Красная комната

— Налей-ка мне «Мартини», — Эммануэль подошел к бару и присел на стул, закинув ногу на ногу. — И сделай какой-нибудь коктейль для Джеки. — А не съебать ли тебе в туман с клуба? — раздраженно бросил Виатт. — Делай свою работу, Ви, — и равнодушно добавил: — Я взрослый мальчик и сам разберусь, где мне находиться. Виатт поставил перед клиентом его заказ и, не дав забрать бокалы, прошипел: — Что ты вытворяешь? — Не понимаю, о чем ты, я просто заказал себе выпи… — Ты до сих пор трахаешь Джеки! — перебил Виатт, схватил Эммануэля за ворот белой рубашки, и, дернув, притянул через стойку ближе к своему лицу. — Зачем тебе злить Лайза? Он из-за тебя сам не свой, ты для них — помеха, и не можешь этого не понимать! Эммануэль брезгливо скосил глаза на руку, стиснувшую ворот дизайнерской вещи. — Отпусти, Картрайт. Я сказал, отпусти! — в голосе Эммана скользила сталь. Виатт гневно выдохнул, но все же отпустил его — клиент вполне мог позвать охрану. — Во-первых, я плачу деньги за эту шлюху, — спокойно сказал Эммануэль, откинувшись на спинку стула. — Тебе известно, что он вполне может отказать — но почему-то не делает этого. Как думаешь, почему? А, во-вторых, кто тебе вообще сказал, что они должны быть вместе? — зеленоглазый явно наслаждался разговором, и от этого Виатт чувствовал себя еще более мерзко, находясь рядом с ним. — Джеки любит Лайза. — Да неужели? — притворно удивился Эмман. — Откуда такая уверенность? Ты так хорошо знаешь Джеки? — Он признался Лайзу, этого разве недостаточно? А ты… — А я… — Эмм залпом осушил свой бокал и продолжил: — А я делаю все для того, чтобы Джеки раскрыл свой сексуальный потенциал и выкинул все свои комплексы подальше. У меня своя программа по лечению разбитого сердца. — Программа? — иронично усмехнулся Виатт. — Секс, да еще и с таким садистом, как ты, не может лечить. — Тем не менее, это помощь. Моя философия — не просто трахаться, стараясь забыться, как это делал Лайз — а позже и сам Джеки, — а наслаждаться теми неимоверными ощущениями, которые получает тело во время секса. Я уловил в этом мальчике задатки настоящей развратной души, просто парень ещё сам не понимает, как он хорош, и совершенно не ценит себя. Почти с первых дней я знал, насколько Джеки в глубине своей души порочен. Подобная раскованность делает человека свободнее во всем, а все предрассудки надо слать подальше. Мне глубоко насрать на то, о чем думают другие — и ты не исключение. А что касается Лайза… — Эмм сделал театральную паузу, —…то об этом тебе лучше спросить самого Джеки. И кстати, Ви, ты меня обманул. Некрасиво вышло… думал, я не узнаю? — покачал головой он с улыбкой. — О чем ты? — Виатт отвел взгляд. — Ты сказал, что копий нет. Не стоило врать. Я не упомянул, что знаю об этом, но сейчас… — Эмм вновь чему-то улыбнулся, — я надеюсь, ты все же мне вернешь и оставшуюся у тебя запись. — Верну, — мрачно процедил Ви. — Только оставь Джеки в покое, — Эммануэль уловил скрип его зубов. — Хватит с ним играть! — Разве я сказал, что я с ним играю? — Эмм с вызовом взглянул на бармена. — А что тогда, может, хочешь сказать, что влюбился? Я в это ни за что не поверю! — Мне твоя вера и не нужна, — хмыкнул брюнет. — Я, может, и последняя сволочь, но не такая уж и бездушная тварь, как некоторые считают. А если и играю, то тебя это никоим образом не касается. — Не касается, — вздрогнул от гнева Виатт, — может, тогда и Лайз меня не касается? Ты, сукин сын… — А я Лайза больше и не трахаю… — невинно расширил глаза Эммануэль, взял коктейль сделанный для Джеки, отсалютовал им Виатту и направился в сторону комнат. — Урод! — в сердцах сплюнул бармен, провожая взглядом мелькающую в толпе спину. *** Ви нервно расхаживал взад-вперед и дрожащим