Это не собака скулит, а я информатику учу

«Добрый день, это номер Антона из 23 квартиры?» На телефон Шастуна пришло сообщение от неизвестного отправителя. Сначала ему даже становится страшно, потому что ну кто, во-первых, в 2021 году пишет смс-ки, кроме МЧС, а, во-вторых, может им интересоваться, кроме его списка контактов, состоящего из мамы, бабушки, старосты и его друга Димы. Антон решает оставить сообщение непрочитанным, будто это поможет избежать ему всех проблем на свете. И вообще ему сейчас не до переписок со всякими там неизвестными номерами — он парень занятой. Завтра будет экзамен по ИКТ, а он до сих пор ни черта не понимает. Какой черт его дернул поступать на факультет прикладной математики и информатики — он же ни то, ни другое терпеть не мог. Зато мама сказала, что профессия хорошая, в будущем полезная. Шастун бьется головой об стол и стонет, когда строчки кода не сходятся и программа выдает ошибку. Стонет он в голос, от души, потому что это хотя бы немного облегчает его моральную боль. Информатика хоть и не человек, но ебет так, как ни один из бывших. «Это Ваш сосед Арсений из 33 квартиры. Мне Ваш номер дала управ. домом.» Антон так и знал, что не надо давать этой бабке свой телефон — та поди его еще и коллекторам раздаст, если те попросят. Шастун все-таки открывает переписку с неизвестным номером и сразу записывает его как «вонерк». Записывает, конечно, громкое слово для случайного набора букв, но Антону без разницы — у него все равно три с половиной контакта — разберется. «Че бы вам хотелось арсений из 33 кватры?» Да, он не особо парится в переписках, но это и не диктант по русскому. Скажите спасибо, что он вообще ответил: дисплей старенького телефона весь покоцанный и набирать на нем буквы сложно, так что если смысл месседжа понятен, то и это успех. «Имена пишутся с большой буквы, Антон, прошу больше не допускать такой ошибки.» Антон хлопает себя по лбу и хочет ответить что-нибудь язвительное, но на экране уже появляется другое сообщение. «Также уважительное обращение пишется с заглавной буквы. И стоит проверять слова на наличие пропущенных букв и не пропускать запятые.» Ну нихуя се этот чувак душнила — думает Антон. На все эти исправления он не отвечает, отсылая только короткое предложение. «Че хотел-то?» (Видали, он даже тире поставил, или это дефис?) «У Вас дома скулит собака. Вы, видимо, ее одну оставляете, и животное скучает. Устраните, пожалуйста, проблему.» Антон начинает ржать в голос. Конечно, стены тонкие, но не до такой же степени, чтоб все соседи слышали, как проходит его неравный бой с точными науками! Шастун так же замечает, что душнила не стал выделываться из-за обращения на «ты». Он трясущимися от смеха руками набирает сообщение своему соседу. «У меня нет собаки. Это я изучаю java script» Телефон долго молчит, и Антон решает, что на этом проблема «устранена», как выразился его сосед. Студент возвращается обратно к экрану ноутбука и бегает глазами по строчкам, пытаясь понять, где допустил ошибку в одном из тренировочных заданий. В программе расползся код, который Шастун посчитал невероятно смешным. #include <iostream> #include <math.h> #include <clocale> using namespace std; void main(){ setlocale(LC_CTYPE, «rus»); float drilla drilla = M_PI; cout « «Ты " « drilla « «дрилла»; } Да, фраза «Ты пидрила» не самое оригинальное, что можно было написать, но Шастуну же надо хоть как-то себя развлекать. Неожиданно телефон снова уведомляет о новом входящем. «Тогда бы я хотел попросить Вас учить тише. Я тоже работаю дома, и меня отвлекают эти звуки побитого пуделя.» Арсений из 33 квартиры не только душнила, но еще и полная язва, оказывается. Антон нарочно стонет громче, выражая тем самым одну простую мысль: «Нет, попросить нельзя». После