Привилегия на любовь

      Тэхен ненавидит взрослую жизнь. Он работает в компании три месяца, всего три, а уже мечтает о том, чтобы уволиться. Единственное, что его отговаривает от увольнения — хорошая зарплата, ведь именно из-за нее он и учился на эту специальность все эти годы. Пытается не показывать друзьям, а в особенности Юнги, как же сильно он ненавидит даже мысль идти на работу. Кажется иногда, когда он наигранно воодушевленно рассказывает о случае с работы, что они все видят, все понимают, а в особенности Юнги, но молчат, чтобы не смущать его, не давить.       Его друзья… Временами он думает, что выдумал их. Что они — его вымышленные друзья. Если повезет, то он видит их два раза в месяц, раз в месяц. Их встречи начали измеряться не часами или днями, а месяцами, а это как раз именно то, чего он так боялся.       Квартира, что он снимает, находится слишком далеко от квартир друзей, и дальше всего от квартиры Юнги. Она находится близко к работе Сокджина, потому хён может завалиться к нему с ночевкой. Юнги же был в этой квартире дважды — когда помогал Тэхену выбирать квартиру и когда Тэхен переезжал с общежития. Все это время после Тэхен ездил к нему домой сам, но даже его желание и возможность видеться с Юнги чаще, не значит, что у него это получается.       Юнги занят. Все время. Настолько, что не может ответить на сообщение или взять звонящий телефон в руки. Настолько, что может уснуть прямо в мастерской, когда Тэхен приехал к нему домой, получается, только для того, чтобы поспать в холодной кровати. — Я приезжаю к тебе в третий раз и в третий раз просто сплю в твоей кровати…       «Он очень устает, такой завал на работе, я когда вижу его реально проверяю пульс» — поделился днем Сокджин, когда звонил ему сообщить, что Юнги вечером будет дома. Тэхен и приехал, купил для Юнги немного продуктов, вгрузил в холодильник и не смог сдержать эмоций, пытался высказаться, но получил жесткое и отточенное, как самый острый клинок, ответ: — Зачем приезжаешь, если не уверен, что я дома? — Но я… — Мы не в отношениях, Тэхен, — сказал тогда Юнги, потирая переносицу, — чтобы ты ждал чего-то от меня или требовал чего-то.       Тэхен тогда замер с приоткрытым ртом, большими потерянными глазами смотря на Мина, что сидел на диване, скрутившись в кокон из мешковатой одежды. Он выглядел уставшим, выжатым как лимон, Тэхен видел его таким только в ту практику на стройке много месяцев назад. Он выглядел так, как Тэхен сейчас себя чувствовал.       Они не в отношениях, он знает это. Знает, что не имеет право ни на что, что делает или говорит. Он знает, в чем был смысл — просто секс без обязательств. Друзья немного, удобный секс с надежным партнером. Он знает это, как должно быть, но никогда, на самом деле, не было. И ему обидно, ему так обидно, что он сдерживает слезы, стоя перед человеком, которого так сильно любит, и который так сильно не любит Тэхена сейчас. — Ты прав, — говорит Тэхен через силу, он чувствует комок в горле, ведь перед кем угодно, но перед Юнги ему всегда было сложно сдержать свои чувства, — ты прав, Юнги.       Юнги поднимает на него сонный взгляд, который на секунду проясняется, будто он осознает, что сейчас сказал и то, как на Тэхена это повлияло.       Ведь у них никогда не было так, как должно было быть. Тэхен всегда любил, всегда делал больше, чувствовал больше, обнимал сильнее, его крыло не от своего удовольствия, а от удовольствия Юнги, он отдавал всего себя, и казалось, брал достаточно в ответ. Он чувствовал, что Юнги отдавал не меньше, чувствовал не меньше, просто скрывал это лучше. Он мечтал о том, чтобы Юнги просто скрывался, чтобы он чувствовал к нему что-то. Ему нравилось обманывать себя. — Я пойду, тебе нужно отдохнуть, — не успевает сделать шаг к прихожей, как Юнги останавливает: — Не останешься? — Мне на работу рано.       