***
В Вертолёте было шумно, а от цветочка тело приятно налилось похотью. Одно тело, другое. Дислокация сменилась: полицейский наяривает его на своей кухне и попутно зачитывает свод правил о поведении в общественных местах. Следующее место: Алик трахает пьяного в хлам однокурсника. Глядя на него, следом уже выстроилась очередь желающих оприходовать, лежащее в отключке тело. Другая картинка: он старательно отсасывает Льву Анатольевичу, показывая, как сильно хочет получить место работы в МИДе. Следующая: Кристина, смущаясь, разводит ноги. И тут же очередная: Заралл трахает его у себя в блоке. Алик наслаждается и уже готов кончить, как вдруг лицо Заралла синеет, потом чернеет, всё его тело идёт трещинами, раскалывается на куски, они падают и осыпаются трухой. — Тш, аллури, всё хорошо, — раздался негромкий голос Глэя. Алик проснулся от собственного крика. Он лежал в комнате ректора, а тот расположился рядом и держал его за руку. — Глэй, что… Алик вспомнил кучку пыли, оставшуюся от Заралла, и его затрясло. Глэй тут же притянул его ближе, практически впечатал в себя и обвил руками. — Я убил его! Я его убил! — первая в жизни истерика набирала обороты. — Ну, что ты, Алик, ты ни в чём не виноват! Заралл был взрослым и вменяемым человеком, он сам в ответе за собственные действия. Не ты! — Глэй запустил пальцы в волосы и погладил его по голове. — Нет! Ты не понимаешь! Это я его спровоцировал, — голос сорвался на заполошенный шёпот, — я всегда так делал. Я же говорил, что думал сделать тебя своим покровителем! И всегда так делал. Со всеми. И с Зараллом. Я его дразнил, вот он и сорвался. — Полиция посмотрела данные с моргуса и не нашла в твоих действиях ничего незаконного. Я, кстати, тоже. Может немного лёгкого заигрывания в предыдущие встречи, но в этом нет ничего предосудительного. А вот Заралл изначально демонстрировал чрезвычайно повышенное внимание, — Глэй продолжал легко поглаживать его по волосам. — Ты не понимаешь, — снова повторил Алик и уткнулся носом в плечо. Слёзы сами потекли из глаз. — Так объясни мне. Расскажи, — Глэй чуть коснулся губами его виска. Алик откинул голову на подушку и посмотрел в голубые глаза. Снова каяться перед Глэем? Почему бы и нет? По его вине погиб человек, и он заслужил, как минимум осуждение, отповедь, а то и презрение. Алик закрыл глаза, открыл и медленно выдохнул. — Первую мою девушку звали Лера. Однажды мы отдыхали с ней в парке… Глэй убрал руку с головы Алика, переложил ему на живот и ободряюще переплёл пальцы. Исповедь была долгой, Алик всё говорил и говорил. Он вспоминал мелочи, самые не красящие его поступки, многие свои развесёлые тусовки. Пару раз он порывался выпутаться из объятий, но Глэй не отпускал, а продолжал держать за руку и стирать изредка стекающие из глаз Алика слезинки. — Я всегда использовал людей, которые могли быть мне полезны. А расплачивался, раздвигая ноги. А ещё чаще трахался просто так с каждым первым встречным. Это меня следует распылить, а не Заралла, — закончил он свой монолог. — Не следует, — категорично возразил Глэй. — Ты либо не слушал меня, либо святой, — после столь длинной речи у Алика закончился запал, и он прислонился лбом к тёплому плечу. Глэй чуть развернул его лицо к себе и глядя в глаза уверенно произнёс: — Ты использовал людей, они в ответ использовали тебя. Всё честно при условии, что все стороны это устраивало. А по законам Земли так ещё и легально. Что же касается Иринэи, то ты и здесь ничего не нарушил. Ещё раз тебе говорю, Заралл был взрослым сто одиннадцатилетним мужчиной, и, если он потерял контроль из-за того, что с ним позаигрывал молоденький привлекательный мальчик, это его проблема. И исключительно его ответственность. — Всё таки, ты святой, — пробормотал Алик и снова уткнулся в плечо. — Я всё время вижу эту картинку перед глазами: пепел на моей кровати. Спасибо, что забрал меня оттуда. Извини, но я больше не смогу работать нурали. Просто даже представлять не хочу, что кто-то меня снова касается. Готов понести заслуженную ответственность за нарушение договора. — Прости, я не подумал, — Глэй расплёл их пальцы и убрал руку. — Нет! — Алик тут же вцепился в него, прижался сам и оплёл руками и даже ногами, его вновь затрясло. — Это не про тебя. Ты — моя единственная надёжная константа. Я не использую тебя! Или использую… — Тш, — повторил Глэй, тоже обнял его в ответ и вновь переплёл пальцы. — У тебя стресс, и всё перемешалось в голове. Нуждаться в поддержке, принимать её или оказывать кому-то — это нормальные человеческие взаимоотношения. — Нормальные, говоришь? — Алик невесело усмехнулся. — Тогда скажу, что забыл добавить ещё один момент к своему рассказу. Я тебя хочу, — выдохнул он. — Давно и весьма навязчиво. Удивительно, вот все желания напрочь отбило, и даже мысли о сеансах вызывают отвращение, а тебя по-прежнему хочу. Так что, хорошо, что