cassini

Тишина, которую изредка нарушало эхо, доносящееся с различных сторон. Два действующих лица, чёрные волосы которых развивались на ветру. Они пристально смотрели друг на друга, не смея сделать и шаг навстречу. Красные глаза буквально впечатались в образ перед собой. Они смотрели выжидающе. Глаза напротив имели тёмно-синий оттенок, который был больше приближен к чёрному. В них читался страх и желание быстрее сбежать, не разрушив построенный ранее сказочный замок. – Нет, – тихо раздаётся со стороны Мисоры, когда её кулаки напрягаются, а пелена глаз закрывается небольшим прищуром. – Я хочу, чтобы ты стал нормальным. – А я тебя, – улыбка Бёздея, от которой Наоми хаотично машет головой. – Бейонд, – жалобно постанывает Мисора, наблюдая за тем, как он делает краткий шаг в её сторону. – Я хочу избавиться от всего этого, – она до конца не понимала, что имеет в виду: обвинительный приговор, который ждёт её по пробуждению, или же то, что происходило каждый раз, стоило девушке лишь сомкнуть глаза. Ответа не последовало, ведь расстояние между единственными людьми на всём поле сократилось до расстояния, в которое можно просунуть лишь тонкую ладонь. Бейонд смотрел на Наоми с высоты своего роста, от чего ей становилось некомфортно. Наоми уже понимала, что это то место, где не она стоит у руля, а тот, кто сейчас заботливо убирал нависающую чёлку с её глаз. – Неужели думаешь, что я смог бы тебя обидеть? – Столь редкий момент, когда образ серийного убийцы перебивается бывшим коллегой. – Кого угодно, Мисора, но не тебя, – в голове невольно проскальзывает фраза, пущенная Элом о том, что для него Наоми всегда останется той, кто до последнего будет биться за справедливость. А после решётка перед глазами. Мисора не замечает, как тревога в её сердце утихает, оно начинает издавать непривычно тихий ритм, а сама девушка оказалась объята чужими руками. – Кого угодно, – шепчет Бейонд, заправляя непослушные женские волосы ей за ухо, – но не тебя. Наоми поднимает голову в надежде спросить о чём-то, но вместо красных глаз находит сухие губы своими. Это была опасная близость, порог которой она вновь переступила. Образ детектива не отпускал даже во снах, но, глядя на другие глаза и некоторые выделяющиеся черты лица, злость отступала. Неимоверное спокойствие. Как можно чувствовать что-то подобное, находясь в плену губ серийного убийцы, пусть и в собственном сознании? Хотелось выкрикнуть слово «любовь», которое пришло к Мисоре больше недели назад, вот только она боялась так же быстро разочароваться, как и в прошлый раз. Да и ненормально говорить о подобного рода привязанности к мальчику, который приходит во сне. – Фу! – Голос со стороны заставляет их оторваться друг от друга и посмотреть в сторону. Ту самую сторону, где стояла корзина с яблоками. Рядом с ней сидел Сидо, поедая фрукты. – Они мягкие, но всё ещё вкуснее наших. – Ты что делаешь? – Бейонд буквально срывается с места, останавливая руку Бога Смерти, который готовился съесть ещё одно яблоко. – Ты хоть понимаешь, какие у этого могут быть последствия? – Король будет не рад? – Не только Король. Давай, уходи, – Бейонд тычет на то серое пространство, которое располагалось за цветущим полем. Сколько яблок успел съесть Сидо? И как он это делал? Хотелось сесть на цветы, обдумывая возможные исходы, однако сделать это не получается. Мисора просыпается от того, что ключи слишком звонко бьются друг об друга. Наоми не решается открыть глаза ровно до момента, пока её запястья не коснулись столь знакомые холодные пальцы. Эл. – Что ты делаешь? – Не выдерживает девушка, когда детектив начинает тянуть её в