*** *** ***
Дейзи Эванс чрезвычайно необыкновенная. Именно так в большинстве своем отзывались о сокурснице ребята, студенты Хогвартса которые вообще обращали на нее внимание. Объективно говоря у них не было ни одной существенной причины для такой характеристики за исключением разве что того, что Дейзи умела удивлять. Она ненавидела прорицания и даже не посещала занятия по этому предмету, но все же могла едва ли не с порога сказать кому же достанется кубок в конце года. К тому же ей от чего-то все и про всех было известно. Именно она знала о том, что Фрэнк и Алиса встречаются еще до того как они решили об этом объявить, что профессор по астрономии подаст в отставку через шесть месяцев... Она читала учебники большую часть времени и могла дать ответ на совершенно любой вопрос, но при этом убежденно держалась на позиции пятой ученицы в рейтинге. Макгонагалл вслух признавала ее потенциально самой лучшей и это делало Дейзи необыкновенной, но свою «чрезвычайность» она приобрела за характер и его проявление в повседневной жизни. У Дейзи Эванс не было друзей. Со своей сестрой Лили она ладила достаточно хорошо при том, что вела себя по большей части отчужденно. С Петуньей, она быстро пришла к общему согласию жить так, словно их не существует друг для друга. Ни одна не пыталась этого изменить и потому их взаимодействие выстраивалось более выгодным образом нежели у Петуньи с Лили. Дейзи не была застенчивой или стеснительной при общении, нет. Она всегда выглядела подчёркнуто холодно, равнодушно и даже устало. Словно все вокруг обременяло одним своим существованием. Не менее важной частью репутации стала внешность мисс Дейзи Эванс. Глаза ее были шоколадными, а волосы, что на несколько тонов светлее, огромной копной диких кудрей торчали в самые разные стороны. Впечатляющее «не» сходство с милой сестрой делало Дейзи какой-то странной. Тем не менее она придерживалась невзрачной нейтральной позиции изо всех сил стараясь жить таким образом будто ее нет. И это стремление явно возымело успех. Никто в школе даже не разговаривал с Дейзи без особой надобности (кроме Лили). За столом в Большом зале они часто сидели рядом друг с другом, но Дейзи неизменно была одна. Она открывала рот лишь для того чтобы есть и отвечать на вопросы преподавателей, что делала с расчетливой регулярностью. Не быть лучшей будучи таковой. Она открывала глаза только когда читала книги или вынуждена была передвигаться по замку. Вряд ли бы ей даже удалось с точностью описать внешность кого-либо из студентов школы за малым исключением, настолько безразличен был ей мир. Взгляд ее часто выражал отсутствие. Она постоянно думала о чём-то своём чем была не готова делиться. Дейзи Эванс знала цену времени лучше любого другого человека на свете и потому старалась проводить его правильным образом: в полном одиночестве, сложных книжках о ещё более сложных вещах и с мыслями о той прежней жизни в которой она умерла, но из которой не выбраться в одиночку. Дейзи Эванс была Гермионой Грейнджер. Возможно все так шло бы и дальше, но однажды, тёплым сентябрьским утром четвёртого курса Дейзи (Лили обучалась тогда на пятом) случайно испортила собственную жизнь. Она всегда посещала завтрак ровно к десяти минутам после его начала, это было частью ежедневного порядка. Своеобразный ритуал, включавший в себя все необходимые жизнью и нормами процедуры. Нарочно сидела на той скамье, что обращала лицо к камину, а спину к остальным столам. Неизменно завтракала овсянкой потому, что не любила ее. Ей казалось неправильным наполнять желудок здесь и сейчас, когда где-то там, в другом измерении, мир возможно рушился в этот конкретный момент. При этом Гермиона чаще всего запрещала себе думать об этом с единственной целью — окончательно не сойти с ума. Единственное, что пошло не по плану это ее собственные мысли. То ли ретроградный Меркурий, то ли магнитные бури. Что-то заставило ее буквально уйти с головой в размышления о былом, что висели под твёрдым запретом, разлагая душу и теребя раны от одного взгляда в их сторону. Она забылась в мыслях о прежней жизни, цепко ухватившись за сравнение, что Рональд любил набивать живот в любое время суток. Оранжевый цвет тыквенного сока быстро возбудил ассоциативную кору головного мозга. Словно цвет маргариток, волосы ярче огня. Голова буквально загудела от нахлынувших воспоминаний и Гермиона резко подорвалась со скамьи и силой смахнула стакан сока в сторону, тяжело дыша. Понадобилось около тридцати секунд тишины за столом чтобы прийти в себя и наконец заметить неладное. Что-то было не так, но что именно? Все, кто сидел хоть как-то поблизости и немного дальше смотрели на неё. Почему? Что она сделала? — Сумасшедшая! — прозвучало где-то справа. Широко распахнутые глаза всмотрелись в источник звука. Нет. Не может быть. Это он ей говорит? — Оставь, Сириус. Осознание буквально сковало едким страхом. Она сбила стакан во время приступа и залила Сириуса Блэка с ног до головы. К тому же стакан с силой пришёлся ему прямо в скулу, судя по легкому подтеку. Но пугало не это. Как она допустила то, что все время «до» сидела рядом с «ними»? Этого же просто не может быть! Немыслимо! Необходимо было срочно убираться прочь. Гермиона собралась было вылазить из-за стола, но резко перевела взгляд на Блэка. Справедливости ради ситуация все же требовала ответа. — Прошу меня простить. — Что? Ты только что кинула в меня стакан тыквенного сока и пришлась по лицу, а теперь вот так сбегаешь?! Недовольство буквально вибрировало в воздухе и Гермиона постепенно начинала его разделять. Она ведь не нарочно. В этом целиком и полностью ее вина, но гнев Сириуса был, пожалуй, преувеличен. — Чего ты хочешь? Я извинилась, — нехотя выдала она с едва ощутимым раздражением. — Извинилась перед кем? Мной или тарелкой? Как тебя зовут? Гермиона опешила. Этот вопрос возможно был вполне уместен и ожидаем, но не для неё. — Не думаю, что это имеет значение. Впервые позволив себе задержаться на его лице, она отметила, что темные брови с недоумением сдвинулись на переносице в то время как серые, почти белёсые глаза все ещё горели возмущением. — Как тебя зовут? — повторил он совершенно проигнорировав отказ. Теперь ее собственные брови взлетели в верх. Он был настойчив и она на секунду помедлила, приоткрыв рот. Что ж, теперь придется ответить. Своё имя она ненавидела больше жизни здесь. — Дейзи. — Дейзи, откуда ты? Я тебя что-то не припоминаю. Ясно. Она зацепила его внимание и теперь ему необходимо было чем-то занять себя за завтраком. Нет времени на глупости. — Я учусь здесь уже четвёртый год и если до сегодняшнего дня ты меня не замечал, то будь добр, не начинай видеть и сейчас. Наверное это было достаточно резко. Пухлый парень со скамьи напротив не удержался от комментария: — Она права, Сириус, такие девчонки ничем не интересны. Сириус перевёл острый взгляд в его сторону, но решил не отвечать. — Дейзи. Что ещё за имя такое? Я где-то уже слышал, но не могу вспомнить. Совершенно не могу! — снова возник Джеймс Поттер, что прежде призывал друга оставить ее в покое. Тот с самым задумчивым выражением