меня отправят на исправительные работы, а то, кто знает, вдруг бы тоже слетел с катушек. Глэй проказливо улыбнулся и склонил голову ближе. — Хм, раз так, то предлагаю сделку. Нет, никто никого не использует. Я просто говорю привычной для тебя терминологией. Предлагаю тебе стать моей парой. — Что? — Алик изумлённо уставился на ректора. — Глэй, это уже перебор. Я понимаю, ты хочешь помочь: полагаю, что формирование пары автоматически аннулирует контракт нурали. Ты очень добрый, заботливый и понимающий. Я таких вообще никогда не встречал! Да после моего рассказа любой бы на меня кучу дерьма вылил. Ты не обязан разгребать мои проблемы и… — Сдурел совсем, — выдохнул Глэй и прижался губами к губам. Алик с едва слышным стоном удовольствия подался навстречу, погружаясь в мягкие движения губ и языка. Лёгкие, почти невесомые прикосновения пальцев к шее послали по телу волну мурашек. Глэй нехотя отстранился. «Моргус, ты говорил, что контракт нурали расторгает только брак. Это так?» «Только брак расторгает договор полностью. Если нурали вступает в пару, то его партнёр имеет право на сеансы первого уровня. Всем остальным сеансы любых уровней доступа с этим нурали запрещены». Алик отобразил недавнюю проказливую улыбку Глэя. — Моргус говорит, что пара нурали сохраняет право на сеансы первого уровня. А вот все остальные нет. Ты так долго отказывался, — он снова загрустил, — а сейчас, что? Ты передумал или хочешь спасти меня от полиции? — Спасти хочу — это несомненно, а заодно дать возможность остаться в академии и продолжить учёбу. Что же касается всего остального, то я никогда не сделаю ничего без твоего согласия. Ты же не слепой и точно знаешь, что твоё желание взаимно, сеанс с Флиром и Фетором это однозначно продемонстрировал, — Глэй улыбнулся и на мгновение коснулся губ Алика. — Я не знаю, может ли у нас что-то получиться или нет. Если нет, то мы просто расторгнем пару через девять месяцев, когда срок твоего договора нурали закончится и останемся друзьями. Время покажет. Подумай, тебе не нужно отвечать прямо сейчас. На этой неделе у тебя отпуск, чтобы прийти в себя. — Спасибо, Глэй, — Алик снова положил голову на плечо и потёрся носом о шею. — Я завтра вечером скажу, ладно? Только не думай, что я — тварь неблагодарная, ещё и выделываюсь. Нет. Я просто пытаюсь научиться думать не только о себе в первую очередь. Сейчас в приоритете ты, и именно об этом я и буду думать.***
Утром Алик едва не опоздал на занятия. Выходить и видеть кого-либо не хотелось, но взгляд на запертую дверь и воспоминание о кучке пепла за ней, вымели его из блока. Останков Заралла в комнате, разумеется, уже не было, их сразу забрали сотрудники полиции. По местным традициям тела умерших на Иринэе развеивали в космосе. После смерти тело человека распыляли, желающие попрощаться нанимали корабль, поднимались в космос и там отправляли пепел в «объятия вселенной». Перед началом лекций куратор Элвутт сообщил студентам, что бывший заместитель ректора Зибор Заралл подвергся распылению за сексуальное проникновение вне брака. Имя Алика, к счастью, упомянуто не было. Глэй заверил его, что все подробности произошедшего известны только полиции и ему. Коллеги, друзья и даже родственники умершего не знали, кто стал объектом незаконных действий. Такая конспирация существовала во избежание агрессивных поступков желающих отомстить. Смерть Заралла стала темой дня. Взбудораженные новостью студенты, на каждой перемене только и делали, что обсуждали, строили предположения и удивлялись неожиданному происшествию. — У тебя всё в порядке? Или это ты из-за Заралла переживаешь? — спросил Криан. Он после занятий пришёл к их аудитории, чтобы встретить своего парня. Андэ резко развернулся в его объятиях и пристально всмотрелся в Алика. — Не в порядке, — Андэ, не дожидаясь ответа, вновь повернулся к Криану, — мы сходим поговорим, ладно? Потом увидимся, попозже. — Конечно, — Криан поцеловал его и кивнул. Андэ взял Алика за запястье и потянул за собой. Они поднялись в библиотеку и устроились в одном из её тихих кабинетов. — В прошлый раз ты грустил из-за конфликта с ректором Ваййсом. Неужели снова поссорились? Или всё-таки Заралл? Многие студенты подавлены и растеряны в связи с его смертью. А вот я думаю, что зря! У него молодая жена, а он член пихает куда ни попадя! Алик усмехнулся последней фразе, уставился в стену и рассказал Андэ, что же на самом деле произошло вчера с заместителем ректора. — Вот мудак! — экспрессивно воскликнул Андэ. — Я же говорил, что нечего его жалеть. А ты! Ректор абсолютно прав, даже не думай брать на себя чужую ответственность! Заралл получил по заслугам. — По заслугам говоришь? Алик отвёл взгляд от стены, посмотрел на Андэ и рассказал о своей жизни на Земле. Этот рассказ не был такой детальной исповедью с грязными подробностями, как для Глэя. Он лишь в общем