моя весна пришла ко мне раньше

      Алишер в темноте тянется за телефоном и открывает браузер. Ищет советы, как заснуть. Желательно быстро и навсегда, чтобы так не мучиться больше.       Первая статья, выданная гуглом, гласит, что нужно принять удобную позу. Звучит как издевательство, но парень снова пытается найти комфортное положение. Поиски приводят его в положение, в котором спят котики, свернувшись клубочком. Верхняя часть тела находится на возвышении из подушек, в медвежьи объятия схвачен ком из краёв одеяла. «Расслабьте лицо, — Я и так его не кукурузил. Ладно, надо сделать, должно же это сработать.» Закрывает глаза, расслабляя лоб и нижнюю челюсть. Если честно, выходит не очень.       По следующему совету в статье расслабляет плечи и шею, руки расслабляются как-то сами по себе. Кистями сжимает мягкое одеяло, зарывается тонкими пальцами, а потом возвращает их в обычное состояние. Вытягивает ноги, расслабляя, но для собственного удобства одну притягивает ближе к себе, сгибая в колене. «Ну сейчас заебись, удобно.»       Лежит с закрытыми глазами, всеми фибрами души желая погрузиться в сон. Душно, потом снова холодно. Порочный круг. Парень не выдерживает и вскакивает с кровати. Идёт попить воды. По пути обратно останавливается в коридоре, оглядываясь в темноте по сторонам. Приходит идея, за которую парень чувствует себя слегка виноватым: «Он спит, нельзя его будить.»       Ходит в нерешительности взад-вперёд. Поспать всё же очень хотелось бы, а то чем ещё заниматься? Переступает через боязнь разбудить Славика и тихо заходит в комнату.       Она наполнена теплом, умиротворением и выглядит так, будто всё так и должно быть. Алишер, кажется, только что понял, зачем ему нужна была эта комната с небольшой кроватью, застеленной пледом. На ней сейчас в абстрактной позе лежит парень со взъерошенными пушистыми волосами. Одеяло служит скорее декоративным элементом, поэтому покрывает лишь половину тела парня, одетого всё в ту же мерчовую футболку и шорты, найденные где-то на просторах шкафа. Прикрытые волосами, ушки не двигаются. Они до сих пор непривычные, и Алишер ловит себя на мысли, что их ему хочется потрогать. Кошкопарень уткнулся лицом в подушку и умиротворённо спит, тихо-тихо посапывая.       И именно это чудо Алишер хотел будить? «Ну нееет…»       Он не находит в себе сил покушаться на чужой сон. Ещё недолго стоит, прикованный к Славе взглядом, а затем удаляется восвояси. Пытается придумать идей для новых проектов, но ничего толкового не идёт, а в голову снова лезут дурные мысли. «Принять сейчас… и трек бы ещё записал.» Когда понимает, что и творчество у него в голове повязано с веществом, становится жутко. Парень откидывает от себя телефон и трёт глаза руками. «Так, стоп! Нельзя этого допустить, нельзя.» Ночь тянется мучительно долго, а сна так и ни в одном глазу. Алишер решается прийти к Славе снова. Он неуверенно топчется у двери, а потом подходит к кровати друга, долго собирается с мыслями и, вдохнув, тормошит рукой тихонько, чтобы не напугать. –А? –не разлепляя глаз, тихо спрашивает Слава. –Я не могу уснуть. –Ну… ляг, — Подняли, а разбудить забыли. Логичнее ответа и не ожидалось. –Можно я к тебе лягу? –Угу, — произносит и снова отрубается. Вот счастливчик.       Ну что ж, карт-бланш на свинство у Алишера есть, но куда он собирается здесь лечь? И зачем?Обо всём подумал, об этом — нет. Скрепя сердце снова будит. –А? –Пошли ко мне ляжем? Я не могу заснуть. Пожалуйста.       Слава просыпается от количества слов в фразе, которая была произнесена чуть громче, чем прежняя. Алишер легко теребит его за предплечье. Его просьба казалась бы странной в любой другой ситуации, если Слава не хотел спать так, как сейчас. Да и какая разница, кто с кем спит, главное, чтобы все выспались.       Встаёт с кровати и, прищуриваясь, следует за Алишером в его комнату. Ложатся достаточно близко. Тепло и уютно. –Легче? –Да. –Спокойной ночи, — поворачивается набок лицом к старшему и закрывает глаза. Тут темно и прохладно после того, как Алишер закрыл распахнутое настежь окно, поэтому снова заснуть не оказывается для него большой проблемой. –Спокойной.       Но парню не легче, только может быть, на душе теплее стало. Заснуть он всё ещё не может. Появилась веская причина не спать, он: Пялится.