лица, повертел в руке пустой стакан, что прежде пришелся ему по лицу и что-то промычал. — Девушка — одна из лучших студентов школы и любимица Макгонагалл. Очень прилежная ученица насколько я помню, весьма одаренная. Сердце буквально пропустило удар от знакомого голоса и осознания того, что это был не кто иной как Римус Люпин. Хороший друг и былой товарищ. Человек с настоящими моральными принципами и один из тех, кем прежняя Гермиона гордилась. Он был единственным за столом, кому она симпатизировала более чем и потому кончик губ у неё изогнулся в тени улыбки и она ответила: — Все верно. — А у мисс Дейзи есть фамилия? Наконец догадался спросить Джеймс. Отвечать было равносильно подписанию себе смертного приговора. — Эванс, Дейзи Эванс. И прежде чем оглушающий вопль Джеймса и Сириуса заглушил любые разговоры в зале, Гермиона пулей покинула помещение. Как бы ни было, но они (за исключением Римуса) не знали, что Дейзи была сестрой Лили. Это звучит абсурдно в виду того, что Лили была нескрываемым объектом обожания Поттера, но причин тому было сразу несколько. Неприметность самой Дейзи, невнимательность в этом вопросе ребят и то, что Лили до сих пор ни разу толком и не говорила с Джеймсом и потому не упоминала о сестре. Да и вообще, всем было все равно. Можно с уверенностью сказать, что внешнее различие сестёр послужило причиной того, что их скорее считали тезками и всех это совершенно устраивало.*** *** ***
— Мерлинова борода, младшая сестра Лили все это время жила с нами, а мы даже не знали о ее существовании! Джеймс не знал как ещё явственнее выплеснуть своё негодование и шок по этому поводу. — Не знали ты и Сириус. Я просто прежде говорил об этом с Лили и переспросил по поводу фамилии. Не думал, что вы не в курсе. Спокойно ответил Римус. — Хочешь сказать все вокруг были в курсе? И когда черт возьми ты успел говорить с Лили?! Сириус, молча сидевший у изголовья своей кровати, изо всех сил строил незаинтересованный вид, но глаза выдавали намёк на интерес. — Мы с Лили вместе выполняли проект по астрономии, ты должен помнить об этом. Джеймс кивнул в ответ, давая понять, что это событие имело место быть прежде. — Что касается Дейзи. Она не слишком общительна и потому вряд ли многие подозревают о ее родстве с Лили. Вот и все. — Вот и все? Вот-и-все? — А должно быть что-то ещё? — возмутился Римус. Люпин приблизительно понимал к чему клонит друг и ему это уже не нравилось. Он потому и не представил девушку друзьям, что знал, не иначе как тут же она станет своеобразной цирковой зверушкой в руках Джеймса и Сириуса, заинтересованных в этом лиц. Пусть каждый и по своему. — Шутишь, Лунатик? Сестра Лили, Дейзи, сама по себе представляет интерес. — И какой же? — Как сестра Лили? — задумчиво протянул парень. — Так и знал. Нет. Сделайте вид, что вы не знаете о ней так же как не знали вчера. — И ты туда же! Сириус теперь вперил изучающий взгляд в друга и как-то прищурился. — Просто она не виновата в том, что родилась сестрой Лили. Давайте оставим ее в покое. — А кто ее трогает-то? Всего лишь поинтересуемся кое-чем стратегически важным. — Так и знал.*** *** ***
Тонкий каллиграфический почерк размашистыми завитками выводит имя на пергаменте. Дейзи Энн Эванс. Она совершенно точно знает, что за своё сочинение получит вторую лучшую оценку в классе. Помнят всегда лучших и худших, но никто не знает «вторых» в лицо. Отдавая сочинение профессору Макгонагалл, Гермиона старается не смотреть ей в глаза, потому что увидит в них разочарование. Страшнее всего в первое время было понять, что за смертью не следует покой. Гермиона вовсе не собиралась умирать в тот злополучный день, но если учесть ряд обстоятельств, она искренне надеялась, что успела прикрыть собой незнакомого ей студента немногим младше ее самой. Героическая смерть в ее понимании была логическим завершением даже если умирать не хотелось. Открыв глаза в теле младенца и со временем поняв, кем являются эти люди, новые родители, ужас пробрался в самые задворки сознания. Ещё невыносимее жизнь стала со временем, когда появился Хогвартс и уже знакомые ей личности. Не было ясно в прошлом она или аду. Призраки, а именно так теперь Гермиона чаще всего называла друзей из прежней жизни, неприступной стеной окружали ее каждый божий день. И она была благодарна им за то, что не позволяли растворится в буднях беззаботной простой жизни. Твёрдое решение не влиять на судьбу мира, не впускать никого в своё больное сердце пришло осознанно и почти мгновенно. А что она могла собственно сделать? Обыкновенная девчонка с кучей травм и страшной скользкой болью. Было решено существовать ради существования. Следующей парой того же дня стояли зелья, они в этом году идут вместе со старшим курсом и это видимо предвещает беду. Пальцы на сумке сжимаются крепче из-за того, что она уже слышит их, мародёров, смех. Такой чистый и звонкий, буквально парализующий. Это смех невинных детей. Джеймс Поттер и Сириус Блэк являются лучшими учениками на курсе после ее сестры и определенно с удовольствием посещают зелья. Гермиона чувствует легкую тошноту и старается быть тише обычного, незаметно подходя к самому дальнему в классе столу. Лили садится за первую парту, но завидев в конце класса сестру, подрывается с места. Поттер однако перегораживает ей путь, взволновано посылая рукой за спиной сигналы лучшему другу. Блэк обреченно вздыхает и как-то вымученно смотрит на красавицу Нэнси Маклагген не дольше двух секунд прежде чем взглянуть на нее, Дейзи. Мерлин, в своей жизни она молилась богам, но те ее не услышали и пришлось бросить затею. Теперь же Гермиона снова готова поверить лишь бы только Сириус ослеп на несколько секунд и не смотрел так. Словно все решено и ей не сбежать. — Рад снова приветствовать вас на своих занятиях, — раздаётся голос Горация Слизнорта, — в этом году, как вы уже поняли, мы будем работать вместе, четвёртый и пятый курс. Это не стандартная практика, но на наших с вами занятиях это не отразится. Все разбились по парам? Отлично! Ах, мистер Блэк, займите уже в конце концов место около мисс Дейзи Эванс, не стойте у стола столбом. Он выглядит слишком броско: волосы всклокоченные, на скуле небольшой синяк после вчерашнего. Тем не менее одежда чистая, хоть галстук и болтается свободной петлей на шее. Руки правда, все в каких-то мелких ссадинах. Такие обычно бывают на ногах, если гулять по улице босяком. Так говорила Луна. Он преувеличено не смотрит в ее сторону, делает сосредоточенное лицо и изучает содержимое учебника. Ей же и вовсе не хочется иметь с ним ничего общего. Слишком странно сидеть рядом с Сириусом Блэком, пусть даже таким молодым. В памяти конечно ещё всплывают те дни, когда они оба были живы, знакомы и имели такую редкую возможность — дышать одним воздухом и смотреть на один и тот же мир. Каждый по-своему, но разве это имеет значение? До самого конца занятия они не разговаривают друг с другом, лишь отвечая на вопросы преподавателя. Сириус целых два раза, она один. Слизнорт раздаёт задание с четким требованием выполнить в парах совместно с партнером и Гермиона не удерживает в себе вымученный