Ты моя нежность

Спустя 2 года. Сяо Чжань вздрогнул, когда телефон зазвонил. Он звонил Ибо и до этого, но тот не отвечал. Берёт трубку и не успевает ничего сказать, как первым начал Ибо: — Алло. Ты звонил. Уже закончил? — Сяо Чжань слышит, как Ибо широко улыбается. И настроение сразу поднимается. Отвечает: — Это я как раз у тебя хотел спросить. Где ты? — Сижу в гримёрке. Отец скоро должен подъехать, откуда тебя забрать? — Не надо меня забирать, я сам уже почти подъехал. Сяо Чжань словно изнутри озарился. Вскочил с обитой кожей скамьи, и в большом зеркале отражается его недоумевающее лицо: — В смысле, подъехал? А почему раньше не позвонил? Абонент усмехается: — Хотел сюрприз сделать, но ты уже, оказывается, звонил. Долго сидишь? — Нет, я недавно закончил. — вздохнув, Чжань садится обратно. — Минут десять. Так где ты? Ибо молчит. Лишь приглушённые топоты и шуршания слышны в телефоне. — Бо-ди?.. — переспрашивает Чжань, и тут неосознанно поднимает лицо на зеркало, которое по краям обрамляют множества крупных золотистых лампочек. И глаза его заблестели, и он снова восторженно вскочил с места, от удивления открыв рот и одновременно улыбаясь. — Привет, а-Чжань. — с таким теплом произносит Ибо, отражаясь в зеркале своей привычной залихватской улыбкой. Чжань отбрасывает телефон на туалетный столик и оборачивается, восхищённо выдыхая: — Бо-ди? Ты здесь?! Уже?! Ван Ибо, хоть и был, по сути, посторонним, свободно проходил к Сяо Чжаню, когда другим не допускалось. Личные телохранители певца действительно достойно охраняли его, но к Ван Ибо претензий не было никаких. Так что сейчас он спокойно проник в гримёрку, и стоявшие на входе люди в тёмных костюмах даже не покосились в его сторону. Это кажется чем-то удивительным. И даже невероятным, потому что только-только пару секунд назад они обыденно разговаривали по телефону, а сейчас Ван Ибо появляется буквально из ниоткуда. — Я не слышал, как ты вошёл, — нежно улыбается Чжань, смотря в любимые глаза, в которых искрятся золотисто-медовые мириады. — Значит, сюрприз удался. — не сдерживая улыбку, выдаёт Ибо и гордо хмыкает. — я скучал. Первый делает шаг вперёд, но Чжань накидывается на него ещё быстрее. — Я тоже очень скучал!.. — и обвивает его туловище ногами, а шею руками, как коала. Осчастливившийся Ибо придерживает его снизу лишь одной рукой, потому что вторая заведена за спину. И они стоят так, глаза в глаза, почти нос к носу. Ибо не выдерживает этого исполненного всей земной ласки взгляд и быстро накрывает своими губами чужие. И Чжань охотно поддаётся, даже в ответ впивается ещё сильнее. Так он скучает по своему Бо-ди. Медленно опускается вниз, прикрыв глаза, и они так ещё долго целуются, вдыхая одеколоны друг друга и наслаждаясь длительным моментом. — Поздравляю с победой. — шепчет Ибо и наконец выставляет спрятанную за спиной руку вперёд. И Чжань почти всплёскивает руками — настолько он сейчас поражён до глубины души, видя перед собой любимого человека, с гремлинской улыбкой и пышным букетом красных роз. *** Прошло действительно много времени, прежде чем Сяо Чжаня выпустили из больницы. И этот её едкий запах, казалось, навсегда въелся под кожу. Ван Ибо считал резиновые дни чуть ли не по календарю. Долгие, очень долгие дни. Потом недели, месяцы. Однако своего слова не нарушал: каждое утро исправно приходил к своему солнечному мальчику, а потом шёл к маме на работу. Всё время умилялся с того, что его взрослый Чжань-гэ спит в обнимку с тем самым плюшевым кроликом. Как и обещал, взял в библиотеке книгу «Маленький принц» и принёс тому в больницу. С тех пор она — любимая у Сяо Чжаня. Когда же Сяо Чжаня всё-таки выписали… Надо сказать, Чжань испытывал смешанные чувства. Бесспорно, хотелось поскорее покинуть это место, однако оно теперь стало едва ли не родным. Сердце даже на миг больно закололо, когда он в последний раз обернулся, чтобы посмотреть на эти белые корпуса. И вот, спустя 2 