Работа никогда не была причиной, это понимал и Тэхен, понимал и Юнги. Тэхен приезжал в середине недели, и плевать, во сколько ему приходилось вставать, чтобы добраться до собственной квартиры, а потом и до работы. Причина в том, что сейчас Тэхен хочет побыть один. В том, что сегодня он не хочет быть с Юнги. А Юнги хочет, чтобы Тэхен остался, потому что только своими касаниями губ он может показать, что ему жаль, если он как-то обидел Тэхена. — Ты устал.       Юнги встает на ноги, скидывает с себя безразмерную толстовку, оставаясь топлесс, подходит к Тэхену вплотную и касается его щеки, заправляет короткую прядь волос за ухо, там же оставляет поцелуй. — Поцелуй же, — шепчет Мин Тэхену в губы, забираясь непривычно холодными руками тому под футболку, оглаживая бока, легонько царапая позвоночник, — ну же, поцелуй меня, ты же хочешь этого.       В жизни не сумеет устоять перед Юнги, никогда не будет равнодушен к его касаниям, к его поцелуям и словам. Он бы истребил нацию, если эти губы велели это сделать. Он готов на колени встать, он и встает, но Юнги поднимает его на ноги, ведет в комнату и валит на постель. О какой дружбе можно говорить, о каких границах может идти речь, когда руки Мина так ласкают Тэхена, что тот забывает все на свете, собственное имя, выстанывая имя Юнги? Какие «Мы не в отношениях», когда Юнги знает точно, как отреагирует Тэхен, стоит Мину сделать хоть что-то, коснутся где угодно, как угодно? Он знает его тело, он знает большую часть его души, как и Тэхен знает все это в ответ.       «Ждать чего-то» — Тэхен в точности знает, что стоит ожидать от Юнги этой ночью. Он знает все, что тот собирается делать, как делать. Он был в таком положении сотни раз, в сотен вариаций, и каждую из них он может предвидеть сейчас.       «Требовать чего-то» — Тэхен в точности знает, что одно его слово и Юнги: остановится, усилится, будет мягче, будет нежнее, будет таким, другим, любым. Тэхен может требовать все, Юнги может выполнить все, у них безграничная власть друг над другом.       Секс ли это? Только секс?       Тэхен знает, что для него — нет. Тэхен думает, что для Юнги — да.       Когда Юнги прибирает за ними, Тэхен заказывает такси и уезжает, получив у входной двери поцелуй. «Они не целуются вне постели» — это тоже неправда. Тэхен устал. Он так устал.

…

      Все было хорошо, убеждал себя Юнги.       Все было почти хорошо, убеждал себя Тэхен.       После той ночи прошло достаточно времени, чтобы остыть. Они виделись чаще, Юнги всегда отвечал на звонки Тэхена, может, потому, что их стало порядком меньше — один или два в день, максимум. Юнги приезжал к нему несколько раз, иногда даже просто так. Они вдвоем расставили вещи Тэхена, что так и стояли месяца после переезда. Они готовили вместе на крошечной кухне Тэхена, делали фото и присылали Сокджину видео. Они были счастливы в минуты, когда не думали о том, что это все — неправда.       Тэхен смотрел на Юнги временами и думал о том, что Юнги дорожит им, что он счастлив рядом с ним. Что время с Тэхеном — это настоящая отдушина, что бешеный ритм на работе, где он пытается прорваться среди застывших в прошлом архитекторов, вся эта рутина — ничто по сравнению с маленьким миром, где они с Тэхеном вдвоем.       «Не делай этого» — писал Чимин на обеззвученный телефон Тэхена.       «Ты пожалеешь, Тэ».       «Не делай этого так, пожалуйста».       «Признайся ему».       «Не пытайся уйти с гордо поднятой головой».       «Тэхен, пожалуйста, признайся». — Юнги? — М? — мычит так же, как и в школе. То, что не изменилось.       Он сейчас тоже, как в школе, торчит в своем альбоме, в точности таком же, чертит что-то, отмечает. Правая рука на кости черная от карандаша, краешек носа тоже черный, он проводил пальцем по носу. В домашних штанах, в футболке Тэхена, такой домашний, такой родной, что плакать хочется.       