сторону выхода. – Нужно поговорить. – Нельзя сделать это в камере? – Мисора покорно следует за Элом, попутно успев заметить, что никакой корзины в камере не оказалось. Стоило разобраться в том, как именно течёт время в её снах. – Нет, – детектив кивает Ватари, когда мужчина передаёт ему белую ключ-карту, с которой Эл, удерживая запястье Мисоры, проходит в третий блок, где располагались душевые и ещё несколько комнат, о предназначении которых Наоми не знала. Он открывает одну из неизвестных ранее дверей, впуская сначала Наоми, а после заходя сам. Обычная переговорная, судя по всему. Нет. Стол с прорезью под наручники. Это была комната для допросов. – Рассказывай, – Эл дожидается, пока Наоми сядет за стол, а после садится сам напротив. – Я даже не понимаю, почему ты приехал. Думаешь, должна знать ход твоих мыслей? – Раньше ты опережала их. Уверен, и сейчас знаешь о цели моего визита, – Эл поджимает ноги. Конечно, Мисора знала, но выкладывать сейчас все карты, значение которых она не понимала, было бы глупо. – Преступники перестали умирать? – Совершенно иной, если сравнивать с семьёй Ягами, вопрос. –Да, – тянет Эл. – Те несчастные двадцать два человека скончались от сердечного приступа. А после… ничего, – детектив отводит взгляд. – Лжёшь. Точно так же, как делаешь это с Лайтом, – Мисора с характерным прищуром смотрит в сторону Эла. – Может быть, – была заметна краткая улыбка, после чего Эл тянется под свою кофту, а уже через секунду ставит на середину стола красное яблоко. Даже знать не хочется, где он его держал всё это время. – Я проанализировал смерти всех преступников, – Мисора замечает, что он не называет точное число, – с момента, как Лайт оказался за решёткой. – Скажешь, что о них объявляли в те моменты, когда я переключала на сводку новостей? – Нет. О них не было объявлено по телевидению Японии. Я скажу больше: никогда и нигде, – Эл прокручивает яблоко на столе. – Все убитые – мелкие мошенники, либо же преступники, о которых умолчали в СМИ, чтобы не вызвать лишний переполох. – К чему ты? – К тому, что информация о них могла быть доступна Кире только при наличии специальной базы данных. – Которая была установлена на моём ноутбуке, – Наоми буквально заливается улыбкой, чтобы скрыть нарастающее напряжение внутри, она отводит свой взгляд в сторону, как только встречается глазами с детективом. – Я установила её ещё в тот момент, когда работала в ФБР. – Почему доступ до сих пор открыт? – Может быть, Рэй вошёл со своими данными. Откуда мне знать? – Она сжимает кулаки, что находились под столом. – Я могу быть груб, Мисора, но… Ты убеждала меня в существовании глаз Бога Смерти, приплела сюда Бейонда Бёздея, хотя мы оба знаем, что у него просто мышление свернуло не в ту сторону, и, скорее всего, он придумал столь красивую легенду для своего родного необычного цвета глаз, чтобы отличаться. Убить преступников или обычных людей, не зная их имени, можно и просмотрев общую и криминальную базу данных. – Разве я похожа на убийцу? – Дыхание Мисоры невольно учащается от того, что девушка попросту оказалась загнана в тупик. – Боги Смерти, да? – Эл крутит в руках яблоко. – Я перечеркнул всё, что думал, относительно глаз, позволяющих увидеть имя. В сверхъестественное готов начать верить лишь в том случае, если это будет доказано. Что с яблоками? Они снова исчезали, – цедит сквозь зубы детектив. – Это осталось на плёнке – на случай, если решишь обвинить во всём мой недосып. – Просто растворились? – Наоми приподнимает бровь. – Да. Более того, на некоторое время одно зависло в воздухе. – Боже, – Мисора потирает усталое лицо руками. – Я не