и целом поведал о своих целях, способах их достижения и многочисленных сексуальных партнёрах. — Если Заралл получил по заслугам, то, что же тогда заслужил я? — Алик скептически склонил голову на бок. — Что заслужил, то уже и получил! — Андэ ткнул в него пальцем, — ты здесь, на Иринэе, — и он звонко рассмеялся. — Извини, но этот твой несостоявшийся тесть тот ещё затейник, хоть и сам ничем не лучше, а скорее даже хуже. Тем не менее наказание он тебе придумал идеальное. Прости ещё раз, но я в восторге! — он снова захохотал. — Смешно ему, — пробурчал Алик беззлобно. — Вы с Глэем не близнецы случаем? Однояйцевые! — Вообще-то, ректор Ваййс старше меня на пятьдесят два года. — Угу, я в курсе. Просто у вас обоих мания «всё-понимания». Я ему вчера тоже о себе рассказывал. И знаешь что? Когда я сказал, что не могу больше работать всеобщим нурали, он предложил мне стать парой. Глаза Андэ загорелись восторгом. — Надеюсь ты согласился?! Не согласился, — убавил он градус восторга. — Рефлексируешь судя по всему. И даже не начинай мне тут заливать, про «он хороший человек». Хороший, кто б спорил. Но тебе он нравится, и сейчас у тебя все шансы. — У меня да. А у него? В том смысле, что у меня от этой пары одни плюсы будут, а ему, что? И вообще! Я пытаюсь перестать быть долбаным эгоистом. А ты, кстати, — на этот раз Алик ткнул пальцем в Андэ, — мог бы как раз отстаивать интересы ректора, как давний знакомый. — Так я и отстаиваю! Пытаюсь сосватать ему в пару молодого, целеустремлённого, красавчика, который к нему не равнодушен. Со своими загонами, правда. Так у кого их нет? Ещё и с нескромным сексуальным аппетитом. Ректору точно будет не скучно! — Андэ снова засмеялся, а затем чуть смутился, — но последнего я не говорил, если что. — Он виновато взглянул на Алика, — знаешь, я хочу тебе рассказать кое-что. В академии запрещено говорить о семьях, это не законодательный запрет, просто не принято. Но я считаю, что дальше скрывать было бы нечестно по отношению к тебе. — Он наклонился ближе и шепнул в ухо, — видишь ли, дело в том, что ректор Ваййс мой отец. Алик отпрянул от него от неожиданности. — Что? Но Сольди… — Мой любимый младший братишка, — Андэ заулыбался. — Ректору семьдесят два года. Тебе не пришло в голову, что у него может быть не один ребёнок? После он рассказал о своей семье. Оказывается последний брак Глэя длился аж двадцать четыре года. Мать Андэ и Сольди — Картэ́я умерла восемь лет назад, когда им было двенадцать и два года соответственно. Сольди был слишком мал и совсем её не помнил, а вот Андэ помнил, только хорошего в этих воспоминаниях было мало. Картэя действительно постоянно пропадала в научных экспедициях и за год дома появлялась от силы на месяц. Детьми не занималась совсем. — Я слышал тот разговор перед её смертью, о котором тебе доцент Дасиит рассказывала, — Андэ опустил голову. — Папа не знает, не говори ему, пожалуйста. Не хочу, чтобы он ещё и из-за этого расстраивался. Я возненавидел её тогда. Маму. Потом спустя годы пришло равнодушие. Алик придвинулся обратно и поддерживающе погладил его по плечу. Андэ показал голографии Картэи. Молодая стройная женщина на них сверкала зелёными глазами, а роскошная копна огненных волос струилась по плечам почти до талии. Андэ был очень похож на неё. Сольди — копия отца, а он — матери. — Всё это дела давно минувших дней, пусть прошлое остаётся в прошлом: и отца, и матери, и твоё. Тот нурали, который был в академии в позапрошлом году, кстати, тоже разорвал договор до окончания срока. Понял, что не готов к такой работе. Да, отец тоже пытался ему помочь, даже добился сокращения срока исправительных работ, но вот парой стать точно не предлагал. Выводы делай сам, — подвёл итог разговора Андэ. Алик ещё подумал до вечера и принял предложение Глэя. «Моргус, я подтверждаю, что мы с Глэем Ваййсом официально становимся парой». После обоюдного подтверждения их чёрные браслеты сменили цвет на зелёный. На следующий день академия снова гудела: пара ректора и студента-нурали вызвала широкий резонанс. Как шепнул Алику Криан, большинство было недовольно, что их лишили потенциальных сеансов разрядки. Академия снова осталась без нурали. Кристиана, увидев его зелёный моргус, неожиданно разрыдалась, выбежала из аудитории и больше не появлялась. На следующий день куратор Элвутт сообщил, что данная студентка перевелась в другое учебное заведение. — Она прямо, как доцент Дасиит относительно ректора. Тоже решила, что, если ты пару раз с ней вежливо поговорил, то она уже почти невеста, — пояснил Андэ в ответ на недоумение Алика. А вот парочка Два Фэ на четвёртый день явилась с красными брачными браслетами. — Мы уже привыкли, что на третий день недели у нас сексуальная разрядка, вот и увлеклись. Не смогли вовремя остановиться, — прокомментировал Флир это событие, он улыбался и расстроенным точно не