Сейчас он уже не тот неопытный выпускник, он сумел прорваться сквозь староверов архитекторов, он довольно востребован, он заработал свой первый миллион (Джин так гордится), и он уже достиг того уровня, чтобы называть его успешным мужчиной. Прекрасный успешный молодой мужчина, что ютится в квартирке не по своему статусу и работает больше, чем кто-либо из тех, кто работает под его проектами. Лучший из всех, но не для него, не для Тэхена.       Зная о том, что сейчас скажет, Тэхен тянет время, смотря на Юнги и вспоминая то, как все начиналось. Тихий и грозный Мин, защитник и упрямец, а рядом с ним, словно на цыпочках, бегал он, Тэхен, застенчивый и мягкий. То, какие они сейчас, совсем не те. Тэхен видел, как менялся Юнги, но это проходило не так заметно, потому что это происходило слишком близко. Тэхен знал, чувствовал, как менялся сам. Они меняли друг друга, были поддержкой и опорой, были секретом, тайной и самой важной частью жизней друг друга. Стоило ли все оно времени и чувств, что были потрачены? Да.       Уверенность в правильности принятого решения все так же была на низком уровне. Он чувствует, что не должен делать это. Он не хочет делать этого. Он знает, что делать этого не нужно. Но ему необходимо это сделать. — Я думаю, нам надо прекратить.       Юнги понимает мгновенно, словно ждал этих слов все это время. Поднимает взгляд и смотрит так честно — в них нет эмоций, которые Тэхён мог бы прочитать, в этих глазах только честность и стойкость. Он мечтал увидеть в них борьбу за себя, за их «отношения», несогласие со словами Тэхена. Но видит в них только смирение.       И даже это не позволяет Тэхену убедиться в том, что поступает так, как нужно. Он хочет сказать Юнги, что это шутка, что это не так, что Тэхена все устраивает. Но его не устраивает, это не шутка, а назад пути и нет. — Это то, чего ты хочешь, Тэхён?       Юнги спрашивает, этого ли желает Тэхён после семи лет связи. Семь лет связи и лёгкое «Я думаю, нам надо прекратить». Он так хорошо знает Тэхена, лучше, чем самого себя, и верит в то, что Тэхен сам этого хочет? — Да, — выдавливает из себя Тэхён, чтобы не разрыдаться на месте. — Хорошо, — напускно легко отвечает Юнги, он всегда умел контролировать свои эмоции, в отличии от Тэхена, — Мы и не думали, что все завяжется на… семь лет. Так что, удачи тебе. Поживай хорошо, Тэхён. Я надеюсь, ты нашел или найдешь себе… надежного партнера. А мы… можем быть друзьями, остаться друзьями, мы ведь ими и были?       Говорит так легко, хочет сказать Тэхен, хочет упрекнуть. У него мир рушится, а Юнги так спокоен. — Были? Ладно.       «Тэхен, пожалуйста, признайся» — приходит снова от Чимина, когда Тэхен уже вышел из квартиры Юнги и сбежал вниз по лестнице.       И они становятся незнакомцами, забывают номера друг друга, пароли от дверей квартир, и вообще путь к домам друг друга. Забывают о том, что их связывало. И вкусовые предпочтения — и не в сексе вовсе. Они забывают все, что узнавали друг о друге за эти годы. Забывают свой воздух. Они говорят себе, что забывают. Но не забывают. Ни секунды, ни момента, ни одного движения.       Тэхён возвращается домой, но и здесь все напоминает о Юнги, каждый предмет и каждая пылинка была оставлена Юнги, все здесь — это Юнги, и Тэхён дома, но ему так не хватает рядом его Юнги. Его смешного, его серьёзного, его мягкого, его дерзкого, его «его». Ведь Тэхён и правда считал его своим. Своим человеком, своей душой, своим смыслом, своим воздухом. Он дышал им, но не забывал себя, он не тонул в Юнги, он нежился в нем. Во многих отношениях человек забывает того, кем они являются вне отношений. Но Юнги не позволял этого, он подталкивал Тэхёна на диалог с собой, не занимал всех мыслей и не ставил перед Тэхёном выбор — он или позиция Тэхёна. — Блять, — выдыхает Тэхён, вытирая слёзы, — Влюбился. Так сильно влюбился.       