В том месте и в то время II: «На звёздном перепутье»

      — Пробуй. И без задних мыслей.       Джейн сидела на кровати напротив Пятого и, будучи взволнованной, нервно почёсывала свой локоть. Взгляд метался из стороны в сторону: обращался то к парню, то к книге, лежащей на её коленях. Этим сборником новых теоретических знаний щедро одарил Пятый, который сейчас прибывал в томном ожидании и смотрел на девушку, не знающую, что ответить и что стоит сказать.       — Давай внесём больше ясности: мозг — более сложно устроенная система, нежели лампочка холодного накаливания. В случае со второй рассчитать силу легко, очень легко. Просто берёшь и изменяешь существующее магнитное поле. И это всё крутится исключительно вокруг электричества. А что же касается активности нейронов мозга… — глаза Джейн округлились. — Ты хоть представляешь, с какой хирургической точностью мне нужно воздействовать на них?       — Как всегда преувеличиваешь. Мысли мельче. Представь, что мозг — всё та же лампочка. Чем сильнее ты на неё воздействуешь, тем быстрее она потухнет. И наоборот, — Джейн задумалась. — По сути, ты можешь излучать волны различной частоты, чем не просто «включаешь и выключаешь свет», а в теории воздействуешь и вызываешь различные эмоции, может и помехи, — сказал Пятый, переубеждая смущённую сложностью вопроса девушку.       — То есть ты сам не знаешь, возможно это или же нет? — усмехнулась Джейн, скрестив руки на груди.       — В теории, — он указал на книгу, — возможно. Но ведь понимаешь, что нужна практика. Представь, как расширится спектр возможностей, научись ты изменять активность мозга! Это ведь в несколько раз усовершенствованный магнетизм, с которым, к слову, с лёгкостью справляешься, — Пятый настаивал. Он с упрямством барана смотрел на поджавшую губы Джейн, пытаясь склонить к нужной ему реакции и выводам.       Немного помолчав, обдумывая предложенное, Эриксон отмерла и, тяжело вздохнув, обратилась к Пятому:       — Допустим, — она решила принять сторону парня. — Кто станет подопытным?       — Конечно я, — с улыбкой ответил Пятый. — Я ведь выдвинул концепцию возможности этого феномена, — он в нетерпении потёр ладони, пододвигаясь ближе к девушке. — Так что пробуй на мне и не бойся. Страх точно не станет в нашем случае хорошим катализатором.       Джейн ничего не ответила. Потратив пару секунд на то, чтобы обдумать сказанное парнем, она решила переступить через сомнения и тень неуверенности, гнетущие и подстрекающие на отступление. С одной стороны был интерес, с другой — искушение преумножить навык. Этот азарт с головой накрывал, девушка никогда не пасовала перед открывающимися возможностями, в спорных ситуациях предпочитая говорить «да» вместо скучного «нет».       Предложение, выдвинутое Пятым, действительно интриговало, глушило страх неизвестности вперемешку с нерешительностью. Джейн, почувствовав вес ответственности на своих плечах, собралась с мыслями и кинула на парня полный укора взгляд. Тот сидел напротив, наблюдая и ожидая скорой вовлечённости девушки. Давал ей время на концентрацию и принятие решения.       Джейн, выровняв дыхание, собрала энергию и скрестила пальцы, на подушечках которых постепенно выступило несколько тусклых голубых огоньков. Сила была применена — девушка прислушалась к ощущениям, зная, что предстоит сделать. Вторгнуться в чужое сознание, в абсолютно другой мир, существование в котором шло по своим правилам.       