выглядел. — Моргусы сразу зафиксировали нам брак. Родители, кстати, даже ругаться не стали. Сказали, что и так не думали, что мы так долго продержимся. В выходной будет торжественный семейный обед по этому поводу, — добавил Фетор, тоже улыбаясь. Алик искренне поздравил ребят и порадовался за них. Его собственные взаимоотношения с Глэем стали ещё ближе и теплее. Ничем развратным они по-прежнему не занимались, но Алик и не спешил. Ему впервые в жизни захотелось серьёзных отношений. Причём серьёзных не в плане просто штампа в паспорте для галочки, а во всех смыслах. Физически эту неспешность переносить было тяжело. Алик категорически отказался даже заходить в комнату, где умер Заралл и насовсем перебрался к Глэю. Ночью порой приходилось сложно рядом с безумно сексуальным ректором: Глэй трижды в неделю посещал спортивные тренировки и пребывал в отличной форме. А ещё он оказался очень тактильным и постоянно касался Алика: обнимал, укладывал головой себе на колени и запускал пальцы в волосы, часто гладил по внутренней стороне запястья, проводил по скуле и так далее. Алик с трудом сдерживал своё тело, но твёрдо решил, что не станет больше совращать ректора. По крайней мере до тех пор, пока он сам не выразит такого желания. — Тебе плохо со мной? — спросил Глэй вечером четвёртого дня, когда они легли спать. По закону за ним сохранилось круглосуточное право на сеансы любого уровня, и они могли хоть постоянно ходить голыми друг перед другом. Тем не менее днём Алик носил не провоцирующую одежду, а спасли они оба в нижнем белье. — Что? — Алик удивлённо повернулся. — Мне хорошо, — он положил голову на ладонь Глэя и прижался щекой. — Ты стал более сдержанным. Холоднее. Ты мне ничего не должен, даже не вздумай считать иначе! Если хочешь, можешь жить в третьей свободной комнате. — Да ни за что! Кажется, у нас произошло недопонимание. Алик объяснил Глэю свою позицию по поводу домогательств к нему. — Я всегда тебя хочу, — прошептал он, глядя в глаза, — и, если я дам волю этим желаниям, то боюсь отпугнуть тебя. Глэй склонился к Алику и втянул в долгий поцелуй. — Я хочу, чтобы ты был самим собой. Нельзя притворяться всю жизнь, поэтому, думаю, лучше узнавать друг друга такими, какие мы есть. Алик обвил его руками за шею и потянул на себя. — Такой, какой есть, я озабоченный кошак. Глэй улыбнулся в поцелуй. Алик приподнялся под ним и стянул с обоих бельё. Он с наслаждением выгнулся под желанным мужчиной и прижался возбуждённым членом. — Открой глаза, аллури. Смотри на меня. Алик распахнул глаза и, как и неделю назад, зацепился взглядом с потемневшими почти синими. Он запрокинул голову, и Глэй тут же спустился плавными влажными поцелуями по открытой шее. Его руки между тем заскользили по груди, соскам, опустились на бёдра. Губы цепочкой поцелуев и облизываний прошлись следом и закружили на животе. Алик гладил его по плечам и сладко выдыхал, не отрывая взгляд от светлой макушки. Губы спустились ниже и, наконец, мокрый язык прошёлся по всей длине изнывающего сочащегося смазкой члена, затем нырнул ещё ниже и облизал яйца. — Глэээй, — простонал Алик и вскинул бёдра. Тот поднял голову, резко переместился вперёд, проскользив всем телом по телу Алика и снова впился жадным поцелуем. Алик, в свою очередь, положил руки ему на задницу и ещё сильнее прижал к себе. — Мне так нравится быть под тобой, — изгибаясь шептал он, — хочу тебя, я так сильно хочу тебя. — Алик в ужасе замер и отпустил руки, — нет, не слушай меня. Лучше скажи, чего хочешь ты. — Чтобы ты перестал заморачиваться в постели со мной. Мне нравится быть желанным для тебя. Он взял Алика за руку и прошёлся языком по пальцам. Алик провёл запястьем по губам и получил новую порцию ласки. Он обхватил Глэя ногами, оплёл за шею свободной рукой и, отпустив себя, просто извивался под ним. Глэй приподнялся, одной рукой упёрся в кровать и, обхватив другой рукой оба пульсирующих члена, начал дрочить постепенно ускоряясь. Алик вновь запрокинул голову и притянул Глэя к себе ближе за плечи. Его тело выгнулось ещё сильнее, и сперма выплеснулась между телами. Глэй кончил следом, расфокусированно глядя на содрогающегося в оргазме парня под ним. — Мне очень хорошо с тобой. Хорошо, что ты спросил, и мы во всё разобрались, — улыбнулся Алик. — И мне хорошо. И, чтобы так было и дальше, давай ты тоже будешь спрашивать, а не копить сомнения внутри? Они уже почистились и лежали в обнимку, переплетясь руками и ногами. — Договорились, — засыпая, кивнул Алик.***
