Шанс на исправление.

      Запихивая второго вареного жука, я старался жевать, ни о чем не думая. На вкус еда жаб была в какой-то степени вкусной, но сама мысль о том, что я ел и как это пахло, вызывало рвоту. Помню, как в самый первый раз, поселившись на горе Мьёбоку, приспосабливался к местным деликатесам целую неделю. И то начал есть по собственному желанию только после двух дней голодовки. — Не кривься, еще обидишь Шиму-чан, — шепнул мне Фукасаку, подкидывая в мою тарелку гусениц, — Попробуй это. — Фаршированные? — спросил я, разглядывая насекомых. — Да, специально для гостей, — ответил жаб, важно покивав. Я посмотрел на то, как учитель уплетал гусениц за обе щеки. Через минут пять к нам присоединилась и его жена, закончив последние приготовления. Шима пододвинула ко мне что-то запеченное, предлагая попробовать. — Это пирог с маринованными комарами, — просветила меня жаба с густой копной фиолетовых вьющихся волос. Все-таки их мир был необычным. Вот где вы видели земноводное с волосами? Хотя…много чего странного происходит в других измерениях. Взять хотя бы говорящих животных. — И такие бывают? — спросил я, как-то уныло посмотрев на блюдо. Отрезав себе кусочек, я, не задумываясь, откусил. Мысленно думая о том, что все дело в нашем восприятии, я пытался поскорее проглотить. Слишком смешанные ощущения остались после этого пирога. Слишком непривычный вкус, вызывающий рвотные рефлексы от одной мысли, что в моем рту побывали комары. И стоит ли задаваться вопросом: из чего сделано тесто? — Вкусно, — протянул я, кажется, став зеленее на несколько тонов точно. — Привыкнешь, — утешительно хлопнул меня по руке Фукасаку, после обратившись к жене и поблагодарив ту за такой сытный завтрак. — Две недели уже прошло, — протянул я, после чего нагнувшись и шепнув просвещенному в мою тайну жабу, — В прошлый раз тоже не смог. — В любом случае, выбора у тебя нет, — протянул старик. — И то верно, — вторил ему я, откладывая пустую тарелку. Тошнота все еще тревожила меня.       Как я и предполагал, мое обучение шло быстрее, чем в прошлый раз. Тело было неподготовленным, поэтому я не мог также просто собирать природную чакру, как это делал обычно. Необходимо было постепенное привыкание и накапливание сендзюцу внутри тела. Однако однажды полученный опыт не был пустым звуком. Идеальное накопление и удерживание природной чакры получилось к середине второй недели прибывания на Мьёбоку. Я был безумно доволен проделанной работой. И сейчас меня ждал второй этап тренировок: применить Режим Мудреца на практике. Моему новому телу нужно было научиться особому ведению боя, которое практикуют ученики жаба. Я хотел отработать каждое движение, которое в прошлом было доведено до автоматизма.       Так шел уже четвертый день, как я отрабатывал приемы с Фукасаку. Улучшенный контроль за недолгое путешествие с Джирайей позволил манипулировать природной чакрой свободнее. — В который раз я вижу доказательства, что ты однажды учился этому, — прокряхтел жаб, уворачиваясь от очередного моего выпада, — Ты знаешь, что делаешь. Но твое тело все еще не привыкло к новому и не поспевает за желаниями. — Это дело времени, и я надеюсь, что смогу как можно скорее приспособиться, — произношу, в этот раз все-таки попадая по жабу, отчего тот отлетает на большое расстояние, но в конце успевает затормозить и миновать падение. Режим Мудреца заканчивается, и я устало сажусь на землю. Тяжело дыша, пытаюсь вобрать в себя порцию кислорода побольше. А через десяток секунд, когда дыхание восстановлено, подхожу к ковшу, стоявшему неподалеку, жадно поглощая прохладную воду. Как знал, что нужно заранее оставить себе попить. — Ты еще молод, у тебя есть возможность не спешить, — заговорил Фукасаку, вставая и оттряхивая с себя пыль, — Но ты стремишься стать тем, кем являлся в своем мире, возможно, перешагивая сразу несколько лет одним махом. Ты