вздох разочарования. Блэк хмыкает и напоследок ничего так и не говоря, уходит. Всю следующую неделю они не пересекаются, а она даже не ищет его взглядом во время завтраков и обедов, единственных посещаемых ею приемов пищи. Жизнь иллюзорно возвращается в прежнее русло, словно наполняясь монохромными красками. Так даже лучше. Ей думается, что это правильнее, но только успевает начаться следующая неделя, Гермиона понимает, что все теперь уже не будет как прежде. Сириус Блэк, невозмутимо сидит за партой, ловя на себе увлеченные взгляды всех девушек четвертого и пятого курса соответственно. В исключении лишь она сама и Лили. "У Эванс наверное иммунитет к чарам Блэков" слышится где-то впереди. "Просто у Лили есть Джеймс Поттер" звучит в ответ приглушенно. Он окидывает ее быстрым дежурным взглядом, не задерживаясь дольше положенного и они снова никто друг другу ровно до того момента, как профессор Слизнорт замечает отсутствие парной работы и делает им замечание. — Я ведь ясно говорил о совместной работе, мистер Блэк и мисс Эванс. Не выполните следующее задание, получите выговор. Вам до конца года работать в паре. В этот раз она не вздыхает, а лишь переводит взгляд в его сторону. Блэк не улыбается, а Гораций лишь спешит вернуться к теме занятий. Ему больше нет дела до них, а им предстоит нелегкий год. Гермионе он кажется даже слишком сложным. В следующий раз они видятся уже через сутки в библиотеке. Сириус появляется бесшумно и быстро, словно выскакивает из-за ширмы фокусника. Он красиво садится напротив и заинтересованно смотрит не больше десяти секунд. Начинает доставать учебники, свежий пергамент и письменный набор. Последний вместе с очень плотной бумагой самые качественные из всех что она знает. Никто в ее жизни прежде не использовал такие во время учебы в школе. Дорогое удовольствие. Гермиона не откладывает перо, а лишь бросает взгляды украдкой, пытаясь наблюдать картину параллельно. Они впервые учатся вместе, за одним столом, целых два часа никто не нарушает тишины. Почему-то на душе становится легче самую малость. Их встречи происходят около раза, иногда двух в неделю и они почти всегда молчат за исключением пары тройки фраз по поводу общей идеи сочинений. Уже к следующей паре их работа становится лучшей в классе. В очередной раз сидя в библиотеке и ожидая его прихода, Гермиона думает, что Сириус никогда прежде не казался ей любителем тишины. Ни в той жизни, ни в этой. Она считала, что никто во всем мире не вынудит его молчать дольше нескольких секунд и крупно ошибалась. Он не стремился говорить как и она. Это утешало и дарило спокойствие. Постепенно ей удалось настолько свыкнуться с его присутствием, что к середине октября наконец, Гермиона решилась заговорить. Они все так же сидели в библиотеке. Каждый писал свою часть работы. — Почему ты приходишь сюда? Сириус не отрывается от бумаги. — Учиться конечно же. Гермиона аккуратно отложила перо в сторону и принялась водить пустим взглядом по красиво исписанным страницам. — Ты садишься за мой стол, но мы не пишем работу вместе, лишь изредка убеждаемся в том, что не ушли далеко от мыслей друг друга. Теперь он смотрит на неё. — А ты никогда не пишешь эссе на отлично, получаешь едва ли не лучший балл, - он делает акцентную паузу, - но не лучший, зная всю учебную программу на перед. Люди полны загадок, Эванс. — У тебя сложилось ложное впечатление обо мне, Блэк. Я вовсе не знаю. — Как сварить зелье доверия? Мы оба знаем как. Гермиона непроизвольно сминает нижнюю губу в попытке скрыть то ли волнение, то ли раздражение. Она и сама толком не знает, что сейчас чувствует. Ей не ясно чего он пытается добиться своей блестящей дедукцией. — Наблюдательно. — Ты не похожа на нее. — Если ты о моей сестре, то ты далеко не первый мне это говоришь. Аргументы? Он впервые улыбается ей лично и Гермиона не замечает, что отвечает тем же. — Ты любишь книги слишком сильно чтобы носить красный, но шляпа решила выкрикнуть "Гриффиндор!". Эванс любит книги не больше чем первое место в таблице и ей льстит чужое внимание гораздо сильнее чем она бы этого хотела. Некоторое время они оба молчат, погруженные в собственные мысли, исследуя друг друга взглядами первооткрывателей. Так смотрят когда впервые видят море. — Твой друг, Джеймс, хороший парень. Что-то во взгляде Сириуса мелькает настолько быстро что ей не заметить, но улыбка становится лишь шире. — Слова Лили, — добавляет она и думает, что возможно не так уж и страшно немного повлиять на историю в этот конкретный момент. — Иногда лучшее на что мы способны — быть честными. Следующие несколько недель они и вовсе не разговаривают друг с другом. Поттер становится значительно более вежливым в своих ухаживаниях. Лили отказывает в совместном походе в Хогсмид, но теперь очень мягко добавляя, что она занята подготовкой к СОВ.*** *** ***
Зеркало с самых древних времён считалось не просто магическим артефактом, но и чуть ли не самой загадочной вещью на свете. Гермиона будучи Дейзи всегда разделяла эти взгляды с удовольствием вновь и вновь погружаясь в удивительные приключения Алисы в Зазеркалье. Она любила эти детские сказки с вовсе не детским смыслом, умеющие деликатно выводить истину на бумаге, как художник кистью жизнь. По-настоящему страшную силу зеркал она осознала только теперь, когда по чистой случайности наткнулась на магический артефакт, в одной неприглядной комнате замка. Оно чудесным образом оживляло тех, кто давным давно погиб. Они все смотрели на неё своими едва ли не живыми глазами и улыбались, каждый иначе, но так, что слова были вовсе не нужны. В первый раз Гермиона разрыдалась. Неистово и животрепещуще, словно ребенок. Во второй раз она не поверила. Постоянно боясь прикрыть глаза хоть сколько-то больше чем на секунду. А что если исчезнут? В третий раз она молча смотрела без единой тени на лице. Глядела не имея сил насытиться и оторваться, словно голод свёл с ума разум и требовал пищи глазам. Конечно, приходилось вести себя осторожно, даже опасливее чем когда либо прежде. Гермиона быстро сообразила и выяснила, что это за предмет. Не менее догадливым судя по всему оказался и сам Сириус. В их очередную учебную встречу в конце декабря он был неожиданно плох в отношении собственного настроения. Любопытство было сильной чертой Гермионы, но не было слабостью Дейзи. Кинув легкий взгляд в его сторону, она по привычке уткнулась носом в талмуд по зельеварению. Их отношения сильно изменились с момента того разговора о Лили. Они стали больше беседовать, но по прежнему лишь во время встреч в библиотеке, два раза в неделю после занятий. Оказалось, что Сириус за это время умудрялся делать почти все домашнее задание. Можно было лишь предполагать на что уходил остаток свободного времени. Гермионе же не приходилось скрывать всей глубины своих истинных познаний от него. Она могла читать самые разные книги и он не настаивал на разъяснениях. Очень быстро Сириус Блэк занял особенное место в жизни. Ни с кем во всем мире ей не было так спокойно и легко с самого первого дня своего второго рождения. — Ты все время проводишь у того зеркала. Сердце