года, Сяо Чжань научился ходить и почти что танцевать. Нет, ноги не болели, но в самый неподходящий момент могли просто занеметь. Концерты он возобновил. Первое время, когда он только-только учился более-менее уверенно шагать самостоятельно, он давал их в пределах Лояна. Разумеется, не танцевал и не двигался, а просто стоял посреди сцены с микрофоном. Как же крупно ему повезло с фанатами. Они ни в коем случае не выказывали недовольства и не возвращали билеты по этому поводу. А наоборот: даже стали не просто подниматься к Сяо Чжаню на сцену, чтобы дать очередной букет, а буквально забрасывали его цветами. В этот момент он чувствовал себя каким-то небожителем. Так он соскучился по этим острым ощущениям: когда поёшь перед тысячами людей, и от волнения голос дрожит, и колени подкашиваются, а потом громадный зал, мерцающий, как бескрайнее звёздное небо, в унисон выкрикивает твоё имя. Почти каждую субботу Сяо Хэлинь брал сына с собой, и на машине они добирались до Чунцина. Это очень выматывало, однако именно там находилась могила Сяо Гуанхуй. Чжань так давно не видел этого улыбчивого надгробного портрета, что от счастья даже глаза заслезились. А Ван Ибо устроился в какой-то местный танцевальный клуб. Поначалу там была просто не совсем дорогая танцевальная секция кавер-дэнсеров, однако позже сформировалась целая небольшая группа всего лишь из пяти человек, с причудливым названием «UNIQ». Хорошие, добрые и весёлые ребята, с прекрасными не только танцевальными, но и вокальными данными. Даже успели записать парочку задорных песен, и Чжань тащится от этих рэп-партий своего Бо-ди. А ещё Ибо подался в мотоциклетный спорт. И не мог нарадоваться своему новенькому отполированному мотоциклу. Ибо вообще сиял с ног до головы: начиная с матового шлема и заканчивая до блеска начищенными сапогами. Сначала Ван Минчжу упиралась этим остервенениям, что было вполне в порядке вещей. Но Ибо был на все сто уверен, что рано или поздно она согласится. В конце концов, деваться ей было некуда. Сяо Чжань только поддержал своего возлюбленного в этом начинании. Смотрел трансляции соревнований с его участием по телевизору. И каждый раз душа в пятки уходила от всяких этих экстремальных манёвров и крутых поворотов. А уж когда несокрушимый Ван Ибо слетел с мотоцикла, так там, кажется, и вовсе вся страна замерла. В том числе перепугались и его группа поддержки в виде UNIQ. Естественно, всё обошлось благополучно, хвост никому не оторвали. Теперь прошло два года, и Сяо Чжань научился полноценно танцевать, поэтому давал концерты не только в пределах Лояна, но и по всей Поднебесной. Правда, полгода пришлось потратить за новое освоение гитары. Он даже расстроился, когда вспомнил, что за тот практически год, что провёл в больнице, мозоли с пальцев исчезли, а кожа понежнела. Но, как говорится, всё поправимо. Ван Ибо на его концертах сидел в первых местах. Да и вообще всегда приходил на них. Исключением были лишь редкие дни соревнований, которые, между прочим, проводились не то что в Китае, но и в некоторых других странах. Так Сяо Чжань провожал и встречал его в аэропорту. Изредка случались такие дни, примерно раз в полгода, когда Сяо Хэлинь уезжал в командировки. Конечно, он не стал бы оставаться в этом маленьком и не очень приметном городишке, а уехал бы в куда более крупное место, по типу Пекина или Шанхая. Но не сделал этого лишь ради своего ребёнка, который именно в этом крошечном Лояне обрёл своё счастье. Когда она переехали сюда, они жили в роскошной квартире с видом на весь город. Однако очень скоро Чжань надолго загремел в больницу, так что все эти дни Хэлинь тосковал дома один. Конечно, работа никуда не делась, но дома было серо и уныло без задорного мальчишеского смеха. Об очередном браке Хэлинь даже не задумывался. Наверное, слишком многое и слишком многих пережил в жизни. Так что сейчас ему вполне хватит счастливого сына и прибыльной работы. Ван Минчжу позволила