Магистр Не Дьявольского Культа

Письмо пришло в Пристань Лотоса с первыми лучами солнца. Цзян Чэн был уже на ногах, поэтому принял гонца без промедления. Молодой человек оказался адептом ордена Цинхэ Не, и выглядел так, будто провёл в дороге всю ночь, а может и целый день. Его строгие одежды потемнели, обувь была забрызгана грязью, а на лице отразились усталость и беспокойство. – Что случилось? – спросил его Цзян Чэн, но юноша только побледнел и молча указал на письмо. В другое время такое неуважение дорого бы ему обошлось, но сейчас что-то подсказывало Цзян Чэну, что содержание письма заденет его гораздо больше, чем дерзость какого-то мальчишки. Он быстро развернул бумагу и пробежался глазами по веренице иероглифов, а потом прочитал послание ещё раз, чтобы уложить в голове смысл написанного: глава ордена Цинхэ Не, Не Хуайсан, мёртв – убит неведомой, но чрезвычайно свирепой тварью. Настолько безжалостной, что она не просто убила Не Хуайсана, но обезобразила его тело, сделав практически неузнаваемым. Уже одно это могло вызвать у Цзян Чэна гнев, но было кое-что ещё, то, что заставило его скривиться, чтобы подавить жгучую ярость. Главу ордена Цинхэ Не нашли в своих покоях, за закрытыми дверями, с ног до головы усыпанного лепестками белоснежных цветов, хорошо известных любому крестьянину. Это были пионы, сорта «Сияние средь снегов», а значит в деле так или иначе был замешан орден Ланьлин Цзинь, и хуже того – Цзинь Лин. Цзян Чэн смял письмо и, не глядя на насмерть перепуганного гонца, вышел из комнаты в алеющее утро. Всё, что ему сейчас было нужно - это быстрая джонка и ответы на его вопросы. И если первое он получил прямо на месте, то второго рассчитывал добиться в Нечистой Юдоли.

***

Дорога заняла меньше двух суток, но, когда Цзян Чэн очутился в Главном зале резиденции, собрание кланов почти началось. Заклинатели в разноцветных одеждах, словно диковинные птицы с пёстрыми перьями, расселись на шёлковых подушках и громко переговаривались между собой. Звук их голосов сливался в общий гомон, но слова «убийство», «пионы» и «Башня Золотого Карпа» были всё же хорошо различимы. Расправив плечи, Цзян Чэн прошёл мимо глав нескольких мелких кланов и уселся по правую руку от Цзинь Лина. За тот месяц, что они не виделись, мальчишка здорово вытянулся, однако до прежней стати отца ему было ещё далеко. Не хуже других понимая, чем грозят следы, найденные у тела почившего главы ордена Не, Цзинь Лин сидел насупившись, буравя хмурым взглядом переговаривающихся заклинателей. Только вот наводить страх одним лишь выражением лица у него не получалось, пока не хватало ни жизненного опыта, ни силы характера. К вящему удивлению Цзян Чэна напротив них расположился Лань Цижэнь, и это было странно, потому как десять дней назад в Пристань Лотоса было доставлено письмо из Облачных Глубин, скреплённое личной печатью Лань Сичэня, с уведомлением о том, что он наконец вышел из затворничества и приступает к выполнению своих обязанностей как глава ордена. Можно было бы во всех красках представить, как старик Лань выдохнул с облегчением, когда его племянник решил прервать уединение, однако факты говорили сами за себя – возвращение Лань Сичэня к делам на миссии за пределами границ Гусу не распространялось. – Главы орденов, – перед пустующим местом хозяина резиденции возник заклинатель в традиционных одеждах Цинхэ Не, и учтиво поклонился. Очевидно, это был один из советников Не Хуайсана. – Мы благодарны, что вы откликнулись на наш призыв о помощи. – Какое горе, какое горе! – Вот так ужасные новости! И ведь накануне выбора верховного заклинателя! – Воистину печальное событие, теперь глава ордена Цинхэ Не совершенно точно не сможет предложить свою кандидатуру, – со всех сторон зашептались голоса. А Цзян Чэн с трудом подавил