Жребий брошен

      Годжо Сатору — хладнокровный манипулятор. Его не просто так называют сильнейшим шаманом, потому что он действительно самый сильный. С малых лет, обладая столь высоким потенциалом, Годжо привык измерять всех окружающих людей по их силе, способностям, полезности. Но не произойди тех трагичных событий, когда он, будучи подростком, не смог спасти девчонку, Рико, будущий сосуд Тенгена, то многое в нем не подверглось бы изменениям.       Раньше он бы даже не обратил внимание на Акиру, которая на данный момент является наислабейшим шаманом, оставив девчонку агонизировать в собственной боли.       И дело не в том, что изменился характер Годжо — нет, он все также остался эгоистичным засранцем, скрывающим все темные стороны за фасадом беспечного веселого человека. Просто изменения коснулись его цели, можно даже сказать, мечты — изменить общество шаманов. И начать нужно не с верхушки: он бы за пару секунд мог лишить жизни каждого члена совета, вот только это ничего бы не изменило. Сатору осознал, что нужно начинать с «низов» — вырастить достойных преемников. Более сильное, более умное, более независимое поколение. Его непосредственные союзники.       От человека, который во всем полагается только на себя, Годжо вырос до шамана, способного передать свою волю и мечту другим.       Сатору не может спасти всех, но он может подготовить их так, что они будут способны спасти себя сами. Несмотря на непонятую первую встречу, не менее неловкие последующие разговоры, Годжо ясно видел в уставших черных глазах — Кагами Акира хочет жить. И как бы девчонка не боялась, она смогла переступить через свой страх и вступить на опасный путь, доверившись чужому человеку.       Годжо не считал себя виноватым в том, что случилось тогда на кладбище. Он оступился, совершил ошибку. Но эта ошибка указала им выход. И извинения его были искренние — Годжо просил прощения за то, что не догадался раньше. Вот только судя по недовольному лицу Нанамина, Сатору не следовало делиться с ним многочисленными подробностями «кладбищенского инцидента».       — Ты серьезно?! Она поглощает энергию при соприкосновении, а ты накрыл ее своей техникой. Я имею ввиду буквально накрыл — со всех сторон, включая пол.       Кенто пожирает его взглядом из-за очков, Годжо чувствует противно поскрипывающий стыд глубоко в душе. Сатору неловко улыбается своему просчету. Нанами вздыхает, демонстративно качая головой. Даром, что старше — мозгов с годами не прибавляется.       — Что ж, может ты и сильнейший шаман, но точно не умнейший.       Сатору хихикает, разводя руками.       — Стой, погоди, — Нанами прищуривается, внезапно шестым чувством ощутив подвох. — Ты же не просто так меня позвал, да еще и про девчонку заговорил. Что ты хочешь, Годжо?       — Чтобы ты потренировал Акиру, — Сатору не дал собеседнику и рта раскрыть, — подожди, не кипятись. На то есть причины: понимаешь ли, Кагами меня боится. Я с ней тренироваться не могу, она даже на метр к себе не подпускает, постоянно на расстоянии держится.       — Несказанно ей завидую, — вставил ремарку Кенто.       — Иэйри была бы идеальным вариантом со своими способностями, но Сёко поторопила события, и вместо подопечной получила избегающего ее студента. — Сатору игнорирует чужое недовольство. — Акира боится, что та будет использовать ее.       — Это тебе девчонка сказала?       — Нет, конечно, — моментально отреагировал Годжо громким фырканьем. — Мегуми рассказал.       — Нет, Сатору, ты уже скинул на меня Итадори Юджи. У меня и своей работы достаточно. — Нанами поднимается с места, обозначая тем самым конец разговора.       — Подожди, но что делать с Акирой? Всего пару дней…       — Годжо, ты забыл одну немаловажную вещь: девчонка — студент оккультного колледжа. Расскажи директору и он выдаст приказ, ослушаться она не сможет.       Сатору смотрел в спину выходящего из кафе Кенто.       «Если бы все было так просто, Нанамин».       