Ибо жить в её квартире, и даже переписала её на него. А сама переселилась к на вид строгому и суровому, но внутри такому добродушному и простому Чжу Хаи. Ибо он нравился. И Ибо ему нравился. Квартира у следователя большая, есть своя машина. Пожалуй, единственный минус в этом человеке — лишь его пристрастие к курению. Однако Хаи всегда курил на балконе, чтобы Минчжу не беспокоить. Сяо Чжань сумел упросить отца переехать в квартиру к своему «женишку». Так что теперь они жили вдвоём и души не чаяли друг в друге. Чжань очень вкусно готовил, а тут ещё и Ибо начал со своими приобретёнными навыками кондитера потворствовать ему. Даже готовил кофе в постель. *** Сегодня Сяо Чжань давал концерт в местном клубе. Казалось бы, что может быть ещё приятнее, когда не нужно ехать куда-то за тридевять земель. Однако так получилось, что именно в этот день у Ибо проводились городские соревнования. Не такие серьёзные и масштабные в сравнении с другими, но от них репутация лоянских мотоциклистов тоже крупно зависела. Так что сегодня они не виделись. Сяо Чжань не имел возможности прийти поболеть за него, и так же Ван Ибо не смог прийти на его концерт. Он уже выучил все его песни наизусть, но не уставал слушать их каждый раз. Сегодня же, по счастливому стечению обстоятельств, у них появилась возможность встретиться и вместе поехать домой. Чжань закончил немногим раньше, и отец уже ехал к нему, однако Ибо удалось сделать такой приятный сюрприз: порадовать свою «невесточку» внезапным визитом. Чжань позвонил Хэлиню и попросил ехать домой. А сам же, держась одной рукой за руку Ибо, а в другой руке — большой букет ароматных роз, направлялся к станции метро. Несмотря на не такой уж и поздний вечер, народу на улице было немного. Прохладный летний ветер полоскал волосы и лишь изредка обсыпал кожу морозными мурашками. Но им было так тепло вместе. — Ну? — первым задаёт вопрос Ибо, — рассказывай, как концерт прошёл. Чжань, не переставая вдыхать пьянящий цветочный аромат, ответил: — Да как всегда. — Не как всегда, — отрезал тот, — это же был какой-то конкурс, верно? — Да, — пожимает плечами Чжань, — обычный городской конкурс. Он не играет никакой роли для китайской музыкальной индустрии. Ибо выслушал до конца, не отрывая влюблённых глаз с освещаемого сотнями городских огней лица, а потом улыбка сама растянула его лицо, и он сказал: — Но ты в нём занял первое место. Чжань улыбается ещё сильнее, переводя сияющие глаза на него. И он такой милый и счастливый в этот момент, что Ибо обхватывает одной рукой его за талию и притягивает ближе. Сяо Чжань кладёт голову ему на плечо, и сердце его смягчается любовным теплом. — Мой а-Чжань самый талантливый, — непринуждённо говорит Ибо, и они идут одним шагом, таким неторопливым и размеренным, — я совсем не удивлён, что ты занял первое место. Тот усмехнулся: — На самом деле, я немного расстроен. Ибо выгибает бровь и недоумённо смотрит на него. — Почему это? — Этот конкурс не такой масштабный и важный для меня, как другие. Выиграть в нём не составило большого труда. Так что лучше расскажи, как прошли соревнования. Ибо как-то обречённо ухмыляется: — У меня похожая ситуация. Эти соревнования не были так важны для мировой позиции Китая в мотоциклетном спорте. Да и я не особо рвался на них — лучше бы сходил на твой концерт. — улыбается и чмокает того в висок, — даже занял не первое место, а второе. Поздно развернулся на повороте, и… — Ибо, — Чжань теперь уже смотрел на него, — для меня ты самый лучший. И сказал это так сильно и внушительно, что Ибо даже замедлил шаг, цепляясь взглядом за эти ярко выступающие ямочки на щеках. Пару секунд они молчат. А потом, сделав максимально серьёзное выражение лица, Ибо ровным тоном произнёс: — Что до лидирующей позиции… Пусть её добиваются те, кому это действительно нужно. Я своей главной победы уже добился. Сердце Чжаня совершает кульбиты, а разум плавится: с такой силой это было