едкую ухмылку. Большинству из этих скорбящих страдальцев было только на руку исчезновение одного из самых сильных конкурентов. Удивительное дело, Не Хуайсан не блистал ни познаниями, ни духовными силами, однако каким-то образом считался чуть ли не главным претендентом на должность верховного заклинателя. С его исчезновением тайная конкуренция и подковерные интриги грозили переродиться в открытую борьбу, и тогда даже бывшие друзья могли вцепиться друг другу в глотки. Но пока всех беспокоил другой вопрос. – Чего вы хотите? – протянул Фэнг Бинью – негласный представитель всех мелких кланов Западных земель. – Каких решений вы от нас ждёте? – Мы хотим, чтобы вы помогли найти виновных и воздать им по заслугам, – ответил заклинатель из Цинхэ Не. – Пока наш орден выбирает нового главу, пройдёт некоторое время, а это может помешать установлению истины, поэтому мы смиренно обращаемся к вам за содействием. – Не кажется ли вам, что этим делом должны заниматься те, кого оно касается непосредственно? – спросил всё тот же Фэнг Бинью, и Цзян Чэн закатил глаза: большего ожидать и не стоило. Звона много, да толку мало. Каждому в этом зале хотелось придать себе значимости, но при этом остаться в стороне. – Позвольте же поинтересоваться, – натянуто проговорил Цзинь Лин, – и кого же оно касается непосредственно, помимо самого ордена Цинхэ Не? – Думаю, это настолько очевидно, что не стоит произносить вслух, – Фэнг Бинью многозначительно покосился на вышитый пион, белеющий на груди Цзинь Лина. – А давайте не будем строить пустые предположения, – вмешался Цзян Чэн, с удовлетворением отмечая, что грязные намёки противного старикашки не подействовали на племянника, а значит и самому пока было не время проявлять бурные эмоции. – Судя по оставшимся следам, не такие уж и пустые, – спокойно ответил Лань Цижэнь. – Убийцу следует искать в ордене Ланьлин Цзинь, среди тех, чьё положение пошатнуло падение Цзинь Гуанъяо. – Всем известно, что именно глава ордена Цинхэ Не приложил руку к его смерти. За что и поплатился, – поддакнул Фэнг Бинью, поглаживая свою козлиную бородку узловатыми пальцами. Цзян Чэн с радостью вырвал бы её голыми руками, волосок за волоском, но проку от этого не было никакого. Стоило заткнуть рот одному болвану, как на его место вставал следующий и начинал повторять слухи о гибели Цзинь Гуанъяо и мере участия в ней Не Хуайсана. Цзян Чэн был в храме богини Гуаньинь той ночью, и видел всё собственными глазами, но предпочитал не вспоминать и не заговаривать о тех событиях, в отличие от других. Людей в храме было достаточно, чтобы обстоятельства смерти верховного заклинателя просочились наружу и стали известны всем вокруг. А потом и обросли самыми невероятными подробностями. Рука, убившая Цзинь Гуанъяо, принадлежала главе ордена Гусу Лань, но кто подтолкнул его сделать решающий удар? Говорили, что Не Хуайсан отвлёк на себя внимание предателя, судачили, что он лично бросил меч Лань Сичэню, чтобы защитить того от смертельного броска, уверяли даже, будто он встал рука об руку с Лань Сичэнем, дабы отомстить за своего брата. Всё это было не более, чем выдумкой и пищей для досужих сплетников, но ложь, повторённая тысячу раз, звучала опасно похожей на правду и вела к непредсказуемым последствиям. – Все мы знаем, каким уважением пользовался орден Ланьлин Цзинь до известных событий и с каким почтением относились к Цзинь Гуанъяо заклинатели других кланов, – добавил Фэнг Бинью, как будто сказанного им до этого было мало, чтобы привести Цзян Чэна в ярость, – нет ничего удивительного, что кто-то достаточно могущественный решил отомстить Не Хуайсану за попранную честь и поквитаться с ним самым изощрённым способом. Фэнг Бинью многозначительно посмотрел на Цзинь Лина, заставив того мгновенно вспыхнуть. Но Цзян