перевыполняешь тот план, который был создан для тебя этого мира. — К чему это ты, старик? — выслушав речь жаба, я удивленно взглянул на учителя, — Ты хочешь сказать, что это плохо? Но разве это плохо? — Тише, — шикнул Фукасаку, отрезвляя меня и заставляя снова слушать, — Я не говорю, что это плохо. Я боюсь, что однажды ты перегнешь палку и твое тело не выдержит. Как я уже говорил, тело не поспевает за твоими знаниями. И если сейчас ситуацию контролирую я, то потом будет некому. — Рядом со мной большую часть времени Джирайя, — попытался отвертеться я, хотя в голове у меня возникла мысль, что, возможно, жаб прав. Я вспомнил свои тренировки: раньше я так не загонял себя, хотя также усердно старался развиваться…превзойти Саске. — Это временно, он не будет с тобой всегда, — посыл Фукасаку имел совершенно другое значение, однако отчего-то мне в голову пришло одно из самых больных воспоминаний. Смерть любимого человека… Это доказало в который раз, что люди не вечны. — Да и если ты захочешь, ты сможешь скрыть от Джирайи многое, — продолжил Фукасаку, — Просто будь аккуратнее и иногда позволяй себе расслабиться. — Мне некогда расслабляться, — тяжко вздохнул я, вспомнив все ужасы недолгой, но кровавой войны. Казалось, что осталось совсем мало времени и эта проблема все так же не решаема. — Но я тебя услышал. — Было ли что-то в твоем будущем, что заставляет тебя перешагивать через себя, менять события уже сейчас? — вдруг спросил сенсей, заставляя вздрогнуть от столь точного вопроса. Проницательности жабу не занимать. — Было, — согласно кивнул я, на секунду задумавшись о том, что уже начинаю говорить о будущем в прошедшем времени. Как будто уже не считаю его своим, как будто все, что было, уже совершенно не часть меня. Я уже настроился на то, чтобы все поменять, даже не задумывался о том, что могу переборщить или сделать что-то не так. Эффект бабочки уже запущен. — Расскажешь? — спросил Фукасаку, из-под лобья глянув на меня. Он красноречиво намекал на то, что раз я рассказал часть из своей тайны, то стоило бы посвятить и в оставшуюся часть. Но пока я не хотел этого делать. Зачем говорить о таких моментах, в изменение которых веришь всей душой? Пока у меня нет ни плана, ни возможностей, чтобы предотвратить хотя бы войну, но я старательно к этому шел. — Не сейчас, — помотал головой я, — Не зачем лишних беспокойств. — Я не буду допытывать тебя, — вздохнул жаб, — Но что-то мне подсказывает, что твои тайны затрагивают не только тебя, а это повод для беспокойства. Когда-нибудь ты поймешь, что в одиночку нести слишком тяжелый груз не так-то просто. — Я это понимаю, — согласно кивнул я, — Именно поэтому со мной Гамамару и Девятихвостый. — Ты веришь лису? — вдруг спросил жаб, удивленно вскинув голову, чтобы получше рассмотреть мое выражение. Он как будто ждал, что я с улыбкой добавлю, что это шутка. Фукасаку будто мимо ушей пропустил то, что было названо имя и Жаба Мудреца. — Как себе самому, — четко произнес я, даже не задумываясь над собственными словами. В подсознании послышался отдаленный хмык. Я вовсе и забыл, что лис мог слышать меня. Кажется, ему понравился такой ответ. — Если ты так говоришь, — черты жабьей морды разгладились.       Ближе к вечеру впервые за две недели в мир жаб пришел Джирайя. Тот, тактично отказавшись от ужина, позвал меня пройтись. Я был удивлен его приходу. Успел даже соскучиться. Поблагодарив за ужин Шиму, но так и не притронувшись к еде, я побрел вслед за учителем. Я был голоден, но не настолько, чтобы есть очередных фаршированных, маринованных., а впрочем какая разница. Червями и комарами они не перестают быть.        