замирает в груди от осознания, что солгать не выйдет. Сириуса трудно было назвать внимательным к окружающим, но он не был глуп и замечал многое если того требовала ситуация. — Не стоит думать, что я ввожу себя в заблуждение мыслями о том, что смогу получить желаемое. — Ты часами торчишь у зачарованного стекла! Большие темные глаза резко впиваются в Блэка. Они стремительно увлажнялись, как если бы в них застыло море шоколадного цвета и вся соль земли. Сириус невольно задержал дыхание. — Я не стану оправдываться. — Что такого можно было увидеть в нем, чтобы столько там просидеть? Значок старосты всей школы или звание лучшей ученицы века?! — Мои друзья, которых уже нет в живых. Вот и настал момент очередной истины и на душе как-то уж слишком сильно скребут кошки. Да, кошек он не любил и теперь ещё сильнее. — Что? — Они погибли когда-то, а я выжила. Он молчит, впервые не зная, что сказать. В ее словах столько боли, сколько за всю жизнь ему, шестнадцатилетнему, не доводилось видеть. — Но как? Тебе же всего пятнадцать. Она по прежнему смотрела в никуда. — Забери у меня зеркало. Перестанут тогда мои глаза видеть их? В закатном небе и цвете цветков, в зелени свежей травы. И он не смог. Не смог ничего сделать с этим сам и пошёл просить совета у друзей. Сидя на своей кровати, прямо напротив испытующего взгляда товарищей, Сириус впервые с ужасом осознал, что боится говорить правду. — Ну так, что на счет сестры Лили? Джеймс слушает внимательно, но не замечает смятения лучшего друга. Сегодня утром Лили сказала, что возможно подумает о нем в следующем году, хоть и не дословно, но он все понял. Сириус не знал каких друзей Эванс имела в виду, но то, что такая правда из боли и душевных терзаний, чистая и проникновенная, была чем-то особенным для него, он умолчал. Потому что она была честной. Грозный голос директора буквально мог вогнать в трепет любого человека независимо от его статуса крови или возраста. Он был зол на неё за использование Зеркала Еиналеж и на него за то, что не признался. — Почему вы все это время молчали, зная, что это вредит вашей подруге? Сириус ровно стоял у директорского стола, краем глаза замечая тень Эванс слева. Она была огорчена и едва ли это слово в полной мере описывало все те эмоции на бледном лице. — Заберите у неё глаза, профессор, это не изменит истины. — И какова же истина? — Истина в закатном небе, сэр. Удивленный взгляд взлетает над контуром очков-полумесяцев в недоумении. — А ещё в цветах, зелени свежей травы. Гермиона медленно поворачивает лицо в его сторону и кажется впервые видит человека рядом. — Истина в окружающем мире и забери вы у неё зеркало, разве не перестанут глаза видеть желаемое, разве не перестанут уши слышать их голоса? — Чьи голоса, мистер Блэк? — Тех, кого нет больше с нами. И он быстро изменяясь в лице, с застывшим пониманием, безмолвно прощает их. На следующий день зеркала в комнате нет и Гермиона спешит куда угодно лишь бы наконец увидеть серое небо, такое бывает перед дождём, и находит его у камина в гостиной, где-то за полночь. Рядом нет больше никого, а сам Сириус красиво полулежит в кресле. Чёрные волосы сверкают в отблеске пламени, а черты лица отдают мягким румянцем. — О том, что ты сказал. Он изучает ее взглядом. — О зеркале? — Спасибо. — Ты сказала, что потеряла друзей. Можешь рассказать мне об этом? Гермиона сама не смогла бы ответить как и почему, но она не сбежала. Лишь поняла, что хочет снова и снова быть честной с ним здесь и сейчас. А он не спешил и не подгонял ее, лишь слегка изменив позу таким образом, чтобы оказаться ближе. — У меня были друзья ставшие жизнью. Вместе с ними я пережила многое, но гораздо важнее то, что обрела. Осознала, что нет ничего важнее чистой, искренней и преданной дружбы, потому что мы отдаём себя и взамен получаем отвагу жить. Я думаю, что рядом с ними знала ее. Зеркало вернуло эти чувства. Я вижу их, когда закрываю глаза или смотрю на себя. Я словно могу больше чем прежде, ощутить их присутствие. — Они значат для тебя так много, что никто не сумеет понять, но ты убиваешься и так нельзя, Эванс. — Ты не знал их. — Я знаю тебя. Поленья в камине трещат громче некуда, а в висках отдаёт гулким стуком кровь. В этот вечер Гермиона открывает для себя Сириуса Блэка.*** *** ***
Зимние каникулы были наполнены прежним ароматом рождества. Мистер и Миссис Эванс всегда умели найти общий язык с Петунией и не чаяли души в Лили. Дейзи вызывала у них смятение и неловкость. Она вела себя подчёркнуто вежливо, словно не была их дочерью по-настоящему и до конца, изредка дежурно улыбаясь. Искать повод для уединения не было для неё затруднительной задачей в силу того, что родители и сами не стремились удержать дочь. Она была сложной. Тем не менее новый год прошел на ура, а после Лили и Дейзи, каждая преисполненные собственных проблем и забот, вернулись назад в Хогвартс. Сидя в библиотеке над тяжелым учебником по зельеварению младшая из сестер Эванс впервые за продолжительный период времени испытывала раздражение в виду того, что программа дошла наконец до долголетних элексиров которые ей не то чтобы слишком не нравились, но не получались должным образом. Сириус с почти оглушающим хлопком закрыл учебник и принялся паковать свои вещи, хотя с момента его пребывания в библиотеке прошло не больше часа и Гермиона вперила в него недовольный взгляд. Он усмехнулся. — Не смотри на меня так, Эванс, я между прочим жду пока ты тоже начнешь паковать вещички. Что ему в голову взбрело вообще? Он все так же улыбался правда с нескрываемым превосходством и это немного злило ее. Она не любила ощущать себя уязвленно, а рядом с ним часто можно было спасовать. Природный талант и удачливость всегда смотрелись более выгодно по сравнению с ее упорством и терпением. — Я не закончила эссэ. — У нас не сегодня срок сдачи и ты знаешь это лучше меня. Ей было вовсе не ясно к чему он клонит. — Я предлагаю тебе подышать свежим воздухом и возможно открыть для себя парочку интересных вещей о которых даже с твоим багажом знаний ты не имеешь ни малейшего представления. Без обид. — Ты собираешься рассказать мне как варить долголетние элексиры? — Если это тебя интересует. Я не часто взываю к своим преподавательским навыкам. Гермиона вмиг просияла ярче солнца и подорвавшись с места тут же поняла, что не стоило так явно проявлять свой энтузиазм, особенно перед самодовольным Блэком. Он буквально был красивее чем когда либо прежде теперь, когда она поняла что видит его вне стен замка первый раз в жизни. Они направлялись к берегу Черного озера где ему по собственному признанию нравилось находится больше всего и наблюдать за красотой Хогвартса. Она ответила тем же. — Секрет в уловках. Ты должна правильно комбинировать ингредиенты в виду их большого количества, а для этого существуют формулы. — Конечно я знаю о формулах! — Я не о тех, что дети учат. Ты должна придумывать их сама. — Комбинировать ингредиенты самостоятельно? — Так проще будет ответить на пятый вопрос. Там спрашивается о последовательности и подборе ингредиентов для долголетних элексиров. Раздели все на категории и