Запутанная История

      Тело воина кубарем выкатилось из таверны, где звуки драки были отчетливее, чем вонь из немытых котлов. Сокка проскакал пару ступенек на собственной заднице и разлёгся на пыльной тропинке, переводя дыхание. За ним из таверны выскочила девочка, которая запуталась в порванном и грязном подоле платья, из-за чего распласталась рядом с воином на животе, уперевшись носом в пожухлую, затоптанную траву, точно так же пахшую жиром и алкоголем, как и всё здание.       Оба молчали, слушая звуки ругани, прилетавшие из кривого здания напротив них. Треск стекла, шум поломанной мебели и костей, чьи-то возмущенные, испуганные, болезненные писки и безуспешные мольбы о пощаде. Сокка невольно задумался, с кем сейчас борются эти громилы? Как-то незаметно эта драка превратилась из борьбы за больший процент от выкупа в простое побоище. Теперь эти дебилы сражались за звание победителя, который получит и выкуп за девчонку, и вознаграждение за поимку мальчишки. И это не было бы так смешно, если бы не тот факт, что их «куш» только что один за другим кубарем выкатился из таверны, распластавшись на грязной земле, переводя дух.       Сокка поднялся на локтях, когда понял, что ему больше не требуется заполнять воздух легкими, и посмотрел на Тоф. Она села в позу лотоса раньше, чем он, но именно поэтому её маленькая грудная клетка до сих пор так часто прыгала то вверх, то вниз, а щеки были такими красными, жадно хватавшими воздух. Брюнетка рылась в сумке, видимо, опасаясь, что в пылу драки что-то могло выпасть или же что один из тех головорезов умудрился вытащить что-то из драгоценных сокровищ Бейфонг, что она так бережно оберегала на протяжении всего путешествия. Сокка точно не знал, что лежит в этой сумке, больше похожей на его подушку, набитую дешевым пухом медведе-моржа, однако склонялся к тому, что там просто куча денег, без которых, как считал сам воин, эта богатая, изнеженная девчонка не проживёт и дня.       Как не странно, Тоф в бою оказалась полезнее, чем Сокка мог даже предположить, её недуг никак не влиял на ярость или координацию. Возможно, лишь потому, что таверна была полна бандитов: куда не повернись, стоял какой-нибудь мужик, больше похожий на кусок горы или большущую глыбу, чем на достойного воина. Тоф хватала бутылки с бара одну за другой и разбивала их о головы головорезов, а когда бутылки кончились, принялась за мебель. Она умело прыгнула одному прямо на загривок и не постеснялась впиться своими белоснежными зубками ему в шею: парень завизжал как девчонка и буквально выпрыгнул из окна таверны. Тоф толкалась, пиналась, ставила подножки и кидалась предметами мебели, как если бы и правда могла что-то видеть. Она отправляла одного бандита за другим прямо в руки воина, который принимал их специально приготовленной для этого дубинкой (не бумеранг, конечно, но тоже неплохо). А когда бандитам это надоело, они просто вышвырнули обоих за дверь, продолжая свою драку уже в чуть более честных условиях, как считал сам шатен.       Не то, чтобы Сокка признавал, что они с девчонкой сработались, но было что-то невероятно приятное, почти похожее на ликование, когда она кидала в его сторону полупотерянного паренька, которого Сокка одним ударом руки отправлял в кучу таких же пострадавших от их яростного дуэта. Или, когда воин направлял Тоф, помогая ей сориентироваться во всегда темном пространстве. Или иногда (это произошло всего пару раз), когда бандит яростно летел на слепую девочку, Сокке удавалось поймать его всего в паре сантиметров от её аккуратной фигурки, отправляя одним ударом дубинки по затылку в нокаут. И, если честно, это доставляло воину особенное удовольствие. В такие моменты Тоф, услышав резкий удар тела о пол, испуганно оборачивалась, выпучив глаза; а, поняв, что произошло, пристыженно опускала глаза и тихо произносила «спасибо».       