знаю, как доказать тебе, что не имею к этому отношения, – формально она действительно не имела. Имел Сидо. – Полиграф? – Полиграф? Я думала, от подобной меры отказались ещё в прошлом веке. Немой ответ детектива. – Полиграф, – Наоми отводит взгляд, кратко кивнув головой. Она слышит вздох со стороны, скрип стула о поверхность пола, а после удар ладонью о стол. Мисора смотрит перед собой и, увидев документ на добровольное прохождение полиграфической экспертизы, лишь усмехается, молча выхватив ручку из рук Эла и оставив свою подпись в нужной графе. Детектив выглядывает из комнаты, подозвав Ватари, и уже через десять минут мужчина входит в комнату с массивным кейсом. Он раскладывает всё необходимое на столе, после чего тянет несколько присосок к голове Наоми, далее перетягивает грудь ещё одним рядом проводов и, наконец, обматывает липучками её пальцы. – Спасибо, – Эл кивает, когда Ватари покидает комнату и с неким облегчением выдыхает, нажав несколько кнопок на ноутбуке. – Итак, начнём? – Мисора встречается с его взглядом. Не того детектива, ведущего допрос, а, казалось, с прежним тёплым и ищущим одобрения. – Да. – Тебя зовут Наоми Мисора? – Да, – дыхание учащается, в голове девушки проскальзывает мысль о том, что результат может не быть неправильным лишь из-за её неподготовленной к подобной проверке реакции. Еле заметный толчок тока в районе шеи, и тишина. Никаких звуков. – Ты сейчас находишься в Японии? – Да, – ещё один маленький разряд и тишина. – Хорошо, перейдём к серьёзным вопросам, – Наоми показалось, что Эл усмехнулся от своих же слов. Сейчас она ожидала услышать вопрос, что называется, в лоб: являлась ли она Кирой? Однако из уст детектива сорвался совершенно другой. – Боги Смерти существуют? – Означало ли это, что подозрения относительно её и Лайта имели разные оттенки? – А? – Мисора хаотично хлопает глазами, смотря в сторону ведущего расследование детектива. Почему он не спросит: убила ли Наоми тех заключённых? – Нет. Пару секунд промедления, и по комнате для допросов раздаётся громкий сигнал, исходящий из ноутбука Эла. – Ложь, – детектив качает головой, сомкнув глаза. Он тут же спускает ноги на пол, откинув голову на спинку стула, на котором сидел. – Мисора, ты видела Богов Смерти? – В этот момент он не смотрел на ту, кому адресовал вопрос, даже на монитор не удосужился взглянуть. Сидел, сложив руки на животе и, по всей видимости, ожидал сигнала. – Нет, – девушка сглатывает. Тяжело. Она понимает, что её дыхание заметно участилось, а на подушечках пальцев выступил пот. Сигнал. Наоми закрывает глаза, ожидая реакцию со стороны. – Они связаны с деятельностью Киры? – Я не знаю, – Мисора пытается найти зрительный контакт с Элом, однако сталкивается лишь с его задранным подбородком. Женский взгляд цепляется за переплетённые пальцы на его животе, которые он хаотично потирал между собой. – Да или нет, Мисора? – Не знаю, – в этот раз она облегчённо выдыхает, когда за прошедшую минуту тишину в комнате ничего не нарушило. Честно говоря, она слабо представляла, что тот же Сидо станет убивать людей в таких масштабах, как Кира. – Ты вступала в контакт с Богом Смерти? – Нет, – вновь сигнал, и она закрывает глаза. – Забавно, – Эл поднимается и подходит к Наоми, смотря на неё с высоты, но тут же взгляды обоих меняют положение, ведь детектив садится, стягивая с каждого из пальцев Мисоры липучки, после тянется отстегнуть перетянутый кабель на груди и, наконец, открепляет присоски. – Твоё мини-расследование было не просто так? – Интерес, – тихо шепчет девушка, разминая пальцы. – И куда привёл тебя этот интерес? – Своими холодными пальцами