Чэн знал – не от признания собственной вины, а от гнева. – Он тут ни при чём, – зарычал Цзян Чэн и, словно потревоженный в логове зверь, вскочил со своего места. Он готов был пустить в дело Цзыдянь, только чтобы урезонить мерзкого старика. Но в одном тот был прав: до смерти Цзинь Гуанъяо никто не посмел бы обращаться к главе ордена Ланьлин Цзинь подобным образом, и даже более того – бросать тень на репутацию самого никчёмного из его заклинателей. Теперь же какой-то местный босяк считал себя вправе выдвигать самые дикие предположения! – Я тут ни при чём! – высоким голосом повторил Цзинь Лин, внезапно оказавшись за плечом Цзян Чэна. – Конечно, ни при чём, – немедленно согласился Лань Цижэнь, но лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным и не выражало дружелюбия, – но вы любили своего дядю и, возможно, дали кому-то из вашего клана повод считать, что подобное злодейство станет решением всех проблем. На вкус Цзян Чэна, Лань Цижэню лучше было бы держать эти слова при себе и не высказывать откровенную глупость, но, кажется, так думал только он: все остальные заклинатели в зале притихли и теперь смотрели на Цзинь Лина с явным недоверием, как будто его уже признали убийцей. Терпеть это Цзян Чэн не собирался и готов был сказать что угодно, лишь бы отвести подозрения от племянника. Отразить обвинения так, чтобы и другие прочувствовали всю их несправедливость. – Быстро же вы нашли виновного, – сказал он, гневно прищурившись. Кровь в его венах бурлила от злости и заставляла идти напролом, чтобы уберечь свою семью, – и кого, мальчишку, потерявшего родителей, которые не смогут его защитить. А может, всё было по-другому? Может, к смерти Не Хуайсана причастен опытный заклинатель, тот, у кого действительно был повод совершить возмездие? – Цзян Чэн помедлил, порадовавшись, что теперь всё внимание приковано к нему одному. – Никого из вас не было в храме богини Гуаньинь той ночью, а я был. И если кто и затаил зло на Не Хуайсана за смерть Цзинь Гуанъяо, так это не Цзинь Лин, а Лань Сичэнь. В зале поднялся невероятный гомон, лицо Лань Цижэня побелело, и всё его напускное хладнокровие истаяло как туман в первых лучах солнца. – Да как вы смеете обвинять моего племянника в подобном? – заговорил он, разом заглушив всю толпу в зале. Но Цзян Чэна было не напугать, он только выше вздёрнул подбородок. – А почему нет? – продолжил Цзян Чэн ледяным тоном. – Лань Сичэнь до последнего верил Цзинь Гуанъяо, он стал всего лишь орудием в руках Не Хуайсана и причиной смерти своего названного брата. Разве не поэтому ваш племянник ушёл в добровольное изгнание? – добавил Цзян Чэн, выдержав убийственный взгляд Лань Цижэня, однако тому нечего было возразить. – Дядя, прошу тебя… – попытался вмешаться Цзинь Лин, но Цзян Чэн только отмахнулся. Его предположение, высказанное в порыве отчаяния, всё больше походило на правду. Оно отвечало на все вопросы и становилось весомым даже в его собственных глазах. – Лань Сичэнь очень удачно прервал уединение прямо перед убийством Не Хуайсана, и где же он теперь? – Цзян Чэн повернулся к заклинателям и поднял руки ладонями вверх, словно ожидая, что ответ на этот вопрос упадёт с неба. – Его здесь нет. И он не может ответить на мои вопросы. А вы смеете обвинять Цзинь Лина, добровольно пришедшего сюда, зная, что все вы будете относиться к нему с подозрением. В зале вновь поднялся гомон, но на этот раз в возбуждённом рокоте голосов слышались и слова одобрения. А вот Фэнг Бинью сидел тихо, будто в рот воды набрал, и если это была ещё не победа, то скорое её предвестие. – Что вы предлагаете? – Сухо осведомился Лань Цижэнь. Слова постороннего, посмевшего усомниться в кристальной честности главы ордена Гусу Лань, больно ударили по его гордости. – Мой племянник не смог присутствовать на