Пялится.

Пялится.

      Губы. Он пялится на губы. Пухлые геометричные губы, приоткрытые во сне. Лёгкие вдохи и выдохи. Подрагивающие тёмные ресницы, нос красивой формы. Горбинка придаёт островатому носу ещё больше шарма. Смотреть на профиль Славы — одно удовольствие. На лоб спала короткая прядочка, и Алишер, забывшись, чуть её не поправляет. Одёргивает себя. И что это было?       К тому же, спящий Марлов — как печка: греется так, что с ним рядом очень жарко. Алишер снимает с себя одеяло, это и становится тактической ошибкой: через некоторое время Слава перетягивает одеяло на себя, так ещё и отдаляется. Моргенштерн замерзает. Что делать? Полусонный парень двигается ближе к другому, пытаясь лечь под бок, чтобы забраться под одеяло и натянуть на себя хоть сколько-нибудь ткани. В один момент Слава приподнимается и во сне шепчет что-то неразборчивое одними губами. Алишер таит дыхание, боясь разбудить, и Марлов снова кладёт голову на подушку.       Пытающийся уснуть парень крутится, как уж на сковороде. Слава открывает глаза и поворачивается к другу. Тот отводит глаза на некоторое время, но потом парни встречаются взглядом снова. –Совсем никак? –Не-а.       Ворочаются. Слава лежит, свернувшись клубочком, спиной к Алишеру. Тот обнимает его, прижимась лбом к чужой шее. Когда парень в очередной раз выдыхает, бледная кожа Марлова покрывается мурашками, будто жидким азотом по нему прошлись. Странное щекотливое ощущение проходит от макушки до кончиков пальцев на ногах. Парень пытается не придавать этому значения, а после, выровняв дыхание, всё-таки засыпает. Следом за ним и Алишер. Убаюкал. Алишер открывает глаза и осматривается по сторонам: на кровати он один, причём лежит не то, чтобы продольно, не то, чтобы поперёк кровати, а наискосок, широко распластавшись. Когда ему надоедает лежать, он поднимается с кровати, пытаясь потянуться. –Доброе утро. Я тебя выгнал с кровати? –Доброе. Да нет. А что? — удивившись, спросил Слава. — Как спалось? –После того, как уснул — тепло и приятно. Котики снились. –Я до тебя не домогался во сне? –А ты можешь? –Ахахаха, да нет! Мне просто люди снились. Красивые, — загадочно обмолвился Слава и мгновенно заткнулся, когда понял, что сморозил. –Киса, что ты сказал? — парню даже сквозь сон режет ухо. Как пошло это звучит, боже… –Ничего. Алишер проводит ладонью по тёплой щеке Славы, дойдя рукой до заострённого, будто из мрамора высеченного подбородка. Переводит взгляд с розовых пухлых губ на карие бездонные глаза, зрачки которых расширяются. Заблестели. Свет ярких лампочек и звёзд всей галактики отражён в них. Алишер теряет дар речи и умение дышать, кажется, заворожённый этой картиной. Приближается, дольше обычного выдерживая зрительный контакт. Отрывать взгляд не хочется. Чувствовать не стыдно, чувствовать — круто! Тёплым дыханием опаляет шелковистую славину кожу. Видит, как от трепета и ожидания у того тонко дрожит кадык. Заглядывает в глаза, делает вдох и целует. Медленно касается чужих губ. Они оказываются мягкими и тёплыми. Их обладатель с шумом облегчённо выдыхает в поцелуй и подаётся ближе.       Единственное, что помогает Алишеру понять, что это сон — отсутствие кошачьих ушек у Славы. Он и без них ничего такой, но С каких пор Алишеру снится такое?       Происходящее кажется крайне реалистичным, грань между сном и явью незаметна. Тепло прикосновений чувствуется, голову уносит так же, как и наяву. Не сказать, что сон был неприятным… напротив, и это сильно смущает. И как теперь смотреть на друга по-прежнему?

