Красная комната

Прикованный к стене парень с безвольно опущенной головой своим слабым стоном разрушил тихую атмосферу немного затемненной комнаты. Ужасная боль и ломота во всем теле будто выкручивала его суставы наизнанку. Голова раскалывалась на части, парень с трудом раскрыл опухшие глаза. Хотелось дотронуться до лица, стереть с него неприятную пелену, но даже шевельнуться он не мог. Металл от наручников, сдерживающий его поднятые над головой руки, впился в запястья, нижняя же часть тела была крепко зафиксирована. Пленник попытался облизнуть потрескавшиеся губы, но и это не вышло, слюны во рту не наблюдалось; сухость внутри неприятно стягивала нёбо. Издав очередной болезненный полустон, парень все же поднял голову. Перед собой он увидел темноволосого парня с коротко подстриженными иссиня-черными волосами, легким беспорядком, украшавшим его голову. В ухе поблескивали сережки. Бледно-голубые глаза смотрели устало. Парень был красив, несмотря на свой замученный вид. Был он обнажен и выглядел беззащитным, его ноги были притянуты ремнями к металлическим штырям, не дававшим сдвинуться с места и на миллиметр, а торс сдерживался широким ремнем. И во всем этом великолепии он с ужасом узнал себя — напротив, на подставке, стояло большое зеркало во весь рост с массивной деревянной рамой. Да, именно своё собственное отражение предстало перед пленником во всей красе. С губ пленника сорвался стон: обреченный, не верящий в происходящее, ибо на какое-то мгновение мелькнула мысль, что все это только сон — но боль в отекших конечностях доказывала обратное. Дверь в комнату открылась, внутрь вошел мужчина в белом халате. Его лицо было скрыто под хирургической маской. Он подошел к большому столу, накрытому плотной белой клеенкой, на которой стоял саквояж. Затем незнакомец вынул из кармана резиновые перчатки, облачил в них свои длинные пальцы и открыл саквояж, из которого бережно начал доставать какие-то инструменты и раскладывать их на столешнице таким образом, чтобы его жертва все видела. Шок от происходящего объял парня; он силился что-то сказать, но получалось лишь глотать затхлый воздух. Тело стала пробирать дрожь от липкого страха неизвестности. Мужчина подошел к пленнику, ухватил за подбородок и, немного приподняв его лицо, повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую, словно что-то решая. — Отпусти меня, грёбаный маньяк! Что происходит вообще?! — наконец смог прохрипеть пленник, пытаясь скинуть со своего подбородка чужие пальцы. А в следующее мгновение мужчина ударил его в живот. — За что? — глухо кашляя, срывающимся голосом прошептал парень. — Почему… ты молчишь? Ответь… — напускная смелость начала таять на глазах, вновь сменяясь испугом. Мужчина отошел от пленника к шкафу, открыл и достал из него какие-то ремешки, скрепленные между собой. Вернувшись, он стал надевать их на голову своей жертве. Парень попытался вырваться, но ничего не вышло. Теперь его лицо плотно обрамляли кожаные ремешки, напоминающие сбрую и он мог только моргать и мычать. Закончив с ремешками, мужчина вернулся к инструментам, взял ватный тампон, смочил его в спирте и протер им длинную иглу, а потом таким же тампоном смочил участок кожи над правой бровью. Горизонтально ухватив и немного оттянув бровь, мужчина вонзил в неё иглу. Парень замычал, попытался рвануть головой, но этим сделал себе только хуже: кожа ремешков впилась в горло и стало трудно дышать. Сталь иглы заменило небольшое металлическое колечко. — Ну что, приятно, недосамоубийца хренов? Чувствуешь себя достаточно живым? — прошипел мужчина наклонившись ближе и, ослабив один из ремешков, дал возможность парню заговорить. — Ян? — охнул Лайз. В этот момент память подкинула Лайзу мутные обрывки воспоминаний: как его трясут, хлопая по щекам и пытаясь привести в чувства; потом пихают что-то горькое, ужасно противное; как выворачивает желудок и его содержимое оказывается на