В конце концов, напротив сидел живой человек. С эмоциями, дыханием, нервами, бьющимся сердцем — точно не лампочка и не ваза с цветами, разбить которую, ошибившись, не страшно. Что вводило девушку в состояние фантомного страха, так это возможность навредить Пятому, не рассчитать силу воздействия на его сознание, переборщить с собственной мощью. Калибровке силы на неодушевлённых предметах учиться легко, она уже научилась. Но вот что касалось живых…       Джейн пристально посмотрела в глаза Пятого. Постепенно, прощупывая почву, начала вторгаться в его разум, изменяя активность нейронов. Миллиард маленьких ниточек, тесно связанных между собой и реагирующих на малейшее раздражение извне: как легко ими управлять, так легко их и уничтожить. Нужно на время стать хирургом, чтобы суметь совладать с такой сложной системой человеческой природы: чем дальше Джейн продвигалась, тем отчётливее уясняла этот феномен. А также находила устройство нервной системы и мозга схожим с понятием электричества.       Шаг за шагом она двигалась дальше, глубже, к затворкам чужого сознания. Контролировала дыхание, следила за малейшими изменениями в лице и поведении Пятого, считывая его реакцию на любые манипуляции. И пока всё было хорошо: спустя минуту Джейн чувствовала незримую связь, соединившую их сознания. Она могла заставлять думать о хорошем или плохом, принуждать к исполнению её воли или же наоборот спасти от гнетущих воспоминаний, ввести в состояние покоя.       Сейчас Джейн держала в своих руках свободу действий Пятого, его мысли, ощущала их поток и направление.       Радуясь проделанной работе, девушка улыбнулась, передавая впечатления по незримому каналу. Пятый еле заметно кивнул, выдыхая — почувствовал и принял посылаемый в свой адрес лучик тепла.       Девушка была уже далеко, радость от проделанного застилала глаза на первостепенную вещь — на самоконтроль. Продолжая свой путь, Джейн теряла голову, продвигаясь всё дальше и дальше. Это становилось небезопасным. Лишь раз она оступилась во мраке неизвестности — пропустила вдох — дыхание сперло. Страх вмиг сковал, рассеивая решительность. Что-то сродни панике окутало разум, что не укрылось от парня — передавалось ему, закрепощённом в кругу желаний девушки. Он сдвинул брови, понимая, что что-то не так. Смотрел на Джейн и видел, что та уже не испытывает бывалой радости. Пальцы её начали труситься, дыхание участилось: девушка боролась с собой, собираясь отступить, но понимала, что не сможет. Не получается выплыть на поверхность со дна этого омута. Она зашла слишком далеко.       В первые секунды Пятый отчётливо чувствовал неприятные покалывания, какие бывают перед затягивающейся на дни мигренью. Некоторое время спустя начинало происходить кое-что более весомое: контроль парня над эмоциями стремительно сходил на нет, забираемый Джейн — как ни старался, не мог ощутить что-то своё. Голову начал сжимать обруч, давление, очевидно, поднималось. Пятый понимал, что переживает чужие, вселяемые страхом и неуверенностью чувства. Она диктовала ему, что ощущать, о чём думать и как реагировать. Парень же сидел, поджав губы: с непокорством понимал, что дело дрянь. Вторжение в его разум теперь может разнести его же на мелкие кусочки. Становилось страшно. И этот страх не принадлежал ему.       Пятый с трудом поднял сдавленную тисками магнетизма голову, понимая, что нужно как можно скорее закончить эксперимент. В глазах начинало темнеть, дыхание спирало, а челюсть под прессом повышенного давления еле заметно подрагивала, пресекая попытки что-то сказать. Только Джейн могла регулировать степень концентрации собственной силы, только она могла нейтрализовать и прекратить комом нарастающую головную боль парня.       Всё произошло слишком быстро: дыхание девушки, доселе частое, но тем не менее ровное, навзничь сбилось. Она зажмурилась и опустила голову, подавляя бурю, бушующую внутри, в то время как Пятый, непременно ощутив это, понял, что у Эриксон всё окончательно вышло из-под контроля. В лёгких не хватало воздуха, щёки из-за прилившей к коже крови заметно покраснели. Она потерялась. И нужно было помочь ей, прекратить это. Сейчас.       — Джейн, — просипел Пятый. Перед его взором уже витали звёзды. — Джейн…       Она не слышала, пыталась ухватиться за нить контроля: ладошки тряслись, губы поджались, часто вздымающаяся грудь, казалось, пыталась вобрать в себя как можно больше воздуха. Кислород, которого перестало хватать.       Пятый не мог терпеть больше. Призвав свободным от силы девушки краем сознания собственную способность, он попытался отразить воздействие на доли секунды. Два энергетических поля столкнулись. Джейн распахнула глаза, подавляя вскрик. В миг обратила перепуганный взгляд на измотанного Пятого напротив. Он держался руками за голову: из-за высокого давления из его носа тонкой струйкой стекала кровь.       — Пятый! Боже мой! — воскликнула Джейн, понимая, что натворила. Хотела приблизиться к парню, но наткнулась на выставленную перед собой руку, отгораживающую и просящую не приближаться.       Он часто моргал, пытаясь прийти в себя, прикрыл ладонью нос, останавливая бегущую из него кровь. В ушах звенело, перед глазами картинки расплывались в мутные круги, а слышалось всё, как сквозь вату. Было дурно и до жути неприятно. Пятый выпал на несколько секунд из этого мира, не в силах с ним взаимодействовать и его же воспринимать.       — Пятый, ты слышишь? — взволнованно спросила она, трусящимися пальцами потянувшись к его лицу. — Я перестаралась. Говорила же, идея плохая, — сказала она, не получив ответа.       Пятый, сквозь пальцы которого просачивались алые капли, молчал и пытался совладать с головной болью. Он не слышал Джейн, кажется, вообще забыл про её существование. Разум был чист, как белый лист: без эмоций, чувств и каких-либо ощущений. Нужно было немного времени, чтобы прийти в себя, восстановиться и оправиться от произошедшего.       Прошла минута. Две. Пять. Джейн давно выбежала из комнаты, не зная, куда деться от эмоций и вины за содеянное. Нужно было многое переосмыслить, понять и обдумать. Пятый же этого не заметил. Вскоре упав на подушку, наволочка которой окрасилась кровью, он погрузился в недолгий сон, восстанавливаясь и собирая в кучу мысли.       Сорока минут было достаточно для экспресс-реабилитации. Первое, о чём подумал Пятый, как только очнулся — Джейн.       Вскочив с кровати и тут же об этом пожалев — голова беспощадно заболела, отчего парень болезненно поморщился — Пятый выбежал из комнаты и, опираясь о стену, добрался до двери девушки. Потянул за ручку. Один раз. Другой. Та не поддавалась, закрытая с другой стороны.       — Джейн, — негромко позвал он, предприняв новые попытки открыть чёртову дверь. — Джейн! Открой мне, ну же!       Девушка слышала. Но отвечать не собиралась. Напуганная осознанием того, что наделала, сидела в углу комнаты, подтянув ноги к груди и обхватив их руками. Пустым взглядом буравила пол, абстрагируясь от внешних воздействий и раздражающих факторов. Сознание включило режим самосохранения, успокаивая и призывая к рациональному анализу случившегося. От себя не убежишь — Джейн это понимала. Поэтому продолжала сидеть, молчать и переваривать случившееся. Ей нужно побыть в одиночестве.       «Ей нужно побыть в одиночестве», — пронеслось в голове Пятого, после того как очередная попытка открыть дверь оказалась тщетной.       Он, безусловно, мог в миг телепортироваться, вторгаясь на территорию девушки и руша храм ауры её чувств. Но уважал решение Джейн, ведь понимал, что, должно быть, происходит внутри неё. Зная девушку, он примерно осознавал, что за чувства та может испытывать. Знал, что она прекрасно осведомлена о его способности к телепортации, но тем не менее закрыла дверь, огораживая себя от окружающего мира и безмолвно прося оставить её в одиночестве.       