***

Утро. Теперь время пялиться пришло Славе, ведь проснулся он раньше друга. Алишер выглядит очень кьюти сейчас, как кажется Марлову. На лоб беспорядочно спадают волнистые закудрявившиеся пряди, тонкие губы приоткрыты, а уголки их чуть подняты вверх, лицо расслаблено. Марлов невольно засматривается. Полежав несколько минут и окончательно проснувшись, идёт на кухню ставить чайник. Проанализировать то, что произошло вчера, не получается. Это же нормально — покрываться мурашками от дыхания в шею и разглядывать спящих друзей? Вроде бы да. Вроде бы.       Пока Слава подвисает на кухне, Алишер открывает глаза и осматривается по сторонам: на кровати он один, лежит наискосок, широко распластавшись. Когда ему надоедает лежать, он поднимается с кровати, пытаясь потянуться. Жутко хочется пить. Полусонный приходит на кухню, где сидит зевающий Слава. –Доброе утро, — единственное, что произносит Алишер, видя его. –Доброе утро, страна.       Парень ставит чайник греться и садится за стол напротив Марлова. Парни с перерывом в пару минут по очереди зевают. Царит сонная утренняя обстановка. На улице облачно, всё отдаёт светло-серыми оттенками. Когда чайник вскипает, Алишер по-хозяйски заваривает две чашки чая из одного пакетика. –У богатых свои причуды, да? — улыбнувшись, спрашивает Слава. –Даа…       Сев за стол и посластив напиток, он принимается медленно размешивать сахар, громко стуча ложкой по стенке. Видно, что не до конца выспался: клюёт носом, опираясь подбородком на руку, чтобы не заснуть окончательно. Когда Слава понимает, что ложка бултыхается в чае уже минуту, он двигается ближе к другу, заправляет чужую каштановую прядь за ухо и щёлкает пальцами перед лицом Алишера. Тот задерживает дыхание, и у него аж зрачки расширяются. Благо, это остаётся незамеченным для друга. Сон до сих пор не выходит из головы. Он что, был вещим? «Да нет, показалось, — проскальзывает в мыслях. — Приснится же всякое…» –Ты что подскочил, может ещё поспать ляжешь? Ты никакой. –Я не засну. Ты мне без ушей приснился кстати. «Дурак… дурак, зачем я это сказал? Он ведь спросит, что снилось, и что я скажу? «Пацанский таз радует глаз–это про меня, только, как видишь, я на Мерсе езжу»? Ой, дура-а-ак…» –Хмм, и из-за этого ты будешь всю жизнь видеть кошмары? Не бойся, если что — разбужу. Если сейчас ляжешь — заснёшь, — смеясь, отвечает кошкопарень. Алишер благодарно выдыхает: –Ну посмотрим… Погнали. Посиди рядом, мне так спокойнее будет. Ну, если у тебя дел нет, конечно. –Окей.       Допивают чай, приятно пахнущий чабрецом, и идут в комнату.       Алишер ложится на половину огромной кровати и смотрит в потолок. Поднимает край одеяла и покрывается так, что только макушка головы выглядывает. Слава берёт с собой телефон и садится на соседнюю сторону. В соцсетях, как назло, нет ничего интересного. За 10 минут поисков не находит ничего, стоящего его внимания. Откладывает телефон и ложится поверх одеяла. Алишер всё ещё смотрит в одну точку на потолке. Вздыхает протяжно. –Спишь? – шёпотом спрашивает Марлов. –Нет. Я, походу, сон прогнал. –Обидно.       После некоторго времени разговора ни о чём Алишеру всё-таки удаётся провалиться в сон на несколько часов. Просыпается в объятиях Славы, который уже теперь сопит на ушко. Обдаёт приятным теплом, сердце трепещет то ли из-за боязни снова потревожить сон, то ли из-за… уюта. Да, уюта, определённо. Не собирается же он заглядываться на друга. Чёрт, Слава мило морщится, когда поворачивается на другой бок, прячась от света из окна. Нет, теперь на него по-старому точно не посмотришь…