Тэхён любит. Тэхён так сильно любит. И он оставляет Юнги.       Тэхён одевает футболку Юнги, одну из которых, что Мин оставил у него. Обнимает себя, вдыхая запах Юнги, и ложится в кровать, представляя, что Юнги обнимает его спины. Он так любит его. Так любит. Но он должен был это сделать.       В это время в квартиру Юнги приходит Сокджин, он купил для них по бутылке пива, и не заметив состояние друга, валится на диван и прикрывает глаза, спрашивая: — Что, Тэхён отказал?       Сегодня вечером после того, как они с Тэхеном поужинали бы, Юнги собирался ему предложить съехаться. Он увидел хорошую квартиру рядом с работой Тэхена, когда выезжал на просмотр своего объекта для строительства, тогда и подумал про себя, что стоит сделать шаг вперед. Юнги, почему-то уверенный в том, что Тэхен не откажет, договорился с коллегой и взял от квартиры ключ, чтобы они с Тэхеном сразу проехали и посмотрели апартаменты. — Что? — Джин выдирает друга из мыслей. — Тэхён отказался переезжать к тебе? Ты ведь предложил ему переехать? — Тэхён принял решение прекратить то, что между нами было.       Сокджин замер так же, как замер сам Юнги, стоило ему услышать те слова от Тэхена. — Погоди, — перебивает Джин, — Тэхён сам?.. Он же смотрит на тебя так… — Ничего не говори, это уже не важно. — Сколько вы были вместе? Нельзя же так резко прек…       Юнги падает на диван рядом, берет бутылку пива, открывает и выпивает половину. Никакого эффекта, кроме неприятного привкуса во рту. Он закидывает ноги на столик, голова падает на обивку дивана и позволяет себе выдохнуть. После того, как Тэхен вышел из квартиры, Юнги было нечем дышать — он открыл все окна, но воздух отказывался проникать в легкие. Может быть, Джин принес немного воздуха, раз сейчас Юнги может вздохнуть? — Мы не были вместе, Джин. В том то и смех, что мы не были вместе. Это был просто секс. — Но не для тебя.       Полгода назад Юнги лег на ковер в квартире Сокджина и выложил все, как на духу: о связи с Тэхеном, о которой упоминал лишь поверхностно, о его чувствах к нему, о планах на будущее. Сокджин тогда слушал, убежденный в том, что после того, как Юнги признается Тэхену в своих чувствах, все будет хорошо, как надо. Он был уверен в этом. И где они сейчас? — Но не для меня. А я для него ничего не значу. — Ты ведь не забудешь его. Ты не думал бороться за него? — Если бы он мог полюбить меня, он бы уже полюбил. — Мне казалось, он любит тебя. Все в нем говорило, что он любит тебя. Может быть, вам стоило поговорить? Тебе стоило сказать ему, что ты чувствуешь к нему? Может быть, Тэхен ждал этого от тебя? Ты ведь всегда такие вещи первым говоришь. — Он любит меня. Так же, как любит тебя. Как друга. — Тебе нужно время? — Нет. Я поеду в… не знаю, Чехию, Пусан, Аргентину, Тэгу. Поработаю где-нибудь там. Я не смогу сейчас остаться с ним в одном городе. Буду работать. И так, может быть, станет легче. Пока что я чувствую… ничего. Пройдет это состояние, нахлынет осознание, нужно будет его как-то принять. — Мне поехать с тобой? — Не бросай свою жизнь из-за меня. Я буду в порядке. — Я улажу дела и прилечу следом. Давай заграницу! Чехия же славится своим пивом, да? Бухнем? Бухнем. — Германия же. — Да похуй. Бухнем. — Я скучаю по нему. — Юн-ни, — шепчет Джин, пододвигаясь ближе и крепко обнимая друга. Кто, как не Джин, сможет вдохнуть в Мин Юнги жизнь.       Тэхен ждет сообщения или звонка от Сокджина, тот молчит. Не знает, что написать, а Тэхен понимает это так, как и мог — Джин друг, прежде всего, Юнги. С ним Джину и оставаться. Это неправильно, но всегда происходит именно так.       «Я не знаю, как реагировать на то, что между вами произошло. Звони, если буду нужен» — приходит сообщение от Сокджина утром.       