потом скомбинируй на примере не долголетнего зелья, а простого. И для закрепления эффекта используй минералы. Они вопреки предрассудкам не портят отвары, а влияют на срок годности. — Откуда ты все это знаешь? — Отец Джеймса изобретатель и зельевар, а я с недавних пор у них проживаю и это, знаешь ли, ни с чем не сравнить. — Ты ушел из дома? Сириус лучезарно улыбнулся и снова посмотрел ей в глаза непонятным оценивающим взглядом. Во рту он держал травинку, но вскоре поспешил выплюнуть ее, сунув руку в карман мантии и доставая пачку сигарет. Кольцо дыма взмыло к разноцветному небу. Серые грозовые облака обдавало малиновым закатом. Немного притормозив, Гермиона осела наземь напротив и вытянула руку навстречу пока еще не упавшим каплям дождя. — Во время каникул я решил заглянуть домой. Не знаю, честно, на что надеялся. Они страшные люди, Эванс, и мне с ними не по пути. Однако, я решил попытаться. — Они твоя семья. Нет ничего страшного в том чтобы надеяться. Надежда — светлое чувство. Они изучают друг друга взглядами. — Я не выдержал и сбежал прямо к Джеймсу. Поттеры приняли меня сразу же нисколько не задумываясь. Они же согласились дать мне кров и летом. Знаешь, это удивительно, правда. — Самая большая ценность заключается в наличии тех людей, которым ты не безразличен ровно настолько, насколько необходимо быть чтобы тебя признали семьей и приняли таким какой ты есть. Сириус переводит взгляд на ее губы, но смотрит, наверное, в себя. — Твое счастье, Сириус Блэк, что у тебя есть такие люди. — Мое счастье. Дождь льет как из ведра.*** *** ***
Пятый курс становится во многом годом, полнейшим открытий для Дейзи Эванс. В первую очередь она неожиданным образом начинает общаться с Римусом Люпином и наверное это происходит благодаря Сириусу. Он повлиял на нее, каким-то чудесным образом заставив открыться миру чуточку больше. Их совместное время провождение быстро закончилось тем самым майским днем и с тех пор они больше не виделись. Гермиона к собственному неудовольствию заметила, что теперь все время ищет его глазами в попытке выудить из толпы. Лето тянулось медленно и бесконечно, а мысли то и дело возвращались к нему. Ей хотелось думать о том как он теперь живет у Джеймса? Счастливо, потому что так он говорил уже прежде. А была ли счастлива она сама? В августе Петунья и Лили повздорили таким образом, что до самого отъезда больше не разговаривали друг с другом, а все из-за того, что Лили рассказала о Джеймсе, точнее говоря о его ухаживаниях и, наверное, она ответит согласием в новом учебном году. Было не ясно, что именно расстроило старшую из сестер Эванс, но скорее всего она не оставляла надежду, что рыжеволосая Лили передумает и еще сумеет отыскать избранника среди так называемых "нормальных" людей. Дейзи все лето провела в полном бездействии, пребывая не в самом лучшем настроении. Она большую часть времени думала о Сириусе, как уже упоминалось, и не всегда ловила себя за этим занятием. Римуса она обнаружила опять таки в библиотеке, за любимым столом в углу и они разговорились. За ненавязчивыми шутками время летело быстро и Гермиона поняла, что ей этого не хватало. Люпин был непринужденным с ней хоть ему в целом и было не свойственно расслабляться рядом с чужими людьми. На ее вопрос об этом он лишь повел плечами и улыбнувшись сказал, что ощущает себя более чем спокойно. Она не удержалась и предложила вместе поужинать в Большом зале. Когда осознание сказанного наконец осенило, легкий румянец тут же залил щеки, но в приглушенном полумраке вечера вряд ли можно было что либо заметить. Римус ответил согласием. За столом народу было в разы больше чем обыкновенно бывает в обед и даже во время завтрака. Все весело шумели, развлекая друг друга историями сегодняшнего дня и самыми забавными из происшествий, но когда Римус вместе с Дейзи Эванс сели несколько отдельно от остальных (насколько это было возможно) и, улыбаясь друг другу, весело стали подкладывать еды в тарелки, звуковой фон стал меньше. — Эй, Лунатик, это еще как понимать? Джеймс, до этого о чем-то увлеченно говоривший с Сириусом, перевел взгляд в сторону друга. Степень удивления возрастала с каждой секундой и очки у Поттера даже слегка перекосились. — Ох, Джеймс, мы встретились в библиотеке и вместе пошли на ужин. — Но где ты был до этого? Мы искали тебя довольно долго, — вставил свое Питер, сидевший напротив друзей. — Я был в библиотеке. — Весь день? — поинтересовался вновь Поттер. — Да, мы заболтались и не заметили как пролетело время. Тут глаза Гермионы непроизвольно наткнулись на фигуру Блэка, что все это время молчал и они встретились взглядами. Внутри словно что-то зашевелилось от той тяжести с которой он неотрывно смотрел ей прямо в глаза. Непривычно темные, они не выражали ничего. Стало несколько обидно, ведь в прошлом году они с Сириусом не мало времени проводили вместе, пускай и не особо общаясь. Она была уверена, что последний разговор должен был сблизить их и если не сдружить, то хотя бы оставить в хороших отношениях. Ничего в нем сейчас не выдавало и капли доброжелательности.*** *** ***
Во время одной из частых вылазок в библиотеку Гермиона снова засиделась до поздней ночи. Ей не нравилось нарушать правила, какими бы они ни были, без особой на то необходимости, но "Нумерология для особо увлеченных" Бабла Баблиса Бубла была самым приятным научно-учебным открытием года. Невозможно было оторваться от главы о таинствах числовых формул и глаза ее снова горели прежним азартом. Прижав книгу к груди она поспешила назад в гостиную намереваясь уже там продолжить увлекательное занятие. Не успел проход за портретом Полной дамы закрыться до конца как девушка уже стояла у входа в комнату и с нескрываемым шоком рассматривала слишком увлеченных друг другом Блэка и какую-то неизвестную ей особу. Все смысловое значение "жадно целоваться" на лицо. Света камина явно хватало, к тому же они не отрывались друг от друга ни на секунду. Неизвестно откуда взявшаяся злоба буквально вынудила Гермиону или же Дейзи Эванс громко прочистить горло. Блэк (Сириусом она его называть сейчас отказывалась) перевел взгляд на нее, слегка приподнимаясь с дивана, а девушка бывшая под ним пискнула. Это была одна из нынешних семикурсниц, но имени ее Гермиона однозначно не помнила. — Вам бы быть осторожнее, а то с таким успехом без языков останетесь оба! Вспыхнув пуще прежнего, девушка засуетилась в попытке сдвинуться с места, но ей мешал Блэк бывший сверху и не желавший никуда деваться. Ноги, ставшие непривычно ватными, отказывались уходить, а руки лишь плотнее обхватили книгу. Глаза защипало, но гнев все еще бушевал внутри. Ощущение предательства совершенно не имело места быть, но почему тогда так больно? — Не оставишь нас, Эванс? И это словно стало спуском. Громкий топот и в следующий миг тишина комнаты. Подушке она была рада больше чем стоило бы.*** *** ***