Она почти шептала в эти моменты, и воин невольно задавался вопросом, какого было бы услышать этот шепот. Не прочесть его по губам, не угадать по огням в её глазах, не выискать в её покрасневших щеках. А услышать его, когда она, слепая и грубая девчонка, наклонится к его уху, её горячее дыхание обдаст его кожу, и он впервые услышит что-то приятное от неё в свой адрес. Какого это?       Сокка смотрел на Тоф сейчас и понимал, что из-за этой глупой драки она теперь выглядела совсем по-другому (но странно было то, что теперь она выглядела, казалось, куда более похожей на себя саму). Её волосы выпали из пучка и теперь волнами спадали на плечи и талию, подол платья стал грязным и наполовину порванным, а с плеча слетела ткань платья, обнажая белёсые, усеянные веснушками, костлявые плечи. Жемчужное ожерелье, что ещё в таверне так приглянулось бандитам, так и осталось внутри здания. На шее брюнетки теперь висела лишь ниточка, а сами жемчужины остались на полу трухлявого паба, медленно выкатывались из него, прыгая по ступеням, застревая в трещинах и дырках.       Но глаза девушки горели счастьем. Она, тяжело дыша, улыбнулась, что заставило и самого Сокку приподнять уголки собственных губ. Улыбки на обоих лицах медленно расползались по сторонам, пока оба не разразились хохотом. Сокка упал на спину, хватаясь за живот, а Тоф, наоборот, согнулась пополам, прикрывая рот ладошкой.       ― Ты запрыгнула на человека со шрамом на всё лицо, будто бы он был маленьким осликом в детском уголке! ― Сокка засмеялся ещё громче, вспоминая лицо бандита в этот момент.       ― А ты кинулся в чувака горошком!       ― Да, это было совсем не эффективно...       ― И уронил на кучу людей люстру! ― Тоф тоже упала на землю, держась за живот и громко смеясь.       ― Ты натравила крыс на бедного щуплого мальчонку!       ― А ты… ― Тоф вдруг перестала смеяться, но Сокка этого даже не заметил, пока в его плечо не прилетел маленький, но сильный удар её костлявой ручонки.       ― Эй, за что это?! Я же спас тебя! ― Воин сел на земле, смотря, как смеющееся лицо Тоф в секунду превратилось в грозное. Её аккуратные брови съехали к переносице, нос насупился, она выставила нижнюю губу вперёд, злясь, но выглядело это так по-детски мило, что было скорее смешно, и парню потребовались все его силы, чтобы не рассмеяться вновь.       ― Ты пытался от меня избавиться!       Сокка непонимающее потупил взгляд, скорее задаваясь вопросом, как она это поняла, чем пытаясь изобразить невинность. Воин потёр ушибленное место, упорно стараясь придумать хоть что-то, что могло бы оправдать его перед ней (шатен не заметил, как ему стало важно оправдаться перед девушкой, что обманом затащила его в это путешествие), но в итоге только и придумал, что:       ― Но я же в итоге этого не сделал? ― Голос Сокки звучал именно, что неуверенно, потому как он сам себе не верил.       И правильно делал, ведь лицо Тоф так и не изменилось. Она выглядела смешно-угрюмой и уже собиралась сказать что-то колкое, как вдруг в окне таверны показалось лицо со сломанным носом и разбитой в кровь бровью, которое недовольно заявило:       ― Эй! Вот они.       Сокка с Тоф испуганно переглянулись. Воин сообразил, что делать, раньше, чем это сделала девочка, которая даже не успела толком привести себя в порядок. Шатен быстро поднялся на ноги и, даже не отряхнувшись, схватил руку Тоф, утаскивая её за собой, заставляя вновь бороться с подолом платья.       ― Поднимайся, нам пора!       Сокка тащил Бейфонг по дороге в город, рассчитывая добраться до него быстрее, чем бандиты доберутся до них и наконец закончат начатое. Воин устремился обратно, в лесную чащу, не останавливаясь ни на секунду, не давая себе даже задуматься, будто бы их могут догнать, будто бы их поймают, разделят, что он отпустит холодную руку Тоф. Парень боялся представить её испуганное лицо, руки, тянущиеся к нему, глаза, пронизанные ужасом, когда бандиты утаскивают её. А, может, это были вовсе не бандиты, а её родители, что утаскивали девочку обратно в башню?..       