совете по личным причинам, которые я имею право не озвучивать. – Как это удобно, – хмыкнул Цзян Чэн, даже не пытаясь скрыть язвительный тон, – однако к истине это нас не приближает ни на цунь. – Но разве в письме не говорилось, что глава ордена Цинхэ Не стал жертвой нападения какого-то монстра? – подал голос Цзинь Лин. Юношеская наивность требовала справедливости, и он просто не понимал, что в первую очередь здесь и сейчас вершилась политика. – Давайте пригласим Цзэу-цзюня, чтобы избежать недоразумений. А ещё.., – кончики ушей молодого человека заалели, – мы можем попросить помощи в расследовании у Ханьгуан-цзюня и... ну... – Лань Ванцзи и его спутник на тропе самосовершенствования уже как месяц отсутствуют в Облачных Глубинах, – Лань Цижэнь грубовато прервал потуги Цзинь Лина закончить предложение, его голосом можно было резать металл. И Цзян Чэн не мог винить его за это. Он и сам внезапно поймал себя на мысли, что тихо выдохнул. Сколько бы ни прошло времени, но сердце предательски пропускало удар, стоило ему только услышать о своём шисюне. – И всё же глава ордена Ланьлин Цзинь прав, – вдруг вмешался Фэнг Бинью, – мы не можем оставить без внимания столь серьёзное обвинение и были бы очень благодарны, если бы глава ордена Гусу Лань почтил нас своим присутствием. – Хорошо, я напишу ему, – неохотно согласился Лань Цижэнь, – но не следует ждать моего племянника слишком скоро. Дорога от Облачных Глубин до Нечистой Юдоли занимает несколько дней. – Мы подождём, – Цзян Чэн небрежно кивнул, все эти разговоры начали его порядком утомлять. Но самого главного он добился, Цзинь Лин был в относительной безопасности, – пока мы можем осмотреть место смерти Не Хуайсана и возможно сделать первые выводы. – Как пожелает глава Цзян, – ответил всё это время не вступавший в спор советник, подзывая рукой управляющего, чтобы тот проводил гостей в покои Не Хуайсана. По молчаливому согласию, за управляющим отправились лишь самые заинтересованные в расследовании или, что вероятнее, самые любопытные. Широкие коридоры наполнились тревожными отзвуками быстрых шагов и шорохом клановых одежд, богатство которых, однако, не шло ни в какое сравнение с роскошью самой резиденции. Не сказать, что Цзян Чэн плохо здесь ориентировался, просто за последние годы оба крыла дома сильно изменились. Если при Не Минцзюэ резиденцию отличали строгость и простота убранства, то Не Хуайсан, похоже, решил превратить её в настоящий дворец. И словно в подтверждение этих догадок, в скором времени вся процессия остановилась у нарядно украшенных резных дверей, изящных и утонченных – под стать бывшему хозяину. – Прошу, можете входить. – Управляющий согнулся в глубоком поклоне, затем медленно, будто совершая неспешную прогулку в компании дорогих гостей, снял с дверей заклятие печати и распахнул створки. Его выдержкой можно было только восхититься. За спиной Цзян Чэна мгновенно послышались дружные ахи-охи, словно в переполошенном курятнике, он же бесстрастно окинул взглядом помещение, вдруг осознав, что оказался во главе их небольшого шествия. Впору обругать других за трусость, но причина подобного положения дел была более чем прозрачна: не только о Не Хуайсане сочиняли небылицы, слава о кровавых подвигах Цзян Чэна на поприще поимки адептов тёмного пути всё также шла с ним рука об руку. Хоть и на десятину не совпадала с истиной. А значит, уж кому как не ему, могучему и безжалостному Саньду Шэншоу, взять на себя ведущую роль в расследовании. – Мы запечатали покои, как только обнаружили... это, – объяснил управляющий. – Значит, в комнату никто не входил? – уточнил Цзян Чэн, скользя взглядом по повешенному на самой толстой потолочной балке трупу. – Этот слуга лично проследил, чтобы все осталось в точности так, как было, когда... – управляющий