полу. Ян скинул маску и оскалился. — Какого черта ты творишь, Ян? Отпусти меня сейчас же! — выкрикнул Лайз. — Даже и не подумаю, — казалось, Ян откровенно наслаждался ситуацией, и это бесило пленника. — Что? — Лайз дернул цепями. — Что ты собрался со мной делать? — Увидишь. — Почему? — Почему? — резко переспросил Ян. — Ты еще смеешь спрашивать — почему? Спросил так, как будто нас ничего не связывает… — Мужчина отошел на шаг назад, зарылся ладонью в волосы. Лайз заметил, что тот был явно растерян. — Я признался в своих чувствах к тебе, а что сделал ты?.. Память тех дней яркой картиной впилась в сознание Лайза… *** Комната в отеле, еще минуту назад оглашавшаяся стонами, будто замерла в ожидании. Свет фар проехавшей мимо машины выхватил из темноты валяющиеся на полу вещи — их хозяева явно очень торопились, раздеваясь. — Я люблю тебя, Лайз, — прерывистое дыхание, ещё не унявшееся после оргазма, щекотнуло ухо парня. — Я безумно влюблен в тебя. И хочу встречаться с тобой. — Что? — Лайз приподнялся на локте и удивлённо вгляделся в лицо Яна. Оно было каменно серьёзным — ни тени насмешки. И вдруг Лайз расхохотался Яну прямо в лицо, оглушительно громко; а через мгновение грубо произнес: — А не пошел бы ты со своей гребаной любовью куда подальше? Встречаться он хочет… Ха! Какой романтик, предлагать шлюхе свою любовь… *** Тем временем Ян продолжал говорить: — Ты высмеял мои чувства! Знаешь, как мне было больно слышать твой смех?! Ты унизил меня, не принял меня всерьез, отмахнулся, как от надоедливой мухи. Вот теперь ты прочувствуешь то, что я испытал тогда. Правда, боль физическая не сравнится с той болью душевной… Но я обещаю, что ни одно из этих сладостных мгновений ты не забудешь. — Меня будут искать! Леон забеспокоится, если я не выйду на работу! — отчаянно выкрикнул Лайз. — Нет, — покачал головой Ян. — Я написал письмо от твоего имени примерно с таким содержанием: «Я не могу больше работать здесь, пропало всякое желание… видеть Эмма и Джеки — это выше моих сил… пусть будут счастливы. P.S.: Дорогой брат, не ищи меня. Я тебя прощаю, но видеть пока не хочу…» Твой незамысловатый почерк не составило труда подделать. Поэтому никто не спохватится. Да и у меня сейчас начался отпуск, так что у нас есть три замечательнейших недели, которые мы проведём только вдвоём. Ян ухватил лицо пленника, желая его поцеловать; тот дернулся и попытался укусить Яна, но Ян вовремя отшатнулся. — Сука! — рыкнул он, врезав Лайзу по лицу с такой силой, что разбил ему губы. По подбородку побежала капля крови. На перчатке Яна остались алые пятна. Грубо оттянув нижнюю окровавленную губу, Ян, наскоро продезинфицировав кожу, приставил к ней иглу. Парень заскулил и сжал зубы, когда игла прошла сквозь кожу. Ян ловко завинтил шарик. Очередное колечко украсило лицо Лайза. — Я хочу в туалет. — Тебе поставить ведерко? — ехидно поинтересовался Ян. — По большому, — уточнил Лайз. — Ложь, — усмехнулся Ян и более серьёзно произнес: — Ты не ел за последние два дня ничего, кроме так любезно выблеванных тобой таблеток, так что… — покачал он головой, — извини… сбежать таким образом у тебя не получится. — Сволочь! — Лайз снова рванулся в веревках. — Кстати, знаешь, Лайз, что означает моё имя? Нет? — Ян вгляделся в лицо своего пленника. Тот уже оставил бесплодные попытки вырваться и, нервно прикусив опухшую губу так, чтобы не коснуться кольца в ней, с ненавистью смотрел на него в ответ. — Значение имени «Ян» происходит от древнееврейского «в боге есть милосердие». А фамилия моя, Кассо, с латыни — «разрушать». Я был милосерден, но мне надоело ждать и теперь я буду разрушать. В твоих силах вернуть моё милосердие. Ян начал мерить шагами пол, расхаживая перед пленником из стороны в сторону. Лайз не мог не заметить: его бывший — а теперь, кажется, и настоящий — нервничал. Перескакивая с мысли на мысль, он не мог сосредоточиться ни на одной. «Может быть, ему