоб слегка нахмурен. Казалось, он о чем-то глубоко задумался. Ши Цин заметил это: — Гу Цюшу, о чем ты думаешь? Твои брови нахмурены настолько, что могут раздавить муху. Губы Гу Цюшу слегка приоткрылись, но он сделал паузу, прежде чем холодно заговорить: — Если устанешь, нужно отдыхать. — Хм? Но я не устал. Человек над ним снова улыбнулся. Это движение заставило каплю пота со лба скатиться по переносице вздернутого и светлого носа. Это, казалось, вызвало у Ши Цина зуд, так как он вытер лицо, прежде чем снова непринужденно улыбнуться Гу Цюшу. Лжец. Гу Цюшу в белом холодно посмотрел на человека, стоявшего над ним. Он явно притворялся, несмотря на очевидную усталость. Этот человек даже не знал, почему выражение его лица стало холодным. Он все еще игриво спрашивал: — Гу Цюшу, почему ты вдруг спрашиваешь об этом? Это потому, что тебе не терпится сходить в туалет? Он хихикнул и намеренно опустил глаза: — Нехорошо держать это в себе, Гу Цюшу. Поскольку ты торопишься, мы остановимся. Эти слова действительно были возмутительными. Тем более, что Гу Цюшу уже давно практиковал инедию, зачем ему пользоваться туалетом? Если бы Гу Цюшу услышал, как кто-либо из учеников секты Широких Небес говорил подобное в секте, он наказал бы его, по крайней мере, тремя днями уединения. Но поскольку Ши Цин не был учеником его секты, он мог только холодно игнорировать его. Не получив ответа на свое поддразнивание, человек над ним больше не продолжал говорить, как раньше. Возможно, потому, что он знал, что Гу Цюшу проигнорирует его, возможно, потому, что он был измотан тем, что лечил его несколько часов подряд. Гу Цюшу снова закрыл глаза. Но его сердце отказывалось успокаиваться. Образ покрытого потом лба Ши Цина, усталое лицо, ранее бывшее улыбающимся и жизнерадостным… Он не мог перестать думать об этом. Нахмурив брови, Гу Цюшу уже собирался силой заставить себя перестать думать об этом, когда внезапно услышал тяжелый вздох. Глаза Гу Цюшу в белом резко открылись. Он увидел, как на лбу Ши Цина появилось еще больше пота. Он также казался еще более усталым, чем раньше. Он почувствовал, что дыхание Ши Цин стало немного прерывистым. Было очевидно, что он уже был измотан. Однако, казалось, что Ши Цину было все равно. Он продолжал тщательно втыкать иглы в различные места. Гу Цюшу отчетливо чувствовал, как его меридианы немного расширяются по мере продвижения лечения. Острая боль, которая вернулась после того, как он силой открыл акупунктурные точки, также значительно уменьшилась. Для того, у кого была хроническая боль, это определенно был праздник: боль хоть немного ослабла. Однако Ши Цин изнурял себя, чтобы достичь этого. Гу Цюшу знал, что он не беспокоился за Ши Цина. Просто этот человек был всего лишь смертным, ясно? Это было слишком — просить смертного потратить свою энергию на спасение бессмертного культиватора, как он. Кроме того, Ши Цин был лидером секты. Если бы с ним что-то случится, Гу Цюшу был бы не смог бы сбежать. Пока он отчаянно пытался оправдаться перед самим собой, он увидел, как руки человека над ним дрогнули. Ши Цин нахмурился, его глаза остекленели. Он слегка покачался из стороны в сторону, словно еще немного и он упадет. Почти бессознательно Гу Цюшу, одетый в белое, приподнялся на кровати и махнул рукой. Его меч немедленно вырвался из ножен в ответ на его команду и поддержал смертного, который собирался упасть. — А? Спасибо. Очевидно избалованный глава секты, казалось, не заботился о том, что только что произошло. Он небрежно продолжил то, что делал, полностью игнорируя свою усталость. На это было действительно неудобно смотреть. Как раз в тот момент, когда его рука собиралась коснуться одной из игл, большая рука преградила ему путь. Ши Цин озадаченно посмотрел: — Гу Цюшу? На кровати, одетый в белое Гу Цюшу, который слегка приподнялся, без всякого выражения сказал: — Хватит на сегодня. Ши Цин наморщил лоб: — Почему? Еще час, и ты не будешь чувствовать эту боль в течение трех дней. Еще час? Если бы они на самом деле продолжали еще час, этот смертный уже потерял бы сознание. Гу Цюшу, который давно практиковал инедию, сказал холодно с безразличным выражением лица: — Мне нужно в туалет.