Извинения она приняла. В колледже осталась. Но это не значит, что Акира полностью доверила свою безопасность Сатору. Да и страх никуда не делся. Кагами вздыхает, взгляд медленно скользит по уже ставшей родной комнате. Вещи вернулись на свои места, плакаты больше не сорваны со стен. Она не знает, насколько останется здесь, но жить в пустом пространстве не хочется.       — Я здесь, пока не выпущусь, — уверяет сама себя Кагами и тут же кривит губы, — или пока меня не убьют.       При мысли о смерти в голове всплыл образ Итадори. Акира мотает головой, смаргивая внезапно выступившие слезы. Блондинка с шумом втягивает воздух, вытирая под носом сопли. Юджи для нее не закадычный лучший друг, не родная кровь или возлюбленный, но сердце переполняется горечью, стоит подумать, как рано закончилась его жизнь. И каким именно образом она оборвалась.       Ей неимоверно жалко Итадори Юджи, но если быть полностью честными, то немаловажная причина ее слез — она сама. Юджи был носителем Сукуны, ей он казался непобедимым. Но если даже его смогли убить, то что тогда будет с ней? Акира не хранит внутри себя опасного монстра, в ней даже проклятой энергии нет. Кто защитит ее? Кто вступится за нее? Сначала она плакала по Юджи, потом по себе самой. И добило Кагами не то, что она беззащитна перед проклятиями, нет. Как оказалось, охоту на нее могут устроить и сами люди. Уточнение — шаманы.       «Старейшины переключат все внимание на тебя».       Быть может, она опасается Сатору Годжо в непосредственной от себя близости, но он единственный, кто способен держать старейшин от нее подальше. Вывести Акиру из-под колпака их влияния. По крайней мере, она на это надеется. До этого же как-то удавалось. Кагами не тупая, и пусть сенсей этого не сказал вслух — и без его слов понятно, благодаря чьему влиянию ее освободили от участия в фестивале. Если бы не Сатору — погибла бы «случайно» от чьей-нибудь техники.       «Так и так, девчонка под перекрестный огонь попала, ничего не мог поделать, начальник».       Кагами поежилась от этой мысли и картины собственной смерти: лежит на поле боя в крови и с пустыми остекленевшими глазами. Стоит поблагодарить сенсея за покровительство?       — Нееееее, не дождется, — хмыкает Акира вслух.       Противная сторона характера проявлялась именно с Сатору Годжо. Кагами веско добавляет — слишком много боли причинил, чтобы так легко услышать от нее слова благодарности. Вот подставится ради нее под удар, тогда и можно будет задуматься. Стук в дверь отвлекает от размышлений. Акира улыбается и резво встает с кровати, потянув затекшую спину. Хватает с кровати рюкзак, мельком глядит в зеркало и положительно кивает собственному отражению. Платье на ней выглядит великолепно.       — Готова забыть о нелегкой шаманской доле на один день?       Кагами широко улыбается, наблюдая такое же счастливое выражение на лице Нобары. Один из плюсов ее возвращения в колледж сейчас с довольным видом стоит напротив.       — Что ж, вперед, капитан, — Акира шутливо отдает, — пора покорять мир своей красотой.       Она не может изменить свою судьбу, не может изменить и того факта, что слабый шаман, за один вечер. Но можно сделать первый маленький шаг. Кагами решила начать с внешности.       На нее смотрит мама. Отражение несмело улыбается Акире, сердце болезненно щемит. С родным цветом волос она очень на нее похожа: тот же разрез и цвет глаз, слегка вытянутый овал лица, острый подбородок и ассиметричные губы — нижняя намного пухлее верхней. Она состригла большую часть уже испорченных краской волос, теперь они едва доставали ключиц. А раньше кончики достигали поясницы, но мороки с ними было много: ей просто иногда физически не хватало сил, чтобы просто расчесать их.       Сердце пропускает удар, Кагами хватается за рубашку, стягивая ткань. Резко перестало хватать воздуха, она ощущает себя рыбой на суше. Акира прикрывает глаза, пытаясь справиться с чувствами. Внезапное озарение ударяет в голову — она перекрасилась не просто так, не ради каприза и желания поэкспериментировать.       