Чаша уксуса

Вэй Ин не любил советы кланов. Во-первых, Лань Чжань, удостоившийся титула Верховного заклинателя, был обязан присутствовать на каждом без исключения. Во-вторых, ему самому там были не рады — малые кланы нет-нет, а шипели за спиной, пусть Цзян Чэн, Не Хуайсан, Цзинь Лин и Лань Сичэнь оставались благосклонны, а после того, как они с Лань Чжанем отдали поклоны земле и небу, до острого слуха Старейшины Илина слишком часто доносились голоса осуждения. Дескать, он — только пятно на белоснежных одеждах великого супруга, который точно вознёсся бы, если бы не пожелал сплести красную нить своей судьбы с другим мужчиной. Лань Чжань знал всё это, потому никогда не просил Вэй Ина сопровождать его. Сам он спокойно пропускал мимо ушей подобные разговоры, да и мало кто отважился злословить так громко, чтобы он смог услышать. После смены главы в клане Цзинь многие малые кланы отделились, пожелав прожить самостоятельно, без прежнего покровительства. Не всех новых глав Лань Чжань узнавал в лицо, но оставался безукоризненно вежлив с каждым, относясь ко всем как к равным. На обеде после совета к нему подошёл очередной незнакомый заклинатель и представился: — Ханьгуан-цзюнь, я Шань Мин, наш клан только начинает расцветать! Пожелайте же нам успеха и благополучия. Лань Чжань чуть кивнул и поднял вверх нефритовую чашу. Несмотря на то, что в ней плескалось лучшее вино, он не сделал ни глотка за весь вечер. — Ханьгуан-цзюнь, — всё не отходил Шань Мин. — А отчего ваш супруг не пожаловал на совет? — Он занят юными адептами, — не моргнув глазом, почти не солгал Лань Чжань. Вэй Ин любил рассказывать младшим ученикам о нечисти и разнице между тёмным и светлым путями, однако пока самого Лань Чжаня не было поблизости, неизменно впадал в меланхолию и стремился меньше общаться с кем бы то ни было. По крайней мере, именно так он говорил всякий раз, когда Лань Чжань возвращался. — Действительно? — притворно удивился Шань Мин. — Дело, достойное великого заклинателя, — воспитывать юное поколение. Только до меня доходили другие слухи. Говорят, — и он понизил голос, вкрадчивые интонации показались Лань Чжаню липкой паутиной, — что стоит благородному Ханьгуан-цзюню покинуть Облачные Глубины, и его супруг забирает кричащего ослика, спускается на нём в Цайи и кутит там в самой дорогой винной лавке. — В Облачных Глубинах не обсуждают других людей за их спинами, — напомнил Лань Чжань, взгляд его похолодел. — Но мы с вами не в Облачных Глубинах сейчас, а в моём клане есть правило — кто знает что-то, должен поведать эту информацию тому, кому она может быть полезна! — Шань Мин покачал головой. — Не пристало говорить об этом, но однажды со мной произошла неприятная случайность. Выдалось мне гостить у двоюродного брата да из-за дождей пришлось подзадержаться, — Шань Мин прицокнул языком. — А когда вернулся я, то узнал, что супруга моя за эти дни совсем позабыла родной дом, нашла другого и улизнула с ним… Говорят, Старейшина Илина не отличался добрым нравом прежде, соблазнял красавиц, одаривая их комплиментами направо и налево… Как Ханьгуан-цзюнь может быть уверен, что в Цайи, отдав должное вину, его супруг не увлекается и цветами из дыма?.. Лань Чжань смотрел всё так же холодно, хоть в душе у него бушевала целая буря. Он не сомневался в Вэй Ине, но и в словах Шань Мина слышалось ему что-то верное. — Когда я вернулся в тот раз, — Шань Мин огляделся, не подслушивает ли кто, и закончил: — Пожалел, что не настолько одарён, как иные заклинатели. Если бы я только мог навести чары, чтобы супруга меня не узнала, то проверил бы гораздо раньше, насколько она падка на чужие слова. — Сожалею, что ваша семейная жизнь оказалась столь неудачной, — вздохнул Лань Чжань. Наконец его заметил Не Хуайсан и со свойственной ему проницательностью определил, что Верховный заклинатель в беде. Он тут же оказался рядом и, осторожно взяв Лань Чжаня за локоть, повёл его прочь. — Прошу прощения, господин Шань, но у меня срочное и очень деликатное дело! — запричитал он, и Шань Мин, конечно, отступил, отправившись собирать и разносить слухи дальше. — Лань-сюн, — по старой привычке обратился к нему Не Хуайсан. — Что с тобой? Слова этого злоязыкого тебя опечалили? — Нет… — Лань Чжань отвёл взгляд, но назойливая мысль всё продолжала беспокоить его. — Не-сюн не знает чар, которые могли бы отвести глаза талантливому заклинателю? — О, Ханьгуан-цзюнь обратился к верному человеку, — сощурился, будто лиса, Не Хуайсан. — Есть у меня