очередного скулежа длинною в сорок секунд, Шастун засекал, телефон снова издает писк. «Да ты издеваешься! Прекрати немедленно, или я уведомлю Елену Васильевну.» Антона забавляет то, как легко оказалось вывести из себя этого соседа, но угроза не остается незамеченной. Эта главная бабка в доме его потом со свету сживет, если на него поступит жалоба. Он уже такое проходил, когда только переехал в этот дом и решил отпраздновать новоселье с размахом. «Лады-лады, буду я тише только не ябедничай» «Просто у меня реально ничего не сходится и голова уже пухнет» Второе сообщение Антон не хотел отправлять — оно само как-то вышло. За полгода учебы он уже задолбал Диму с рассказами об ужасах своей специальности, и тот ни в какую не хотел слушать его нытье, а тут новый человек и новые уши, фигурально выражаясь. «Скинь посмотреть. Я в университете увлекался программированием — может помогу.» Антон удивляется такому сообщению, но он не конченый, чтобы упускать такую шикарную возможность, поэтому быстро пересылает свое задание Арсению. Он забывает поменять слова в коде, а когда вспоминает, то уже поздно, и он надеется, что душнила не развоняется по этому поводу. Судя по всему, его сосед какой-то мужик, который уже закончил универ и теперь работает из дома. За этими мыслями он упускает одно новое уведомление. «У тебя в седьмой строчке пропущен «;». Исправь, и все сойдется» «Хотя я бы на твоем месте не только это бы исправил, если тебе для сдачи.» «Да у меня этих заданий жопой жуй и ни одно не получается, я тут помру, если не буду хоть как-то развлекаться» — набирает Шастун в ответ. Он не хочет оправдываться, но почему-то кажется, что делает именно это. «Я могу спуститься к тебе и посмотреть. Все равно ты меня уже от работы отвлек. А так хоть юным умам помогу.» Антон ликует, что больше ему не придется маяться с этой хуйней в одного и набирает быстрое «Супер». Через две минуты раздается звонок, и он чуть ли не в припрыжку бежит открывать. За дверью стоит красавчик, на которых Антон обычно дрочит, поэтому первым желанием Шастуна становится захлопнуть дверь. Потому что нельзя быть таким: с яркими голубыми глазами, черными волосами, которые слегка вьются, с родинками и мелкими морщинами в уголках глаз. Сосед явно в домашнем, но у Шастуна даже парадный костюм не выглядит так красиво, как бежевый свитер и черные штаны этого Арсения. Если этот секс-символ еще и в инфе реально шарит, то Антон готов делать предложение. — С тебя черный кофе с сахаром и обещание больше не скулить на полную громкость, если я при этом не участвую, — говорит мужчина и проходит в квартиру, безошибочно определяя комнату, в которой занимался Шастун. Планировка такая же, так что нечего удивляться. Антон намека в последнем предложении не улавливает, поэтому просто плетется вслед за Арсением, ничего не отвечая. Смотрит, как брюнет изучает каждую строчку в его заданиях, попутно исправляя мелкие ошибки. — Тебе объяснить неточности твоих работ сейчас или после кофе? — спрашивает вдруг сосед. — Э-э, я думал ты просто все исправишь и все, — мямлит Антон. — А ты потом и дальше не будешь понимать, и стонать через стенку, хотя мог бы и рядом, — Шастун снова не улавливает намек, поэтому просто соглашается на «после кофе» и идет на кухню, чтобы поставить чайник. — А че тебе вдруг понадобилось сирым и убогим помогать, или ты всем соседям домашку делаешь? — недоверчиво спрашивает парень. — Антон, я преподаватель, поэтому не могу пройти мимо нуждающегося в помощи обучающегося, — спокойно отвечает Арсений, садясь на потертый стул и вычерчивая круги на столе. — О, а где преподаешь? — не задумываясь спрашивает Шастун, пока размешивает ложкой сахар в той бурде, что у него получилась. Он сам больше по чаю. — В