он касается её ладони. – Расскажи мне всё, что знаешь. – Если бы я что-то знала, – чувствуется утраченное спокойствие, когда её рук касаются чужие. Сколько можно попадать в этот омут? Мисора откидывает голову. Наоми прикрывает глаза, пытаясь вслушаться в тишину, ожидая, что Эл покинет комнату, но воздух всё ещё заряжен свежестью, которой он пах. Проходит минута, ещё одна, но девушка продолжает чувствовать на себе чужой взгляд, от того открывает глаза, смотря в сторону детектива. Их немые гляделки продолжались до момента, пока тощая рука не потянулась к кейсу, в котором Ватари ранее принёс всё необходимое для процедуры. Оттуда Эл выуживает папку с документами. – Несмотря на всё это, – он обводит помещение, – я всё ещё доверяю тебе. Смотри. Наоми вздыхает и придвигает к себе документы, вчитываясь в содержимое. На них, судя по всему, был отсканирован дневник Ягами, в котором последние слова были: «Возможно, я и есть Кира». – День, когда он пришёл к нам? – Мисора обводит пальцами дату в дневнике, отмечая что подобное отождествление не характерно для всего, что Ягами писал ранее. – Думаешь, Лайт всё продумал? – Да, – Эл поджимает губы, придвинув стул и сев на него в привычной позе. – Тебя не смутил момент, когда он начал всё отрицать? – Смутил, конечно. Даже больше, чем момент с «Я Кира, но делаю всё в бессознательном состоянии». – Это я бы не сбрасывал со счетов, – детектив заносит большой палец к губам, переводя взгляд на яблоко. – Мои подозрения те же: Ягами Лайт – Кира, а ты… – дыхание сходит на нет, Мисора закрывает глаза в ожидании приговора. – Какая роль у тебя в этой игре, я пока не знаю, но очень скоро это выясню. Именно после этих слов слышится хлопок двери. Наоми лишь вздыхает в ожидании развязки момента своей жизни, который она никогда не могла и предположить. Кто бы мог подумать, да? Человек, глаза которого загораются от одного упоминания слова «справедливость», сейчас сидел перед решётчатой стеной камеры заключения за деяния, которые он даже не совершал. Честно говоря, Мисора до последнего надеялась, что всё происходящее – представление, которое Эл разыграл для человека, сидящего в камере, находящейся напротив её камеры. Но этого не произошло. Произошёл ещё один удар в самое сердце, разбивая и без того хрупкие стены. И всё же, конечное обвинение так и не предъявлено, может быть, всё обойдётся? Наоми высчитывала время пребывания за решёткой фразой «завтрак», что выскальзывала из уст Ватари день за днём. Но сейчас девушка полностью потеряна. Сколько она уже здесь? Две недели? Три? А, может, месяц? Она знала одно: прошло достаточно времени, а они с Лайтом всё ещё сидели в своих камерах, перешёптываясь о том, как именно Эл вёл расследования. С каждым днём Мисора всё больше вставала на сторону молодого студента. И это начинало напрягать больше, чем отсутствие снов. Да. За месяц или больше Наоми привыкла к нормированному графику, который состоял из одних и тех же действий. Она завтракает, беседует с Лайтом о правосудии, обедает, читает книгу о разбившемся на поле ландышей – символично – дирижабле, ужинает, идёт в душ, выслушивая комментарии Эла, а после ложиться спать с тоской. Тоской от того, что ничего не увидит. Следующее, что увидит Наоми, – это Ватари, разносящий завтрак и убирающий корзину с нетронутыми яблоками. Никакого Бейонда Бёздея, бездумно бродящего по полю словно свежевыращенных ландышей, никакого Бога Смерти с забавным голосом, никакой цветущей сакуры – ничего. Сегодня всё вновь идёт по стандартному распорядку, если не учитывать новые комментарии Эла в разговоре с Ягами. И Ватари, пришедшего в