Многие студенты и раньше подходили к Алику: поговорить и познакомиться, однако после вступления в пару, он ожидал, что этот поток уменьшится. Этого не произошло, а Криан пояснил, что пара — это же ещё не брак, и студенты продолжают надеяться, что им ещё что-нибудь обломится. Вот только Алика больше не интересовали все эти игры, а когда кто-то приближался с заигрывающей улыбкой, перед глазами вставала кучка пепла на кровати. — Если пара нурали сохраняет все права на сеансы с ним, то почему бы тогда каждому, не связанному браком жителю Иринэи, не объявить себя нурали? — осенило внезапно Алика во время одного из обедов в столовой. — Объявите себя нурали, будете устраивать друг другу сеансы, всяко попроще в личной жизни станет. Андэ объяснил ему, что всё не так просто, и прежде, чем нурали получит разрешение на частные индивидуальные сеансы на своё усмотрение, он должен провести минимум десять сеансов, работая в государственной организации под присмотром наблюдателя. — Я точно к такому не готов, — вздохнул он и покосился на Криана. — Не буду врать, что я скромник-стесняшка, — ухмыльнулся тот, — я бы смог. Но я люблю тебя, и не стану расстраивать подобными вещами, — Криан откинул со лба Андэ рыжую кудряшку и притянул к себе. Когда Криан ушёл на занятия, Алик осторожно поинтересовался у Андэ, не злится ли он на них за прошлые совместные сеансы. — Я уже говорил тебе: пусть прошлое остаётся в прошлом, — тот улыбнулся светло, открыто и без тени обиды. — Я не злюсь. Но вот теперь, даже не думай трогать моего парня более, чем по-дружески! — Андэ шутливо погрозил пальцем. — Обещаю! — Алик приложил руку к груди. Очередной выходной Алик впервые на Иринэе провёл не один. Он вспомнил просьбу Глэя не копить сомнения в себе и на пятый день после занятий спросил: — Мы можем увидеться в выходной? Я всё понимаю, у тебя сын. Даже два, как выяснилось. И я ни в коем случае не пытаюсь лишить их отцовского внимания. Предлагаю небольшую встречу, скажем, на час-два. Можем просто прогуляться где-нибудь недалеко от твоего дома, чтобы тебе не мотаться туда сюда. Глэй кивнул. — У меня встречное предложение. Давай увидимся, только не на час-два. Полетели со мной, проведём выходной дома. Андэ сегодня останется у Криана, его родители тоже хотят пообщаться с детьми, а завтра они прилетят к нам. У нас с сыновьями давняя традиция: как бы кто ни был занят, но на семейный обед в выходной время всегда найдётся. — Криан! О, хотел бы я увидеть его лицо, когда он узнал, кто его потенциальный свёкр, — Алик расхохотался. Глэй тоже засмеялся и подтвердил, что Криан действительно очень удивился, но он парень не промах и быстро взял себя в руки. Конечно же, Алик с радостью согласился и на совместный выходной, и на семейный обед. Он слегка волновался. Во-первых — Сольди. Они пересеклись лишь однажды и ненадолго. Мальчик произвёл впечатление позитивного и общительного ребёнка, но, кто знает, как он отреагирует, зная, что кто-то посторонний претендует на папино внимание. Во-вторых, он не знал, как себя вести с Глэем в окружении его семьи. Да, Андэ был только «за» их отношения с отцом, но было всё равно немного неловко. Знать — это одно, а видеть — совсем другое. Алик до сих пор не до конца привык, что его друг оказался сыном его… любовника? парня? пары! В итоге, решил пустить всё на самотёк и действовать по ситуации. В конце-концов, Глэй — старший, ему виднее. Сольди в академию привёз жёлтый кругляшка-флайбот, на нем же они втроём и отправились домой. Жило семейство Ваййс в обычной для Нэи высотке. Дом располагался рядом со зданием министерства, и Алик, подумал, что, если бы Андэ выиграл конкурс на проект кафе, то смог бы любоваться на свою звезду из окна. Квартира располагалась на двадцать первом этаже и была одной из трёх на площадке. Алик уже знал, что справа живёт Дариса Дасиит, а слева тот самый знакомый, который работает в межпланетном ведомстве и несколько раз посещал Землю. Сама квартира была под стать ректору и отличалась официальным минимализмом: строгая классическая мебель и никаких излишеств. Зато детская пестрила разнообразием цветов и мелких деталей, выбиваясь из общей обстановки. Сольди по-прежнему вёл себя дружелюбно, он с детской непосредственностью сразу заявил: — Ты нравишься моему папе и моему брату. Это круто! Так, что, если ты не окажешься вредным, мы подружимся. Алик заверил мальчика, что он совсем не вредный и вздохнул с облегчением, когда тот тут же констатировал, что, значит, они теперь друзья. Глэй тепло улыбался, глядя на их болтовню. С поведением тоже всё решилось просто и естественно. Они выбрали золотую середину, как, наверное, и должно быть в нормальных семьях. Никаких развратных и неприличных действий при ребёнке, но при этом уже привычная им тактильность: лёгкие объятия, положить голову на плечо, поцелуй в висок. Сольди, впрочем, тоже ни чуть не обделили вниманием, он абсолютно не проявлял никакой ревности, а скорее наоборот, даже сам тянулся к Алику. В целом вечер прошёл за весёлым смехом и беспечными разговорами. Позднее, отправив сына спать, Глэй потянул Алика в спальню. — О чём ты думаешь? — О том, давно ли ты делал ремонт, — чуть подкорректировал свои мысли Алик, которому, глядя на