сказано. Ибо не даёт времени как следует обдумать свои слова, а вместо этого медленно приближается к чужому лицу, едва прикрыв глаза. Чжань без слов понимает его — выучил все его действия наперёд. Быстро прижимается своими губами к его, таким пухлым и сладким, и недвижно стоит так, не прекращая мимолётного момента. Они вынуждены остановиться прямо посреди вечерней улицы, хотя до станции метро и вовсе рукой подать. Они буквально растворяются друг в друге, тают на глазах. А что насчёт всяких там конкурсов и соревнований… Им неважно — проигрыш это будет или победа. Они будут осыпать друг друга любовью и цветами. *** До дома Ибо они добрались приблизительно в десять вечера. Уставшие и измотанные сегодняшним днём. Так расслабляло осознание того, что завтра у обоих выходной. — Я в душ, — говорит Сяо Чжань, когда переоделся в домашнее и поставил розы в вазу. — Хочешь, ванну тебе сделаю? — преспокойно так сказал Ибо. Чжаня такое предложение не могло не тронуть. — Не надо, какая ванна в десять вечера? — Но ты же так устал. — каким-то игривым голосом ответил тот. Чжань, конечно, всегда понимал эти его неумелые и отчасти тупые намёки и подкаты, но они так грели душу, что всегда смеялся над ними. Так же и сейчас, он без каких-либо затруднений понял эту фразу. — Не надо никаких ванн, — мотает головой тот, — я не хочу. Я пошёл. Берёт полотенце и идёт. Ибо издаёт тихий смешок, слыша, как Чжань не запирается. Думает совсем не долго, как тоже наспех раздевается и, прямо так, голышом, без стука проникает в ванную. Чжань стоит за застекленной стенкой к нему спиной, настраивая температуру воды. Поворачивается на шум и удивлённо так восклицает: — Ты-то, блин, как тут оказался? — Вошёл через дверь, — указывает парень пальцем назад и в следующий миг вольно проникает внутрь кабинки. Чжань не успевает ничего сказать, как тут же его сзади обнимают мощные руки, а чужой нос глубоко вдыхает запах волос. — У тебя превосходный подарок, — одним уголком губ улыбается Чжань, поворачиваясь и обвивая руками чужую шею. — Какой ещё подарок? — искренне не понимает Ибо. — Розы. Красные. Мои любимые. — Пфф, — фыркает тот и выключает душ, — разве это подарок? Смотрит заигрывающе и властно. — Мой лучший подарок стоит прямо передо мной. «Да ещё и в полной доступности». И жадно впивается губами в чужие, мягкие и податливые. Это действие буквально выбивает воздух из лёгких, и Чжань почти задыхается. Во рту своевольно орудует чужой язык, и ему ничего не остаётся, как впускать его глубже, хотя, вообще-то, он планировал принять душ. Возбуждённый Ибо тут же упирается в Сяо Чжаня, и у того член тоже моментально приподнимается кверху. Почувствовав это и не покидая чужого рта, Ибо опускает руку и резко притягивает брюнета к себе за упругую ягодицу, и второй от неожиданности издаёт быстрый вздох. Искусанные и зажатые губы уже саднят, однако сейчас это не имеет большого значения. Ибо блуждает второй ладонью по выгибающейся спине, оставляя после себя мурашки на коже. Чжань расцепляет руки на его шее и, от предвкушения закрывая глаза и то и дело издавая измученные всхлипы, одной рукой водит по белой груди Ибо, а второй зарывается в шелковистые волосы и гладит кожу головы. От переполняющего желания в глазах разразился измождённым стоном, когда между ягодиц прикасаются пальцы. От такого тесного трения кожи возбуждение переполняет чаши их терпения, и Ибо, прикусывая и зализывая заалевшие губы, проводит рукой по чужому бедру, вынуждая Чжаня согнуть ногу. Чувствуя свой полный контроль над ситуацией, Ибо придерживает Чжаня за тонкую талию, а тот, под тяжестью первого, непроизвольно садится прямо на холодный кафельный пол. Кажется, страсть и искушение уже витают в воздухе, и стекло, опалённое чужими вздохами и дыханием, стало постепенно мутнеть. Чжань прислоняется спиной к ледяной стене и тут же выгибается от холода кафеля. Ибо, наконец, разорвав такой горячий поцелуй, чуть отстраняется и