Пятый, схватившись за голову, что новым приступом боли заставила поморщиться, кинул сочувствующий взгляд на дверь. Как бы ни хотелось взять инициативу и ворваться к Джейн, окружая вопросами и извинениями за глупую попытку и давление, парень понимал, что делать этого не стоило. Необходимо дать друг другу немного времени. Связав сознания, они затратили огромное количество ресурсов. Разорвав связь уже своей силой, Пятый в любом случае обрекал обоих на болезненные ощущения и последующий страх.       Он вздохнул и отнял руку от ручки. Уже хотел уйти, но не смог перебороть себя и, прислонившись к двери, проговорил:       — Не вини себя, слышишь? — Пятый замолчал, хотел продолжить, но слов нужных не нашлось. Их место заняло грызущее душу чувство, называемое совестью, отчего он, то ли от головной боли, то ли от внутренних противоречий, поджал губы и поморщился.       Нужно было выпить горсть таблеток и парочку кружек кофе — это должно привести в тонус, придать хотя бы градус бодрости.       Часы показывали седьмой час вечера. Пятый сидел на кухне, давно распрощавшись с головной болью, и, грустно подперев кулаком подбородок, вертел кружку с недопитым чаем, призванным спасти его положение. Грейс запретила запивать таблетки кофе, так что выборка напитков на сегодняшний вечер была крайне скудной: листовой с успокаивающими травами и вода.       Пятый вздохнул, зевая и потирая глаза, прогоняя сонное наваждение. Без кофе уровень его бодрости падал: тело, привыкшее к постоянному стимулятору, просило кофеин, но не получало. Так что помимо скуки к букету развлечений парня добавилась физическая потребность в терпком напитке. Баночка с коричневыми гранулами стояла на столешнице напротив, так манила к себе, побуждала открыть… Пятый сглотнул, отводя взгляд в сторону. Скука застилала глаза. Поязвить и поёрничать было не с кем, никто не спускался на кухню и не спешил становиться мишенью его искусного сарказма. Так что из развлечений оставались лишь листовая гонка чая на дне керамики и переработка кишащих в голове мыслей, одна за одной сменяющих друг друга.       Одной из таких было зарождающееся волнение касательно Джейн. Она не появлялась уже несколько часов, что напрягало и вселяло сомнения. Пятый думал, что встретит девушку за обедом и они обсудят случившееся, но та не спешила оправдать его ожидания. Прошёл час, второй, третий, ужин близился, а со стороны Эриксон слышалась лишь звенящая гордая тишина.       Парень нахмурился, отодвинув от себя кружку с ненавистным плескающимся в ней чаем. Собрался с мыслями и через пару секунд уже стоял напротив закрытой двери, из-за которой не спешила выходить девушка. Прочистив горло, Пятый пару раз постучал, негромко спросив:       — Джейн? К тебе можно?       Но ответа не получил. Не собираясь ждать, парень опустил ручку, обнаружив, что дверь легко поддаётся давлению, с малейшим усилием отворяясь и пуская его в комнату. Пустую комнату. Пятый с округлившимися глазами прочесал её, ничего не обнаружив. Затем, не сбавляя темпа, оббежал весь дом, время от времени сталкиваясь с вопросительными взглядами Вани и Клауса, появляющимися на его пути.       Пусто. Девушки просто не было в поместье.       — Вот чёрт, — Пятый стоял возле Академии, оглядываясь по сторонам оживлённой улицы.       В голове крутились десятки вариантов, куда она могла сбежать. Собраться с мыслями не получалось, ровно как и настроить себя на рациональность будущих действий. Нужно было срочно что-то предпринять, бежать куда-то. Темнело летом поздно, но, в любом случае темнело. В кармане Пятого приблизительно три часа, отсутствие плана и разные пути, выбрать один из которых являлось сложной задачей.       — Так, думай, — обратился к самому себе парень, закрыв глаза и собрав энергию вокруг окружённых синими полями ладоней. Готовый к прыжку, он припомнил все «места спокойствия» Джейн, в которые она с большей вероятностью могла бы уйти, чтобы успокоиться.       В голубой вспышке он исчез. Поиск обещал быть долгим.       Джейн, подтянув ноги к груди, сидела на скамейке, невидящим взглядом смотря на тихо журчащий пруд и уточек, гоняющихся друг за дружкой, громко крякая.       Она любила это место за особую атмосферу гармонии и спокойствия посреди бурно живущего мегаполиса. Именно в таких уголках мира и хрупкой тишины, нетронутой природы, Джейн удавалось поговорить с самой собой, успокоиться и направить мысли в нужное русло: смотря на колыхающиеся на ветру кроны вековых деревьев, в душе что-то заземлялось, заставляло остепениться, поймать момент.       Здесь тихо, здесь спокойно и безлюдно. Ветра почти не было, не слышались чужие голоса и бесконечные шаги. Только трава, запах цветов и прохлада, навеянная водоёмом. Одна из уточек, недовольно что-то прокрякав, погналась за второй, нырнув под воду и оставляя позади гряду слабых колыханий на серебре водной глади. Джейн улыбнулась, умиляясь незатейливости птиц. Отпив немного кофе, что согревало её, по дурости выбежавшую из дома в одной футболке, спасало от прохладного воздуха приближающегося вечера. А он был действительно близко.       Небо начинало красить в сиреневый цвет, такой приятный глазу и умиляющий сердце. Солнце заходило, оставляя место луне и рассыпающимся звёздам, которые можно было видеть в некоторых частях небосвода. Джейн упустила момент — на наручных часах красовались цифры «20:45». Она обхватила себя руками, поставив кофе рядом на скамейку, и посмотрела на мостик над прудом неподалёку, улыбаясь воспоминаниям. Где-то в области груди расплывалось ощутимое тепло.       — Мы куда шли, напомни мне? — Пятый волочился за Джейн, что чуть ли не в припрыжку шла впереди, оглядываясь по сторонам.       — Домой, — она обернулась. — Разве нельзя сократить путь, пройдя через этот парк?       — Можно телепортироваться и сделать его ещё в несколько сотен раз короче, — подметил Пятый, которому пришлось немного пробежаться, чтобы успеть за своей впечатлительной особой.       — Какой ты скучный, — закатила глаза Джейн. — Скоро подойдём к пруду, там обычно полно уток. Ты можешь прыгнуть сквозь пространство домой, если так уж хочешь.       Почувствовав в её словах двойное дно, Пятый косо улыбнулся, отвечая:       — Ну уж нет, Эриксон. Я знаю этот приём, — Джейн довольно кивнула, продолжая идти дальше.       Теперь медленнее, чем раньше. Пятый легко касался её талии, сопровождая, и в темп девушки шагал рядом. Как бы он не любил подобные мероприятия выходного дня, которые всегда заканчивались прогулками в парках и скверах Нью-Йорка, знала о которых, похоже, только Джейн, не мог отказать ей в совместном времяпровождении. Это было бы крайней степенью бестактности и грубостью с его стороны. Зная девушку, он также был в курсе, как та жаждет романтики, тепла и понимания, коего была лишена на протяжении всей жизни. Приходилось восполнять пробелы в ущерб своей приземлённой гордости, несмотря на шуточки остальных Харгривзов и нелюбовь к чему-то сродни совместных прогулок.       Перекрывало всё осознание факта, что ей было неимоверно хорошо и безопасно в его компании. Она шагала по дорожке парка с чужой рукой на своей талии. Таким простым жестом Пятый оградил девушку от невзгод окружающего мира, как бы говоря: «Видишь? Теперь ты не сама за себя. Я слушаю и слышу тебя.» И она понимала, благодарила не раз и не просила большего. Уровень любезности и романтичных условностей всегда равнялся середине, удовлетворяя желания обеих сторон.       