УРФУ. — А, понятно… Стой, я же там и учусь, а че я никогда тебя не видел? — удивляется Антон, потому что такого мужика он бы заметил сразу. Не важно где. Хотя в доме до этого не замечал, но это вообще другое. — Потому что ты учишься всего полгода, а я преподаю Историю? — отвечает вопросом на вопрос преподаватель и издает тихий смешок, — Антон, ты вроде вообще на парах птица редкая, так что тут тем более нечему удивляться. Шастун только хлопает глазами, пытаясь понять откуда о его неудовлетворительной посещаемости знает левый, ну может не совсем, человек. Он вроде начинает смутно припоминать лицо Арсения в локациях университета, но не может точно вспомнить, реально ли видел того, или мозг сам достраивает картинки. — Да не удивляйся ты так. Я друг Сергея Борисовича Матвиенко — вашего информатика, если ты забыл. Он мне с начала семестра жалуется на шпалу Антона Шастуна, у которого тупые шутки, посещаемость, стремящаяся к нулю, и проблемы с предметом. Я просто сложил два плюс два, — спокойно объясняет Арсений на немой вопрос в зеленых глазах. — Нормальные у меня шутки, — ворчит «шпала». — Ну, если тебя из-за твоих шуток запомнил сам Серж, то с ними точно что-то не так, — по-доброму смеется брюнет, похлопывая Антона по плечу. Арсений действительно много слышал про первокурсника, даже однажды видел того в аудитории, когда Сережа незаметно тыкал в него пальцем со словами: «Смотри, пришла птица-блудница, что он вообще на этом факультете забыл». Историк же нашел пересказанные Матвиенко шутки забавными, а самого пацана достаточно привлекательным, чтобы найти того в инстаграме (Арсений делал это с чистой душой, потому что знал, что ему никогда не быть преподавателем Антона). Хотя сегодняшняя неожиданная встреча — случайность. Арсений действительно не предполагал, кому пишет, когда решил разобраться с человеком, мешавшим ему проверять тесты. На кухне ненадолго воцарилась тишина, разбавляемая постукиванием чашек о стол. — Ученые скрестили крабовые палочки и получили крабовые крестики, — вдруг говорит Шастун. Арсений смеется, хотя больше от неожиданности, чем от самой шутки, — ну вот, нормальные у меня шутки, тебе же смешно! — Сережа и мой юмор не очень ценит, так что не обольщайся, — переставая улыбаться говорит Арсений, после чего неожиданно разговор развивается сам. Они обсуждают комедию в целом, переходя на более личные темы чуть позже. Так Антон понимает, что сидящий перед ним мужчина точно идеальный, а Арсений приходит к выводу, что студент не зря ему сразу понравился. Когда время на часах подползает к одиннадцати вечера, то Арсений предлагает все-таки вернуться к ненавистному предмету. — Ну че ты начинаешь, нормально же общались, — стонет Антон, но идет обратно в комнату, готовясь получать новые знания. — Антон, у тебя все не так уж и страшно, ты со всем справляешься, просто пропускаешь важные знаки кое-где, — Арсений сейчас говорит не о своих намеках, которых успел сделать штук десять за вечер, — прямо как буквы в своих сообщениях. — Не зря я сразу подумал, что ты душнила, — бормочет Антон. — Кто-кто? — переспрашивает Арсений. — Душнила, докопался до меня со своим правописанием. Это ж просто смс было, блин, — недовольно поясняет Антон. Арсений на это только хмыкает и возвращает внимание к кодам на экране. Время уже за полночь, а Шастун совсем не слушает, только смотрит закрывающимися глазами и «угукает» в нужных местах. Он хочет спать, а завтра к первой паре, поэтому информация до него уже не доходит от слова «совсем». — Антон, ты вообще хоть слово понял из моего последнего предложения? — спрашивает уже тоже порядком уставший брюнет. — Ага. — И что я сказал? — Ага. — Понятно все с тобой, тогда я пойду, а ты ложись спать, — ухмыляется Арсений. «Спать» загорается неоновыми