***
— Валя! Резко оборачиваюсь на голос. К тротуару прибился чёрный мерседес, из открытого окна которого высунулась голова Булаткина. Он посмотрел на меня — девушку с белокурыми, а не русыми, как это было обычно, волосами. Тут же отвожу взгляд и продолжаю свой путь по снегу, хрустящему под ногами. — Садись в машину, я подвезу тебя! Игнор — лучшее средство. Плевать, что я замерзла. Раз уж мне в голову взбрело побродить в одиночестве по зимней Москве, то я это сделаю, пока не дойду до Петровского парка. — Карнаухова, пожалуйста, не упрямься. Достаю из кармана пуховика наушники и вставляю их в уши, включая на полную громкость Sia. В таком состоянии я могу слушать только её. Чьи-то руки настойчиво хватают меня за талию и притягивают к себе. Вырываюсь и оборачиваюсь, одаривая его своим самым ледяным взглядом. Приходится вынуть наушники. — Чего тебе? — На улице холодно, не глупи. Простывать нельзя, у нас завтра концерт, а через месяц — тур. Садись в машину. — он сделал попытку взять меня за руку, но я спрятала её в карман. — Кто за рулём? — спросила я, презрительным взглядом указав на тонированное стекло водительской двери. — Мой водитель. Пожалуйста, пойдём. — он слегка поёжился, потому что начинал замерзать. Ну, ещё бы. В такой мороз выпереться на улицу в кроссовках, джинсах с подворотами и лёгонькой куртке. В моей голове всплыли картинки того самого злополучного дня в офисе. Я неприязненно поморщилась и развернулась, чтобы уйти прочь. — Валя, не уходи! — жалобно протянул он. Я вздрогнула и обернулась. Внутри у меня начало что-то трепетать. От злобы и обиды. — Как забавно. Я говорила тебе то же самое чуть меньше трёх месяцев назад. Кажется, ты проигнорировал мои слова. Пожалуй, сделаю то же самое. — я притворно улыбнулась и побежала в сторону сквера, в который нельзя заехать на автомобиле. Вряд ли он будет догонять меня. Он лишь притворяется, что ему не всё равно. Пытается загладить вину. Да кому это вообще нужно? Он был целым миром для меня. А сейчас я хочу сжечь этот мир дотла. Оставив после него лишь пепел. Такой же серый и хрупкий, как и то, что осталось от моей души.***
4 месяца назад
Лето пролетело незаметно. Его последний день Валя и Егор решили провести в небольшом лесопарке на окраине Пензы. Они расположились на полянке, залитой лучами солнца, которое ещё не успело утратить свое тепло. Вокруг не было ни души. Только иногда слышались отдаленные звуки лодочных моторов, доносящиеся со станции. — Папа часто гулял со мной в этом парке. — начал рассказывать Егор, положив голову на ноги Вали, растянувшейся на мягком пледе, под которым шуршала трава, ещё не успевшая примяться. — Он водил меня на лодочную станцию и показывал мне катера. Объяснял, как ими нужно управлять. Валя поднялась на локтях и начала медленно перебирать между пальцев мягкие волосы блондина. Егор редко рассказывал про своё детство. Поэтому шатенка слушала, затаив дыхание. — Ещё он научил меня, как правильно подзывать к себе белочек. Чтобы они обязательно к тебе прибегали. Вот, смотри. Егор сел и начал издавать странные звуки, больше похожие то ли на свист, то ли на щёлканье языком. — Нужно не просто цокать, как это делают многие. Это ведь не лошади. Нужно изобразить пение птицы. Хотя бы приблизительно. — объяснил он. Вдруг возле куста неподалёку Валя заметила движение. Из-за него с осторожностью выбежал маленький бельчонок, который подбежал к пледу и выжидающе уставился на Егора. — Дай мне скорее кешью. — шепнул Егор, протянув руку к корзинке. Валя осторожно вынула из пакета горсть орехов и насыпала в ладонь парня. Булаткин с улыбкой протянул бельчонку орешек, который он тут же взял в лапки и начал грызть. — Боже, какая прелесть. — умиленно прошептала Валя с горящими глазами. — Можно я тоже покормлю? — Конечно, малышка. Валя дала бельчонку ещё один орех. Он осторожно взял его и тут же скрылся в густой траве. — Мне очень нравилось кормить белок. Я даже просил у родителей завести домашнюю. Но мама решила, что собаки нам вполне достаточно. — усмехнулся Егор. — А Нюшу ты сюда приводил? — Да. Но не на эту поляну. Раньше здесь было небольшое васильковое поле. Но несколько лет назад оно исчезло. Бесследно. Кстати, мне уже нужно ехать по делам в офис. А потом... — На встречу с друзьями. Там будет эта твоя...? — Да, Серябкина там тоже будет. Не беспокойся, мы всего лишь посидим дома у Тима, немного выпьем и потанцуем под хорошую музыку. Обещаю, буду дома в одиннадцать вечера. — Булаткин поцеловал Валю, словно пытаясь дать понять, что беспокоиться не о чем. — Хорошо. Нам пора ехать.***