Пятый, нелюдимость которого в Постапокалипсисе достигла своего предела, постепенно таял и открывал себя для новых уровней взаимодействия. Вначале никак не хотел этого делать, боясь привязаться, стать зависимым от девушки, так стремительно и ярко ворвавшейся в его жизнь. Ведь где разрыв душевной, связывающей сердца, нити, там и боль, там и слёзы, там и двоящее сердце мучение.       Не хотелось повторять опыт Апокалипсиса, в котором пришлось пережить расставание с семьёй, любимыми и родными людьми, научиться жить, полагаясь на себя, идя рука об руку с одиночеством и безысходностью. Не хотелось обрекать себя на это вновь, не хотелось связывать себя с кем-то другим, привязываться, становиться созависимым и уязвимым. Случай решил всё за него. Пятый, проникшийся, понявший Джейн, поклялся до конца защищать и оберегать её, их будущее и настоящее. Поклялся. Если очередной Апокалипсис растянет их по разным уголкам планеты, временным ветвям, обрекая на скитания и одиночество с ранками, кровоточащими порезами на сердце, обещал себе найти и вернуться во что бы то ни стало. Обретя что-то по истине хорошее, парень не собирался это упускать. У этой монеты должна быть одна сторона.       — Я не позволю тебе исчезнуть. Ни за что, — тихо пробормотал Пятый, всматриваясь в гладь пруда, рассекаемую семейством уток. Картинки возможных событий, Апокалипсиса, вероятности событий и их исходов сплошь мелькали перед испуганным взором. Глаза округлились, на них редко подрагивали ресницы. — Клянусь.       Пятый подбородком уткнулся в плечо девушки. Подхваченный шквалом воспоминаний, неподвижно стоял, чуть сдвинув брови. Он смог убежать от Апокалипсиса, а вот тот от него — нет. Преследовал везде, постоянно наводил на ненужные мысли, заставляя строить планы по спасению семьи и близкого человека в случае возможной катастрофы, отбирая право на спокойствие и мирную жизнь. Ком встал поперёк горла, дыхание сперло.       — Пятый, ты о чём? — спросила Джейн, развернувшись.       Он смотрел на неё пустым, преисполненным испуга взглядом, смотрел на её недоумевающее лицо, запоминая каждую деталь. Чувство, сродни панической атаке, охватило сознание. Пятый опустил ладони на румяные щеки Джейн, бегая взглядом по знакомым чертам: веснушчатый носик, густые брови, янтарного цвета глаза, алые губы.       — Я клянусь тебе, Джейн, я смогу защитить тебя, себя, семью, если что-то случится. Уже делал это однажды, но если нужно будет повторить — не спасую, — он говорил быстро, находясь под токсичным воздействием нахлынувших воспоминаний.       Девушка поняла это. Сдвинув брови, опустила руки на его предплечья. И проговорила:       — Не думай о таком. Всё хорошо, ты здесь, не там, — она провела по его затылку, взъерошивая волосы, подобно заботливой матери. — Натерпелся же ты в прошлом.       Он не ответил. Опустил ладонь, останавливаясь у подбородка, и, приподняв его, оставил на губах Джейн короткий мягкий поцелуй. Не отстраняясь, прикрыл глаза. Лоб ко лбу, нос к носу, они стояли, вслушиваясь в спокойное дыхание друг друга и плескающихся у пруда под мостиком уток, их кряканье.       Пятый тяжело вздохнул.       — Пойми наконец, что не случится такое вновь, — негромко сказала Джейн, не открывая глаз. — Отпусти Апокалипсис.       — Я не могу. Я не могу.       На плечи лёг тёплый пиджак с эмблемой Академии. Джейн сразу поняла, что к чему. Прикрыла глаза и резко развернулась. Оторвала взгляд от мостика.       Скамейку, на которой она сидела, уже обходил Пятый, оставшийся в одной рубашке, жилетке, галстуке и шортах. Вид у него был так себе: измотанный, уставший, со взъерошенными волосами и тяжело вздымающейся грудью. Он сел рядом, бесцеремонно изымая бумажный стаканчик, допивая залпом содержимое. Наплевав на запрет Грейс и принятые не так давно таблетки.       