жадно смотрит на любимое тело перед собой. Такое стройное, такое послушное, такое красивое. Проникает руками между узких бёдер Сяо Чжаня и плавно разводит их в стороны. И недолго, совсем недолго любуется. Чжань опирается ладонями о скользкий пол, изредка опуская глаза. Тяжело дышит, а с голых ключиц всё ещё не сошли бледные следы вчерашней любви. Так красиво это выглядит. Поддавшись искушению, Ибо срывается с места и хищно впивается зубами в костлявую шею. Чжань недовольно шипит и сильно жмурится, почти царапая от неприязни чужую сильную спину. Ибо тут же виновато зализывает оставшиеся следы, а потом всасывает молочную кожу то тут, то там, оставляя новые ярко-красные собственнические метки. Рукой же в это время проводит между подтянутых ягодиц Чжаня, как бы невзначай пальцем задевая мокрое анальное отверстие. От этого движения Чжань рвано втягивает воздух и конвульсивно содрогается телом. Ибо безошибочно знает, где именно нужно трогать, чтобы столь быстро довести практически до потери памяти. Когда Ибо оторвал свои красные губы от стройной шеи, взял двумя руками юношу под коленями и шире развёл длинные ноги в стороны. Тяжело выдыхает: — А-Чжань… Ты такой красивый. Видно, что Чжань немного смущается, однако выдавливает: — Уж точно не красивее тебя. — опускается ниже, скользя спиной по кафельный стене, и, сверкая возбуждённым взглядом, призывно говорит, — давай же, Ван Ибо. Сделай это со всем остервенением, какое только имеешь. Бесстыдно выгибает бровь и искривляет губы в блядской усмешке. Ибо туманит голову от этой заводящей фразы, и он тут же решительно выставляет ладонь у его лица, опираясь о стену. Так же глубоко отвечает: — Сам напросился. И Чжань уже жалеет о сказанном. В глазах Ибо светятся хищные искры, однако он так любит своего а-Чжаня. Берёт его за оба бедра и рывком поворачивает на бок, от чего тот почти падает на локти и оказывается внезапно повёрнутым к другому задом. Но от этого ни в коем случае ничего не сковало внутри, нет, потому что они вместе уже столько времени, так что Сяо Чжань полностью и всем собой доверяет своему Ван Ибо. Наоборот, подтянулся и слегка выгнул спину, под удобным для Ибо углом. От этого головокружительного зрелища у Ибо почти то сводит живот, то в следующий момент внизу разгораются сотни пламенных бабочек. По локтям Чжаня время от времени пробегались мурашки, потому что пол в ванной был выстлан холодной плиткой. Согревало лишь почти адски горячее ощущение внутри. Анальное отверстие туго впустило в себя первые два пальца. Словно не хотело, но что за глупость? И когда в него проникают эти самые пальцы, ласкающие до покалывания на коже и скользящие там, где слаще всего, Чжань почти кричит. И где только такой собственник, как Ван Ибо, не любил своего парня: на той же больничной кушетке, на кухонном столе, в туалете в каком-то общественном месте. А их кровать и вовсе, думалось, насквозь пропиталась запахами любви и страсти. Ибо дотрагивается до простаты лишь единожды, словно изводя второго. От этого действия спина Чжаня изгибается дугой, и он едва ли не касается животом холодного пола, пытаясь удержаться вспотевшими ладонями о стену. И на этот раз уже невыносимо громко стонет (слава Небесам, стены в квартире толстые). Блаженно мычит и слегка запрокидывает голову, и перед глазами всё плывёт. Ибо весь сгорает. От нетерпения протискивает внутрь и все три пальца, но знает наперёд, где находится то самое место, по которому проводишь — и можно оглохнуть от звонкого стона. Это он издевается так. Чжань чуть сводит вместе брови и мямлит: — Мм, Ибо, я прошу тебя… Не успел он договорить, как тут же неровно ахает, потому что Ибо резко выдёргивает длинные пальцы. Сжимает сильными руками тонкую талию, с которой ещё не стёрлись следы их последнего страстного пыла. Твёрдая как сталь головка входит в растянутый мягкий проход свободно, проникая дальше всё быстрее. От этого яростного и отнюдь не ожидаемого