Сокка не знал, но он боялся всего этого сразу и заранее, а потому несся вперёд по поросшей травой и мхом дорожке, вслушиваясь в шум позади него. Воин вслушивался в шарканье ног девочки, что недовольно ворчала сзади него. В этот раз она разобралась с подолом платья в разы быстрее, и теперь лишь пыхтела ему в спину, жалуясь на его слишком длинные ноги, за которыми она никак не поспевала. Сокка вслушивался в шум сзади него, пытаясь различить, как далеко от них была толпа головорезов, но, что гораздо важнее, он пытался понять, с какой стороны эти придурки находятся, потому что воин не был так глуп, чтобы предположить, будто бы эти парни не знают потайных ходов. Этот лес, наверняка, был полон других узких, неудобных, заросших тропинок, о которых он не знал. А потом Сокка перебирал ногами ещё быстрее, зыркая глазами в разные стороны, меняя картины перед собой так быстро, что голова уже начинала болеть.       Воин пытался услышать, что находилось впереди него, надеясь, безуспешно теряясь в молитвах о том, чтобы они выбежали к городу. Это было нереально, Сокка знал, невозможно всего за пару минут преодолеть весь тот огромный участок пути, что они проигнорировали, ради этой глупой таверны и того, чтобы Тоф, наконец, отдала ему бумеранг. Сокка чертыхнулся про себя, сетуя на собственную глупую гордость, которая неустанно желала показать девочке, кто здесь главный. Теперь они оба оказались в ситуации, из которой не выбраться и, к сожалению, это была полностью его вина.       Воин очень резко свернул направо, пытаясь запутать преследователей и надеясь, что его занудная сестрёнка и два его запутавшихся друга зайдут так далеко, чтобы найти его. О, как Сокка сейчас хотел встретить злое лицо Катары, улыбающуюся мордашку Аанга и вечно хмурого Зуко. Сокка обрадовался бы, бросился бы им на шеи и, возможно, даже признал бы, что Катара была права, была права всё это время, если бы только она применила свои волшебные силы и спасла их от устрашающей кучки людей, которая, тем не менее, не смогли бы даже собственное имя написать без ошибок.       Сокка застыл на месте, взял минуту, чтобы перевести дыхание, потому что перед ним резко выросла огромная, толстая крона незнакомого ему дерева, в которое он чудом не врезался. Воин обвил Тоф руками, не давая ей продолжить бежать: брюнетка не сразу поняла, что происходит, но молчаливо согласилась остановиться, ведь её лёгкие тоже не справлялись с этой дикой гонкой. В любое другое время Сокка восхитился бы величием этого древа, ведь оно и правда было великолепным: толстая крона, сотканная, казалось, из десятка других деревьев, которые уходили высоко вверх, скрываясь за листьями других деревьев. Только вот ситуация была неподходящая, чтобы восхищаться чем-то настолько не привычным для выходца из заснеженных земель.       Не прошло и минуты, как оба услышали дикий треск, будто бы сзади них уронили целое дерево. Сокка решил не оборачиваться, дабы не пугать лишний раз самого себя удивительной физической подготовкой новых знакомых. Воин лишь схватил Тоф за руку, и они оба вновь понеслись куда-то вперёд.       ― Ты хоть знаешь, куда бежать? ― Еле выговорила брюнетка, испуганно сжимая руку Сокки, когда позади них вновь послышался шум неизвестного происхождения.       ― Типа того.       Только и промямлил воин. Он не знал, куда бежать. Времени достать карту не было, отпустить руку Тоф он не мог, да и на такой скорости он и не увидел бы ничего, а замедлиться они просто не могли: деревья позади них падали один за другим.       ― А ты что, сомневаешься во мне? ― Сокка попытался улыбнуться, сделать вид, что всё нормально, в то время как всё откровенно летело к чертям. Воин не знал ни где они, ни куда направляются, ни как справятся с кучей головорезов, когда больше не смогут убегать, а ведь это вот-вот должно было случиться: конечности ныли, горло болело, легкие не справлялись. Но Сокка пытался сохранять смешки и уверенность в голосе, чтобы Тоф не волновалась, и он понятия не имел, в какой момент уровень её волнения стал так важен для него.       ― В прошлый раз ты привёл меня в таверну, где нас попытались убить. ― Фыркнула девочка.       ― Ты мне это всю жизнь будешь припоминать?! ― Сокка оборвал сам себя, когда понял, что сказал. Не то чтобы воин собирался общаться с Тоф всю жизнь, и не то, чтобы он не хотел этого. Он вообще об этом не думал. Слова вырвались из его рта сами собой, будто бы его мозг соображал быстрее, чем он сам. Будто бы его разум уже принял решение провести с этой девчонкой остаток жизни, духи знают по какой такой причине!       Времени порассуждать об этом ему не выдалось: Сокка услышал резкий, болезненный писк Тоф, её рука выскользнула из его хватки, и сердце вдруг забилось в диком ритме, напоминающем водопад, несущийся в бесконечно темную пропасть. Воину потребовалась вся его сила, чтобы обернуться и посмотреть на девушку, он уже морально был готов увидеть шайку головорезов, схвативших брюнетку, что отчаянно и почти безрезультатно пыталась выбраться из оков, однако вместо этого увидел лишь Тоф, схватившуюся за свою стопу.       ― Эй, поднимайся! Ты чего?! ― Сокка подлетел к брюнетке, пытаясь аккуратно поднять её с земли, но та сбросила его руки с плеч, злобно восклицая:       ― Я не могу! Здесь… здесь был какой-то камень или типа того… ― Тоф не закончила, но, когда оторвала одну ладонь от стопы, чтобы заправить мешавшуюся прядь, воин заметил красную жидкость на её белоснежной коже, и, ― Сокка готов был поклясться, ― на одну секунду (возможно, даже на одну её долю), голос Тоф сломался, будто бы она могла бы расплакаться.       ― Черт… ― Сокка произнёс это почти неслышно, скорее для себя, чем для девушки или деревьев, что окружили их со всех сторон: сомнительная защита, надолго её не хватит, но достаточно, чтобы воин успел что-то придумать. Он испуганно огляделся по сторонам, перебирая в голове тот небольшой список из вариантов, доступных им сейчас, а именно: драться прямо здесь, что вряд ли закончится хорошо, или бежать, игнорируя боль. Сокка вновь чертыхнулся, однако сел на корточки перед девушкой и указал большим пальцем себе на спину, чего она, конечно же, не увидела. ― Полезай мне на спину.       ― Чего?! ― Возмутилась Бейфонг, будто бы во всей этой плачевной ситуации самым худшим было залезть на спину парня.       ― Не думаю, что у нас есть выбор! ― Рявкнул воин. Тоф секунду помедлила, будто бы не зная, что сказать, но воин не вытерпел, так как услышал шум приближающихся ног: ― Давай же!       Тоф вновь помедлила, но всё же очень нелепо, спотыкаясь и морщась от боли, залезла на его спину, впиваясь испуганный руками в его рубашку и кожу.       ― А я ведь говорил, я говорил надеть что-то на ноги… ― Злобно пробубнил себе под нос воин, поднимая на ноги и продолжая бег сквозь лес.       Сокка старался не обращать на это внимание, но рубашка, за которую девушка так крепко схватилась, покраснела, и воину на секунду показалось, что, возможно, вместе с ногой она поранила и ладонь. Или же, возможно, это была рана, оставшаяся от побоища в таверне, но в таком случае воин представить себе не мог, как не заметил её. Мысль об этом злила Сокку, и он сам не знал, почему. Тем не менее, времени на эти мысли не было: он замедлился, потому что теперь нёс на себе пусть и крошечную, но всё же девчонку, а потому выбирать, куда бежать, нужно было с умом, иначе эти идиоты настигнут их быстрее и смысла в его геройстве не останется никакого.       Воин сделал один резкий поворот, потом другой, потом пробежал мимо камня, который, казалось, уже видел. Сокка чертыхнулся, его рубашка намокала, и воин надеялся, что это из-за пота, а не из-за раны на руке брюнетки. Тоф тихо пищала каждый раз, когда Сокка перепрыгивал через новое препятствие. Она напрягалась всем тельцем, пыталась удержаться от этого признака слабости, и воин знал это, а ещё то, что она делала это ради него. Она делала это, чтобы он не отвлекался лишний раз, но он всё равно отвлекался.       Сокка остановился, когда почувствовал, что воздуха в груди больше нет, а легкие не справляются с количеством нагрузки. Тоф медленно сползла с его спины, хотя воин даже и не предполагал этого. Она неуклюже допрыгала до него так, чтобы оказаться впереди, после чего аккуратно положила руку ему на плечо.       ― Эй… ты как?       ― Всё… всё нормально. ― Сокка попытался улыбнуться, но улыбку в его голосе заглушали постоянные придыхания и кашель, что он еле-еле сдерживал внутри себя.       Воин так и продолжал бы стоять, если бы его глаза не упали на кусок дерева, до боли похожий на бревно. Это была деревянная колона, уходившая высоко вверх, подпирающая собой земляной выступ, к которому Сокка и не помнил, как прибежал. Но как раз это сейчас было неважно, ведь если ему удастся уронить это бревно правильно, то эта маленькая пещерка (воин не знал, откуда она здесь, да и ему было всё равно, если это поможет им спрятаться от бандитов) окажется закрыта каменным обвалом сверху. Сокка сделал пару шагов, чтобы проверить, есть ли в пещере проход, и он был. Они смогу выбраться из этой передряги, если он правильно уронит колонну.       ― Ай, да Сокка, ай да молодец! ― Усмехнулся про себя парень, с восхищением смотря на колонну перед ним.       ― Чего? ― Тоф недоуменно подняла одну бровь, но Сокка уже её не слушал. ― Эй, ты че делаешь? Совсем свихнулся?       Воин проигнорировал и эту фразу девушки. Он схватил самую большую дубинку, что смог найти и стал бить по колонне, однако быстро понял, что это не сработает, поэтому отбросил палку и, уперевшись спиной в ближайшее дерево, стал бить колонну ногами. Сокка бил и бил, пока не послышался шум бегущих ног.       ― Эй, Вонг… ― Тоф испуганно впилась пальчиками в ремешок от сумки, висевшей всё это время на её плече. Воин на секунду задумался, как она умудрилась не потерять эту вещицу по дороге, когда они убежали, но тут же отбросил эту мысль в сторону. Тоф не решалась сделать ни шага в сторону Сокки, ни к пещере, на даже от бандитов. Она стояла, как вкопанная, и только паника постепенно охватывала. ― Вонг!       Сокка вновь не ответил, а лишь схватил Тоф за запястье и потащил за собой. Брюнетка хромала на одну ногу, но, кажется, совсем позабыла о боли, когда звук падающей колонны позади преградил путь бандитам. Воин завернул пещеру, которыми был испещрён выступ, и только тогда дал себе минуту передышки.       Сокка благодарно облокотился спиной о каменные стены и тяжело вздохнул. Наконец благодатная тишина и толика прохлады. Тоф продолжала стоять, испуганно дёргаясь на каждый звук, но парню уже было всё равно. Он весь вспотел, безумно устал и проголодался. Этот день официально можно назвать самым сумасшедшим за всю его жизнь, а ведь у него было много по-настоящему сумасшедших деньков.       ― Вонг… ― послышался испуганный голос Тоф, на который Сокка лишь устало хмыкнул, всё ещё пытаясь восстановить дыхание. ― Вонг! ― Испуганно вскрикнула Тоф, от чего шатен поднял раздражённый взгляд.       ― Что ещё?!       ― Вода! Здесь вода! ― Девушка, казалось, готова была на стенку лезть, лишь бы убраться от жидкости.       Сокка испуганно поднял глаза вниз. Было темно, он почти ничего не видел, а потому просто опустил руку вниз, трогая влажную землю, которая медленно становилась всё мокрее и мокрее, пока не опустилась под первые жалкие миллиметры воды. Воин отдернул руку, косясь на Тоф рядом с ним, пока не понял, что она, в отличие от него, была совсем босая, а его валенки не пропускали воду (плюсы жизни на Полюсах).       ― Ты сбил плотину, идиот! ― Почти зарычала девушка, медленно отходя назад, пока не упёрлась спиной в стену пещеры и не поняла, что бежать некуда.       ― Откуда мне было знать, что это плотина?! ― Сокка подлетел на одном месте. Он был чертовски зол, этого дня была более чем достаточно. Слишком много тупых совпадений за двадцать четыре часа.       ― От сюда нет выхода, что мы будем делать?! ― Закричала Тоф, указывая рукой в темный проход позади них.       ― С чего ты взяла, что здесь нет выхода? Думаешь, я закопал бы нас заживо?!       ― Просто знаю! ― Оскалила зубы Тоф, сжимая руки в кулачки, и Сокка вдруг почувствовал, что все его стопы оказались полностью в воде.       ― Нет, там есть проход, и мы пойдём туда и мы спасемся! ― Воин больше не мог держать себя в руках. Он сделал слишком много геройских поступков за сегодня и ни один из них не увенчался успехом. Слишком много неудач за один день. Одна должна была оказаться удачной. Хотя бы одна…       Сокка сделал уверенный шаг в сторону Тоф, уже собираясь схватить Бейфонг за руку и повести её внутрь пещеры, где определённо должен был быть выход, однако брюнетка отдёрнула руку буквально за секунду до того, как воин собирался до неё дотронуться.       ― Я не собираюсь умирать только из-за твоей тупой гордости. ― Фыркнула Тоф, скрещивая руки на груди и поворачиваясь к парню боком.       ― Я спас твою жизнь сегодня уже несколько раз!       ― Из-за тебя я и была в опасности! ― Тоф неожиданно удачно повернулась к нему лицом. Так, что их носы почти соприкасались, но царила между ними такая ярость, что воздух почти искрился.       ― Знаешь что, это из-за тебя мы здесь оказались! ― Сокка резко отстранился от девушки и стал наворачивать круги по небольшой пещере, что он выбрал для убежища, пока вода продолжала прибывать. ― Ты вздумала выбраться из этой безопасной башни! Ты ударила меня по голове! Ты украла мой бумеранг и шантажировала, это из-за тебя мы оказались здесь!       ― Значит, я нас от сюда и вытащу!       Не успел Сокка даже съязвить в ответ, как камень, что перегородил им выход из пещеры, вдруг взлетел и застыл в воздухе. Вода вместо того, чтобы ринуться внутрь пещеры, вдруг оказалась в бассейне из четырёх высоких каменных стен, в секунду выросших из-под земли. Тоф, как ни в чем не бывало, вышла на мокрую землю из пещеры, и, легко махнув рукой, отбросила висевший в воздухе камень на пару метров, сломав несколько деревьев по дороге пополам. Брюнетка повернулась к воину, положила руки на бёдра и самодовольно улыбнулась.       ― Ты собираешься выходить из пещеры или мне вернуть камень на место?

***

      Сокка молчаливо сидел напротив медленно разгоравшегося пламени и неуверенно тыкал дрова палкой. Воин всё не мог перестать коситься на Тоф, будто бы теперь перед ним сидела не та слепая девочка, что он встретил сегодня днём в башне, а совсем другой человек.       Теперь ткань её молочного платья была почти полностью перепачкана грязью, зеленью, пыльцой, а местами даже кровью. Подол был порван в клочья так, что её левая нога была видна аж до самого колена, а правая нога, та, что она поранила, когда они убегали от бандитов, до сих пор была скрыта грязным полотном. Зеленоватая кофта, уходившая под платье, вылезла и теперь, сколько бы Тоф не возвращала её к себе на правое плечо, ткань соскальзывала, оголяя синяки и царапины на нём. Рукав на правой руке раньше был таким длинным, что закрывал кожу девочки до самых пальцев. Теперь же он был порван по шву до самого локтя и висел мертвым грузом, повинуясь легким порывам ветра и любым, даже самым незаметным движениям хозяйки. Тоф удалось вернуть волосы в пучок на голове, только вот теперь он не был таким искусным, состоящим из сотни маленьких косичек и ленточек, вплетённых в них, а представлял из себя самый простой клубок, слабый и небрежный, из которого постоянно выпадали пряди, падали прямо на веснушчатое лицо девушки, мешая ей видеть.       Неизменным осталась лишь сумка, за которую Тоф цеплялась как за спасательный круг весь день. Даже сейчас, раскрыв свой страшный секрет Сокке, оказавшись в полной безопасности в лесу, подальше от таверны и от башни, девушка цеплялась за свою тёмно-зелёную сумку, одной рукой впившись в ремешок, а второй, засунув руку поглубже, перебирала содержимое. Они сидели у костра уже так долго, что, Сокка не сомневался, предметы в сумке брюнетки начали повторяться, а костёр, что с бережностью развёл воин, уже точно не погаснет. Но оба продолжали сидеть в полнейшей тишине, упорно делая вид, что занимаются невероятно важными делами и у них попросту нет времени обсудить то, что произошло.       