талисман, который отведёт глаза кому угодно. Вот только работает он лишь на одного человека. Потому все окружающие будут знать правду. Но и этого тот, на кого направлены чары, не поймёт, пока талисман не снять. — Не-сюн… — Конечно, Лань-сюн, — Не Хуайсан поклонился и передал Лань Чжаню талисман, а затем отправился выпить чашу вина с Цзян Чэном как ни в чём не бывало. *** С пиршества Лань Чжань удалился раньше обычного, встал на меч и отправился в Цайи — он не находил себе места, хотел поскорее развеять глупые подозрения. От одной мысли, что Вэй Ин узнает о его размышлениях, уши наливались краской, но Лань Чжань ничего не мог поделать с собой — он так и не научился справляться с ревностью, избегал вина, но пил уксус вдоволь. Фонари освещали улицы, одни лавки ещё были открыты, другие как раз закрывались, когда Ханьгуан-цзюнь оказался на самой оживлённой городской улице. Он знал, вино которой лавки Вэй Ин любил больше прочих, и на пороге промедлил лишь один миг — чтобы нацелить талисман на собственного супруга. Вэй Ин, как обычно, располагался на втором этаже. Ещё издали Лань Чжань увидел, что его супруг опустошил не меньше восьми сосудов с вином. Вот только пил он в одиночестве и печально смотрел на улицу. Лань Чжань приблизился, ступая осторожно и тихо, расположился напротив Вэй Ина, не проронив ни слова, и только тогда тот повернул голову. В глазах его мелькнуло не узнавание, только удивление. — Молодой господин, — заговорил Лань Чжань, а талисман менял и его облик, и его голос для Вэй Ина. — Отчего вы так печальны? Может, я скрашу ваш вечер? — Красивая молодая госпожа, — вздохнул Вэй Ин и улыбнулся. — К сожалению, я предпочитаю одиночество. — Отчего, молодой господин? — продолжал допытываться Лань Чжань. — Разве я не хороша собой? — Хороша, — кивнул безразлично Вэй Ин. — Но у меня есть супруг, и никто с ним не сравнится. Пока он вдали от меня — сердце тоскует, и мне не хочется ни говорить с кем-то другим, ни смеяться. Вам, госпожа, не нужна такая унылая компания. — И какой же он, ваш супруг? — не удержался Лань Чжань. Вэй Ин смущённо отвёл взгляд, посмотрел на огни за окном, вздохнул и заговорил: — Никогда не видел никого, кто сравнился бы с ним в красоте или благородстве. Он во всём совершенен, ни одного изъяна не отыскать… …Говорил Вэй Ин долго — иногда делал глоток вина, чтобы промочить пересохшее горло, а затем продолжал, перечисляя мыслимые и немыслимые достоинства, вздыхая, изредка меланхолично улыбаясь. Таким Лань Чжань никогда его не видел, столько приятных слов в свой адрес никогда прежде не слышал. Словно бы он заглянул в самые сокровенные мысли супруга, и, с одной стороны, чувствовал себя виноватым перед ним за лукавство, с другой — не мог отказаться от этого, не мог попросить замолчать. Жар поднимался внутри, охватывал его целиком. — Ах, госпожа, — словно вспомнил о собеседнице Вэй Ин. — Совсем утомил вас своей болтовнёй. Что поделать, я счастливейший из ныне живущих, потому что равный небожителям открыл мне своё сердце. Но у всего есть другая сторона — стоит нам разлучиться, и только сладость вина меня согревает. — Хозяин, — поднял руку Лань Чжань. Владелец таверны, узнавший его и хранивший удивлённое молчание всё это время, тут же оказался поблизости. — Бутыль «Улыбки Императора». Тут же он снял с себя талисман. Вэй Ин моргнул и нахмурился. — Лань… Чжань?.. Откуда ты появился? Но Лань Чжань уже наливал себе вина в нефритовую чашу. Он опорожнил её целиком. На краткий миг он прикрыл глаза, потому что тёплая сладость «Улыбки Императора» заставила его погрузиться в сон, а потом тут же поднялся и подхватил Вэй Ина на руки. — Лань Чжань, что ты делаешь? — притворно возмутился тот, но глаза его сияли от радости. — Неужели снова пил уксус из-за меня? Но разве мог теперь Лань Чжань что-то сказать?.. *** На следующий совет кланов Вэй Ин сопровождал супруга. Поигрывая Чэньцин в пальцах, он старался не замечать осуждающих взглядов и не слушать злых голосов. — Говорят, Ханьгуан-цзюнь не так давно решил проверить своего супруга на верность, — всё-таки донёсся до него голос Шань Мина. — Но Старейшина Илина разгадал его… И тут с Шань Мином приключилась неприятность. Губы тесно сомкнулись между собой и более не захотели разлучаться друг с другом. Заклинание закрытого рта всегда срабатывало безотказно, но теперь Ханьгуан-цзюнь мог накладывать его на столь большой срок, что Шань Мин до утра остался и без вина, и без сладостей, и без возможности разносить повсюду слухи.