запнулся и замолчал. То ли от горя потеряв дар речи, то ли просто не желая повторяться. Скорее всего, второе. Осторожно обогнув огромную лужу крови, растёкшуюся до самого порога, Цзян Чэн прошёл вглубь комнаты, за ним, словно на привязи последовал Цзинь Лин. Трудно было это признавать, но наставления Вэй Усяня не прошли для мальчишки даром, все те события, в которые он оказался втянут год назад, здорово закалили его характер. И теперь, глядя на обезображенный труп Не Хуайсана, он даже не пискнул. Отвращение уступило место цепкому любопытству, тем более, что здесь было на что посмотреть. Слуга не соврал, защитное заклинание было наложено мастерски и полностью сохранило детали кровавого побоища, так, что можно было подумать, Не Хуайсан умер всего несколько часов назад: в комнате до сих пор не ощущалось запаха тления – только тяжёлый дух крови и благоухание цветов. Весь пол и мебель, будто в насмешку, были засыпаны тысячами лепестков пионов, всё ещё свежих и неслежавшихся, отчего казалось, что в хозяйские покои вторглась снежная зима. Кожу трупа, там, где её не срезали, лишь чуть тронула мертвенная бледность, а вечно затравленное выражение глаз сменилось посмертным равнодушием. Бывший соученик, почти друг и глава великого ордена теперь угадывался лишь по изысканным дорогим одеяниям, да валяющемуся в луже крови вееру, Не Хуайсан превратился в обычного мертвеца, хоть и найденного среди золота и перламутра. – Зачем нужно было это с ним делать? – еле слышно прошептал Цзинь Лин, подойдя вплотную к болтающемуся телу. При ближайшем рассмотрении открылась ещё одна важная деталь: кто-то расстарался на славу, содрав кожу не только с лица, но и с рук своей жертвы, и даже ступней. Красивая обувь из мягкой кожи валялась всё тут же, поодаль. Цзян Чэн пожал плечами, краем глаза замечая, как пришедшие с ним заклинатели разбрелись по комнате в поисках следов, оставленных убийцей, а Лань Цижэнь обустроился в углу покоев, доставая из мешочка цянькунь гуцинь. Он явно собирался провести «Призыв». Что же, и это было весьма кстати. – Снимите его, – Цзян Чэн поднял валяющийся на полу веер и после того, как слуги опустили тело на кровать, положил его рядом с окоченевшей правой рукой. – Следов борьбы не видно, – заметил Цзинь Лин, – не мог же он сам? – Перерезать себе горло, содрать кожу, а потом ещё и запрыгнуть в петлю? Глава ордена Цинхэ Не был полон сюрпризов, но думаю, повеситься, будучи мёртвым, было не под силу даже ему, – всё ещё касаясь веера пальцами, Цзян Чэн, скорее по наитию, чем с какой-то определённой целью, слегка отдёрнул рукав богато украшенного тёмно-серого с золотом ханьфу. – Хм. – Что там? – повинуясь юношеской горячности, Цзинь Лин вынырнул из-за плеча Цзян Чэна, и тот испытал острое желание дать мальчишке подзатыльник. А потом ещё и напомнить, что он глава великого ордена и должен себя вести соответствующе, но в этот самый момент, по комнате разлилась напряженная и властная мелодия гуциня – Лань Цижэнь начал «Призыв», и мысль о наказании сменились тревогой ожидания. – Посмотри на кожу его рук, там, где она осталась, – Цзян Чэн обошёл кровать и потянулся к левому рукаву, обнажив предплечье трупа до самого локтя, – здесь то же самое, что и на правой руке. Необычайно тёмную для такого неженки, как Не Хуайсан, кожу ближе к локтю отчётливо делили две светлые полоски, ярко выделявшиеся на фоне бронзового загара. – На следы пут не похоже, – с явным сомнением произнёс Цзинь Лин, судя по всему, юноша был обескуражен, хотя, если говорить начистоту, а кто в этой комнате не был? Всю жизнь Не Хуайсан твердил, что ничего не знает, но горькая ирония состояла в другом – ничего не знали все остальные. По крайней мере, о том, кем был и чем на самом деле занимался глава ордена Не. А теперь он умер и унёс