совершенно непривычное время. Он протянул Мисоре её телефон, где высвечивался номер матери. Эта женщина никогда не звонила просто так. Собственно, кроме криков о пропущенном дне рождении отца, Наоми ничего и не услышала. Быстро отшутилась о том, что покинула страну из-за работы, а после сбросила вызов и передала телефон назад в руки Ватари. Что же, у этого действия был свой плюс, определённо. Сопоставив даты, Мисора узнала, что в заключении они провели полтора месяца. Сколько ещё это будет продолжаться? Наоми закрывает глаза от неохоты, от скуки, от подавленного состояния, которое с каждым днём давило на неё всё больше. Она перестала чувствовать жизнь в момент, когда впервые проснулась без душевного гнёта. И, может, пора ощутить его вновь? Девушка не заметила, как на плечи надавил сон, унося вместе с собой сознание подальше от этой ловушки. Наоми открывает глаза от забытой лёгкости в теле. Думает, что вновь увидит привычную картину, но, вместо неё, поле. Белое поле, с сидящим в позе лотоса посреди изгнивших ландышей парнем в чёрном свитере. Бейонд Бёздей. Конечно. Он открывает глаза следом, одаривая проснувшуюся девушку улыбкой, которая отдавала непривычным для него теплом. – Он плохо с тобой обращается, – начинает Бейонд, но, вместо моментального ответа, встречается затылком с прогнившими ландышами и женскими руками, обвивающими его шею. – Почему он так плохо с тобой обращается? – Всё вернулось на свои места? – Мисора оглядывается, отстранившись от парня и игнорируя его вопросы. – Нет, – он возвращается в сидячее положение следом. – Это одноразовая сделка, к сожалению. – Значит, никаких больше снов? – Улыбка сползает с губ Мисоры, а сама она отводит взгляд. – Значит, никаких больше снов, – вздыхает Бейонд. – Да и… я стал бесполезен, потому что не имею привычки смотреть за Элом и ходом его расследования, особенно когда оно свернуло в твою сторону. Это было бы неправильно. – Неправильно? – Наоми усмехнулась. – Ты и неправильно. Когда-то это были синонимы. – Но больше не будут, – иссохшие пальцы касаются её рук, и только в этот момент девушка возвращается к зрительному контакту, уловив красные глаза, которые пытались скрыться за чёрной чёлкой. Что-то в Бейонде изменилось, вот только Мисора не могла понять, что именно. Он умело маскировал это. – Всё будет по-другому. – Что именно? – Всё. Только… Скажи, Мисора, я всё ещё нужен тебе как напарник? – Да, – хоть ответ и не имел смысла в контексте сказанного Бейондом ранее, Наоми всё же решается ответить именно так, как говорило ей сердце. Она устала держать всё в себе, прикрываясь маской стеснения и стойкости, что мешалась с безразличием. Всего несколько букв, но после них Мисора просыпается. Просыпается во всё той же камере, устало протирая глаза. Здесь Лайт сообщает, что она проспала ужин и завтрак. Теперь еды стоило ожидать лишь к обеду. Наоми всё равно. Её рацион питания слишком быстро сменился на полноценный, может вернуться и к привычному недоеданию так же быстро. Обеда и ужина заключённые сегодня не дождались. Более того, Эл не выцедил и слова из динамика, а Ватари даже не заглянул в их блок. Наоми и Лайт решили, что что-то случилось, и завтра всё образуется. Сон с уже привычной пустотой, как и обещал Бейонд. Пробуждение. Отсутствие завтрака и вид сникшего Лайта напротив. – Рюдзаки! – Выкрикивает Наоми, не в силах больше выносить стоны оголодавшего Ягами. – С Ватари что-то случилось? Ответа она не получила. Атмосфера всё больше нагнетала. Ближе к ужину у дверей их блока показался силуэт, а после раздался звук отрывающихся дверей. Это был Ватари с подносом в руках. Мужчина не