кровать, пришёл в голову вопрос, а была ли тут жена или за восемь лет мебель сменилась. Глэй укоризненно посмотрел не него. — Думаю, ты лукавишь, аллури, — он кивнул Алику на кровать, и тот устроился полулёжа облокотившись на подушки. — Раньше мы жили в частном доме за городом, а сюда переехали после смерти Картэи, — рассказывая, он стягивал футболку. — Так что в этой кровати кроме тебя никого не было. И кроме детей, они порой любят тут повалятся с утра. Они оба разделись, и Глей лёг в объятия Алика, навалившись на него спиной. Он взял руку Алика за запястье и начал с наслаждением вылизывать пальцы, проходясь языком по каждой костяшке, подушечке и основанию. — Это так глупо: языком в рот при поцелуе можно, а пальцами нельзя, — пробормотал он, облизывая косточку на запястье. — А ты бы хотел? Взять в рот мои пальцы, — Алик уже и раньше заметил пристрастие Глэя к его рукам. — Даа, — выдохнул тот, потираясь губами вдоль ладони. — Всосать каждый палец и сразу все вместе. Алик склонил голову и заглянул Глэю в лицо. Синие глаза затянуло поволокой, а губы продолжали целовать кисть. Алик, всхлипнув, уткнулся в светлый висок, и обхватил свободной рукой член Глэя. Тот дёрнулся, и член Алика скользнул по расселине между его ягодиц. — Глэээй, — горячий выдох в шею, — а ты был когда-нибудь снизу? В первом браке? — Нет, — язык закружил вокруг большого пальца. — Но меня никто об этом и не просил. Захочешь — получишь. Алик поднялся на колени и резко перевернул их. Теперь Глэй лежал на животе, так и не выпустив руку и продолжая с урчанием вылизывать пальцы, а Алик прижался членом к дырке и, сходя с ума от желания, тёрся об неё. Да, он признал, что снизу ему нравится гораздо больше, чем сверху, но мысль об обладании именно Глэем почти перемкнула мозг. Почти, потому что Алик всё-таки чётко помнил, что проникновение запрещено. Кажется, их обоих заклинило в тот момент: одного на пальцах, а другого на заднице. Поэтому, когда Алик полностью лёг сверху и положил вторую руку Глэю на горло, чуть сжимая, оба со стоном содрогнулись в оргазме. — Кажется, тебя весьма завела мысль взять меня, — Глэй, чуть отдышавшись, перевернулся и притянул к себе Алика — Кажется, у тебя фетиш на мои руки. Оба рассмеялись.***
Следующий день проходил в такой же тёплой и уютной обстановке. Сольди с изумлением вытаращился на Алика, когда тот сказал, что ни разу не был в космозу́ и с важным видом объявил, что в следующий выходной обязательно сводит его туда. Глэй на это заявление со стоном хлопнул себя рукой по лицу и пояснил: — Сольди очень нравится в космозу. Мы чуть ли ни с самого его рождения регулярно ходим туда минимум раз в месяц, а то и чаще. Сам догадайся, на-сколько сильно мы с Андэ полюбили это место за столько лет и месяцев, — и он снова жалобно простонал. — Но, папочка! Алик там не был. Как такое может быть вообще?! Мы должны ему всех-всех зверушек показать. В это время как раз прилетели Андэ с Крианом, и Сольди строго спросил последнего: — А ты был в космозу? — Эээ… был, когда-то давно. Лет так тринадцать назад в последний раз. — Папа! — возмущённо повернулся Сольди к отцу. — Я понял, — засмеялся Глэй, — в следующий выходной мы все идём смотреть всех-всех зверушек. Андэ на эту радостную новость обречённо застонал, а Алик рассмеялся и подмигнул Сольди. Большую часть еды на выходной Глэй заказывал в соседнем кафе, а вот обед готовил сам. Вся детвора — и взрослая, и мелкая ему помогала. Алик зачерпнул ложкой соус и, поймав взгляд Глэя, обмакнул в неё палец и дразнясь облизал. Тот прищурил глаза, улыбнулся и шутливо погрозил в ответ, скосив глазами на остальную компанию. Сразу после обеда нелёгкая принесла в гости Дарису Дасиит. Алик было напрягся, но Глэй, впустив дамочку в квартиру, сразу притянул его к себе, обнял за пояс и переплёл пальцы. Дариса, окинув взглядом их композицию, широко и не особо естественно улыбнулась. — Всем добрый день! Алик, здравствуй! Мне кажется, что в прошлый раз мы недопоняли друг друга и вообще не с того начали. Поэтому я решила заглянуть буквально на минуточку и в знак примирения вручить вам вот этот торт. Надеюсь понравится, я старалась! На этом она попрощалась и сразу их покинула. — Дариса — противная тётка, но тортики у неё суперские! — Сольди! — Глэй укоризненно посмотрел на младшего сына. — Да, точно! Я имел ввиду, что доцент Дасиит, не очень приятный человек, — Сольди склонился к уху Алика и громким шёпотом, который все услышали, добавил, — она считает, что в выходной мне следует ходить на секции, а не болтаться дома без дела. А ещё она не любит животных! — Кошмар! — Алик в шутливом ужасе округлил глаза. — Но тортики правда вкусные. Пойдёмте, съедим! Дружной толпой они вернулись на кухню. Глэй разрезал торт и разложил по тарелкам. Алик откусил кусочек: и правда, вкусно. Вот только удовольствие длилось недолго. Уже через пару