буквами в голове Антона, и он быстро приободряется, вставая, чтобы проводить соседа. Вообще-то Шастун чувствует, что Арсений ему реально помог, и он даже начал что-то понимать, поэтому открывая дверь, чтобы выпустить старшего из квартиры, он спрашивает: — А ты можешь мне иногда так объяснять темы? А то я совсем загнусь тут. — Только если ты пообещаешь не стонать через стенку. — Формально, через потолок, но хорошо, обещаю, — улыбается парень. — Лучше уж стони подо мной, — быстро говорит Арсений и тут же выходит из квартиры на лестничную клетку, а после и вовсе скрываясь из виду. — Не понял, че? — спрашивает Шастун у воздуха, но тот ему, как ни странно, не отвечает. *** Антон видит Арсения почти каждый день. Теперь он замечает его в коридорах университета постоянно — Шастун не знает: лучше тот выглядит в этих белых рубашках и брюках или в том домашнем свитере и мягких штанах. Арсений заходит к нему в гости выпить кофе и просто поболтать, а иногда, чтобы объяснить новую тему. Оказывается, небольшое увлечение информатикой — это очень сильное преуменьшение, преподаватель Попов в этом предмете чуть ли не лучше, чем Матвиенко. Но несмотря на это обилие общения, никаких двусмысленных фраз нет больше и в помине. Они больше не возвращаются к вопросам о стонах (ни за стенкой, ни других), и Арсений ведет себя так, будто никогда вообще подобного не говорил. Историк сам не может ответить себе на вопрос, почему перестал после того вечера. Антон все еще его привлекает, но чем дальше в лес, тем больше хочется, чтобы Шастун сам вернулся к этой теме. Попов знает, что он «первый парень на деревне», не зря же на него с момента начала карьеры преподавателя заглядывались ученицы, но то, что Антон на него никак особо не реагирует, немного задевает самооценку. Можно было бы просто подумать, что Антон натурал, но тогда он либо должен увлекаться последними тенденциями моды (раз уж он так долго разглядывает любой предмет одежды на Арсении), либо быть художником, которому срочно нужно изучить анатомию мужчины ростом ста девяноста сантиметров. Но судя по тому, что Антон сам носит только безразмерные толстовки кислотных цветов, а рисует чуть хуже, чем программирует, он точно «играет за другую команду» и еще сотня подобных дурацких выражений. Шастуну невдомек, что там себе напридумывал Арсений, поэтому он тихо молча пускает слюни, и не так тихо дрочит. Хотя дрочит он тоже не очень громко, вспоминая о тонких стенах. В один из мартовских вечеров Арсений скидывает смс о том, что сегодня не зайдет, для того, чтобы объяснить новую тему, поэтому Антон с мученическим вздохом садится за нее сам. Скоро вздохи перерастают в скулеж. Шастун даже пару раз бьется головой о стол, но это больно, поэтому он прекращает. Телефон показывает одно новое сообщение. «Шастун, что ты мне обещал несколько месяцев назад?» «?» — многозначительно отвечает Антон. «Не стонать, Антон. Напоминаю, стены из картона, а у меня работа.» «Ебать ты прям стихами заговорил. И вообще у меня все еще есть право стонать под тобой», — Шастун почему-то вспоминает эту фразу, брошенную на прощание, но понимает, что звучит это все слишком странно, поэтому вдогонку отправляет еще одно сообщение. «Формально, я сейчас под тобой, потому что твоя квартира на этаж выше» «У этой фразы был другой смысл, Антон.» Больше никаких сообщений не приходит, а Шастун решает, что на сегодня информатики ему точно хватит. Он надевает кеды и шлепает в тридцать третью квартиру, потому что хочет выяснить, что все это значит. Дверь ему открывают подозрительно быстро, будто ждали. — Что, уже устал от покорения програмистских высот? — хмыкает старший. — Устал, — соглашается Антон. Запал как-то быстро сходит, и он сам не понимает, зачем приперся. — Ну тогда