Разговор у костра, разведенного в Бездне

Когда Богу становилось скучно, он блуждал по скалам и летал над океанами, всматриваясь в их глубину, поднимался, а затем опускался назад, к самой воде - ему нравилось замечать, как плывущий в глубине кит становится то чрезмерно маленьким, то безмерно большим. Бог мог отправиться куда угодно каждый день в году, кроме одного, когда ему приходилось идти к своим подданным, беспомощность которых иногда приводила бога в уныние. Смертные вкладывали всю свою жизнь в бумажку с его росчерком... Раньше это было символом его могущества, а сейчас же - пустой тратой чернил. Все остальное время Бог тратил, решая божественные вопросы с другими богами, и изредка развлекал себя, отвечая особо рьяным смертным на их зов и мольбы. Он хоронил павших товарищей, почитал их память и не позволял кому-то проникнуть в их усыпальницы, и так, от дела к делу, на официальные выходные у бога оставалось всего-то шесть-семь дней. Бог спускался иногда в Бездну, в руины цивилизации, похоронившей саму себя. Похоронившей во времени, позоре, чрезмерном любопытстве, алчности и бла-бла-бла, и он наверняка бы продолжил говорить в своей голове и говорить о том, что послужило причиной гибели целого народа, ведь таков он, этот бог по своей природе. Сам похороненный в словах, контрактах, законах и кодексах, в длинных и почти бесконечных свитках и книгах, насчитывающих тысячи тысяч страниц истории, которую переписывали под его началом. А Бездну бог все равно любил. В Бездне всегда было холодно. В Бездне не было контрактов и сводов правил, плана перемещений тоже не было, а жаль. Хотя нет, думал бог, ведь Бездна была чем-то вроде музея, или парка, в который приходишь, чтобы отдохнуть от привычного. Приходишь в огромную башню с золотыми птицами, открываешь стеклянную дверь, через которую видно заваленную мебелью комнату, и оказываешься в поле, припорошенном снегом. Идёшь, хрустя снежинками, и не замечаешь, как проваливаешься в яму, и падаешь, падаешь, падаешь, пока не окажешься в кучке замшелых листьев. Выбравшись из них, видишь перед собой яблоневый сад в полдень августа. И каждый раз, через каждый третий шаг, на тебя пытаются напасть эти надоедливые крикливые монстры, скрывающие за масками свое лицо. Некоторые из них знают твой язык. Некоторые не говорят совсем. Но богу все равно на их копья и магию, бог обращает неугодных в камень и идёт дальше, гадая с восхищением, что за пейзаж его встретит через три шага. В тот раз богу попался холодный лес без солнца. Небо перед лесом залилось слепяще-белым, отражающимся от янтаревой крови на узловатых стволах - деревья морщились ему, этому свету без солнца, а он холодил открывшийся перед богом лес, в который тот вступил без малейшего страха. Деревья шли редко, но были тяжелые, ветвистые, а снег иногда сливался с небом, но бог не терялся. Вид ему нравился, он иногда поправлял легкие одежды, кутаясь в них сильнее, потому что Бездне божьи тела равноценны людским, да и сам он шел по ней человеком. Бог наслаждался тишиной и хрустом собственных шагов, от которых уже отвык в бесконечном, непрерывном звоне монет. В божьем сознании блуждала какая-то туманная мелодия, звенящая лениво и мягко, и именно ее разогнало, как веером, чье-то громкое и резкое: – Поберегись! Бог замер, так и не завершив шаг; перед ним пронесся, слетел с толстой ветки комок чего-то бойкого и громкого, и тут же к нему прибавился рев уже знакомых существ в масках, рев от паники и злобы. Бог провел рукой в воздухе и схватил свое копье. Засада не удалась. Враг, обращенный в камень, остался напоминанием для тех, кто захочет повторить участь своих сородичей, хотя вряд ли у существ в Бездне есть что-то вроде "Памяти", когда сама Бездна не помнит, что должно быть за стеклянной дверью. Но бога это не интересовало - он всматривался в комок, который, крикнув, ринулся в бой сразу же, ни на что не обращая внимание. Комок был мальчиком в прохудившейся шубке, бывшей когда-то большой и пушистой. Драные штаны с подвязками, драные ботинки, ветки в волосах, - волосы у него были рыжевато-русые в белом мёртвом свете, - а в руках мальчишка держал неуклюже сделанный ножик. С куцого, ржавого лезвия в снег капала кровь. Мальчишка обернулся к нему, смотрел без страха, ведь бог стоял перед ним всего лишь человеком. Но "без страха" беспокоило бога не поэтому: только что мальчишка перебил четверых налетчиков, если не больше и если не считать тех, которых сбил он сам. Прыгнул незаметно, ловко, как обезьянка, нацелился ножичком в шею и резко двинул рукой вперед, приземлился, кубарем влетая в остальных, перехватил стрелу у одного - выхватил прямо рукой, прямо за наконечник, - и дёрнул вниз, и к третьему... Прыткий, не по возрасту жестокий. Неужели кто-то из них?.. Бог не помнил, чтобы другие принимали облик ребенка. – Ты человек? - грозно спросил он и направил на бога ножик. В замешательстве бог не сразу понял, что нужно отвечать, и мальчишка дёрнул руку с оружием. - А ну говори! – Ты можешь звать меня Чжун Ли, - кивнул бог и примирительно поднял пустые руки. - Не стоит нападать, я не собирался причинять тебе вред. – Это я уже понял, - звонкий, ещё не сломавшийся голос мальчишки прервался, пока тот пихал за пояс свой нож. Он выпрямился и усмехнулся, криво, не по-доброму. - Если бы собирался, давно бы уже причинил. Да и ты слишком невнимательный для... местных. Идёт, рот раззявил, пф... Чего смеёшься? - он набычился, подпружинил, когда Бог прикрыл улыбку ладонью. - Драться хочешь да?! Такими словами бога не оскорбить, потому что он привык к тому, что смертные бывают порой чрезвычайно заносчивые, а у этого ребенка его заносчивость была вполне оправданна. В добавок, мальчишка едва доходил ему до бедра. – Во-первых, - голос у бога гладкий, но строгий, льется между ветвей и заставляет затихнуть немного. - Прояви уважение к старшим и не обращайся к ним таким образом. А во-вторых, я не думаю, что ты будешь способен сражаться с такой раной. – Это? - мальчишка показал руку в красном, которой схватил стрелу несколько минут назад. - А, это ничего, заживёт быстро. Тут быстро все заживает, да-да. – Понятно, - протянул задумчиво бог, подойдя на несколько шагов ближе. - И что же столь юное дитя делает в таком опасном месте? В глазах - янтарем любопытство разевает драконью пасть над мальчишкой, который так просто смог позабавить старого бога. Мальчик почувствовал, кажется, горячий драконий взгляд, - в бездне все кажется иным, по-иному чувствуется. Опустил глаза, вспомнив, кажется, про "уважай старших". Подумав, снова поднял голову и посмотрел еще возмущеннее, надулся, показывая, кто тут главный. Богу понравилось. – А я не юное- не юный! Я взрослый! У меня нож есть! - Бог удовлетворенно кивнул, но не высказал одобрения. Это мальчишку не удовлетворило. - А здесь, ну, здесь я живу, что ещё мне тут делать? А тебе не холодно в этих тряпках? - мальчишка ткнул пальцем в сторону божеских одежд. – Нет, не холодно. – Ну и хорошо. Тогда пока, - бог видел в маленьких голубых глазах, которые не брал слепящий бездновый свет, что сложно мальчишке прощаться. А в Бездне наверняка одиноко, даже поговорить не с кем, не на кого положиться, обнять - большая чересчур роскошь. Это ведь только боги могут упасть в белоснежный лес и выбраться из него так же легко и просто, по щелчку пальцев. Это ведь только богам бездна - дом развлечений. Может, поэтому бог не смог пересилить любопытство и что-то новое. Он ещё побродил по лесу, выискивая ягоды и хоть какую-нибудь дичь: ко всякому хозяину нужно приходить с дарами, улыбался он про себя. Тогда он протянул вперёд руку и провел пальцами, собирая морозящий воздух, а потом звонко и громко щелкнул. И вот он стоял уже на полянке, с которой на белый свет фальшивого неба открывался самый чистый вид, и слушал, как за деревом хлюпало и ворчало себе под маленький нос детские проклятия на далёком от Ли Юэ языке. Бог вышел из-за дерева и улыбнулся, когда ему куда-то в живот нацелились ножиком. Увидев, кто стоял за стволом, мальчишка выдохнул и кинул ножик вниз. Бог увидел маленький шалашик из веток и какой-то темной шкуры в качестве навеса; рядом с ним трещал слабый костерок, а рядом, на палках, сушилась рыба. Грязный красный шарфик на нескольких веточках держал в себе ягоды и пару мёрзлых яблок. – Ну и чего приш... ого, а где ты ее нашел?! - ворчание прервалось восхищением и кивком на птицу в кулаке. - Тут живности отродясь нет! – Озёр я тоже не встречал. Однако рыбу ты ловишь, так? - мальчишка замолчал, думая. А потом тихо выдал: – Бездна, да? – Бездна. Запинаясь, бога пригласили сесть у костра, при условии, что