Акира пыталась сбежать от воспоминаний.       Будучи «клеймёной» наследницей империи, девушка испытывала нереальное давление. Нужно быть лучшим во всем, добиться успеха в любом деле, за какое бы не бралась. И причина была ни в отце, ни в матери — Акира сама загоняла себя в рамки, сама корила за каждую совершенную ошибку. Постоянно работающий папа не замечал ее состояния, зато мама…       мама спасала ее каждый раз.       Почти год назад ее не стало. Акира осталась без спасителя. Спустя полгода отец привел в дом Кирин, всего на несколько лет старше его дочери. Кагами не могла смириться тем, как быстро прошел его траур. Постоянно держащая себя в узде Акира превратилась в бунтующего подростка в стенах дома. Но все такой же достойной наследницей на людях. Ее разрывало от контраста, а когда головная боль заняла в ее жизни прочное место, то Кагами поняла — необходимо спасаться от воспоминаний.       Потому что все, что напоминало прошлую счастливую жизнь, доставляло боль. А ее стало слишком много. И спасать уже было некому.       — Ты так смотришь, словно призрака увидела.       Акира моргает пару раз, возвращаясь к реальности. В зеркале теперь отражается она сама не мама, и стоящая позади Кугисаки. Чужая ухмылка придает уверенности.       — Не нравится? Сама же черный хотела.       — Да нет, просто с таким цветом волос я стала настолько красивой, что дар речи от собственной неотразимости потеряла.       — Ты уверена, что твой отец тебе родной?       Акира подвисла, заторможено хлопая ресницами. Резкая смена темы ввела ту в ступор. Ухмылка на лице Нобары расплылась так широко, что Чеширский кот бы позавидовал.       — Что?!       — Ну, с таким раздутым эго впору подумать, что ты внебрачная дочь Годжо-сенсея.       — Ой, заткнись.       Нобара расхохоталась. Акира расплатилась с парикмахером, долго раскланивалась в благодарностях, успела купить кофе и себе и подруге, а Кугисаки все еще смеялась. Они успели сходить к косметологу, приводя лица в порядок. Накупили новых вещей: Кагами довольно отметила, что набрала вес. Не так много, но ребра уже не торчали ужасающими колеями, и даже задница слегка округлилась.       Устав от беготни, обе присели на скамейку в парке, любуясь закатом.        — До фестиваля обмена с Киото полтора месяца.       Акира скосила взгляд, отмечая отрешенность на лице Нобары. Кагами вздохнула, ковырнув пальцем дерево.       — Это значит, что вы будете постоянно заняты, а я опять останусь одна.       — Переживаешь, как это скажется на ваших с Мегуми отношениях? — елейно пропела Кугисаки, хитрые искры сверкали в карих глазах.       — Что?! Нет! Откуда такие мысли? И вообще, о каких отношениях ты говоришь?! — Акира поперхнулась воздухом, смущенная этим разговором. И упоминанием Фушигуро в таком контексте. Хотя, если вспомнить, как спала с ним в обнимку, то могла бы и не строить из себя недотрогу перед рыжей.       Нобара покачала головой, одним своим видом говоря «ну да, ну да, пошел я нахер». Кугисаки решила не давить. Захочет — расскажет, не захочет — она ее напоит и расколет. Шаман не желает, чтобы подруга после откровения начала ее избегать. Так уже было, когда Акира рассказывала им сквозь зубы про бывшего. А потом Кагами пару дней общалась с Нобарой короткими фразами, обиженная чужой настойчивостью и игнорированием ее желаний.       — А если серьезно, пока мы готовимся к фестивалю, ты собираешься тренироваться? Может, они и освободили тебя от участия, это не значит, что нужно проводить время бессмысленно.       Акира тяжко вздохнула. Нобара не знает ничего из того, что произошло с ней за все время. Кагами сложно объяснить, что у нее как такового и тренера-то нет — рыжей не понять ее страха перед Сатору Годжо. Маки занята, ей точно не до нее. Теперь уже брюнетка размышляла о том, чтобы принять предложение и стать ученицей Иэйри-сенсея. Даже если это и означало ее «использование». В конце концов, так Акира, по крайней мере, сможет быть полезной.       