проходи, будешь помогать проверять мне тесты. — Я прям даже рад, что ты не мой препод, мне кажется, ты каждого своего студента уже заколебал с этими тестами. — Быть может, — флегматично отзывается Арсений и дает ему стопку листов и правильные ответы. Так сидеть с Поповым комфортно, очень по-домашнему и даже можно сказать правильно, но Антона не покидает ощущение, что он здесь вообще не за этим, потому после пятнадцатой работы он откладывает все на край дивана. — Арс, — он делает глубокий вдох, — че значат все эти твои шутки про «подо мной», — Шастун обозначает кавычки пальцами и смотрит немного тревожно. Арсений ждал похожий вопрос с момента отправки последнего сообщения, поэтому наигранно спокойным тоном говорит: — Антон, только не говори, что не знаешь, что такое секс. Не поверю, — он поворачивается на Шастуна так же спокойно-медленно и смотрит в упор, наслаждаясь удивленным выражением лица. — И че это? Ты типа мне так ненавязчиво все это время намекал, что не прочь потрахаться со мной? — с истеричным смешком говорит Шастун и тут же серьезнеет. — Нет, я все-таки предпочитаю не «трахаться», а заниматься сексом, любовью, если хочешь, а так — да, — Попов все еще не отводит взгляд. — А у нас любовь? — продолжает спрашивать Антон, хуея с каждого нового слова. — Ну для любви пока еще рановато, я думаю, но не исключаю. — Ты че такой спокойный? — Шастун сейчас тоже держит лицо кирпичом, но это скорее от шока. — А с чего мне волноваться, Антон? — Арсений отодвигает работы не глядя, потому что понимает, что больше ни одного теста не проверит. — И если я тебя сейчас поцелую, то ты тоже не будешь волноваться? — Антон придвигается слишком быстро. — Не буду. И Шастун целует. Ему немного страшно, что все это время этот ебнутый просто прикалывался. Но Арсений так нежно зарывается пальцами ему в волосы, придвигая еще ближе, что бояться становится нечего. Антоновское сердце того гляди не выдержит поцелуя с мужчиной, на которого у него текли слюни с первой встречи, да что там у него, у половины университета. Некоторые девчонки даже меняли фамилию на «Попова». Спустя пару минут Попову начинает надоедать простое прикосновение губ к губам, и он перемещается на шею Шастуна. В нем просыпается варварское желание поставить отметину — там и стараться особо не надо, достаточно просто слегка прикусить — но он успешно выкидывает мысль из головы, потому что это значит ношение бадлонов, а Антон их не любит. Поэтому Арсений просто тщательно вылизывает каждый сантиметр, передвигаясь к ушной раковине. Он обводит ее языком по контуру и нежно прикусывает мочку, после чего слегка дует. Антон все это время отчаянно цепляется за его плечи, сильно сжимая пальцы и негромко вздыхая. Член уже затвердел и натягивает спортивки, и Шастун бы хотел прикоснуться к себе, но он физически не может перестать держаться за Попова. — Антон, ты же так громко стонал, когда делал свою несчастную информатику, а сейчас такой тихий, — укоризненно шепчет мужчина ему на ухо, проводя пальцами по соскам и чуть царапая их. Шастун бы хотел сейчас простонать, чтоб высвободить хоть немного энергии, но он не может, потому что внутри все сжалось так, что получается только тяжело дышать. Все мышцы на теле напряжены до боли, но расслабить их не получается. Хотя это последнее, о чем волнуется Антон, потому что Арсений, его Арс, уже стянул с него кофту и теперь выцеловывает каждый полученный в детстве шрамик от ветрянки, щиплет за соски. Теперь уже не через одежду, а кожа к коже. Антон бы рад сам начать что-то делать и не быть «бревном», но сил хватает только на то, чтобы подергать рубашку, давая знак Попову снять ее, и откинуться спиной на диван. Он лежит абсолютно доступный с горящими глазами, намеренно расставляя ноги шире, чтобы