тот соберёт веточек и сделает его побольше. Бог послушался и сложил ягоды в шарф, куда и сказали, а птицу повесил на ветку дерева. Мальчишка приободрился, когда появился гость, почувствовал себя главным там, где главных отродясь нет и не было - бог чувствовал это и улыбался. Ему предложили рыбку и краюшку хлеба, когда костер, разведённый с помощью более сильного и способного поднять больше палок взрослого, разгорелся сильнее, ярче. Как раз для того, чтобы под божественным началом приготовить птицу. – Соли нету, - немного извиняясь, заявил мальчик. - ну, то есть, была, но закончилась. А здесь негде взять. Может... Может у тебя есть? - Бог покачал головой. - эх, ну, жалко.... Снова замолчали. Бог ощипывал перья и рассматривал веснушки на чумазых щеках и голубые глаза, в которых не было привычного детского задора, любопытства, смеха или даже обид, и пытался посчитать по ним, как по кольцам деревьев, сколько времени уже провели они в бездне. – Как тебя зовут, дитя? – Аякс. А ты Дж... Чж... Чжун Ли, да? – Верно. Бог сидел - большой, высокий, в капюшоне белой ткани, и в его янтарных глазах отражался непоседливый мальчишка, Аякс, который то возил палочкой в костре, то переставлял рыбу, то посматривал на птицу, как будто та приготовится быстрее, хотя бы от стыда перед ним, чумазым и голодным. То и дело он поворачивался и смотрел на бога - спрашивал, можно ли. И бог каждый раз качал головой. Нельзя. – Так ты... Тоже упал, да? - спросил Аякс, когда ему надоело смотреть в огонь. – Упал? - Чжун Ли задумался. - Можно сказать и так. А ты как очутился в таком месте? Аякс пожал плечами. – Я это, бежал-бежал, оступился и - бам! Полетел вниз, а когда очнулся, так уже тут, в лесу этом. – Получается, ты просто бежал, а затем угодил в Бездну? Право, занятно, - Бог почесал подбородок и вернул глаза на ничего не понимающего мальчишку. - Понимаешь, в Бездну нельзя попасть случайно, или просто так. Ты либо бежишь к ней сам, либо она находит тебя, когда ты этого хочешь. – Чего хочу? Торчать на морозе и бить этих хип...хил...хиличуллов? - проворчал Аякс и, не удержавшись, покрутил птицу на импровизированном вертеле. - Так для этого можно было бы просто за городом погулять. – Хочешь сбежать, дитя, - Аякс перестал ворчать, поднял резко голову и тут же вернул обратно к костру. Обжёгся о янтарный взгляд, который - и мальчик это понял, - прочёл все, от начала и до конца. - Возможно, ты попал в ситуацию, в которой только и оставалось, что хотеть сбежать. Не важно, куда и как. И Бездна предложила тебе свои услуги. Это... Понимаешь, это как контракт. С Бездной. С которым ты согласился, не дочитав до конца. Аякс нахмурился, потерял интерес к еде, и бог склонил голову, не понимая, что произошло. Он водил палочкой в углях, моргая часто и кусая и без того облезлую губу. – А этот... Контракт, - он наконец-то заговорил, осторожно и медленно. - Его можно расторгнуть как-нибудь? Я помню, папка говорил, что Морепесок - ну деревня моя - расторгнула договор с каким-то портом за морем. Значит, и тут так можно сделать? - он снова поднял взгляд на бога, теперь уже вопрошающий, просящий дать ответ. – Контракт нельзя расторгнуть, не потеряв что-то самому. Если Бездна потеряет тебя, то и ты тоже что-то потеряешь, что-то равноценное. Другими словами... Другими словами, как дорого ты оцениваешь себя? Свою жизнь? За сколько ты смог бы её отдать? - мальчик смотрел широкими глазами, испуганно сжимая в руках кончик шубки. Бог знал, что не дождется ответа - о таких вещах сложно думать и взрослым, не говоря о тех, кому было не больше тринадцати лет. – А что же тогда, я здесь навечно?! И... И ты тоже? Тебе не хочется выбраться?! - Бог улыбается и треплет русовато-рыжие волосы, успокаивая запал паники. – Вряд ли. Возможно, ты ещё не нашел свою часть контракта, чтобы ее выполнить. Помнишь, я говорил, что ты как бы согласился с ним, не дочитав полностью? – Так я уже, как ты там сказал, сбежал! Ну сбежал, и все, что еще-то нужно? Бог задумался. Пока он думал, смотря куда-то в небо, Аякс не выдержал и снял птицу, которая явно была уже готова, с костра, положил на бревно, служившее доской и посудой, вытер свой нож о шубку и снег и попытался разделить ее на двое. Бог заметил это и попросил передать ему нож. – Возможно... Я сказал о желании сбежать как бы