Юджи было суждено умереть. Но он хотел умереть, сделав в жизни что-то значимое. Спасти столько людей, сколько возможно — чтобы каждый из них оплакивал его уход. Акира уже не считает его мотивацию глупой.       Глубоко внутри Акира искренне убеждена, что не выживет. Неважно, что выберет, каким путем пойдет, конечный итог — смерть. И пугало не то, что она умрет. Дрожь вызывала мысль, что внутренне девушка уже с этим смирилась.       — Приходи на спортивное поле, занимайся с нами. Не думаю, что семпаи будут против. Но должна предупредить, тренировки с ними просто адские. — Кугисаки разразилась злорадным смехом. Несмотря на отсутствие врожденной тактичности, Нобара никогда не напоминала подруге, что та не обладает проклятой энергии. Маки-семпай на своем примере доказала, что и с этим дефектом можно стать великим шаманом.       Акира фыркнула, подождала, когда ее приступ веселья пройдет. Ей это смешным не казалось — она уже познала на своей шкуре всю прелесть «адских» тренировок. В тот момент Кагами ощущала себя так, словно действительно провалилась в огненную бездну под своими ногами.       — Спасибо за приглашение, подумаю над предложением. Хотя смутно понимаю, что именно буду там делать. Все же, напрошусь к кому-нибудь из преподавателей, мне нужно начинать с основ. Я вам только мешаться буду.       — Как знаешь.       Девушки замолчали. Последний закатный луч проскользнул по их лицам, исчезнув. Акира поморщилась, ощутив глухой приступ начинающейся головной боли. Будто бы ушедшее за горизонт солнце забрало с собой ее жизненные силы.       — Интересно, если бы у нас были суперспособности, то спасать жизни стало бы проще? — спросила Нобара уже по пути в колледж. Они успели на последний поезд, за окнами быстро проносились высотки.       — Насмотрелась фильмов о супергероях или моей геройской академии перечитала?       — Что, о чем ты?       — Я о том, что если бы в реальном мире у человека появились сверхспособности, то он точно первым делом не побежал бы спасать мир.       — Мда, а что тогда?       — Развлекаться.       — Оу, и что же? — Нобара не удержалась от ехидства. Иногда она поражалась циничности Акиры. — Ты бы решила пойти развлекаться?       — Что, нет! — Кагами приглушенно рассмеялась, уже почувствовав на себе осуждающие взгляды сидящих в поезде попутчиков. — У меня нет и не будет суперспособностей. Вот если я была бы невидимой, то побежала обносить магазин сладостей или дорогой косметики.       — Но ты же богатая! — Кугисаки закатила глаза.       — Ах, да, постоянно забываю, ха-ха-ха.       Фейспалм Нобары разрушил тишину вагона громким звуком удара. Красное пятно на ее лице горело еще долго. До самого колледжа.       Акира просыпается среди ночи от собственного крика. В полудреме она не соображает, что происходит. Мозг отказывается просыпаться, но тело уже чувствует в полном объеме. Кагами хрипит, вцепившись ногтями в область ниже живота. Там — сосредоточие агонии.       — Хы, больно, боже, как больно! — Акира плачет, сдавленно поскуливая.       Кагами откидывает одеяло и громкий короткий крик разрывает тишину. Кровь темными пятнами выделяется на светлой простыне. Акира задыхается. Паника толчок за толчком выжигает воздух в легких. Ей понадобились долгие минуты, чтобы осознать — ее не ранили, это просто месячные.       Но это знание не уменьшает боль.       Акира перекатывается на бок, медленно опуская ноги на пол. Каждое движение находит отклик в теле. Агония радостно рычит, заставляя Кагами сходить с ума. Ей не хватает сил, чтобы встать на ноги, поэтому до ванной комнаты она пытается добраться ползком.       — Ничего страшного, это не впервые, — шепчет Кагами горячечно. — Ты сильная, ты справишься.       