проникновения Чжань округляет глаза и шумно глотает кислород ртом. Руками тянется по стене наверх, однако Ибо не пускает его дальше, всё сильнее сжимая напрягшееся тело. — А-Чжань, расслабься. — глубоким голосом говорит он и делает довольно глубокий толчок. — Ибо… — брови того сошлись на переносице, а глаза сощурились — так это было неожиданно и совсем немного болезненно, — полегче… Слышал ли Ибо или нет — не приобрело особого значения, потому что возбуждённый до крайности таким податливым и непривыкшим Чжанем, Ибо резко вошёл до самого основания. — А!.. — Чжань крепко сжимает глаза и коротко вскрикивает. Почти вжимается побелевшими пальцами в скользкую стену, однако руки съезжают вниз. Стеночки нежного нутра плотно сжимают вольно врывающейся в него мощный половой орган, а Ибо хочет кончить прямо сейчас. Парень пригибается и чуть прикасается своим телом к выгнувшейся спине. Шепчет на ухо, опаляя тонкую кожу своим горячим дыханием: — Сейчас, а-Чжань… Сейчас будет хорошо… — говорит и не перестаёт размеренно, но слишком глубоко входить. Чжань жалобно скулит, тихо постанывает. С одной стороны, у него уже тоже встал, и ему так хотелось ощущать своего Бо-ди внутри себя. Но с другой… Колкая боль прошивала почти всё тело. Зажмурив глаза, сквозь зубы он цедит: — Ибо, я понимаю, ты устал, но… Не договаривает, потому что Ибо в качестве извинений легонько целует сначала ушную раковину, постепенно перебираясь к затылку. А твёрдый член внутри двигается всё быстрее. Ибо жмурится, облизывает губы. Приглушённо и низко постанывает: — Мхм… Мхм… Аах… И от этих звуков мороз проходится по спине Сяо Чжаня, а тело привыкает к орудующему внутри органу, сменяя острую боль нарастающим наслаждением. Юноша даже не подстраивается под чужие движения, а полностью расслабляется. В удовольствии закатывает глаза, и в следующее мгновение высоко и громко: — Ааа-ах!.. — пригибается как змея, когда твёрдая головка проходится по простате. — А-Чжаань… — тянет другой, стискивая пальцы на узкой талии всё теснее и вбиваясь всё яростнее и скорее. Чжань стонет молебно, почти вымученно. — Ибо-аах, Ибо… Ибо… И Ибо опирается почти немыми руками о пол, продолжая со шлепками и пошлыми хлюпаниями орудовать в его теле. Своим тяжёлым, сбивчивым дыханием Чжань уже согрел холодную стену, однако сейчас почти царапал её кончиками пальцев — так ему было хорошо. Глаза затмила туманная дымка, а голова отказывалась соображать — так Ибо волшебно брал его. Чистые стоны сливаются воедино, и Ибо почти давится слюной, когда чувствует, что разрядка так близко. Однако неожиданно покидает растраханное нутро, от чего Чжань недовольно вздыхает, потому что ощущает прохладную незаполненность. Однако голова всё ещё в тумане, тогда он ощущает, как его снова рывком поворачивают на спину. Но кровь отлила от рук, так что локти еле-еле удержали его на полу. Поплывшим взглядом он пытался рассмотреть Ибо, однако второй с хриплым вздохом схватил его за затылок и подтянул к себе. Два пальца оттянули челюсть вниз, и не успел Чжань даже понять происходящего, как в самую глотку упёрлась твёрдая головка. От внезапности событий брюнет издаёт короткий вскрик, однако дыхание сбивается под градом молниеносных проникновений. Ничего не остаётся, кроме как прояснить взгляд, пока в горло яро вбивается почти-почти излившийся член. Чжань видит перед собой Ибо, запрокинувшего голову, с дёргающимся вниз-вверх выступающим кадыком. Он почти осторожно устроился у другого на груди. Соответствующие звуки, которые он издаёт, говорят сами за себя. У Чжаня перехватывает дыхание, и он пытается втянуть хоть немного кислорода, но весь рот заполнила огромная плоть. — Аа-ах!.. — блаженно протягивает Ибо и откидывает голову, а Чжаню в горло ударяет обильный поток пряной густой жидкости. Лишь спустя пару секунд Ибо, прояснив разум, покидает кольцо алых губ, и Чжань, с хриплым вскриком проглотив, тут же заходится в кашле. Ибо тряхнул