в пример. Что, если Бездна услышала не это твое желание? Что, если она приняла то, что не начнется и не закончится на простом побеге, что живёт глубоко внутри, чего тебе так не хватает ежечасно, ежеминутно? - Бог быстро разделал курицу и вытер руки о снег. Аякс замолчал. Богу нравилось, когда к нему прислушиваются, даже не зная, кто перед ними стоит. Мальчику из Снежной понадобилось много времени, очень много, чтобы переварить и найти ответ; бог заметил, что на каком-то этапе своих размышлений тот начал клевать носом, и легко постучал пальцем по макушке, отгоняя сон. – Странно это все как-то... Контракты ведь, они про соль, про уголь или про мору, да? - он вытянул руку и перебрал невидимые соль или мору. - Не про побег, и не... – Про храбрость? - бог снова улыбнулся, увидев надутые щеки и покрасневшие кончики ушей. – Не понимаю, о чем ты, - мальчишка отвернулся и начал с увлечением перебирать угольки и выковыривать кусочки птицы, а бог снова улыбнулся Бездне, направляя взгляд куда-то в небо. Все так просто, наевшись пресноватой рыбы и птицы с ягодами, сидя у костра в самом живописном из живописных мест - почему люди так стремятся к его бумажкам и росписям, когда есть на свете что-то такое? Бог ласково корит себя за такие мысли, ведь "такое" отняло бы у него работу. К тому же, он все еще мог по щелчку пальцев переместиться куда только захочет, а потому явно не ему судить о том, к чему должны стремиться люди. Ему говорить легко - он не ребенок, ненароком провалившийся в другой, страшный, недружелюбный мир; он бессмертен. Смог бы он, будучи таким, как Аякс, прожить хотя бы день в водовороте хаоса и отсутствии законов и правил, не растерзала бы его Бездна, ее бесконечное, слепящее, белое небо в первые же несколько минут, не дав надежды на помощь богов? Мальчишка напряженно точил свой ножик, от усердия высунув язык и нахмурившись, когда бог снова подал голос. – Послушай, Аякс, - он поднял на него хмурый взгляд. - Не хочешь заключить со мной контракт? С моей помощью ты выберешься из бездны, а взамен... – Ну уж нет, - мальчишка помотал головой, даже не дослушав. Прерванный резким голосом, бог недоуменно выгнул бровь. - Не надо, назаключался уже... Папка говорил, что с незнакомыми ходить нельзя. А если ты меня в рабство продашь? Но даже не в этом дело: если ты прав, и если я должен найти, э-э-э, свою... часть контракта с Бездной, то я ее найду. Я... я решил. Вот. Бог осмотрел его драконьим прищуром, не видя лжи или хвастовства. Видимо, правильно подобрал слова ранее, раз они так на него повлияли. Он кивнул и сказал: пусть будет так. Богу очень хотелось добавить, что это - очень храбрый поступок, но он решил промолчать, чтобы не сбивать человека с пути, который он сам себе определил. Бог поднялся через некоторое время, отряхнул одежды и попрощался, поблагодарив хозяина маленького костра и дырявых ботинок. Что-то кольнуло в груди, когда он последний раз посмотрел в голубые глаза и когда те просили его не уходить, но мальчик молчал. Он сухо попрощался и попросил впредь внимательней смотреть по сторонам. Бог пообещал, что будет. Для него Бездна снова подменила лес на какие-то резко пахнущие болота с очередным храмом вдалеке, и бог решил вернуться на землю. Он вновь вытянул руку и вновь щелкнул пальцами, но не спешил сбросить человеческий облик; вместо этого он переоделся и спустился на рынок родного Ли Юэ, где купил несколько мешочков соли и специй. Ему оставалось лишь правильно "упасть", в нужное место, в нужный лес с широкими деревьями, которые морщились от слепящего белого света. Бог не стал искать лагерь Аякса, это казалось ему нечестным - просто оставить все в таком видном, очевидном месте. Вместо этого он незаметно проскользнул в один из небольших лагерей местных монстров и спрятал специи в сене. Ему оставалось надеяться, что мальчишка догадается обыскать небольшой дикарский шалаш, на который обязательно наткнется рано или поздно: ради этого он сам готов пойти на сделку с Бездной. Бог ушел, ушел надолго, погрузился в свои божьи дела, медленные и размеренные, и лишь изредка, вечерами вспоминал русого мальчишку с грязью под подбородком, застрявшего в Бездне. Как он? Выжил ли? Достиг ли своих целей? Ответов на свои вопросы бог не искал, потому что чувствовал, что им еще суждено будет встретиться.