***

      В пять часов вечера, как точно помнит Алишер, Слава идёт домой работать над своими проектами и заказами, как и договаривались. Моргенштерн остаётся дома наедине со своими мыслями. Парни наконец-то догадываются обменяться телефонами, чтобы быть на связи.       Диалог в телеграме состоит из придумывания детских обзывательств в сторону друг друга, демок от Славы и тупых мемов, в основном отправляемых скучающим Алишером. Однажды парни вечер напролёт рассказывают в голосовых трешовые истории из жизни. Алишер удивляется, что даже его Слава обставляет по их количеству. «Чел, ну тебе везёт на истории, конечно…» — отправляет парень Марлову за секунду до того, как ему приходит сообщение от Крида, внезапно решившего расспросить Моргенштерна по поводу идей, воплощение которых он хотел бы видеть в клипе. Алишер продолжает работать над фитом с Егором и Триллпилом, пересказывает новые идеи и пытается начать воплощать их в жизнь, всеми силами старательно держится уже неделю.       На десятый день трезвости навязчивые мысли о веществе появляются чаще, чем когда-либо до этого. Не может заснуть даже в кромешной темноте, тело ломит и раскалывается голова.

***

11 день. 01:38       Цифры на экране блокировке режут глаза сильнее, чем когда-либо. Ночью, в очередных неудачных попытках заснуть нормально, Алишер не выдерживает и заходит на знакомый сайт, где можно найти всё, что нельзя. В ночи идёт за закладкой. По пути домой кажется, что они следят, что сейчас поймают и зацапают. Кто они? А кто знает? Логически мыслить не выходит. Паника. Паранойя. Будто все демоны, связь с которыми приписывали парню жёлтые издания, решили ни с того ни с сего прийти за расплатой.       Шумный хлопок входной двери, молниеносное закрывание замка. Щелчок. Впопыхах кинутая на столик в прихожей куртка. Ботинки в углу у двери. Россыпь порошка на тёмном столе. Скрип пластика о деревянную поверхность. Вдох. Металлический привкус во рту, нос ничего не чувствует.       Мимолётное облегчение. Буквально миг по сравнению с мучениями, что были до и будут после. Шуршащая блеклая вспышка, как свет на стене от фар проезжающей мимо окон машины. Мгновенье — бег — снова как ничего и не было. Ничего не словишь, ловить-то и нечего.       Вещество уже давно не дарит даже мнимого ощущения эйфории и этот раз — не исключение. Его приём лишь временно сменяет физические терзания на моральные. Из состояния аффекта выходит разбитым вдвойне, чувствует себя безвольным и слабым. Самым отвратительным человеком в мире. Осознание ударит по голове чуть позже и отдастся гулом в голове: предал слово, что дал себе и Славе.       «Просто ахуительно. Какой же ты мерзотный, — говорит сам себе, смотря в зеркало в ванной.» Лицо опухло, зрачки всё ещё огромные, и мелкие сосудики в правом глазу полопались.

«Жизнь — дурное послевкусие охуительного сна. Мы поняли, что не летим, когда разбились об асфальт.»

      Прийти к Славе он боится: знает, что упадёт в его глазах ещё ниже. Он боится этого, очень сильно боится. Не хочется доводить и так находящегося на грани нервного срыва друга. К кому идти — неизвестно. Пустота. Когда твои единственные соратники — пустота и загоны, от демонов внутри себя не убежишь. Круг замыкается. Снова марафон употребления: всё та же погоня неизвестно за чем, так сильно тянущим, снова всё та же игра в догонялки с абстинентным синдромом. Всё повторяется снова.       С новой дозой он является в квартиру. Да, он пытается потопить одни страдания другими, плодя их вокруг себя ещё больше. Если зарыться головой глубже в зыбучий песок — можно скрыть от себя ощущение того, что тот попал в дыхательные пути, перекрыв доступ к кислороду. Страх не даёт пойти к другу и признаться в том, что сорвался и торчишь снова. Какой ты глупый. Если бы ты знал, что свои люди не осудят и смогут помочь… Если бы.       Сердце чересчур часто бьётся, парень ощущает явное недомогание даже несмотря на трип — он занюхивает ещё одну дорожку и вызывает скорую. Отключается.