Идя позади и вглядываясь в густые белые волосы Джирайи, я пытался понять: с какой целью пришел отшельник в мир призыва. Не за мной ли? И только я хотел озвучить все еще не заданные вопросы, тот заговорил: — Как ты тут? Фукасаку докладывал мне о твоих стараниях. Я очень удивлен, — учитель остановился у одного из папоротников, садясь прямо на землю и облокачиваясь о ствол. Только сейчас я заметил, что свиток призыва не с ним. — Мог бы и пораньше прийти, посмотреть на труды моих тренировок, — хмыкнул я, однако упрекать Джирайю пока не собирался. Машинально сложив руки на груди и остановившись напротив беловолосого, я взглянул на него с высоты своего роста. Хоть когда-то я смогу посмотреть на учителя сверху вниз, а не наоборот, как это обычно бывало. — Знал бы ты, чем я занимался все это время, благодарил бы, — раздосадованно ответил Джирайя и, уловив мой скептический настрой, нахмурился сильнее. Но я знал, что тот это делал для вида, на самом деле отшельника вряд ли такое задело бы. — Дай угадаю? Подцепил себе новое вдохновение? Понял все прелести моего отсутствия и пустился во все тяжкие? — я старался не засмеяться. Однако смешок все-таки слетел с моих губ, когда я увидел злое выражение лица Джирайи. — Ах, ты, маленький поганец! Вообще-то я разыскал старика Узумаки! — Правда? — тут же прекратив смеяться, я удивленно уставился на учителя, — Ты правда это сделал? Я никогда не сомневался в тебе! — Посмотрите на него, как заговорил, — хмыкнул учитель. Мне напомнило это самую нашу первую встречу. Я вспомнил, как старался подлизаться к Джирайе, только бы тот обучил меня чему-то заместо Эбису, что лежал в отключке.       После сказанного извращенный отшельник потянул руку в запазуху, доставая оттуда небольшой свиток. Тотчас же он полетел в мою сторону. Сориентировавшись, я поймал подачку и достал запечатанное на бумаге. — Ты просто прелесть, даттебайо! — воскликнул я, обнимая отшельника. На земле лежало несколько пачек заварного рамена. И в ту же секунду живот заурчал, сообщая о том, что я все еще голоден. Отшельник задорно рассмеялся. — Тебе надо поесть, только Шиме не показывай, а то обидится, — отозвался беловолосый. — Само собой, — хмыкнул, уже представляя, как в моем рту окажется любимая лапша. Присмотревшись к пачкам, я улыбнулся еще шире, — Как ты узнал что это моя любимая? — Не трудно догадаться, когда ты покупал исключительно лапшу с этой этикеткой, хмыкнул учитель, довольный собой. Но через секунду он снова стал серьезным, — Сколько тебе еще нужно времени на освоение сендзюцу? — Я его освоил, — решительно ответил, словив на себе недоверчивый взгляд Джирайи. В который раз он недооценивал меня, но я не мог его винить, — Мне осталось отработать несколько приемов. И попробовать доработать кое-что.       В голове всплыла техника Ресенсюрикена. Я почти освоил ее, но пока не готов был воспроизвести. Что мне теперь мешает, когда я могу входить в Режим Мудреца? — Думаю, еще на несколько дней я останусь у жаб, — дополнил, взглянув на учителя. Тот как-то ободряюще приподнял уголки губ. — Я помню, когда ты был еще совсем зеленым: не мог нормально освоить даже технику Призыва. Но с каждым днем ты удивляешь меня, Наруто, — заговорил Джирайя, на пару секунд прикрыв глаза, будто что-то вспоминая, — Ты действительно удивительный ребенок, Наруто. Ты можешь удивлять, и сейчас я не только о том моменте, когда ты завершил Расенган за неделю или осваивал каждый прием, показанный мною. Я говорю о сейчас. В какой-то момент ты стал серьезным, взрослым, как будто вырос на несколько лет за секунду. Мне до сих пор не понять все происходящее, но я верю в тебя и в то, что у тебя все получится.       Джирайя привстал, потрепав меня по волосам, пока я не пришел в себя. Я пытался переварить сказанное. Удивительный, да? Куда удивительнее ты, Джирайя… — Я останусь здесь на одну ночь, а потом буду поблизости от старика Узумаки, подожду твоего возвращения, — продолжил учитель. — Тогда…может спарринг? — вдруг спросил я, — Заодно оценишь мои новые возможности. — Договорились, — согласно кивнул он. Я коварно улыбнулся: у меня припрятано для тебя несколько фокусов.