Жизнь возвращается в прежний режим, как бы Юнги не думал, что будет иначе. Он все так же работает. Так же пьет пиво с Джином и Хосоком по вечерам четверга. Так же созванивается с супер занятым Намджуном трижды в неделю, видится каждый день с Чонгуком. С Чимином контактирует меньше, и думает, этого стоило ожидать, ведь он ближе был к Тэхену. Также закупается материалами для работы на соседней от студии улице, так же использует Чонгука как рабочую силу дотащить это до студии. Также покупает кофе на первом этаже его студии. Так же гуляет по парку и делает скетчи, сидя на траве, спиной к дереву. И так же получает злобные сообщения от Джина, что Мин рискует получить укус от клеща. Все так же игнорирует это.       Клещ его, все же, кусает. И Джин — тот, кто отвозит Юнги в больницу, когда они не смогли вытащить клеща самостоятельно, а Хосок кричал по видеосвязи, что они только хуже сделают. Даже Чимин позвонил, спросил, как у Юнги здоровье. Тэхен на связь так и не выходил.       Проекты так же поступают по заказам, старые проекты сдаются заказчикам, которые восхищены работой Юнги. Ему нравятся деньги, он улыбается им и получает чек, который слаживает в ежедневник. Который Тэхен подарил ему на второе их Рождество.       Он говорит себе, что все в порядке, и нет ничего странного и тем более страшного в том, что каждый вечер он заходит на страницу Тэхена в Инстаграме. Пролистывает старые публикации. На некоторых из них есть и он, Юнги. Тэхен не удалил их. Новых публикаций нет уже три недели, и то, на последней был пейзаж. Юнги скучает по лицу Тэхена. По его улыбке. Его носу. Его родинке. Его ресницам. Юнги скучает по Тэхену и не спешит признавать, что это не так. Он скучает по Тэхену, и все в порядке.       Сокджин, что время от времени видится с Тэхеном, ничего не говорит ему. Эти встречи проходят в некой неловкости, они смотрят фильмы и ужинают, не говорят о Юнги. Тэхен чувствует, что Сокджину есть, что сказать, но тот молчит. Это молчание можно потрогать.       Поездка в Пусан, которую устроил Джин, получилась спонтанной. Как Юнги сказал, что хочет уехать, так и забыл эту затею, не желая тратить силы на такое. Друг же запомнил все. Решил свои дела, двадцать четыре раза поругался с менеджером, и принес Юнги два билета. В один конец. — Тебе нужно выбраться, — говорит Джин уже на вокзале, поправляя бейсболку, — Менеджер дал мне четыре дня, на большее время и я не отдам ему руководство. Могу задержаться, конечно. Хотел в Чехию полететь, но узнал, что население игнорирует существование английского, а чешский с меня нулевой. И моя виза подходит к концу, кстати. Напомнишь по возвращению в Сеул порешать с ней?       Юнги не хотел этой поездки. Как бы громко он не вещал о том, что ему физически больно находиться в одном городе с Тэхеном, он боится покидать это место. Потому что Тэхен. Он может понадобиться Тэхену. Ему важно быть рядом с Тэхеном, хоть и в границах города, а не квартиры. Сокджин о своей поездке ничего не говорит Тэхену, считает, это лишнее.       Время идёт, и Джин тянет друга на перрон. Новое место — это здорово, Джин так и рад, что местные жители и обстановка послужит Юнги вдохновением в работе. Работа — то, за что хватался Юнги в попытках избежать мыслей о Тэхене. Большая вода, морепродукты и прохладный ветер — совсем то, что было нужно Мину. Тот сидел на берегу до трех утра, не отрываясь от своего блокнота. Сокджин не был уверен, рисует ли он кого-то или работает. Одной ночью они идут в клуб, напиваются и много танцуют, в забвении возвращаясь в отель. Просидев в отеле одну бутылку соджу, спускаются к воде и купаются, пока не всходит солнце.       