минут он почувствовал резкую боль в животе, тошноту и начал задыхаться. — Анафилактический шок. Ввожу в стазис. Вызываю медицинскую службу экстренного реагирования, — раздался вслух голос моргуса. Алик задыхаясь, упал в руки подскочившего к нему Глэя. Напуганные голубые глаза в очередной раз заворожили. Воспоминания вихрем пронеслись в голове. Их Земная часть пролетела смазанной полосой, показав лишь Серёгу, а все остальные кадры заполнили картинки с Иринэи: вот рыжик-Андэ подходит к нему в первый же день, вот Криан улыбается: «Больше не сердишься?», вот Сольди изумлёно хлопает глазами, узнав, что он никогда не был в космозу. И везде Глэй, Глэй, Глэй. Его забота, тепло и поддержка. Стало так больно, Алик даже не понимал толком физическая это боль или душевная. Он только обрёл семью, друзей и любовь. Любовь… За двадцать пять лет жизни в любви он признавался дважды: Лере — первой своей девушке и Кристине — несостоявшейся жене. В обоих случаях это были пустые слова, предназначенные ускорить доступ к телу. Перед тем, как отключиться, Алик откинул голову Глэю на плечо и прошептал: — Люблю тебя.***
Алик слышал отдалённые голоса, но просыпаться не хотелось. Раздались судорожные всхлипы. «Сольди плачет? Что случилось?!» Он тут же распахнул глаза. — Сольди, что случилось? Тебя кто-то обидел? Мальчишка тут же выскользнул из рук обнимающих его с двух сторон Андэ и Криана, забрался на кровать, обнял Алика поперёк груди и заплакал ещё горше. — Прости, я не знал! Я не хотел! — Эй, малыш! — Алик заглянул в покрасневшие глаза. — Что всё-таки случилось? — У тебя была сильная аллергическая реакция на пыльцу Филатки, что привело к анафилактическому шоку. Ты чуть не умер, медики едва успели, — ответил за сына Глэй, его голос слегка дрожал. Алик осознал, что лежит в его объятиях, обернулся и улыбнулся. — Всё в порядке. Я хорошо себя чувствую, не волнуйся. Андэ с Крианом дружно плюхнулись на кровать у них в ногах. — Уф, ты нас всех перепугал, — Андэ нервно улыбнулся, — а Сольди вообще решил, что виноват он. Алерген был в торте. — Это я сказал, что торт вкусный и сказал тебе попробовать. — Глупости! — Алик протянул руку и стёр слезинки с детского лица. — Не ты же туда этот алерген засунул и не знал, что он там. Ни в чём ты не виноват! — Полиция забрала Дарису для выяснения обстоятельств, — тихонько сказал Глэй, прижавшись носом к его затылку. А Алик подумал о том, знала ли Дариса о его аллергии на пыльцу Филатки. Ведь в прошлую их встречу на Облаке она была в кафе и вполне могла увидеть, что этот продукт ему не рекомендован. Вечер прошёл суматошно. Все ещё долго успокаивались и приходили в себя от происшествия, поэтому в академию и школу возвращались уже совсем поздним вечером. Всю следующую неделю Глэй отпускал Алика от себя лишь на занятия. В оставшееся время он постоянно находился рядом и относился к нему, как к хрустальному, с болезненной нежностью. На второй день полиция сообщила, что Дариса Дасиит признана виновной в нанесении намеренного вреда здоровью тяжкой степени, которое едва не привело к непредумышленному убийству. Следствие установило, что она действительно знала об аллергии Алика, но убивать не собиралась. Обиженная женщина хотела, чтобы он предстал перед своей парой в неприглядном виде: с распухшим носом в слезах и соплях. Однако, такая, вроде, невинная месть едва не привела к смерти, поэтому суд приговорил Дарису к восьми годам исправительных работ и отправил в шахты, заниматься добычей полезных ископаемых. Эти подземелья располагались очень глубоко в недрах планеты, и любая техника отказывалась там функционировать. В связи с этим правительство регулярно отправляло туда провинившихся граждан. На четвёртый день Глэй сказал, что хочет серьёзно поговорить. — Давай! — Алик кивнул и сел рядом на диване. — Я тоже хочу сказать: Глэй, я в порядке, умирать больше не собираюсь. Расслабься, пожалуйста. Я здесь и никуда не денусь. Пальцы привычно переплелись, а Глэй впервые за эту неделю действительно выдохнул. — Я очень испугался, что потеряю тебя, — он наклонился и поцеловал костяшки. — Я люблю тебя. Глэй достал из кармана бархатную коробочку и открыл её. На подушечке лежали два платиновых ободка. Алик удивлённо распахнул глаза. — На Иринэе символом брака является красный цвет моргуса. Но я спросил у Витэса — соседа-дипломата о Земных традициях. Он ответил, что на твоей планете в знак любви принято обмениваться кольцами. Я подумал, что тебе будет приятно, — Глэй явно смутился. — Глэй! — голос Алика зазвенел восторгом. — Я люблю тебя! — поцелуй в подбородок, — люблю, — поцелуй в нос, — люблю, — в скулу. — Я сам испугался, что умру, так и не сказав тебе это, — в поцелуе слились губы. — Это «да»? Ты согласен заключить со мной брак? — О, да! Это миллионы раз «да». И мне действительно приятно. В том смысле, что, спасибо, что ты вообще