проронил ни слова за время нахождения в блоке с подозреваемыми. На подносе лежали несколько снеков, один из которых он просунул в камеру Мисоры, а вторым накормил Лайта, не сняв наручники. За пределами блока что-то определённо происходило, стоило лишь подождать. Измученно Наоми дошла до подвесной кровати и уснула. Как бы ей хотелось сейчас открыть глаза последи знакомого поля, почувствовать запах ландышей, ощутить, как волос касались лепестки отцветшей сакуры. Но, вместо этого, в носу застыла сырость, а глаза хаотично пытались цепляться за темноту при пробуждении. Наоми пытается что-то сказать, ничего не выходит. Более того, она чувствует липкий слой и лёгкий запах изоленты на своих губах, а также стягивающую веревку на руках. Мисора что-то мычит, словно пытается добиться реакции. И она не заставляет себя ждать. Яркий прожектор ударяет по левой стороне от места, где сидела Наоми. Он освещает один крохотный предмет – красное яблоко. В глазах плывёт от химического запаха под носом. Мисора рискнула предположить, что так её и доставили в место, где она сейчас находилась. Ещё один всплеск света, но уже впереди. В этот раз, когда глаза Наоми привыкли, она видит перед собой Моги. Он адекватный, должен понять, что подобные меры не являются истинно верными. Вот только Моги шёл по своему сценарию. – Мисора Наоми, я здесь для того, чтобы зачитать Вам выводы по делу Киры, – в руках полицейского оказывается небольшой лист, который он достал из кармана. – Сегодня в четыре часа утра Эл пришёл к заключению, что Ягами Лайт является Кирой, Аманэ Миса – вторым Кирой, а Вы, Мисора, выступали и можете выступать в качестве сообщника того, кто продолжал дело Ягами. – Мгхм, – Наоми пытается возразить, забыв о ленте, что стягивала её губы. – В нашей стране пособничество приравнивается к преступлению высшего ранга, и, как бы это прискорбно ни было, вынужден сообщить, что единственный возможный для Вас исход – казнь, – Моги делает несколько шагов за отведённый свет, появляется перед носом у Наоми и аккуратно срывает ленту с её губ. – Должен быть суд, – она тяжело дышит, не в силах адекватно воспринимать информацию. Желудок предательски гудит, а перед глазами всё плывёт. – Иначе все ваши обвинения не имеют силы. – Мировое правительство решило, что суд вызовет слишком большие волнения по всему миру, именно поэтому Ягами, Аманэ и Вас казнят перед главами держав по очереди. – А это здесь зачем? – Наоми недвусмысленно кивает в сторону второго включённого прожектора в относительной близости от себя, именно он освещал то красное одинокое яблоко. – У Вас есть возможность избежать суда, просто продемонстрируйте им, в чём сила Киры и как с этим связаны фрукты, – после этой фразы хотелось залиться смехом, вот только с появлением в руках Моги пистолета вся смехотворность ситуации отошла на второй план. Значит, казнь назначена на… сейчас? – Мисора Наоми, у Вас есть последняя возможность спасти себе жизнь. – Но это глупо! – Выкрикивает девушка, пытаясь совладать с верёвкой на своих руках. – Моги, ты ведь понимаешь, что это смехотворно? – Я лишь делаю то, что мне сказали, мисс Мисора, простите, – полицейский качает головой, снимая пистолет с предохранителя. – Ты ведь не убийца, – Наоми оглядывается в поисках хоть какого-то просвета, чтобы понять, где находятся главные лица этого дня. – У меня нет выхода, простите, – она замечает, как его палец медленно спускается на курок. Не остаётся ничего, кроме как закрыть глаза и принять участь. Честно говоря, всё происходящее похоже на дурной сон. Пусть это лучше будет он, чем ощущение реальности. Эл бы не пошёл на это, не