Джейн намеренно не разворачивалась в его сторону, продолжая сидеть и буравить взглядом клочок земли напротив, рядом с прудиком. Слышала, боковым зрением видела действия Пятого, но до последнего старалась не замечать, отстраниться от ситуации. Причина этому одна — грызущая совесть и непомерное чувство вины, которое хотелось искупить, исправив ситуацию. Ведь как бы она не боялась навредить Пятому, уже сделала это и переживала, пыталась изничтожить распирающие изнутри чувства.       Вопреки сотворённому, причинённой боли и неприятностям, он снова нашёл: подорвался, прочесав несколько кварталов в поисках виновницы торжества, что теперь сидела рядом и до последнего оставалась в своём безопасном вакууме. Находила в нём спокойствие — кряканье уток, всплески воды, шум листвы над головой и лёгкие дуновения ветра — Пятый не сомневался ни единой секунды, что найдёт её именно здесь. В этом парке, на этой скамейке, у этого пруда.       Парень выбросил пустой стаканчик в урну рядом, всем телом поворачиваясь к Джейн, окидывая её силуэт беспокойным уставшим взглядом.       — Не делай так больше, слышишь? — голос Пятого в тишине парка звучал громче обычного, девушка смогла различить нотки его эмоций. И усталость, и беспокойство, и доля страха.       — Это было плохой идеей. Мне жаль, — выдавила Джейн, всё ещё буравя взглядом траву. Вечерело, воздух становился прохладнее; она подтянула лацканы пиджака ближе к груди.       — Я имел ввиду другое. Не убегай впредь, — тяжело вздохнув, сказал Пятый, прислонившись к спинке скамьи и откинув голову, волосы, повинуясь законам физики, пружинками свисали вниз, образуя небольшое тёмное облачко. Эта беготня и бесконечная телепортация вымотали его: хотелось либо заснуть, либо выпить целый кофейник и продолжать бодрствовать.       — Проблематично вспоминать все твои места дзена в радиусе пары километров, а потом прочёсывать их, искать, — продолжил пассивную критику он, прикрыв глаза.       — Я не хотела ни того, ни другого в любом случае, — Джейн наконец развернулась, лицезря растянувшегося на спинке скамейки парня. — Это эгоизм — развивала свою способность, а навредила тебе.       — И теперь боишься этого ещё больше, — он приоткрыл один глаз, глянув на девушку. — Это не эгоизм. Я сам вызвался. А без поражений не бывает побед, так что всё в порядке, и не нужно терзать себя за это.       — Пятый… — Джейн помотала головой, задумчиво пожевав губу.       — Да ты ведь можешь! Можешь воздействовать, можешь менять активность мозга, это огромное преимущество и возможности! — он раскрыл глаза, отрываясь от спинки. — Я видел и чувствовал это.       Вместо ответа Пятый поймал на себе осуждающий взгляд.       — Ну да, согласен, немного ярче, чем планировалось. Но подумай, кто достигал успеха без практики, проб и ошибок?       — Ты мазохист? — усмехнулась Джейн, видя очевидные попытки Пятого склонить её к продолжению начатого.       — Ну заставь меня почувствовать себя лучше. Если получится, мы с тобой квиты, — Пятый лукаво улыбнулся, лицезря, как губы девушки тянутся в улыбке в ответ.       — Это явная манипуляция. Пятый, я тебе мозг в прошлый раз чуть не расплющила. Тебе нужно ещё?       — В прошлый раз, — он выделил эти слова, — ты начала хорошо, но продолжила идти, забравшись слишком далеко. Потерялась на незнакомой территории. Сейчас же попробуй ступать по поверхности, медленно, аккуратно.       — Сейчас? — в недоумении спросила Джейн, всё ещё не в силах поверить в серьёзность просьбы парня.       — Именно.       — Если я опять напортачу? — спросила девушка, полностью надев пиджак.       — То мы больше не будем пробовать, и я окажусь последним подонком, — заключил он, посылая девушке сочащуюся сарказмом фирменную улыбку.       