Я просто люблю тебя

POV Егор. Мы приехали в офис в самый разгар рабочего дня. Повсюду сновали менеджеры, секретарши, не отрываясь от своих телефонов и не обращая на нас ни малейшего внимания. Вот, за что я люблю наш офис. Здесь никто не относится к тебе, как к знаменитости. Здесь ты всего лишь такой же работник лейбла, просто имеешь более высокую должность. Порой мне этого очень не хватает в моей жизни. Популярность выматывает, но по-другому никак. Пути назад нет. Остаётся лишь терпеть повышенное внимание и натягивать на лицо улыбку. Мы сразу же направились в танцевальный зал, где нас уже ждали танцоры. Ульяна сидела на нашем любимом диване и посмеивалась над Катрин, корчившей рожи около зеркала. Заметив меня, ребята улыбнулись и помахали мне рукой. Я помахал в ответ и приземлился на диван рядом с Ульяной и Валей.       — Привет, Ульянка. Давно ты здесь?       — Приветики. Полчаса где-то, наблюдаю за спектаклем Катюхи. — весело проговорила девушка. Валя сидела и смотрела в одну точку. Из раздумий её вывела Ульяна, которая взяла её ладонь в свою и начала рассматривать кольцо на безымянном пальце.       — Ого, Сваровски. — присвистнула Кондаурова. — О, так тут ещё и гравировка. — она прищурилась и попробовала прочитать написанное. — Мне нравится?       — Да. — Валя улыбнулась и убрала руку, положив её на моё колено.       — Так, погодите-ка, вы… — Ульянка бросила вопрошающий взгляд сначала на Валю, потом на меня, снова на Валю, и опять на меня. — Булаткин, может, объяснишь?       — Это помолвочное кольцо. — проговорил я, и мои губы невольно расплылись в улыбке.       — Чего блин? — завизжала Ульяна, вскочив с дивана.       — Ребята, хорошие мои, господи, я так за вас рад! — прокричал Миша, все кинулись обниматься с нами по очереди, и в этот момент я снова почувствовал себя, как никогда счастливым. Я посмотрел на смеющуюся Валю и вновь восхитился её красотой. Подумать только. Она моя. Моя навсегда. А я принадлежу ей. Целиком и полностью.       — А мы тебя когда будем поздравлять, а? — Валя легонько пихнула Улю в плечо.       — Ой, не знаю. У Никиты спроси. — отмахнулась она, тонко намекнув на нерешительность своего парня. — Давайте, уже Егор песню запишет? Надеюсь, это будет песня для вашего медленного танца? — игриво спросила Кондаурова, отбирая у меня из рук текст и читая его. — У-у, а чего так грустно-то?       — Вот поэтому для медленного танца мы выберем другую песню. Кто знает, может, её напишет Валя? — я бросил на любимую испытывающий взгляд, ожидая увидеть в её глазах растерянность, но, напротив, увидел в них спокойную уверенность.       — Кто знает, может, я её уже написала? — решила она продолжить игру, забирая у Ульяны листочек с текстом и внимательно читая его, направилась к двери. — Так, ладно, мне ещё переодеться надо.       — Так, стоп. — я преградил ей путь. — Ну-ка давай, колись, что за песню ты написала?       — А вот не скажу. — она попыталась нырнуть под мою припирающую стену руку, но я пресёк эту попытку.       — Вафля, я жду ответа. — я хотел сделать свой самый строгий взгляд, но мои губы невольно расплылись в широкой улыбке.       — Не-а. — прошептала она, наклонившись к моему уху и прикусив мочку. Воспользовавшись моей минутной растерянностью, она проскочила мимо меня, прежде чем я успел понять, что только что произошло.       — Сучка. — бросил я, улыбнувшись и покачав головой. А я ещё думал, что я слишком упрямый. Кажется, в этом плане скорпионы ещё хуже, чем раки.