стал бы указывать Мисору в качестве сообщника. У него попросту не было доказательств её вины. Как и Ягами. Как и Мисы. Наоми жмурит глаза со всей силой, когда сквозь тишину помещения слышится то, как медленно Моги давит на этот чёртов курок. Ещё и ещё. Пока уши не пронзает громкий хлопок. Выстрел. Значит, смерть? Значит, и тот парень из снов со скрывающей глаза чёлкой обманул о шести годах, что ей осталось? Но почему тогда она всё ещё может шевелить пальцами и не чувствует никакой боли. Даже душевная отступила на этот самый миг. Неужели… холостой? – Моги? Ты в порядке? – Низкий голос Эла с характерным эхом разносится по помещению, и Мисора открывает глаза. – Да, в полном, Рюдзаки. – Сердце? – Даже не колит, – Моги спешит перерезать верёвки, сковывающие движения Наоми. – Прости, нужно было проверить всё, прежде чем отпускать тебя. – От-отпускать? – Девушка хлопает глазами, потирая запястья, а после следует за полицейским. Яркий свет ударяет по глазам так, что Мисоре приходится прикрыть их ладонью. На то, чтобы глаза привыкли, у неё уходит несколько минут. Слышится перешёптывание и хлопок двери. Наоми открывает глаза в момент, когда её плеча касается холодная по ощущениям ладонь. Эл. Перед ней стоял Эл с настолько измученным лицом, которое Мисора даже представить не могла. – Сколько ты не спал? – Было бы логичнее направить хорошую пощёчину к бледным щекам детектива за спектакль, который он разыграл за дверью позади Мисоры. Но почему-то его состояние волновало её больше. – Около пяти дней, – он пожимает плечами и кивает в сторону телевизионного экрана, стоящего позади него. – Моги – чужой для тебя человек, тебе ничего не стоило убить его. – Я не убийца, – процеживает Наоми, садясь у экрана, на котором была видна трансляция из машины. Соитиро, его сын и Аманэ Миса. Это был второй акт? – Или просто не обладаешь силой Киры? – Эл заносит большой палец к губам. – Я и не думал в этом ключе, честно говоря. Больше склонялся к телепатической связи с ним. Яблоки в обмен, но ты либо раскусила, что выстрел будет холостой, либо же… – Ты ошибся, – без эмоций шепчет Мисора, пытаясь даже не смотреть в сторону детектива. С волей Ягами Лайта действительно проворачивают то же, что и с Наоми несколькими мгновениями ранее. Вот только перед ним не поставили рядового полицейского, перед ним поставили его отца. Отец, который вот-вот выпустит холостой выстрел в голову сына. Если Ягами Лайт является Кирой, он убьёт Соитиро. Если Аманэ Миса – второй Кира и обладает глазами, существование которых Эл сейчас отрицал, то она убьёт Соитиро. Выстрел. Соитиро Ягами жив. У Мисоры отступает некая внутренняя тревога, и она переводит взгляд на Эла, который переговаривался с господином Ягами. – Значит, ты просто так держал нас полтора месяца в заключении. Кира ведь продолжал творить то же, что и раньше? – Да, – тихо проговаривает детектив. – Я должна сказать, что прямо сейчас хочу сесть и заказать билет на ближайший рейс до Лос-Анджелеса, – она видит, как быстро внимание детектива с экрана переключается на неё. Испуг. Да, это определённо испуг в его глазах. – Но я дала слово, что найду того, кто убил Рэя Пенбера. Я дала слово самой себе и тебе, что поймаю Киру и буду наблюдать за тем, как его голова скатится с эшафота. Могу я остаться в группе расследования? – Наоми, – никогда ещё её имя не грело сердце так сильно. Казалось, она не слышала его тысячу лет, – я буду перед тобой в долгу, если ты всё же останешься. Однако… я не могу отпустить факт некоторых подозрений, – Эл кивает в сторону миски с фруктами, на что Мисора лишь закатывает глаза. – И ты позволишь