головой, пытаясь прийти в себя после такого, и смотрит на Чжаня, с краешков губ которого стекает тёплая сперма. Чжань увеличивает чуть слезливые глаза и, наконец замолчав, слегка улыбается. Тяжело дышащий Ибо тут же отодвигается назад и, со сверкающими глазами и издевательской улыбкой, склоняет вниз голову. Мокрым, извивающимся языком проводит по мошонке, от чего тело Сяо Чжаня прошибает лёгкой судорогой. Потом Ибо полностью вбирает в рот чужой член, одновременно скользя языком по каждой выступающей вене. Чжань, словно уже не может, приподнимается на и без того затёкших локтях, прислоняет внезапно отяжелевшую голову к стене и поджимает пальцы на ногах. Ибо тут же тянет руки к узким бёдрам и ласкает их тёплыми ладонями с внутренней стороны, в то же время не переставая двигать ртом. Бессовестные мольбы Сяо Чжаня как услада для ушей: — А-аах… Бо-ди, что же… Что же ты творишь, аа-ах… Теперь Чжань царапает уже скользкий пол, неосознанно приподнимая обласканные бёдра и теперь самостоятельно проникая в горячий, мокрый рот. Головка упирается в податливую глотку, а юркий язык облизывает каждую жилку, выступавшую из-под кожи. Ибо изредка причмокивает и тоже глухо мычит. — Ааа-ах!.. — Чжань сползает головой по стене и всем телом опускается на пол, изливая горячую белёсую жидкость прямиком в чужое горло. Ибо тут же выпускает член, вкусно сглатывает солоноватый вкус и ещё облизывается. На корячках подползает к лежащему на холодном полу Чжаню и прислоняется к стене, беря второго под мышки и укладывая себе на плечо. Они просто молчат, дыша очень шумно и сбивчиво. Душевая кабинка и так тесная даже для одного человека, а тут целых двое рослых юношей. Но сейчас они прижались разгорячёнными телами так близко, что почти слиплись в одно целое, хоть и согнули ноги в коленях. Спустя минут пять, когда дыхание восстановилось, а разум прочистился, Чжань с наигранным упрёком сказал: — Ты, блин, дашь мне спокойно в душ сходить? Ибо смотрит с игриво усмешкой. Парирует: — Не ври, что тебе не понравилось. Чжань тихо усмехается, прижимаясь теснее, едва не засыпая. Стоит ли говорить о том, что и душ им пришлось принимать вместе? *** Прошла неделя, а Сяо Чжань забыл и ни о чём не догадывался. Было настолько хорошо, если вечером с ним в обнимку ложился Ибо, что он потерял счёт времени. Просыпается он поздно — плотный график даёт о себе знать. Однако сегодня опять выходной. Поэтому можно хоть весь день пронежиться в постельке. Когда, наконец, встаёт, обнаруживает себя в пустой кровати. Солнце уже вовсю било в окно, и под одеялом даже было душно. Потягивается, зевает, а когда решает пройти в душ, находит Ибо на кухне. Незаметно подкрадывается сзади, когда Ибо стоит у плиты к нему спиной. На сковородке что-то трескает и жарится, а ещё очень и очень аппетитно пахнет. Ибо испуганно вздрагивает, когда его внезапно охватывает кольцо любимых рук. — Доброе утро. — сонно говорит Чжань и кладёт подбородок на плечо Ибо. — Доброе, — отвечает другой, поворачиваясь и встречаясь с заспанными глазами. — только уже третий час, скорее, добрый день. — дарит до дрожи нежный утренний поцелуй и следом произносит, — С праздником, люблю тебя. Чжань очень сильно изумляется тому, что проспал так долго. Хотя, ничего сверхъестественного: вчерашней ночью Ибо самолично вызвался встречать его на железнодорожном вокзале. Чжань приезжал поздней ночью из Шанхая, где давал большой сольный концерт. И да, Ибо снова не смог попасть на него, потому что с ребятами из UNIQ устраивали показательное выступление. — Я тоже люблю тебя, — говорит Чжань, однако потом изгибает бровь в не понимании, — какой ещё праздник? Странно, но в этот момент кровь так и отлила от головы, а сердце совершило несколько лишних волнительных ударов. За эту секунду — Чжань сам поразился — он успел перебрать в голове все возможные праздники, намечавшиеся поблизости. Но нет, ничего такого серьёзного не припоминал. Но Ибо улыбается