Пот заливает глаза, влажные руки скользят по полу. Движение — боль, мысли — боль. Акира не знает, куда деться от этого. Стены сдвигаются, давят, дверь отдаляется. Кагами сдавленно хнычет, не находя в себе силы даже на плач. Когда ей кажется, что это никогда не закончится, рука натыкается на холодное дерево. Акира кривит губами — нужно повернуть ручку, а для этого — подняться.       — Пожалуйста, прекрати. — Кагами стукается лбом о пол, пытаясь привести себя в чувства. — Прекрати болеть.       Этот небольшой импульс помогает ей. Скрипя зубами, Акира на шатающихся ногах поднимается, отдаленно ощущая, как скользит вниз по бедрам горячая кровь. Она не чувствует омерзения, стыда или что-то в этом роде. Все поглотила боль.       — Где же они, твою мать! — аптечка летит на пол, нужные таблетки отлетают в угол.       Слезы обжигают щеки. Что за несправедливость! За ними приходится нагибаться, и от этого положения ее вновь скручивает в бараний рог. Падая на пол, Акира умудряется удариться локтем о ванну. Этот удар проходится прямо по нерву. Кагами уже плачет в голос, не сдерживаясь. Трясущимися руками разрывает блистер — маленькие белые кружочки рассыпаются по полу. Пальцы не слушаются, Акира подбирает таблетки губами. Одна за другой продираются по горлу, встав поперек.       — Вода, нужно запить, — словно ребенку объясняет себе Акира, затуманенными глазами обводя пространство.       Ей нужно залезть в ванну и открыть кран — холодная вода приведет в чувство. Кагами думает, что если она окажется внутри, то больше встать не сможет. Трех таблеток кажется недостаточно, но за ними девушка вернуться уже не сможет, а пальцы не перестают трястись. Горло чешется, прося воды. Акира делает выбор.       Ноги трясутся, руки висят плетями. С горем пополам Кагами удается перелезть, ударившись при этом плечом. Собирает последние крохи силы, чтобы повернуть кран. Холодная вода внезапным спасением обрушивается будто с небес. Акира поднимает голову и высовывает язык навстречу летящим каплям. Помогает горлу, но в чувство не приводит. Пелена перед глазами не проходит.       Мозг отказывается терпеть. Нервные импульсы внезапно обрываются.       Акира отключается.       Акира морщится. Кто-кто над ней громко кричит, она не понимает кто, что происходит и где находится. Веки едва поднимаются, отяжелевшие от мокрых ресниц. Но брюнетка не просыпается. В таком состоянии боль не кажется оглушительной, мелькает где-то на периферии точечными ударами, но не вгрызается в плоть острыми клыками.       — Кагами, мать твою, очнись!       Нобара совершенно не ожидала увидеть валяющуюся без сознания Акиру в разбавленных водой потеках крови. Кугисаки в первый момент даже испугалась, подумав, что Кагами перерезала себе вены. Ну, а что — ванна, ночь, кровь. Все как в подростковых драмах из телика.       — Проснись, тупица!       Оглушительный шлепок не приводит Акиру в чувство. Красноватое пятно разливается по девчачьей щеке. Нобара по профессии не медик, и в этом всем вообще ни в зуб ногой, но когда кто-то находится без сознания и не приходит в себя — значит все очень и очень плохо.       Кугисаки мысленно хвалит себя за когда-то взятый номер Иэйри-сенсея. Середина ночи никак не отражается на скорости ответа. Сёко появляется в ванной через пять минут, облаченная в белый халат. Краем глаза женщина отмечает выбитую дверь. Довольно хмыкает, осознавая, что эта низкорослая девчушка смогла такое сделать.       — Докладывай.       — Да говорить-то особо и нечего, сами все видите. Акира без сознания валяется в своей ванне в крови. — Нобару пробирает нервный смех, когда сенсей проходит мимо, выключает душ и склоняется над брюнеткой. Кугисаки совсем не обратила внимания на льющуюся воду. — Я живу за стенкой, почувствовала проклятую энергию и решила проверить.       — Энергию? — Сёко нахмурилась, мельком взглянув на кивнувшую Кугисаки. Женщина отсчитывала пульс Акиры. Та продолжала валяться в беспамятстве. — Из этой комнаты?       — Да, в этом-то и дело. Темную, давящую. Меня это сразу насторожило, все же знают, что в Акире энергии нет. Сначала я стучалась, но мне никто не открывал. На звонки Кагами не отвечала, а энергия с каждой минутой становилась все тяжелее.       