Со знакомства Крида и MOLLY прошло больше двух месяцев. Что-то Егора притягивало в ней. Возможно, предельная открытость и простота. Оля была очень сексуальной, красивой, забавной и стеснительной девушкой, с которой было легко и приятно находиться. Егору нравилось разговаривать с ней на самые разные темы, обсуждать музыку, вкусы в которой у них оказались схожими, нравилось ставить её в неловкое положение своими подколами и смеяться, наблюдая за её нелепыми попытками парировать сарказм Булаткина. В глазах Оли загорался огонек, каждый раз, когда она бросала взгляд на всегда безупречного блондина. Егору это очень льстило. Парень получал огромную дозу самоудовлетворения, когда замечал на себе восхищенные взгляды Серябкиной. Он даже и не думал о том, чтобы поговорить с девушкой о её симпатии. Ему доставляло удовольствие общаться с Олей и поддерживать с ней дружеские отношения. Вот уже как полчаса он хохочет над его историей о том, как они с Катей Кищук застряли в лифте аэропорта, когда собирались лететь в Женеву. — Там уже сто раз объявили посадку, и даже наши фамилии назвали, а мы, как рыбки в аквариуме, бьёмся в эти стекла и стучим по ним. — сдерживая смех, продолжала Оля. — Со стороны, наверное, реально были похожи на рыбок. Катя ещё так правдоподобно рот открывала. Хотя, она в принципе любит его открывать, даже в самые неподходящие моменты... — усмехнулась Оля, бросив ехидный взгляд на парня, игриво поведшего бровью. — Господи, я просто представил это. — расхохотался Егор, допив до дна очередной бокал шампанского. — Мне кажется, у вас ни одно событие не обходится без приключений на жопу. — Егор, можем отойти? — предложил Тимати, направляющийся на балкон. — Ну, давай. Оля проводила взглядом Егора, проследовавшего мимо неё, и улыбнулся, подмигнув ему. Блондин ухмыльнулся и закрыл за собой балконную дверь. — Валя, разве, не ревнует? — сразу перешёл к делу Юнусов. Это было то, что больше всего нравилось в нём Егору. Прямолинейность. — Ревнует. Но я стараюсь умерить её пыл. — Неужели, тебе нравится это? Ты же мучаешь девушку. Скажи её, что твое сердце занято. — Она знает. — Что ты встречаешься с Валей? — Что я состою в отношениях. — Тогда не понимаю, чего она добивается. — Я тоже. Но я пытаюсь это сделать. — Постепенно сближаясь с ней и позволяя её симпатии принимать всё большие масштабы? Ты играешь с огнем, Крид. — предупредительным тоном произнёс Тимур. — Всегда знал, что ты являешься официальным членом клуба разрушителей сердец. — Да ладно тебе, Тим. Это же девушки. У них чувства появляются и исчезают со скоростью света. Я не думаю, что у неё ко мне что-то серьезное. — равнодушно сказал Егор. — Наверное, ты просто не видишь, как она смотрит на тебя. Так на тебя смотрит только один человек, кроме неё, и это… — Если ты назовешь имя Вали, то я только посмеюсь. — ухмыльнулся Булаткин. Он верил словам друга и хотел к ним прислушаться. Но здравому смыслу противоречили собственные доводы Егора, от которых он не собирался отказываться. — Мне просто нравится с ней общаться. Вот и всё. — Это всё хорошо. Смотри только, сам не попадись в свои же сети. Я тебя предупредил. — Тимати вернулся в комнату. Егор остался на балконе, наслаждаясь красотой последней ночи этого лета. На ночном небе внимание блондина привлекла красивая россыпь звездных огоньков. В свете уличных фонарей кружилась пыль, слегка напоминающая снег. В душу Булаткина незаметно прокралась светлая грусть. Уже не за горами будет и зима, которую Егор не любит всей душой. Холодная и зябкая, заснеженная и тусклая. И только руки любимой будут согревать блондина холодными вечерами, заключая в свои объятия и не отпуская. Может, только ради этого и стоит ждать это время года. Егор с сожалением в последний раз вдохнул воздух звездной ночи, попрощавшись с этим прекрасным летом, и покинул балкон.