Арсений мог оказаться между ними. Тот точно так и делает, оглаживая бока руками и утыкаясь носом в ту часть груди, где бьется сердце. — Так громко стучит, — почему-то неверяще проговаривает он. Антон только шумно выдыхает, потому что никак иначе быть и не может. На пару мгновений они устанавливают зрительный контакт — вот так просто: глаза в глаза, после чего Антон кивает и Попов стаскивает с них остатки одежды. Они абсолютно голые друг перед другом, и хотя комната освещена настольной лампой, но нет никакого стеснения, потому что когда живешь эмоциями, то его и не может быть, только желание: трогать, целовать, гладить и самому подставляться под жадные ладони. Теперь оба шарят руками по телу, на ощупь запоминая каждую неровность на коже. Антон наконец отмирает, будто ему дали отмашку, и начинает так же нетерпеливо целовать везде, куда дотягиваются губы. Он неохотно отпускает Арсения, до последнего касаясь кончиками пальцев руки брюнета на манер картины Микеланджело, когда тот встает, чтобы дойти до ванной. Шастун один буквально с полминуты, но и этого много. Он нетерпеливо ерзает и переворачивается на живот, хватает диванную подушку, подкладывая ее под бедра — он уже большой мальчик и знает, что нужно делать. — А ты даром времени не теряешь, — Арсений рвет квадратик фольги и раскатывает презерватив по члену — он не уверен, что сможет это сделать позже. — Мне завтра к первой паре вставать — хочу побыстрее закончить, — язвит Антон. — Даже так! Какая тяга к знаниям! Может, тогда прервемся и я все-таки объясню тебе новую тему? — Арсений шлепает Шастуна по ягодице так, что на ней остается след от ладони. Младший вскрикивает, но уясняет, что пока что лучше заткнуться. Антон слегка морщится, когда в него проникает первый палец, но наученный горьким опытом, он старается не зажиматься, только сильнее стискивает край дивана. Арсений двигает пальцем аккуратно, постепенно разминая стенки, добавляет второй. Смазки много, и она течет по бедрам и громко хлюпает от резких движений. Попов наконец-то находит простату, и тогда Шастун впервые протяжно стонет. Звук совсем немелодичный и не похож на те, что издают актеры в порно, но так даже лучше. Арсений останавливается на двух пальцах и долго разрабатывает ими Шастуна. — Блять, у тебя на руке намного больше, чем два пальца. И вообще не только пальцы есть, — Антон заводит руку за спину и пытается шлепнуть Арсения по плечу. Тот понятливо хмыкает и достает пальцы. Первый толчок получается смазанным, потому что Антон резко дергается. А дальше все идет как по маслу, хотя почему «как». Арсений толкается резко и глубоко, но темп держит небыстрый. Он пытается попасть снова по комку нервов, но у него никак не выходит — он переворачивает Шастуна к себе лицом, не выходя из него, и снова двигается. На этот раз при каждом толчке он попадает точно в цель, от чего член Антона дергается, а на живот ему капает предэякулят. Попов берет его в руку и дрочит в такт толчкам, от чего Антон подходит к грани намного быстрее. Он кончает Арсению в руку, но немного капель попадают на грудь. Он крепко жмурит глаза, будто смотрит на солнце, хотя будь он поэтом или девчонкой, то обязательно бы подумал, что перед ним именно оно. Арсений продолжает толкаться еще с минуту, чем растягивает оргазм Шастуна, после чего кончает, почти падая на парня. Они лежат рядом некоторое время, когда Арсений липкой от спермы ладонью проходится по животу Шастуна, размазывая белые капли по потной коже. — Ты отвратительный, — доверительно сообщает ему Антон. — Между прочим во многих культурах так скрепляли разного рода союзы, это я тебе как историк говорю, — Арсений подтягивается ближе и целует Антона в плечо. — Брешешь ты. — Может быть. Когда ты ко мне свои вещи перенесешь?