в могилу все свои секреты. – Тёмной сущностью здесь и не пахнет, – подал голос Фэнг Бинью, старикашка окинул любопытным взглядом стены комнаты и поморщился, – очевидно это убийство, холодное и расчётливое. Вы посмотрите на все эти лепестки и кровь, не удивлюсь, если убийца вдобавок имеет проблемы с головой. – Неужели Сюэ Ян? – ахнул Цзинь Лин. – Тц, – цокнул языком Цзян Чэн, наблюдая, как многие заклинатели суетливо задергали головами, словно ожидая, что бывший приспешник Цзинь Гуанъяо в любой момент выпрыгнет на них из-под кровати. Даже звук гуциня – и тот прервался. – В чём дело, неужели заклинатели из Облачных Глубин так опасаются последователей тёмного пути? – и нет, голос Цзян Чэна не сочился ядом. – Не знаю, как замешан в этой истории Сюэ Ян и замешан ли, ведь живым его больше никто не видел. – С достоинством сообщил Лань Цижэнь, убирая инструмент. – Но «Призыв» проводить бессмысленно. Души нет. – То есть как это «нет»? – не понял Фэнг Бинью. – Дух почившего не откликнулся на призыв, а значит, вариантов два: или вызываемый заклинатель был настолько силён, чтобы воспротивиться моему зову, или после смерти его душу развеяли. В покоях воцарилась мёртвая тишина, прерываемая лишь судорожными вздохами слуг. Об уровне заклинательских способностей Не Хуайсана – весьма скромном, в отличие от его огромных амбиций – все были осведомлены более чем хорошо. – Сюэ Ян, – одними губами повторил Цзинь Лин, а Цзян Чэн закатил глаза. В последнее время он уделял племяннику недостаточно внимания и теперь пожинал плоды собственной глупости. Ведь несмотря на прибавившийся опыт, Цзинь Лин был, в сущности, ребенком, ещё не избавившимся от детской наивности. Он верил, что всё зло в мире исходит из одного корня, что, конечно же, было не так. Цзян Чэну следовало преподать ему урок. Вот только отчитывать и раздавать подзатыльники при посторонних было пагубно для репутации. Репутации Цзинь Лина, само собой. – Не говори ерунды, ошибочное предположение заведёт тебя на ложный путь. Из всего вышесказанного мы можем сделать вывод лишь о том, что Не Хуайсан был убит заклинателем, достаточно сильным для того, чтобы суметь развеять его душу и достаточно бесстыдным, чтобы устроить такое представление. – Как вы планируете продолжить расследование? – осведомился Фэнг Бинью, и Цзян Чэну едва хватило выдержки, чтобы не выругаться вслух. Теперь его подозрения всецело подтвердились – в какой-то момент поиски убийцы полностью и безоговорочно легли на его плечи. – Для начала проведём похоронный обряд Не Хуайсана, – ровно ответил он, – и дождёмся прибытия главы ордена Гусу Лань. – Я не могу оставаться в Нечистой Юдоли так долго, – с явным неудовольствием заметил Лань Цижэнь, – кто-то должен заниматься делами моего ордена, пока оба мои племянника отсутствуют. – Совершенно с этим согласен, – поддакнул Фэнг Бинью, – как ни трагично произошедшее с главой Не, мы не можем пренебрегать своими обязательствами и долгом перед собственными людьми. Что означало, искать убийцу Цзян Чэну предстояло в гордом одиночестве, ведь у него-то этих самых обязательств, конечно же, не имелось. Но, с другой стороны, это было ему даже на руку: никто не будет путаться под ногами и оспаривать его методы расследования. – Но также, – внезапно продолжил Лань Цижэнь, баюкая в руках бесполезный гуцинь, – до тех пор, пока Лань Сичэнь не вернётся в Облачные Глубины, я хотел бы видеть Цзинь Лина гостем нашего ордена. – Иначе говоря, «заложником», – скривился Цзян Чэн, чувствуя, как внутри него снова закипает злость, – не много ли вы на себя берёте, указывая главе великого ордена, что ему делать и где быть? – Не больше, чем вы сами. Или же вы возомнили себя верховным заклинателем? – парировал Лань Цижэнь, делая совершенно очевидным заложенный в этой фразе