Все остальное время она упорно игнорирует существование такого человека как Сириус Блэк. Собственно ничего не меняется разве что кроме периодических встреч с Римусом во время которых они просто общаются иногда об учебе, иногда ни о чем. Все свои СОВ Дейзи Эванс сдает на хорошо, не вызывая удивление. К августу ей приходит письмо от Римуса в котором он приглашает ее погостить в дом Поттеров, указывая при этом адрес. В тот же день Лили говорит, что такое же приглашение у нее от самого Джеймса потому как они уже пол года встречаются. — Вот только не возьму в толк почему Римус пригласил тебя? — говорит сестра делая особый акцент на имени друга. — А почему бы и нет? Мы с ним друзья. От этих слов старшей Эванс не становится легче и какое-то несвойственное ей разочарование проскальзывает легкой тенью на лице, но она спешит улыбнуться и зовет собирать чемодан. — Одно хорошо, отдохнем от вечного занудства Туни. Уже через два дня они прибывают в Годрикову впадину где располагается замечательный дом и прямо на пороге Гермиона замечает Джеймса. Он спешит принять чемоданы сразу же после целомудренного поцелуя любимой и даже обнимает Дейзи. Гермиона думает о том как бы она хотела чтобы вместо нее был кое-кто другой. Тот, кто больше других заслуживал видеть их такими, а не она. Ей впервые в жизни стыдно за сам факт своего рождения. В доме их ожидает короткое знакомство с замечательными мистером и миссис Поттер. Они очень добры, вежливы и учтивы, а боль где-то внутри становится нестерпимой и потому вместо комнаты Гермиона спешит вырваться на веранду, а от туда во двор. Ей жутко хочется трансгрессировать, но нельзя и в отчаянии она сжимает руками плечи, оседая на ступени ведущие к ухоженному саду. В уме прикидывает сколько осталось до заката, чтобы умерить сердцебиение. — Как ты? Она резко оборачивается и видит его, такого же красивого как и прежде. Сириус ровно стоит слегка позади с сигаретой в пальцах и смотрит куда-то вдаль, делает затяжку. Она столько раз думала о том как будет кричать на него или грубить как только предоставится случай, но вместо этого лишь утыкается носом в колени и тихо говорит: — Мне плохо. — Что-то болит? В этот раз он звучит куда обеспокоенней и наверняка смотрит на нее. — В груди болит, Сириус, я снова вижу их. Они повсюду. Мне так жаль, что я сейчас здесь. Я не имею права. Слезы обжигают и она отрывается от колен чтобы взглянуть на сад, но руки перехватывают лицо и поворачивают в сторону. Теперь она смотрит ему в глаза впервые так близко. Между ними не больше десяти сантиметров и она почти ощущает чужое дыхание на себе. — Смотри на меня, слышишь? Только на меня и никуда больше. Так они тебя не достанут. И она смотрит, кажется, слишком долго даже когда уже не чувствует хватки, даже когда слезы высыхают на лице. Гермиона понимает как безумно скучала по нему все это время. Успокоившись она снова отворачивается к ногам и неспеша произносит: — Где ты был весь этот год? Почему... Ей не нужно заканчивать, потому что оба очень хорошо знают о чем идет речь. — Сам не знаю. Когда увидел тебя в тот вечер не смог больше заговорить. — В какой еще вечер? — Когда ты и Лунатик ворковали над пудингом на милость всем и каждому! Гермиона резко разворачивается в его сторону и придвигается. — Мне стоит напомнить как ты развлекался с той бесстыжей девчонкой в гостинной? Он смотрит оторопело не больше пары секунд прежде чем разлиться в широченной ухмылке. В глазах плещутся искры словно звезды и она понимает, что нет ни одного шанса выстоять в этой битве. — Эванс ревнует? Надо будет вытянуть это воспоминание и пересмотреть в омуте памяти. Незабываемо. Гермиона хочет встать и уйти не в силах больше находится рядом с ним, но Сириус перехватывает ее за руку и тянет на себя. Не удержавшись на ногах она летить вниз прямо в его объятия и вместе они катятся кубарем по трем ступенькам вниз, распадаясь на траве лицом к темнеющему небу. — Есть предложение. Она не может отдышаться, но с нескрываемым восторгом смотрит в ответ. — И какое же? — Давай полежим так пока на небе не появятся звезды. Ты будешь сильно удивлена когда откроешь для себя много нового в астрономии. — Ты не часто взываешь к своим преподавательским навыкам насколько я помню. Он звонко смеется и воздух становится на несколько градусов теплее. Она смеется в ответ. — Ты так влияешь на меня, Эванс, что я просто не могу удержаться. Это уникальная возможность, между прочим, подумай как следует. Даю пять секунд. — Согласна! — выкрикивает Гермиона и он снова притягивает ее к себе, обнимая правой рукой и давая положить голову на плечо. — Тебе ли не знать, что я Сириус. Это уже подразумевает талант в отношении всего, что касается звезд. Я ведь и сам звезда. Гермиона хмурится в неверии, но отвечает: — Интересный ход мыслей, Блэк, но связь между одним и другим не шибко прочная. — У меня есть вся жажда убедить тебя в обратном. — Смотри, вон там! Это звезда? — Одна из первых. Вот-вот немного стемнеет и перед нами откроется полная картина здешнего звездного неба. Можно будет сказать почти наверняка. Он не соврал. Звездное небо было волшебным и Сириус действительно разбирался во всем что касается звезд лучше всех кого она, Гермиона, знала. — Я слышала, что звезды лучше изучать если их хорошо видно. Он неопределенно хмыкает и она неспешно разворачивается к нему лицом, приподнимаясь на локтях и нависая сверху. В глазах у Сириуса отражаются звезды.*** *** ***
"Время у Поттеров лучшее в жизни" думают Гермиона и Сириус. Для каждого из них это возможность сбежать от своих проблем туда где тебя любят и где ты можешь любить в ответ. Лили и Джеймс проводят почти все время вместе за исключением тех моментов когда мужская половина обитателей решается полетать на метлах. Сириус ворчит впервые на памяти Гермионы. У него ведь есть великолепный мотоцикл который он приобрел месяцем ранее. Не к чему эти метлы! Римус с книжкой в руках как бы невзначай кидает ей, что проблема имеет более глубокий характер и вечером того же дня, когда все заняты своими проблемами, он улучает минутку чтобы рассказать. Младший брат Сириуса, Регулус, ловец в сборной Слизерина и весьма успешный. Старший из братьев Блэк некогда в начале своей жизни в Хогвартсе испытывал увлечение к спорту, но не слишком серьезное. С приходом брата он вообще это дело бросил и надо полагать ему не особо хотелось видеть того так часто как это предполагала игра. Гермиона задумчиво смотрит на небо и благодарит за откровенность. Римус видится ей замечательным товарищем раз уж он столько знает о друге и решает поделиться этим с ней явно не просто так. Понимающий взгляд добрых глаз не оставляет места для сомнений. Каждый день наполнен разнообразными приключениями вплоть даже до похода на речку. Она располагается где-то неподалеку и Джеймс благородно решает отвести своих друзей полюбоваться на прекрасный вид. Лили готовит сэндвичи и берет с собой тыквенный сок. Она очень заботлива, а Гермиона понимает что такая девушка в будущем может стать самой замечательной матерью на свете. Сириус не оставляет ей возможности грустить. Он конечно не сидит на ней сверху как это всегда делает Джеймс с Лили, потому что они не пара официально. Но оба наверняка понимают, что ничто не есть так как прежде. На речке Гермиона снимает с себя большую рубашку небесного цвета и остается в