и совсем безукоризненно поясняет: — Сегодня двадцатое мая. В глубине его карих глаз прыгают лукавые искры. Но мозг Сяо Чжаня, видимо, по-прежнему спит, и Ван Ибо это понимает по несмыслящему взгляду. Смешливо вздыхает: — Китайский день влюблённых. У Чжаня как от сердца отлегло. Он даже вздохнул облегчённо и, наконец, ответил тем же: — Я и забыл, что это сегодня. — солнечно улыбнулся и, сдерживая смешок, прильнул вновь к чужим мягким губам, — я тоже очень люблю тебя, Бо-ди. И Ибо целуется с ним, тоже улыбаясь, потому что разум отказывается как следует рулить от этого, кажется, простого, но такого интимного и близкого одному ему «Бо-ди». — Что ты готовишь? — интересуется Чжань, обратив свой взгляд на плиту. Ибо отвечает: — Да так, ничего особенного. — Я думаю, наоборот. Пахнет превосходно. Рыба? — Да, жаренная в тесте. Скоро сготовится. Чжань кивает и отцепляется от парня. — Я в душ. *** Выходит из ванной Чжань, всё ещё несколько раз зевая. В слегка распахнутом белом халатике выше колена — такой уютный и домашний Сяо Чжань. Возвращается на кухню, а там уже и стол накрыт. И Чжань был очень приятно удивлён. — Садись, а-Чжань, — зовёт Ибо, вытирая полотенцем вымытые руки. — Какой же заботливый достался мне женишок. — усмехается тот и присаживается. Думает, что Ибо сядет вслед за ним, однако тот зачем-то встаёт позади и долго так стоит. — Бо-ди? Чжань медленно поворачивает голову и видит, как Ибо слегка прикрыл глаза. — Ты… Что ты делаешь? Ибо, не открывая глаз, как-то лукаво улыбается одним краешком рта. Пригибает голову ниже и шумно вдыхает, елозя носом по хребту и загривку. Чжань вынужден слегка поджаться, потому что щекотно. Ибо заворожённо говорит: — Так вкусно. После душа кожа а-Чжаня такая свежая, отдаёт сладким ароматом какого-то нового геля. Так вкусно. — Нанюхаешься ещё, — отвечает тот, — а сейчас садись и позавтракай вместе со мной. Ибо ничего не остаётся, как оторваться от такого важного занятия и усесться рядом. — Итак, мировой шеф-повар Ван Ибо, что же ты нам настряпал? Ибо принял такой забавный и напыщенный вид и важной интонацией проговаривает: — Для моего самого-пресамого обожаемого Сяо Чжаня сегодня его любимая рыба, жаренная в тесте, стеклянная лапша с соусом из грибов шиитаке и… — откуда-то из-под стола достаёт красивую бутылку красного полусладкого, — итальянское. Твоё любимое. Лицо брюнета ещё ярче сияет: даже отец не знал его любимого вина. Только Ван Ибо. — О мой Бог, я же только проснулся. — Но сейчас не раннее утро. — отпускает Ибо, откупоривая штопором пробку, — да и такой повод. Открывает и разливает по бокалам, наполняя до половины. Аромат фруктового геля, витавший в воздухе, тут же перебивает терпкий, чуть кисловатый запах вина. Тарелка перед Чжанем уже наполнена. И всё на ней так старательно разложено. Сердце сразу смягчается, и он берёт столовые приборы и пробует. — Ну, как? — вытаращил глаза Ибо. — Такими темпами ты будешь готовить лучше меня, — не то обиженно, не то насмешливо говорит тот, с аппетитом жуя. Остаток дня они решают просто балдеть от присутствия друг друга. Потому что нечасто такая возможность предоставляется. Чжань прислонился спиной к кожаному белому дивану в гостиной, а на его колени уютно улёгся Ибо. Грызли и лизали засахаренные яблоки — все обмазались в карамели и обсыпались в кокосовой стружке. Искали в Интернете, что бы посмотреть, и остановились на совсем недавно вышедшем боевике «Мортал Комбат». Довольно смелый и даже местами необдуманный выбор, потому что обычно дальше романтики или драмы они не заходили. Однако же надо разбавлять эту палитру эмоций, не в ромкоме находимся. Но оба остались довольными. Фильм понравился, и атмосфера расслабляющая. А потом Чжань даже сыграл Ибо на гитаре, и тот записывал эту отменную игру на видео. Теперь уже полностью, искренне разделяя радость. Каким бы прекрасным этот мир ни был, он не мог сравниться с тем фактом, что Чжань любил Ибо.