Сокка смеялся про себя, думая, что это самый долгий момент за всё время их общения, когда он молчал. Не считая, конечно, того короткого промежутка времени, когда он находился в отключке после удара по голове. Наверное, Тоф думала о чем-то подобном, потому что периодически на её лице тоже играла улыбка: её губы расплывались в самодовольной ухмылочке, растягивались почти на всё лицо, заставляя щеки приподниматься, и веснушки, казалось, танцевать на белой коже.       Сокка невольно вспоминал, как выглядели Катара и Аанг, когда ругались: его сестра обычно садилась у костра, склонялась над котлом, показательно водя рукой по кругу над бурлящей жидкостью. Это было особенным способом Катары показать всем присутствующим, сколько всего она делает и как упорно никто из них этого не замечает, прямо как сейчас это делал Сокка. Может, он делал это, чтобы показать, что его навыки ни чуть не менее важны для их выживания, чем такая удивительная и редкая способность девочки покорять землю, а, может, потому, что ему было просто необходимо чем-то занять самого себя, чтобы не признавать, будто бы он был не прав всё это время.       В свою очередь Аанг, ссорясь с сестрой воина, обычно уходил куда-нибудь глубоко в лес, начинал тренировать магию, выпуская злость. Однако так или иначе он всегда шёл первым извиняться. Тоф делала примерно всё то же самое, пока они искали эту поляну: шла рядом с Соккой, постоянно поднимая в воздух маленькие камешки, крутила их на уровне собственных глаз, расчищала им дорогу даже от мелких препятствий. И пусть воин хотел бы в это верить, он сомневался, что девушка пойдёт первая извиняться, как это делал Аватар, когда ссорился со смугло-кожей волшебницей воды.       Сокка не знал, почему он об этом думал, ведь они с Тоф даже не поссорились. Просто не разговаривали. Это как будто у них обоих была тема, которую необходимо было обсудить, но никто из них не хотел начинать этот разговор, да и не знал, как именно это сделать.       Из мыслей Сокку вырвал резкий звук со стороны девушки. Тоф почти неслышно пискнула, и только в этот момент он вспомнил, что брюнетка поранила ногу. Сокка тяжело вздохнул, пытаясь вспомнить хоть что-то из того, что Катара рассказывала ему про лечение ран, чтобы он мог помочь самому себе, пока не придёт помощь в лице сестры. Не то, чтобы воин знал так уж много, но это всё равно было лучше, чем, Сокка не сомневался, полностью отсутствующие знания о медицине у Тоф.       Воин нехотя встал с маленького пенька, к которому прирос, стоило ему только найти эту опушку, и медленно побрёл в сторону девушки, что изо всех сил делала вид, что всё нормально. Сокка сконфужено встал рядом с Тоф, пару секунд помялся, не решаясь сесть на бревно, после чего произнёс:       ― Можно?       Тоф кивнула, перекидывая сумку с вещами в другую сторону, чтобы воин мог занять место рядом с ней. Стоило Сокке усесться на бревно, он тут же дотронулся пальцами до колена брюнетки, спрятанного под тканью платья и тихо произнёс:       ― Давай я помогу.       Тоф вновь ничего не ответила и лишь неуверенно кивнула, отодвигая шелк в сторону. Сокка аккуратно дотронулся кончиками пальцев до кожи девушки, но тут же отдёрнул руку, ощущая, будто бы по коже прошёлся холодок, как если бы Катара вновь покрыла волоски на его руке тонким слоем инея. Воин прикоснулся к Тоф вновь, но уже увереннее, стараясь игнорировать странные реакции собственного тела на испорченную ранами кожу брюнетки. Положив ногу девушки к себе на колени, Сокка снял с пояса маленький мешочек с травами, что ему вручила сестра и, предварительно понюхав порошок, высыпал его к себе на ладонь. После этого воин снял с пояса маленькую флягу, в которой почти не осталось воды, и постарался выудить оттуда хоть пару капель, дабы превратить порошок в мазь. Кажется, Катара говорила про что-то подобное, однако Сокка совсем не был в этом уверен и действовал наугад. Отложив флягу в сторону, воин бережно повернул стопу брюнетки так, чтобы рана смотрела прямо на него, второй рукой продолжая держать нечто, отдалённо напоминающее мазь.       