смысл. Его племянник тоже был главой великого ордена, и должен был явиться в Нечистую Юдоль по требованию самого Цзян Чэна. Всё это было из ряда вон, и теперь Лань Цижэнь пытался уравнять обе стороны, а заодно и обеспечить беспристрастность Цзян Чэна во время поисков убийцы. Что ж, ума старику было не занимать, но это не значило, что Цзян Чэн собирался плясать под его дудку. – Да как вы… – Я поеду, дядя, – прервал его Цзинь Лин, делая дальнейший спор бесполезным и заставляя Цзян Чэна проглотить все заготовленные колкости. – Тогда отбудем сразу после погребения, – кивнул Лань Цижэнь и направился прямо к выходу. Больше заклинателям здесь делать было нечего, и они тоненькой струйкой потекли вслед за стариком. Цзян Чэн вышел последним, даже не взглянув на поджидавшего его Цзинь Лина. – Не волнуйся, дядя, – шепнул мальчишка, стараясь подстроиться под размашистый шаг Цзян Чэна, – в Облачных Глубинах мне не причинят вреда. – Конечно, не причинят, – огрызнулся Цзян Чэн, даже не пытаясь скрыть своего раздражения. Удвоившегося ещё и от того, что племянник верно истолковал причины его мрачного настроя, – это самое унылое место на свете. Так что, если найдёшь неприятности на свою голову, не смей звать меня на помощь. – Не буду, – согласился Цзинь Лин, кажется, ничуть не обидевшись, что разозлило Цзян Чэна ещё больше. Настолько сильно, что он избегал встреч с мальчишкой следующие два дня и подошёл только, когда тому пришло время отправляться в Облачные Глубины. Цзинь Лин стоял у ворот, стараясь утрамбовать свою нехитрую поклажу. Выходило у него не слишком аккуратно, так что Цзян Чэн молча отодвинул его в сторону и сам принялся затягивать узлы походной сумки. Они молчали ровно до тех пор, пока Лань Цижэнь не дал сигнал к отправлению, и заклинатели клана Лань не двинулись в путь. – Ты правда считаешь, что главу ордена Цинхэ Не убил Лань Сичэнь? – наконец, спросил Цзинь Лин, тронув Цзян Чэна за рукав. Это был хороший вопрос, на который у Цзян Чэна не было ответа. Он выплеснул свои обвинения слишком быстро, не задумываясь об их правдивости, заботясь только о том, чтобы защитить самого Цзинь Лина. Но теперь пришла пора столкнуться с последствиями своих действий. Лань Сичэнь был гордостью клана Лань, образцом для подражания и любимцем всех вокруг. Он умел расположить к себе любого, и к каждому относился с уважением. Его доброта была словно солнце, впервые выглянувшее после долгой зимы, и не было никого, кто бы не хотел погреться в его лучах. Когда-то давно, во время войны с Вэнями Цзян Чэн тоже поддался этому очарованию: он и Лань Сичэнь были соратниками в бою и союзниками на советах кланов, Цзян Чэн мог назвать его почти другом, но это «почти» никто из них так и не смог преодолеть. А потом война закончилась, и каждый из них пошёл своей дорогой, оставив в прошлом тень возможной дружбы. Цзян Чэн восстанавливал свой клан, а Лань Сичэнь восстанавливал свой, помимо родного брата, у него появилось ещё два названных. И даже внезапная потеря одного из них не уменьшила его связи с Цзинь Гуанъяо, а скорее даже укрепила. Теперь солнце светило для этого человека, которого в конце концов и опалило. И виной всему был мертвец из Нечистой Юдоли, Не Хуайсан. Смог бы Цзян Чэн в такой ситуации поддаться эмоциям и отомстить? Не колеблясь! Сделал ли это Лань Сичэнь? Это оставалось загадкой, которую только предстояло разгадать. Письмо из Нечистой Юдоли ещё не добралось до Облачных Глубин, и Лань Сичэнь не отправился в путь, а Цзян Чэн уже чувствовал, что в его душе всколыхнулись сомнения, ведь он посмел запятнать свет, который когда-то грел и его самого. Поэтому Цзинь Лину он мог сказать лишь одно. – Я не знаю, – честно признался Цзян Чэн, убрав из голоса любой намёк на эмоции, – для начала мне нужно просто его увидеть.