Поздним утром Джин просыпается от громкого кашля Юнги. Заболел. Ничего не остаётся, как готовить суп из водорослей и смотреть с Юнги Нетфликс на чешском с английскими субтитрами (если они не летят в Чехию, то Чехия прилетела к ним), получилось так, что Сокджин сел на пульт и они не смогли выключить дубляж. Потом, все же, смогли переключить дубляж, но на болгарский. Им было смешно, они пили теплый чай с ромашкой и укутывались в теплые одеяла. — Тебе нужно помыться, от тебя воняет, — толкает Юнги Джина, тот готов упасть с дивана, но успевает схватиться за журнальный столик. — Это тебе нужно помыться, это от тебя воняет, — в ответ на слова Джина младший пожимает плечами, сильнее заворачиваясь в плед. — Я бы помылся, но ты запрещаешь. — Ты себе хочешь ангину?! — Можно потише кричать, а? Башка ломит. — Приведи себя в порядок, пока я схожу в аптеку, ок? — Свали уже, Господи, — возмущается Юнги, закрываясь в ванной.       Даже из-за закрытой двери Джин слышит громкий кашель.       В аптеке Джин ожидал чего угодно — от фармацевта, не знающего, что такое простуда, до метеорита у выхода, но только не Тэхена, покупающего раствор для линз. Тот стоял у второй кассы и сжато улыбался работнице, пристраивая телефон к терминалу. Знакомый звук, оплата прошла и Тэхен забирает покупку, уважительно склоняя голову в благодарность. Идёт в направлении Джина к выходу, засовывая на ходу упаковку в сумку.       Если бы Тэхен пошел в другом направлении, Джин не окрикнул бы его, скрылся бы за колонной и никак не выдал бы себя. Но тот шел прямо к нему и практически ударился головой об грудь Кима, но Джин успевает выдохнуть: — Тэхён.       Тот резко поднимает голову и упаковка раствора падает на мрамор. Джин хотел бы не замечать усталость тэхеновских глаз, его синяков под глазами, мятый воротник рубашки и потерянный вид. Он бы не хотел так хорошо знать Тэхена, как за эти семь лет узнал его. Не хотел бы, ибо это позволяет заглянуть тому в глаза и понять, как Тэхен разбит внутри, как он не надломлен, а сломлен. В полузатемненной квартире Тэхена скрыть такое состояние легко — Ким всегда выглядел хорошо или пытался выглядеть так перед ним, но Сокджин думал про себя, что все именно так, как говорил Юнги — Тэхен ничего не чувствует. Сейчас же перед собой он видит другую картину. — Джин-хён? — его голос хриплый и болезненный. — Что ты делаешь здесь? — Юнги работает в Пусане. Я с ним.       «Я увез Юнги сюда, чтобы он случайно не встретил тебя, потому что он любит тебя, а ты этого не заслуживаешь» — остаётся только на языке. — О.       Тэхен не скажет хёну, что прилетел в Пусан два часа назад, потому что увидел историю того в соцсетях о том, что тот отправился с другом в небольшой отпуск, и тогда Тэхен узнал от Чонгука, куда те полетели. Узнал от Чимина через Чонгука, Чон об этом и не догадывается, и хорошо, если так и останется. Тэхен не скажет Джину, что специально прилетел, потому что ещё не зная, что они с Юнги покинули город, он почувствовал это, и собирался полететь куда угодно, но не оставаться в Сеуле без Юнги. Ему просто важно быть где-то рядом, и плевать, что он улетел в середине недели. И плевать, что он получит выговор от высшего начальства. Плевать, важно — быть рядом с Юнги. И точно плевать, что полет ударил по его бюджету. Плевать. Плевать. Плевать. Важно быть рядом. — Прекратить — это правда то, что ты хотел?       Не говорить о том, что случилось — так они решили при первой своей встрече. Это только между Юнги и Тэхеном, Джин их друг, который должен держаться в стороне от их личных дел. Тэхен знал, что Сокджин был скорее «на стороне» Юнги, если так можно обозначить, чем на его стороне, и он это принимал. Принимал, пока Сокджин не лезет в душу, делая состояние Тэхена еще хуже.       Джин не хотел спрашивать это. Он не имеет права, это — только между Юнги и Тэхеном. Но он спрашивает, он всеми силами хочет защитить Юнги, даже от Тэхена, которого любит, как своего младшего брата. — Джин-хён…       Побитый и сломленный вид Тэхена только злит Джина — как тот смеет страдать после того, что заставил испытать Юнги? — Ты даже, блять, не представляешь, как Юнги было сложно. Сдерживался в Сеуле, потому что Юнги удерживал. Но приехал сюда, посмотрел назад и… Я был готов вернуться в Сеул и оторвать твою голову. И хочу знать, оно того стоило?       