черном слитном купальнике. Лили предпочитает желтый — цвет солнца. Сириус смотрит жадно и ей впервые становится неловко. Румянец заливает до корней волос. — Ребят, ну кто с нами? — кричит из воды Джеймс. Он прыгнул с головой первым. Сириус медлит, не отводя взгляда от нее. Лили бережно раскладывает вещи на берегу. — Так уж и быть, мы с Питером заходим! — кричит Римус и захлопывая едва открытую книгу кидает мимолетный взгляд на Блэка. — Лили, любовь моя, тебе на берегу не жарко? — Угомонись, Поттер, развлекай себя сам! Я между прочим озабочена твоим ужином. Гермиона видит как в воде Джеймс сдавленно ойкает и тут же кричит снова: — Лили, я абсолютно уверен, что ты должна охладиться! Он делает особый акцент на слове "должна" и Лили переводит раздраженный взгляд в его сторону. Буквально в мгновение она отчего-то расслабляется и взволнованно спешит к воде кидая на последок: — Пожалуй и правда стоит. Когда все оказываются достаточно далеко от берега, то Сириус и Гермиона не сговариваясь взрываются хохотом в один миг. — Твой друг настоящий мастер конспирации! — звонко выдает она. — Не лучше твоей сестры! Напряжение между ними постепенно отходит на задний план и Гермиона хлопает рукой по покрывалу рядом с собой. Сириус немедля падает рядом и вместе они смотрят на счастливых друзей. Джеймс забавляется, в шутку пытаясь опустить под воду Питера, а Лили кружит рядом. Римус же сидит на другом берегу и смеется. — Я счастлива. И понимание искренности сказанного буквально вышибает последнюю землю из под ног. — Прекрасно, потому что мне раньше казалось, что ты не знаешь счастья. — Так и было до встречи с вами. Он улыбается соединяя их руки в замок где-то позади. Конец удивительных пяти дней завершается великолепным ужином в приготовлении которого были задействованы три единственные в доме женщины, а именно Юфимия Поттер, Лили и Дейзи Эванс. Под четким руководством матери семейства сестры готовят просто, но вкусно. Флимонт и Джеймс поют оды своим дамам и Сириус делает замечание, что яблоко от яблони не далеко упало в их то случае. Все весело смеются, а Гермиона успевает засунуть ему что-то в рот. Этим "что-то" оказывается тарталетка с его любимой фруктовой начинкой и Сириус говорит: — Ну раз так, то я согласен восхвалять тебя, Эванс, если, конечно, будешь делать так чаще! Когда ужин подходит к концу и все расходятся, то Гермиона и Сириус снова сидят снаружи и смотрят на звезды. Это для них не менее важно чем для смотрителя ежедневно включать маяк. Иначе корабли не найдутся в море, иначе они не смогут друг без друга. — У меня есть одно желание и хотя звезды сегодня не падают попытаться стоит. Я ведь Блэк в конце концов. Он смотрит на нее нервно, нет, взволнованно! Мерлин, Сириус Блэк никогда не волнуется. Самый популярный парень в школе, знавший столько девушек прежде, что ей не хотелось думать об этом. Самый талантливый ученик, у которого все всегда как из под палочки выходит во всех возможных смыслах. — Какое? Гермиона спрашивает осторожно. — Хочу твой поцелуй на своих губах. Глаза у нее скорее всего вылезают из орбит от такого, потому что Сириус вдруг резко вздрагивает и спешит отвести взгляд в сторону. В следующий миг она резко разворачивает его лицо к своему и целует. Нежно, но в тоже время настойчиво. Ошеломленный, он быстро приходит в себя и перенимает инициативу, опуская одну руку на талию, а вторую запуская в непослушные волосы. Она приглушенно стонет и позволяет Сириусу углубить поцелуй. Когда воздух кончается они отстраняются друг от друга едва переводя дыхание. — Следующее желание за мной, Блэк. — Всегда к твоим услугам, Эванс. Они еще какое-то время сидят вместе, соревнуясь кто же больше знает о звездах, изобретая свои собственные игры вроде тех в которые играют маглы "продолжи с последней буквы слова", как вдруг она говорит: — До недавних пор я не верила, что смогу ощутить это чувство покоя. Но потом эти совместные часы в библиотеке. Не знаю как сумела довериться тебе, но... — догадка мелькает вскользь, — "Мы оба знаем как". Сириус в непонимании сводит брови. — Ты сказал, что мы оба знаем как варить зелье доверия. Он не отводит взгляд, но выглядит побеждено. Даёт возможность продолжить мысль и не спешит оправдываться. — Когда именно? Она хочет знать правду. — Ты просто проходила мимо по коридору. Он распылил зелье чтобы она расслабилась и проявила благосклонность, но зачем? Ответ гремит в голове хуже шторма. Лили. — Я выдала настоящие чувства Лили и помогла Джеймсу. — Так и есть, но ты должна знать, что для меня ты больше чем просто сестра Лили. Ощущения были паршивыми от осознания того, что ею по сути воспользовались. Но разве это было плохо? Зелье доверия очень безобидное и она помогла Лили и Джеймсу найти счастье. Почему же тогда все ещё тянет в груди. — Черт, это блестяще. Что-то горячее бежит по щекам. Сириус тянет к ней руку, но она мгновенно отшатывается как от огня. — Знаешь, я правда впечатлена, Блэк. Это очень тонко и остроумно. Так и передай друзьям. Со мной можешь больше не разговаривать, — его лицо искрится недоумением и возражением, — незачем. А дальше все плыло перед глазами и ноги долго болели от непривычного бега.*** *** ***
В конце августа Лили и Дейзи сидят на веранде с видом на изумрудное после, усеянное мелкими цветами. Точно такие же на платье рыжеволосой. Сама же Дейзи одета в васильковый цвет. Их волосы, подвязанные расписными лентами, развиваются по ветру, а лёд в стаканах с игристой жидкостью едва слышно потрескивает как поленья в камине. Дом пожилой четы Мидоуэй, родителей миссис Эванс, выполнен в классическом для таких домов стиле. Все вокруг выглядит красиво кроме напряженного лица Лили. Она долго сдерживается, но терпение всегда больше подходило ее младшей сестре и потому, относительно быстро сдаётся. — Ваши с Блэком ухаживания ужасно занимательны. — Я прошу тебя, прекрати. Лили сжимает губы в тонкую линию, недовольно прищуривая зелёные глаза. — Два года вы тесно общались друг с другом и ты ничего мне не сказала! Мне. — Не было никакого тесного взаимодействия. Мы работали в паре точно так же как и вы с Джеймсом. — А затем ты случайно ведешь себя с ним так словно вы влюбленная пара ничего никому не сказав! Гермиона тихо стонет и поддёргивает носком правой туфли. Ей не нравится сегодняшняя прекрасная погода, напиток в стакане и чертова взвинченность Лили, потому что она права. Гермиона вот уже как семнадцать лет Дейзи Эванс и у неё нет права вести себя так по отношению к единственному в мире человеку которому не наплевать если завтра она снова умрет. Лили ее родная сестра. — Прости меня. Я должна была сразу сказать, но дело в том, что между нами действительно ничего не было до поездки к Джеймсу. Лили заинтересованно смотрит на неё так, словно у той выросла вторая голова. — Но вы ведь проводили столько времени вместе! — Мы просто были рядом и молча учились, перекидываясь лишь парой дежурных фраз, изредка. Трудно сказать как все вышло из под контроля. Она врет, слегка выдавая себя дрогнувшим выражением лица, но Лили не замечает. Неприятные воспоминания о зелье доверия скручивают мозг в узелок. — Но что плохого в этом? Разве вы не нравитесь друг другу? Я ведь видела как он смотрел на тебя. Гермиона отводит взгляд в сторону закатной полосы на горизонте. Огненный. — На многих ли он так смотрит? — Так только на тебя. И тишина снова обрушивается проливным дождём. Она несколько минут обдумывает сказанное и снова задаёт вопрос: — Как именно? Лили на удивление не теряет нить разговора и почти сразу же отвечает, просто пожимая плечами: — Так смотрят на родного человека. Так смотрит на меня Джеймс. Гермиона молчит наблюдая за последним лучем уходящего солнца. Она думает о том, что завтра обязательно наступит, а волшебство момента рассеивается.*** *** ***