от ярости голосом рассуждал, все больше и больше распаляясь: —…главное, Леону не скажешь. Деньги он платит, Джеки соглашается. Какого черта он вообще соглашается?! — А ты не думал, что Джеки так просто не простит твоего брата? — Айз, как всегда, был проницателен. — Считаешь, он просто мстит? — Виатт перестал метаться и выжидательно глянул на друга. — Вполне возможно, что так оно и есть, — пожал плечами Айз. — Но почему с Эмманом? Почему из всех клиентов, которые готовы любые деньги отдать за его тело, он выбрал этого ублюдка?! — взорвался бармен, сжав кулаки так, что ногти впились в кожу. — Виатт… — Айзиа успокаивающе дотронулся до его напряженной руки. — Я понимаю, ты хочешь помочь Джеки и брату, но, может, не стоит больше вмешиваться? Они сами разберутся. Наверное, ты не заметил в силу своего волнения за ребят, что в последнее время Джеки сильно изменился. Даже я это вижу. Когда Эмм придет в клуб, прошу, обрати внимание не на общую картину происходящего, а вглядись глубже: мальчик сияет рядом с ним. Сам он может этого и не осознавать, но Джеки действительно смотрит на Эммануэля иначе. Эммануэль хорош: да, ироничная ухмылка, да, похотливый взгляд и вечный вид, как будто ему позволено все; но во взгляде, обращенном на Джеки, есть не только похоть, но и какое-то тонкое, почти неуловимое чувство нежности. Это так, Ви, не спорь. Виатт неприязненно покосился на него. — Да как ты можешь такое говорить? Тоже мне, специалист в любви, — Айз благоразумно проигнорировал шпильку, видя, что Виатт пытается скрыть то, что ему больно. — Ты не знаешь, какой сволочью он может быть. — Да, ты прав, он был не моим одноклассником, и да, не моего младшего брата обидел. Но люди меняются, их меняют. У каждого есть особенный человек, который может их изменить. Ты еще вспомнишь мои слова, и дело будет даже не в том, что Джеки сделает Эммана лучше. Он для него станет либо путеводной звездой, либо сделает его жизнь ещё хуже. И я почему-то пока склоняюсь к первому варианту. — Айз, ты вообще себя слышишь?! — бессильно воскликнул Виатт чуть ли не на весь клуб. — Что хорошего он может дать мальчику? Он — сгусток чистейшего дерьма, и даже такой парень, как Джеки, не в силах этого изменить! — Ви, заметь, ты сейчас почему-то переживаешь в основном за Джеки. Ты о брате лучше подумай. Виатт отвернулся, плеснул в первый попавшийся бокал водки и выпил. Айз сделал вид, что ничего не заметил. *** Лайз все это время будто случайно оказывался свидетелем секса Джеки и Эммануэля, и каждый раз, срываясь с места, запирался в одной из комнат. Задыхаясь от злобы, дрочил, терзался невысказанными вопросами, главным из которых был — «почему?..» Но избавиться от навязчивого, невыносимого желания не мог. «Больше так не могу. Уже почти месяц прошел, а я до сих пор не могу себя понять. Когда эта маленькая сучка сосет Эммануэлю, глаза этого гада искрятся таким удовольствием, а когда он ебет эту маленькую шлюху, которая когда-то почти так же стонала подо мной… Черт! Я хочу выебать Джеки? Да… Нет, Эммана за то, что он делает со мной… с ним. Сука!» — запустив руки в волосы и взлохмачивая окрашенные пряди, в отчаянии бесился Лайз, сидя за столиком у самой дальней стены клуба. Безнадежность ситуации убивала его. Поглощенный мыслями, он не заметил стоящего неподалёку от него темноволосого парня с длинной белой прядкой у виска. Тот прислонился к дверному косяку раздевалки и пристально наблюдал за ним. Затем, решительно выдохнув, подошел к Лайзу и осторожно тронул его за плечо. — Лайз, — обратился он к сидящему с опущенной головой работнику. — К тебе пришел постоянный клиент, желает видеть тебя. Лайз поднял голову на звук, и Ян вздрогнул от увиденного. Лицо парня выглядело сильно