Самый опасный наркотик — тот, что ты держишь в руках.

      Пустота. Полнейшая темнота. Громкий басистый голос произносит: «Босс, тут новый прибыл!» Алишер оглядывается по сторонам, теряясь в пространстве из-за того, что глаза застилает тьма. В нос ударяет запах жжёных покрышек. Так никого и не видно. Только завершается эхо одного голоса, как из ниоткуда другой, более привычный человеческому слуху, бархатный голос громогласно откликается: –Да, Вельзи, иду… Кто там?       Наконец, появляется хоть немного света. Тонкая полоска освещает клубы дыма, поднимающиеся к потолку. Из ниоткуда появляется чуть выше среднего ростом русоволосый парень, облачённый полностью в чёрное. –Ты доигрался, чел, — подходя ближе, молодой человек начинает привычный ему монолог, даже не взглянув на Алишера. –Ты кто? — презрительно хмыкнув, с вызовом спрашивает Алишер. –Это… это ты? Моргенштерн? — вглядываясь в непозволительно недовольное лицо, спрашивает парень. — Хотя, этого стоило ожидать. Я — владыка ада, Мефисто, и попрошу так на меня не смотреть. –А я — владычица морская, бебебе, –передразнивает Алишер чересчур, как ему кажется, пафосного юношу. Глаза Мефисто недовольно прищуриваются, в них вмиг проскальзывает искра: –Чувак, ты сейчас находишься в агонии. Твоя душа в моём полнейшем распоряжении, усёк? Я сейчас очень занят, есть два варианта: ты либо сейчас очухиваешься, либо погибаешь. Прям насмерть. Что хочешь? –А почему я это выбираю? –Да откуда я знаю? Может я вообще твоё больное воображение. Просто скажи, чего хочешь. –Ну хз. Я умру лучше.Не хочу больше никого мучить. –Как же я тебя понимаю, чёрт возьми, как же понимаю. И кто эта «никого»? Какая-нибудь девочка-загадка? –Друг. –Друг? Друг… И такое тоже было… — дьявол заметно погрустнел, и осознав, что ушёл куда-то не туда, одёрнул себя. — Умереть, в принципе — твоё право. Но будет ли он счастлив? –Это всяко лучше, чем тащить на себе груз ответственности за долбоёба-торчка. Я умираю, чао какао. –Это твоё окончательное решение? –Стой, а что там будет? –А вот этого уже тебе сказать не могу. –Ладно. Поцелуйте от меня в лоб и Вытрите слёзы, если будут. На плите «смог заснуть наконец-то» напишите, и в инсту фотку с похорон выложите. –Стой! Это не шутки. Ты уверен?       Алишер мнётся с полминуты, кажущиеся вечностью, умирать и так страшно, да ещё и неизвестно, что будет дальше. Через минуту он, горько усмехнувшись, молча кивает головой. Чёрт с ним, будь что будет.       Русоволосый парень щёлкает пальцами. Темнота. Бездыханное тело лежит посередине огромной кровати, пахнущей смесью пряностей и цитрусовых. Скорая выезжает уже на констатацию.       Убийство. Это убийство. Себя и близких в первую очередь.

***

«Чел, ты сдох и доволен? Ты доволен, блять? — Слава истерически разговаривает на повышенных тонах по большей части с пустотой, видя в своей ленте посты о смерти Моргенштерна.» «Как вы думаете, он рял умер или просто хайпит на своей смерти?» — гласит очередной комментарий. –Действительно, блять, хайпит!       Помимо очевидно печальной новости, Слава не может понять, что именно его тревожит, кажется, будто что-то упустил из виду, что-то не успел. Вновь сталкивается с одиночеством. Все проблемы катятся за парнем гигантским комом. Не до того, чтобы предпринять попытку распутаться, — тут даже остановить эту череду ударов было бы победой.