подумал о таких деталях! — Всё для тебя, аллури. Для твоей улыбки, — Глэй и сам улыбнулся. На следующий день Андэ сразу заметил необычное для Иринэи украшение, но Алик, хитро улыбаясь, сказал, что это подарок, и он расскажет всё в выходной. Свадьбы с размахом на планете устраивали редко. В основном торжественное событие отмечали дома в кругу семьи и близких друзей. Причём, в отличие от Земли, сначала происходила брачная ночь, а потом уже застолье. Никаких ЗАГСов на Иринэе не было. Да и зачем они, если брак автоматически фиксировался моргусами сразу после того, как пара осуществляла сексуальное проникновение? Собственно, поэтому и шла сначала ночь с сексом, а потом празднование. Дома вечером пятого дня Алик с Глэем не отлипали друг от друга и постоянно переглядывались. — Тебе не кажется, что эта парочка что-то задумала? — подозрительно спросил Криан у Андэ. — Что задумала? — тут же вклинился Сольди. — Понятия не имею, — открестился Андэ, который действительно ничего не знал. Более поздним вечером Алик вышел из душа в спальню абсолютно голым и плюхнулся на уже такого же раздетого Глэя. — Ты ещё можешь передумать, — нарочито вздыхая, шепнул он, потираясь возбуждённым членом. — Шикарный мужчина, только позови, куча желающих сбежится. Зачем тебе дурной эгоистичный мальчишка? — Затем, что ты мой любимый, — подчеркнул голосом, — совсем даже не дурной и не такой уж и эгоистичный мальчишка. Ладонь Глэя с нажимом прошлась по спине и спустилась вниз, остановившись на ягодицах Алика, по телу разлилось тепло. Он перевернул их и поменял местами. — Или ты хотел остаться сверху? — Не-ет, — Алик глухо застонал, дернув бедрами. — Когда-нибудь, наверняка, но не сегодня. Сегодня я хочу твой член в себе. Все тело пылало от желания и нетерпения, и он льнул к Глэю подставляясь под жадные поцелуи. Каждое нежное влажное прикосновение губ к губам, к шее, соскам отзывалось волнами удовольствия. Глэй погладил его по животу и провёл языком вокруг пупка. Затем он спустился ниже, обхватил рукой член и прижался ртом к мошонке, посасывая и легонько оттягивая нежную кожу. Дыхание Алика участилось, он наблюдал за любимым не отрывая глаз и пропуская между пальцами платиновые волны. Глэй поднял голову и втянул губами головку члена, медленно обвёл её языком и, не отводя глаз от Алика, насадился ртом. — Между Глэем Ваййсом и Аликом Ветровым зарегистрирован брак. Так как Алик Ветров не является коренным жителем Иринэи, и его фамилия не соответствует местным стандартам о наличии удвоенной буквы, то именно ему следует изменить личные данные. С этого момента Алик Ветров именуется Алик Ваййс, — в два голоса синхронно произнесли оба моргуса. — Аммм, — Алик еле сдержался, чтобы не спустить на этой фразе. Глэй вовремя пережал ему основание, потом отпустил и начал совершать поступательные движения головой. Алик запустил и вторую руку в светлые волосы и плавно вскидывал бедра вверх, навстречу влажному и нежному горлу, наслаждаясь скольжением горячего языка по стволу. Когда оргазм вновь подступил слишком близко, он оттянул голову от себя. — Трахни меня, хочу твой член в заднице. Алик выполз из-под Глэя, чуть откатился и встал на четвереньки, подставляясь. — Не так! По крайней мере, не сегодня. Сегодня я хочу видеть твои глаза, и, чтобы ты смотрел только на меня. Глэй перевернул его обратно на спину и погладил дырку блестящими от смазки пальцами. — Я подготовился. Не могу больше ждать, хочу тебя. Давай же, возьми меня! Хочу, чтобы ты вдавил меня своим телом в кровать и брал, пока я не перестану соображать, — Алик протянул руку с очередным стоном. Глэй приставил головку члена ко входу и плавно вошёл сразу до основания. — Наконец-то, ты во мне! — Алик оплёл теперь уже мужа руками и ногами. — Люблю тебя и ты мой! — Конечно, твой, — выдохнул Глэй ему в губы, — люблю тебя, хочу тебя. Он начал двигаться. Сначала толкался неспешно, растягивая и приучая к себе, потом всё глубже и резче, вставляя с оттягом. Алик плавился в удовольствии, подавался навстречу и не отводил глаз. Этот зрительный контакт будоражил и делал удовольствие ещё острее. Он чётко осознавал, что с ним сейчас не очередной дерущий его абстрактный член, а любимый и любящий человек. Глэй обхватил Алика за запястье втянул в рот большой палец, и это, кажется, сорвало его с тормозов. Он перешёл на быстрый ритмичный темп. Алик, не сдерживаясь, насаживался на его член в такт толчкам и подавался ближе. Глэй отпустил его руку, обернул свою вокруг его члена и задвигал в том же ритме. Алик выгнулся и даже зашипел от кайфа, кончая. Он расслабленно окунул палец в сперму на своём животе и медленно облизал его. Глэй содрогнулся всем телом и выплеснулся ему глубоко внутри. Ночь была горячей: искренней и нежной, пламенной, и страстной, романтичной, и безумной, и завершилась уже на рассвете безмятежным сном в любимых объятиях.