осунувшимся, под глазами залегли глубокие тени. Это почти не удивило темноволосого работника, он давно заметил, что Лайз в последнее время казался уставшим, но сегодня он выглядел особенно плохо. — Ты, наверное, не выспался? Ужасно выглядишь. Может, отпросишься сегодня, а я скажу клиенту, что ты приболел, — участливо поинтересовался парень. — А? Ян, это ты… Нет, не стоит, — выходя из прострации, бесцветно произнес Лайз. — Я сейчас буду. — Хорошо, — Ян с беспокойством прошелся ладонью по его спутанным волосам. — Только приведи себя хоть немного в порядок. Лайз кивнул, глядя в одну точку. *** Лайз лежал на полу с широко расставленными ногами, в той же позе, что и полчаса назад. На ягодицах и животе поблескивала засыхающая сперма клиента. Тот остался недоволен недостаточной его резвостью, и парень знал, что позже получит выговор от Леона за нарушение одного из основных правил клуба: все чувства остаются за дверью красной комнаты, а Лайз им грубо пренебрег. Нужно идти, скоро придут убирать следы их развлечений. Смыв слой макияжа, скрывавшего следы усталости и приняв душ после клиента, Лайз заперся в комнате отдыха, лег на диван и закрыл глаза. Искусанные губы ныли, нижняя слегка кровила. Очередной бессмысленный трах лишь ненадолго отогнал постылые мысли. «Надоело, все надоело. Я так устал… Брат — чертов предатель, Эмм — урод, каких поискать… какого черта я вообще испытывал к нему какие-то чувства?! А Джеки… — Лайз закрыл глаза ладонями. — Джеки — еще одна душа, которую я обидел. Даже Ян, и тот когда-то признавался мне в любви. А что сделал я? Просто послал его на три веселых, — невесело хихикнул парень, — и если бы только Ян и Джеки, так нет же… Аден, Кайл, Фрэнк… я едва ли помню имена их всех». Найти аптечку не составило труда; в клубе всегда хранились разные медикаменты на все случаи жизни — кто знает, что могло произойти с клиентами и работниками. Лайз откопал среди блестящих упаковок и разных баночек с таблетками снотворное, прихватил пластиковую баночку с собой и вернулся на диван. «Надо бы воды» — промелькнула мысль. Лайз оглядел комнату и заметил в чаше бутылку шампанского в ведерке давно растаявшего льда. «Сойдет» — кивнул себе он, рассыпая белые таблетки на алое покрывало. Две, ещё две, и ещё… игристая жидкость, стекающая по горлу. Легкость, все мысли исчезают из измученной мыслями головы парня, хочется откинуться на постель — что Лайз и делает, — закрыть глаза и отдаться в нежные руки Морфея. — Простите, — слышится последний тихий извиняющийся неизвестно перед кем шепот. Слезы скатываются к вискам, обжигая кожу. Сожаление напоследок вспыхивает где-то в глубине сердца, всплывает на поверхность последняя отчаянная мысль в крике: «Нет! Я не хочу так…» Нужно подняться, позвать кого-нибудь, чтобы спасли, не дали умереть… вот только сил нет. И глаза закрываются, утягивая за собой уплывающее сознание. Поздно… *** «Ты душу мне разбил на части И на кусочки сердце разорвал, Я верил в то, что будет счастье — А ты меня в несчастье искупал. Ты виноват, что я теперь безумен И одержимый только лишь тобой, Я словно путник одинокий, И посылаю всех дорогою одной. Я переспал с любимым братом, А он меня впоследствии предал… И, словно на огромнейшем распятии, Меня тебе на блюдечке подал. Не побоялся пешкой сделать душу, Не побоялся мне в глаза смотреть, Благим намереньем устлана в ад дорога, Вот и её ему пришлось узреть. Да, я не ангел, я порочен, Я обижал невинное дитя, И наказала меня за это Твоя жестокая рука. Душа чужая, в ней потемки, Что скрыто в ней — не прочитать, И сколько ты бы, не пытался, Тебе меня не просчитать. И почему вы все решили Вмешаться в жизнь мою? — спрошу… Как жаль, ответ мне не услышать: Намного раньше я умру».