Тэхен пропустил все мимо ушей, в голове только «Юнги было тяжело». Красная сирена в голове так и крутится, не давая сделать глоток воздуха. — Что с ним?       Очередь Джина пропускать слова мимо ушей, он ещё не договорил. — Не считая меня, ты был самым важным человеком в его жизни. Ты был ближе, чем родители, брат и сестра. Ты был ближе всех, и даже, наверное, ближе меня. И в один момент ты просто оставил его. Как ты, блять, думаешь?       Тэхен дышит только ради того, чтобы узнать, как Юнги. Ни больше, ни меньше. — Как он себя чувствует? — В данный момент не очень, потому что он простудился, и я в этой аптеке как раз для того, чтобы купить ему лекарств, — беспокойство Тэхена сложно признать поддельным, и Джин смягчается. — Можешь снова появиться в его жизни только в том случае, если собираешься остаться. В другом случае, избегай всех мест, где он может появиться. Ещё одного восстановления ни я, ни он, блять, не выдержим. Я тебя люблю, Тэ. Ты для меня как младший брат, но то, что ты сделал… Я понимаю, есть причины, но я не хочу быть всепонимающим.       Джин разворачивается и собирается уходить, но останавливается, когда слышит голос Тэхена: — Ты знаешь, что я люблю его.       Разворачивается он медленно, долго смотрит в мокрые глаза Тэхена и видит младшего насквозь. — Я люблю его, но я не могу заставить его чувствовать что-то большее, если он не может этого… — Я знаю, что ты любишь его… — Я не могу заставить его полюбить меня, я пытался семь л… —… но Юнги не знает, — заканчивает Джин.       Присаживается на корточки, поднимает покупку Тэхена, и протягивает ему, ожидая, пока Ким заберёт упаковку себе. Тот тихо берет её, не в состоянии вымолвить и слова после слов хена. — Он не знает, Тэхен. Правда не знает. Ты думаешь, он видел твои влюбленные взгляды? И видел что-то большее за твоими поступками? Нет. Понимаешь? Нет. Он не знает.       Знает, что должен остаться, может, даже рассказать больше. Уходит, потому что это все еще только между Юнги и Тэхеном. Только между ними.       Когда Джин возвращается в отель, то застаёт Юнги на диване с полотенцем на голове и в двух одеялах вокруг его тела. По телевизору шел диснеевский мультфильм, Юнги был поглощен сюжетом и на появление хёна только помахал рукой. Джин без слов понял друга и достал из пакета упаковку чипсов, всунул её в протянутую руку и пошел в их «кухню». Он не может смотреть на экран, именно этот мультфильм они смотрели с Тэхеном не так давно.       Вплоть до ночи Джин посматривал на телефон Юнги, который время от времени вибрировал. Тэхен не написал. И тем более не позвонил. — Ты грустишь, хён, — констатирует Юнги, облизывая пальцы от второй пачки чипсов с паприкой. — Ничего подобного, воображала. — А знаешь, о чем я думал, пока ты в аптеке был? Зачем я так много работаю? Почему бы мне не работать с девяти до шести, как все нормальные люди? Ходить вечером в бар с тобой, на выходных брать уроки пианино, купить гребанное пианино, ходить на пикник, забираться на горы. Моя молодость проходит же, а я весь за работой. От выгорания до выгорания? Не здорово. И тебе стоит меньше работать. И ребятам тоже. Я скучаю по ним. Когда мы вместе, нам не грустно. — Ты стареешь, младшенький, вот тебе и ответ.       Они говорят об этом весь вечер, пока не засыпают на диване.       По возвращению в Сеул Тэхен так и не связывается ни с Юнги, ни с Джином. Он не появляется перед ними те два дня, что они еще проводят в Пусане. Чимин только пожимает плечами на вопросы Джина, ведь он тоже не понимает, что творится в голове Тэхена.       Знал бы сам Тэхен, что с ним происходит.