действительно было за меня страшно?» — внезапно подумал парень. — Ты знаешь, я очень долго ждал этого момента, вот только не знал, что условия, при которых ты станешь моим, наступят после твоей попытки самоубийства. Я надеялся, что ты достаточно силён, чтобы перебороть свои чувства по отношению к Эмму и Джеки. Нет, ты только представь, возможно, они ебутся как долбаные кролики прямо сейчас… — издевательски прошептал Ян, склоняясь к самому уху Лайза. Тот, уязвлённый, гордо промолчал. Парень скептически окинул взглядом его худощавое тело, опоясанное черными ремешками. — Мне кажется, ты плохо усвоил урок. А до перемены еще далеко, малыш. Займемся твоими сосками, — с этими словами Ян подошёл к импровизированному хирургическому столу и вернулся оттуда с новой иглой, потоньше, и чем-то совсем крошечным на ладони. Раскрыл её так, чтобы Лайзу было видно, что в ней — две небольших металлических штанги с шариками на кончиках. Лайз похолодел, глубоко вдохнул и затараторил: — Отпусти меня, Ян, я прошу тебя… Не надо, я умоляю тебя, я никому ничего не скажу, только отпусти, пожалуйста, Ян, Ян! — воздух в легких закончился, и Лайз скривился, закашлявшись. При этом проколотую бровь обожгло болью. Ян, не обращая на него внимания, тщательно протер иглу ваткой со спиртом и, несколько раз лизнув правый сосок Лайза, мазнул ею и по нему тоже. Затем на пару секунд прикрыл глаза, сдавил ареолу пальцами сверху и снизу и медленно прошил остриём напряженную бусинку. Лайз тихонько вскрикнул, от боли по его щекам непроизвольно покатились слёзы. Ян вытянул из плоти иглу, оставив штангу внутри, завинтил на ней стальной шарик и успокаивающе поцеловал его в щёку: — Один есть, малыш. Через минуту ту же процедуру осуществили и со вторым соском. Лайз стиснул зубы; грудь горела огнем. Ян улыбнулся, любуясь полученным результатом, и отошел, открывая Лайзу собственное отражение, чтобы он мог посмотреть на себя. Соски цвета кофе с молоком со слегка покрасневшей кожей вокруг них обрамляли по обе стороны каждого серебристые точки. «Почему это кажется мне красивым?» — мелькнуло в голове Лайза. — Это действительно красиво, Лайз, — насмешливо сказал Ян, как будто прочитав его мысли. — Время не ждет, а у меня есть еще два кольца для тебя. — Что ты собираешься делать после того, как изуродуешь моё тело? — Изуродую? Ну что ты… Разве тебе не нравится твой новый облик, цвет волос, прическа? Я даже украшения на твоё ушко подобрал более изящные, ты же заметил? И пирсинг на губе смотрится очень даже эффектно… — Иди ты в задницу, — истерично выкрикнул Лайз, перебивая Яна, — со своим долбаным пирсингом! — Не переживай, там я тоже побываю, — оскалился хирург в ответ. — Я тебя до смерти заебу, но никуда от себя не отпущу, это будет связывать нас до конца жизни. Ян провел ладонью по низу живота парня. — Что ты собираешься делать дальше? Пальцы Яна неторопливо съехали к лобку. — Я думаю перейти к самой важной части процесса. Ты, конечно, и так красив… но я добавлю пару деталей, которые это подчеркнут… — с этими словами Ян наклонился и неожиданно нежно поцеловал головку невозбужденного члена Лайза. Тот вздрогнул и расширил глаза. «Я за тобой следил довольно долго, И, словно ангел, я тебя оберегал, Но приближаться к тебе всё не решался, Когда-то ты давно меня послал. А ты запутался в сердечных нитях, В тех красных нитях сердца своего, И сил распутать не имея, Решил расстаться с жизнью, вот и всё. Но не жалею я, что тратил время, Не зря я рядом был и ждал, И вот пришел тот день, когда я Тебя с больших глубин достал. Я спас тебя, доставши с того света, А ты опять не оценил, Но я сдаваться не желаю, Ведь я тебя ещё не приручил. Но приручу, наступит время, Все раны сердца излечу, И в тот момент, когда не ждешь ты, Твою судьбу я изменю. И возродится для меня твоя душа. Я в это верю! Наступит светлый день для нас. И я тебя собой согрею… Лишь ты доверься мне на этот раз».