Джейн, несколько секунд смотря на уверенного Пятого, что-то прошептала под нос, мысленно проклиная себя за то, что соглашается вновь. Страха не было. Разум, убаюканный шумом природы и запахом цветущих петуний, был отлажен и готов к работе. Без ограничений, блоков и зажимов, как это было в прошлый раз.       Она вложила его ладони в свои и, не закрывая глаз, посмотрела на Пятого, прослеживая реакцию. Постепенно, шажок за шажком, вновь воздействовала на его сознание, вступая на чужую территорию. Чем не вызвала ничего отрицательного с принимающей стороны. Парень, некоторое время хмурясь и прислушиваясь к собственным ощущениям, спокойно, размеренно дышал, чувствуя мягкие, даже убаюкивающие и заставляющие расслабиться волны чужого влияния.       Девушка продвигалась крайне медленно и осторожно, не допуская ошибок из прошлого. Не было никаких рывков, зачинаемых страхом и тревогой, да и страха-то как такового не было. Целью Джейн стало сохранение дистанции, замена хаоса в угоду гармонии. Которую она всеми силами воссоздавала. Прикрыв глаза, вспомнила о самом тёплом, хорошем и светлом, что с ней случалось. Улыбка поползла по лицу, щёки вспыхнули румянцем; в душе, в области груди стало как-то уютно и необычайно хорошо, в потоке спокойствия она плыла, плыла по этому течению. Что, безусловно, не прошло мимо Пятого. Он, будучи связанным с девушкой сознанием, ощутил всё то же, что ощущала она.       Стало хорошо, чужая сила обволакивала со всех сторон, образовывала кокон безопасности, спокойствия и стабильности. Пятый закатил глаза, закрывая веки. Мысли покинули его голову, вводя в беспамятство, а сам он, на мгновения потеряв контроль над телом, чуть отклонился назад, утягивая руку Джейн назад за собой.       Девушка раскрыла глаза, постепенно разрывая ментальную связь. Она покрепче схватилась за его ладонь, не давая откатиться назад безвольному телу. Уже предполагая, что вновь сделала что-то не так, взяла Пятого за затылок, легко постукивая по его щекам.       — Эй, Пятый?       — Да-а-а, — негромко протянул он, медленно раскрывая глаза и возвращаясь в реальный мир.       Спустя ещё несколько секунд утраченный контроль вернулся, и Пятый сидел, рассеянно оглядываясь по сторонам.       — Ты здесь? — недоверчиво спросила Джейн, на что получила серию коротких кивков. — И что это было?       — Не знаю, как ты, а я кайфанул, — Пятый довольно улыбнулся. — Почти попал в Нирвану.       — Сейчас, вроде бы, получилось.       — О, не то слово, — всё ещё развязно говорил Пятый. — Ты, оказывается, можешь в обе стороны идти: уничтожать, вызывать боль и вводить в какой-то транс, проецируя хорошие эмоции. Двоякость — всегда преимущество. Как ты это сделала?       — Ну, во-первых, навредить тебе не хотела. А во-вторых, успокоилась, вспомнила нечто тёплое и хорошее, передала переживаемое тебе.       — Ты поделилась эмоцией? — уточнил Пятый.       — Возможно, — Джейн повела плечом. — Я внушила спокойствие и радость, вот ты и сидел, как под благовониями.       — Джейн… — усмехнулся Пятый, помотав головой. — Ладно. В любом случае ценой поражений и побед, мы выиграли сегодняшний раунд. Ты выиграла.       — Благодаря твоей настырности и нежеланию отступать, — опровергла девушка, выгнув бровь.       — Что есть, то есть, — Пятый пожал плечами. — Кто-то должен стать твоим мотиватором. А кто, если не я?       Джейн не ответила, молча всматривалась в нахальное лицо парня, понимая, с какой занозой свела её жизнь.       Они стояли, закрыв глаза, и обнимали друг друга. Лица светились от счастья, улыбки растянулись на них, выражая любовь и заботу. Большая «капуста» Харгривзов: Номер Один, Два, Три, Четыре, Пять, Семь, где Восемь — посредине. Улыбался, глотая слёзы и светясь от полученных эмоций. Не грусти и горечи скорого расставания, а чистого, ранее не опознанного, приобретённого счастья.*