Иэйри осторожно похлопала Акиру по щекам. Ноль реакции. Приподняла веки, зрачок сузился. Сёко слабо выдохнула.       — Что с ней?       — Не знаю.       — Я больше не чувствую той энергии. Думаете, на нее кто-то напал и сбежал?       Сёко не ответила. Горячие руки коснулись холодной кожи, понемногу вливая проклятую энергию. Акира резко открыла глаза и закричала, согнувшись пополам. Иэйри попятилась назад, врезавшись спиной в покачнувшуюся Нобару.       — Больно-больно! — заскулила Кагами, схватившись руками за живот и начав раскачиваться из стороны в сторону. Словно это могло помочь.       Кугисаки отшатнулась, когда ее обожгла волна тяжелой энергии. Сёко моментально выцепила заструившуюся по дну ванной кровь. Паззлы сложились вместе.       — Сенсей, что это?       — Болезненный процесс менструации для Кагами приобретает несколько иной смысл. — Иэйри поджала губы. — Излишки проклятой энергии покидают ее тело вместе с кровью.       — Мерзость какая, — Нобара поежилась.       Сёко не могла не согласиться. Чужая темная энергия была отвратительной на вкус, создавалось ощущение, словно тебя окунули во что-то мерзкое и липкое. Распространялась клубящимся невидимым туманом по комнате, давя одним лишь своим существованием.       — Помоги ее вытащить, она уже заледенела.       Акира захныкала, когда ее подхватили с двух сторон. Нобара пошатнулась на внезапно ослабевших ногах, но удержалась. Иэйри стиснула зубы, облокачивая девушку спиной о стену, укрыла ее одеялом.       — Что это? Что за слабость?       Сёко с едва заметным удивлением посмотрела на шамана.       — Ты не знаешь? Акира Кагами поглощает чужую проклятую энергию. Вытягивает как из шаманов, так и из проклятий.       — И все знают? — против воли Нобара сделала шаг назад, подальше от брюнетки.       — Ну да, приказа молчать не поступало.       Кугисаки удивления не показала из-за внезапно открывшейся информации, хотя внутри все так и пылало от обиды, что все узнает в последнюю очередь. И не от самой Акиры. Иэйри постучала указательным пальцем по щеке, смотря на посиневшие губы Кагами. До нее дотронуться Сёко не может — от ее энергии девчонке еще хуже становится, а судя по этой темной ауре, Акира наоборот пытается от нее избавиться. Надо сказать, тело нашло весьма оригинальный способ это сделать.       — Так, я постараюсь ее переодеть, а ты сходи за Фушигуро.       — Зачем?       Сёко открыла рот, но Акира перебила ее внезапным криком. Девчонка на пару секунд открыла веки, посмотрела на них затуманенным взором, и снова откинулась назад. Веки ее закатились, а тело мелко задрожало.       — Кугисаки, приведи Фушигуро! Я тебе потом все объясню.       Нобара вышла из комнаты. Звонить или писать Мегуми смысла не было — она даже не знает, как бы смогла описать сложившуюся ситуацию. К ее удивлению Фушигуро ничего переспрашивать не стал, моментально проснувшись, стоило услышать в одном предложении «Акира», «страдает» и «энергия». Кугисаки прищурилась на чужую расторопность. Ох, и долгий потом ей предстоит разговор с Акирой. Она ей все выскажет.       — Прости, Фушигуро, что разбудили среди ночи. Но мы в безвыходной ситуации, и кроме тебя ей никто не поможет.       Мегуми кивнул. Сердце неприятно ёкнуло от вида бледной, словно покойник, Акиры и ее осунувшегося лица. Фушигуро присел рядом, потянувшись рукой в сторону лежащей девушки. Мысленно он умолял, чтобы все сработало, потому что в последний раз ничего не произошло. От этого сейчас зависит ее жизнь. Это же весомый фактор?       — Акира, очнись, — тихо прошептал Мегуми, осторожно обхватив чужую ладонь своими длинными пальцами.       