— Кто из вас догадывается о теме нашего сегодняшенего занятия? Что на счет мисс Эванс? Гермиона с отрепетированной точностью отвечает не глядя, потому что знает этот день очень хорошо. Это занятие со времен шестого курса ей запомнилось лучшим образом. — Амортенция, сэр. Разновидность любовного зелья и самая сильная из раздела классических зелий. — Почему любовные зелья считаются более опасными в использовании нежели руны? — Рунная магия любви достаточно сильна в своем воздействии, но она отрицает привороты как таковые. Зелья считаются более доступным экономически и менее затратным физически способом. Гораций Слизнорт восхищенно улыбается и делает легкий кивок в сторону ученицы. — Верно. Что происходит с привороженным человеком, жертвой любовного напитка? — Полностью исчезает свобода и понимание происходящего. Если жертва мужчина, то он становится одержим и медленно выгорает. Жизненные силы в любых начинаниях покидают его и мир буквально рушится. Если же действие зелья прекратить, он тут же возненавидит эту женщину. Закон магического равновесия восполняет утрату жизненных сил негативными эмоциями. — И наконец родственные понятия? Сравните приворот с зельем доверия. — Зелье доверия в отличии от приворотного зелья не отнимает свободы выбора и не оказывает существенного влияния на человека. Он может принять за чистую монету лишь малую дозу информации и только при условии, что волшебник или волшебница использующие зелье прежде вызывали положительные эмоции. Зелье доверия не отнимает энергию, а лишь направляет в другое русло и при правильном подходе может создать так называемый эффект Плацебо, придав сил через веру. — Десять очков Гриффиндору за исключительную точность в описании психологического эффекта. Весьма тонко, мисс Эванс. Гермиона лишь сдержанно улыбается и начинает раскладывать необходимые ингредиенты на столе. — Несмотря на многочисленные просьбы в качестве награды за идеальный любовный напиток подарить пару капель победителю, я вынужден отказать. Получите шестьдесят очков факультету и личные баллы сверх! Девушки картинно вздыхают, а некоторые и вовсе закатывают глаза до потолка. Гермиона варит зелье не глядя. К концу занятия она порядком выматывается даже несмотря на определенный успех, ощутимый седьмым чувством. К зелью она не спешит подходить чтобы, наверное, не испугаться. А чего ей собственно бояться? Неужели может повторится инцидент двухлетней давности и она опрокинет котел, едва ощутив знакомую свежескошенную траву, пергамент и волосы Рона. Она давно перестала гулять по лугам просто чтобы это не повторилось, давно сменила марку бумаги и вообще старается не думать о Роне. Кажется получается. — Посмотрим ваш котел, мисс Эванс. Подойдите ближе и проверьте свое зелье. Ноги непослушно приклеиваются к земле и она молча стоит, уставившись пустым взглядом в остатки корений на столе, изо всех сил игнорируя происходящее. — Мисс Эванс? Можете не беспокоится и не называть аромат. В таком случае, правда, вы не получите первого места. И она бы так и осталась стоять, не заставь ее что-то внутри сдвинуться, не толкни ее загадочный импульс на встречу риску. — Пахнет солью, древесной корой... И, о Мерлинова борода, сигаретами! Так настойчиво и едко, что даже заслезились глаза. Она никак не могла позволить себе сказать этого в слух. Слишком опасна бывает откровенность когда ее не просят. К тому же быть честной по отношению к самой себе Гермиона не умела с тех пор как оказалась в этом чертовом мире. Гриффиндор получает шестьдесят очков, а Гермиона знает наверняка, что получит высший балл в этом семестре. Второй раз с тех пор как родилась. Первый был на пару с Блэком. Время летит стремительно и она вовсе не спешит выбираться из своего "там". Возможно не может, возможно не хочет. Сегодня за завтраком Лили ответила "да" на брошенное по обыкновению предложение Джеймса о помолвке и Дейзи, надо же, выкрикнула "Наконец Гарри!". Лица всех присутствующих выразили заметное недоумение и ей пришлось смято выдавить из себя извинение, прежде чем в спешке покинуть Большой зал по причине выдуманных болей в животе. Она честно направилась к Мадам Помфри из-за того, что просто не знала куда еще можно спрятаться. Провалиться под землю Дейзи Эванс пыталась вот уже целых шестнадцать лет, а все безрезультатно. Школьный колдомедик ненавязчиво выдала заготовленную баночку обезболивающего зелья и молча указала на самую дальнюю койку в больничном крыле. Никому Гермиона прежде не была так благодарна за обе собственные жизни. Она садится на белоснежную пастель, а вскоре мадам Помфри спешит куда-то подальше, оставляя Гермиону совершенно одну во всем помещении. Сегодня последний день в этом учебном году и завтра они снова уедут, потому-то больше никого и нет в лазарете. Гермиона со вздохом откидывается на подушку как вдруг слышит скрип двери. Она прикрывает глаза, а матрас продавливается под новым весом. — Ты пришел. — Надо поговорить. Она осталась лежать все так же неподвижно, давая ему возможность начать первым. — Я поступил бесчестно, использовав на тебе зелье доверия. Так вышло, что я сделал это ради Джеймса, но идея была моей. Я не видел в этом ничего плохого, ведь зелье не опасно и не причинило бы тебе вреда. В общем, когда мы начали общаться я стал узнавать тебя ближе и понял, что ты нужна мне, Эванс. Что думаешь? — Думаю, что ты конечно дурак Блэк, но гениальный. Как вообще тебе пришла в голову такая идея? Сириус ухмыльнулся и ответил: — Я ведь Сириус Блэк в конце концов. — Знаешь, я тоже думала над этим и задала себе главный вопрос: "Рада ли я тому, что в итоге Джеймс и Лили вместе?" Ведь если бы не я все возможно могло бы сложиться иначе. И я рада, но есть еще кое-что... — Что? — Ты должен мне желание. — Какое? — Хочу твой поцелуй на своих губах.*** *** ***
Вместе с Сириусом она затаскивает чемодан в вагон экспресса и через плечо бросает последний взгляд на стены дважды родного Хогвартса. Улыбка растекается по лицу прежде, чем Гермиона успевает понять, что Блэк точно так же улыбается ей в ответ и легким дерганием откидывает темную прядь со лба. Они некоторое время смеются и после она обхватывает его за шею руками, притягивая к себе для поцелуя. После того как Гермиона отстраняется, он выглядит как-то задумчиво и спрашивает: — Одного не могу понять, что все таки случилось в тот день когда ты смахнула на меня стакан тыквенного сока? — Меня мучила жажда.