мне остаться, имея папку с делом на меня в качестве подозреваемой? – Ягами Лайта ведь допустил к делу, – он усмехнулся. – Хорошо, – Мисора кратко улыбается. – Могу я, наконец, принять душ? – Да, думаю, до приезда Аманэ и членов семьи Ягами у тебя есть час, – детектив придвигает к себе ноутбук. – Кстати, об этом. Сейчас мы находимся в штаб-квартире, которая строилась всё это время, – он открывает видеоролик. – Этот небоскрёб строился с момента начала расследования относительно личности Киры и вот теперь, наконец, достроен. Мы здесь, – его пальцы касаются отметки семнадцатого этажа. Твоя комната здесь, – перемещаются к тринадцатому. – Там же найдёшь все свои вещи, мобильный и просторную душевую. После приходи на девятнадцатый. Там основной офис расследования. – Это… мило. Спасибо, – Мисора с непривычной лёгкостью поднимается и направляется к двери, ведущей наружу. Затяжной сон? Как иначе можно объяснить то, что Эл возвёл целый небоскрёб? Формальность в виде времени и денег. Конечно, если учесть факт того, то Эл являлся сразу тремя самыми знаменитыми детективами, формальность в виде денег отпадала. Но это только в том случае, если он не проронил это утверждение пару лет назад в шутку. Может быть, шуткой это и не являлось? Бродя по коридорам, Мисора думала лишь о том, чтобы этот небоскрёб не рухнул в самый неподходящий момент. Иначе это будет слишком лёгкая победа для Киры. Девушка входит в комнату, которую Эл присвоил ей. Просторно. Просторнее, чем в любом из номеров, где они останавливались, а вот оформление… Оно напоминало светлые моменты из детства, когда Мисору отправляли к бабушке в Осаку на лето. Всё было схоже. Светлые тона, окрас постельного белья и некоторые предметы интерьера. Да, здесь будет хорошо. Где угодно будет хорошо, лишь бы больше не оказываться за той решёткой. Мисора входит в светлую ванную. Дикий простор, от которого может вскружить голову. Ничего лишнего. Девушка быстрыми движениями сбрасывает с себя одежду, которую она успела порядком пропотеть, откидывает её на корзину для белья и направляется в душ. Вода смывает грязь, страх и усталость; дарует свободу и спокойствие. Через полчаса створка душа открывается, Наоми тянет руки к махровому полотенцу, а краем глаза замечает чёрную тетрадь, лежащую на тумбе у зеркала. Её определённо не было в тот момент, когда Мисора заходила, попросту она выделается, и девушка заметила бы. Наоми обтирает волосы от капающей воды, обматывает полотенце вокруг своего тела и хочет выглянуть в комнату, но натыкается на собственную привычку – всегда закрывать дверь в ванную. Выходит, здесь никого не было? Откуда тогда взялась тетрадь? Мисора походит ближе, пытаясь разглядеть то, что на ней написано. Death Note. Тетрадь Смерти. Неожиданно ком застрял в горле хотелось позвать кого-то из штаба расследования, чтобы они взглянули на это, однако интерес взял вверх, и девушка коснулась чёрной обложки, открывая оглавление. Список правил на английском языке. Это было интересно. Кто пишет правила использования к обычной тетради? Обычной?.. Стоило прочесть, о чём гласили эти правила. После них шли белые линейные листы. Тетрадь словно только вышла из типографии. Разве что пять имён написанные размашистым почерком выделялись. – Ну, привет, – столь знакомый голос заставляет Наоми застыть, ощутив, как на её плечах проскользнула дрожь, вызывая рой мурашек по всему телу. Она медленно поднимает голову, смотря в зеркало. И взгляд наполняется неподдельным страхом, когда она встречает в этом самом зеркале чужие красные глаза и образ уже знакомого человека позади. – Кажется, тебе нужен был напарник.