Несмотря на ситуацию, стоящая у дверей Нобара расплылась в улыбке, наблюдая, как чужие пальцы переплелись в замке. Внутреннее «я» елейно напевало «а я же говорила». Кугисаки сделала пометку, что когда Акира придет в себя, стоит устроить ей очную ставку еще и по этому поводу. Почему-то, Нобара не рассматривала вариант, что Кагами не проснется. Даже мимолетная мысль не проскользнула. После случившегося с Итадори, рыжая отталкивала от себя любое, что могло хоть отдалённо напоминать смерть.       Акира сделала глубокий вздох и притихла, перестав скулить. Складка между бровей разгладилась. Кугисаки удивилась, ощутив, как едва уловимая энергия стала перемещаться от девушки к парню. Фушигуро улыбнулся уголками губ, прикрыв глаза. Энергия постепенно вливалась в него спокойным потоком. Но намного медленнее, чем все разы до этого. Мегуми нахмурился.       — Что не так? — с ходу уловив настроение ученика, спросила Иэйри.       — Это работает, но… — Фушигуро облизнул губы, пытаясь четко сформулировать ощущение, — так медленно, словно кто-то поставил дамбу, а я собираю воду по каплям.       — Может, это связано с тем, что у нее месячные, — Сёко чуть прищурилась. Проснулся исследовательский интерес. Стоило брюнету прикоснуться к девушке, как аура темной энергии исчезла, а Акира перестала дрожать.       Мегуми поперхнулся от такой прямолинейности. Взгляд голубых глаз уткнулся в пол, а щеки едва порозовели. Нобара красноречиво фыркнула, и не скрывая издевательски-ехидных ноток, протянула:       — Ты с ней на всю ночь, Фу-ши-гу-ро.       Парень покраснел еще сильнее. А когда сенсей и Нобара направились к выходу, не знал, куда себя деть от неловкости.       — Тебе придется нести ее к себе, потому что здесь я выбила дверь.       Голос Кугисаки отдаляется. Спустя пару минут Мегуми понимает, что остался наедине с Акирой, которая, слава богу, не в бессознательном состоянии, но просыпаться не собиралась. Фушигуро отстранился, попытавшись встать, но Кагами недовольно захныкала, сквозь сон вцепившись в его руку сильнее. Мегуми хотел бы почувствовать недовольство из-за всей сложившейся ситуацией, но шамана это только позабавило.       Фушигуро аккуратно поднял Акиру на руки и, стараясь не натыкаться ни на что по дороге, понес девчонку к себе в комнату. Ее черные волосы щекотали лицо, и Мегуми только сейчас, отпустив все переживания за ее жизнь, смог отметить, как хорошо ей с черным цветом. Мысленно он сделал галочку — не забыть сделать комплимент.       — Девчонки же это любят, да? — риторически спросил Фушигуро у посапывающей Кагами, открывая и закрывая за собой дверь в комнату.       Мегуми не знал, как отреагирует Акира на то, что проснется в его комнате. И судя по тому, как она обвила его руками и ногами, стоило им вместе прилечь на кровать, вопросов у нее точно будет много. Фушигуро не мог провести всю ночь, держа ее за руки на расстоянии — лечь рядом, соприкасаясь пальцами, казалось ему наиболее рациональным вариантом. Прокатит ли за аргумент «ты первая ко мне полезла»?!       Мегуми решил не заморачиваться. Пока. Из-за переживаний его самого клонило в сон, а чужая успокаивающая энергия приятным теплом разливалась по телу. Может, из-за медленного потока эффект сошел с эйфории до ровного спокойствия. Фушигуро тихо радовался: кто знает, как бы среагировал его «нижний мозг», если бы эффект был таким же, как в предыдущие разы? К тому же, стоило радоваться, что это все сработало. На остальное — плевать.       Против воли владельца голубые глаза соскальзывают вниз, останавливая свой взор на приоткрытых губах. Мегуми мотает головой, пытаясь избавиться от наваждения. Не получается.       — Я спятил, да?       Тихий шепот нарушается женским глубоким дыханием. Губы Акиры так сильно манят Мегуми, что он не в силах удержаться от этого порыва. Он соприкасается с ней в легком невинном поцелуе и тут же отстраняется, прикусывая щеку изнутри. Мегуми проглатывает стон, опасаясь выдать себя. Его губы обжигает от прилива проклятой энергии. С губ Акиры срывается довольный тихий стон, но она не просыпается.       От этого звука в нижней части живота Мегуми все сворачивается. Ночка будет для него тяжелой.