***

POV Валя.       Егор уже давно записал свой трек, и, естественно, это получилось отменно. И всё было хорошо до тех пор, пока Ульянке не прилетела в голову очередная бредовая мысль: попробовать мне спеть в студии песню Егора. Я отказывалась, ссылаясь на нежелание, но, когда к её затее подключились остальные, деваться было некуда. Я решила отложить запись трека, потому что надеялась на то, что хрипы в голосе наконец исчезнут. Но время шло, а легче мне не становилось. Плюсом ко всему, непрекращающаяся головная боль усилилась стократно, не давая мне сосредоточиться и распеться как следует. Если ранее я могла её терпеть и не подавать виду, что мне дискомфортно, то сейчас я была готова вопить от боли. В конце концов, пока Миша был в комнате записи, а Егор, Уля и Артём пялились на звуковые дорожки трека, я сорвалась с места и направилась на кухню. Не обращая внимания на беспорядок, я судорожно перевернула всю аптечку вверх дном, в надежде найти хотя бы самое слабое обезболивающее. Чёрт, ничего.       — Блять, блять, блять. Я обессилено упала на стул и, подперев ставшей невероятно тяжёлой голову рукой, достала из кармана телефон и набрала номер менеджера Егора.       — Маш, пожалуйста, скажи, что ты сейчас в офисе и можешь сходить за таблетками для меня. — умоляюще проскулила я.       — Валь, прости, но я сейчас не в офисе и не знаю, когда приеду, я договариваюсь насчёт отеля для вас в Самаре.       — Блин, ладно, спасибо. Придётся потерпеть. Так, спокойно, Карнаухова. Какая-то чёртова головная боль не остановит тебя ни перед чем. Вставай и иди работай. Я залпом выпила стакан воды в надежде на то, что мне хоть немного полегчает. Тяжело вздохнув, я вернулась в студию. Там меня встретили несколько пар глаз, бросивших на меня обеспокоенный взгляд.       — Ты куда пропала? — спросил Егор, подходя ко мне и пытаясь просканировать меня взглядом. — Всё в порядке?       — Я захотела конфетку. — прохрипела я, заправляя свою выбившуюся прядь за ушко. — Тём, я готова. Запускай. Я нацепила наушники, встала вплотную к микрофону и постаралась максимально сосредоточиться. Я немало раз видела, как Егор пел в студии, поэтому это не составило для меня особого труда. Чувствую запах твой на моей кофте, Закрою глаза рукой – ты снова напротив. Выпью до дна любовь, до опьяненья, Может и глупо, но мне пох… на их мненье. Блять, сука. Браво, Карнаухова, только ты можешь путать слова в тексте, который написал твой парень тебе. И, да, не хрипи ты, блять, так. Я сделала Артёму необходимый знак, и он перезапустил фрагмент. Чувствую запах твой на моей кофте, Закрою глаза рукой – ты снова напротив. Мы попрощались с тобой не на той ноте, И снова под утро домой на автопилоте. Вспышка боли буквально ослепила меня, заставив слабо застонать и отшатнуться от микрофона. Глаза начала медленно застилать тьма, разрежённая непонятными красными мелькающими лучами. Пульсирующая боль словно набатом била по голове, не давая моим векам разомкнуться и дать мне понять, что происходит. Крик, звук открывающейся двери, грохот падающих на пол наушников, и такие знакомые моему телу руки, подхватывающие меня и спасающие от падения.       — Очнись, ну же, давай. Я с трудом разомкнула веки и сфокусировала взгляд на одной точке. Яркий свет лампочки ослепил меня и я слегка прищурила глаза. Секунду помедлив, я повернула голову и увидела прямо перед собой шею Егора.       — Что… Что только что со мной произошло?       — Это ты мне должна ответить, а не я. Тебе с самого утра нездоровилось, да? Почему ты мне не сказала?       — Я очень хотела поехать с тобой на студию. И ты был такой счастливый, что я не хотела портить этим тебе настроение.       — Господи... Ты мне объяснишь, что с тобой, помимо ужасной хрипоты в голосе?       — Голова… Ужасно болит.       — Ты знаешь, что мы живём в двадцать первом веке, и люди изобрели таблетки?       — Дома мне не было настолько плохо и я не выпила ничего, а здесь они кончились.       — Горе ты мое… — проговорил Егор, беря меня на руки. — Сейчас мы поедем домой. Там я буду за тобой ухаживать, пока ты не поправишься. Кстати, ещё у тебя температура, если ты не в курсе. Я тяжело вздохнула и поймала на себе взволнованные взгляды танцовщиков.       — Ну, что вы так смотрите? — раздраженно прохрипела я.       — Валь, я всегда знала, что ты дура, но не настолько же, — как можно серьёзнее произнесла Ульяна, но уголок её губ все же слегка приподнялся.       — Кондаурова, иди в жопу. — я повернулась повернула голову и обиженно уткнулась носом в плечо будущего мужа.       — Всё ясно, Карнауховой ноль лет. — пошутила она, подходя к нам и поглаживая меня по голове. — Ну, не обижайся. Поправляйся, Валенька, в Самаре ты должна отжечь по полной программе. — Уля поцеловала меня в щёку. Я молча кивнула и выдавила из себя подобие улыбки. Мне было слишком паршиво, чтобы что-либо говорить.