Если честно, рана на ноге Тоф была совсем небольшой, но, тем не менее, была достаточно серьезной. Конечно, большая часть повреждений была вызвана прогулками девушки по земле. Тоф была достаточно упряма, чтобы продолжать ходить самостоятельно с тех пор, как они вышли из пещеры и, пусть путь их и был совсем коротким, так как Сокка поспешил выбрать первую же безопасную опушку для ночлега, однако достаточно грязи успело попасть в царапину. Воин чертыхнулся про себя, понимая, что без Катары здесь не обойтись и что Тоф вряд ли сможет сейчас продолжить путь, в общем-то, как и сам Сокка: они оба были уставшими, проголодавшимися и побитыми в бою. Им были необходимы отдых, сон, чуть-чуть тепла и еды, что воину удалось выловить в небольшом подобии реки неподалёку, а потому Сокка сделает то, что сможет сегодня, а завтра отведёт Тоф к Катаре.       Воин сумел дотянуться до воды, что он принёс из речушки и где плавал их будущий ужин, и смочил свою другую руку, которой не держал мазь, после чего придвину ведро поближе. Сокка не был уверен, можно ли использовать эту воду для лечения, но альтернативы ему не предоставили, а потому он использовал жидкость, где плавала пара карпов, чтобы очистить рану от грязи. Сокка аккуратно наклонил ногу Тоф к ведру, после чего стал бережно отмывать грязь от раны. Девушка испуганно дёрнулась, и воин тут же прекратил действие.       ― Больно?       Тоф помедлила, возвращая ногу на место, после чего всё же произнесла:       ― Холодно.       Сокка усмехнулся про себя и вернулся к омыванию раны. Воин не мог утверждать, что именно так развеселило его. Наверное, тот факт, что за сегодняшний день они побывали в драке, набили себе кучу шишек, вспотели, устали и проголодались, чуть не утонули, но до сих пор оба дрожали от холода. Не то, чтобы после кучи испытаний, выпавших на их долю сегодня, и Тоф, и Сокка должны были перестать бояться холода, и не то, чтобы они могли контролировать естественные реакции своего тела, и тем не менее, после всего пережитого, холод казался такой невинной мелочью.       Когда воин вновь дотронулся до царапины, Тоф слегка дёрнула ногой. Несмотря на то, что прикосновения Сокки были нежными, аккуратными и почти невесомыми, Бейфонг всё равно сжалась почти вдвое, втягивая голову в плечи, кусая губы и сжимая кулачки, лишь бы не показать слабости. Видимо, рана была серьёзнее, чем воин мог себе представить, потому как тельце девушки содрогалось при каждом прикосновении, и, в очередной раз вздрогнув, вызывая крошечные толчки в земле под бревном, на котором они сидели, Тоф не сдержалась и вдруг произнесла:       ― Мои… мои родители посадили меня в ту башню.       Сокка перестал наносить мазь. Он немного непонимающе посмотрел на девушку, то ли удивившись такой откровенности, то ли пытаясь понять, какую реакцию она ожидает увидеть. Тоф молчала, её сердце испуганно прыгало в груди, боясь, что воин вот-вот вспомнит про рану, которую совсем недавно стал обрабатывать жгучей мазью, что пахла лавандой и тысячелистником. Брюнетка не совсем была уверена, зачем именно сказала это. Возможно, чтобы отвлечь Сокку от причинения боли, а, может, потому что она чувствовала, что может доверять ему.       С чего бы вдруг? Этот парень не сделал ничего, что могло бы дать ей причину так думать или хотя бы так ощущать себя рядом с ним. Напротив, воин сделал достаточно, чтобы вызвать ещё больше сомнений и подорвать её доверие. И тем не менее, Тоф верила ему. Не потому, что он вытащил её из башни. Не потому, что вернулся в таверну и даже не потому, что нёс её тельце на своей большой и потной спине, когда она поранила ногу. Но потому что рядом с ним Тоф не ощущала потребности во вранье. Наверное, она также понимала, что рано или поздно им придётся поговорить об этом, что молчать после того, как она раскрыла свой самый тайный и самый дорогой секрет, больше невозможно. И раз уж она уже доверила это, глупо было продолжать молчать.       ― Что? ― Наконец произнёс парень, разрушая дымку тишины между ними.       Тоф была уверена, воин прекрасно слышал всё то, что она сказала, ведь в лесной чаще, где они нашли ночное пристанище, тишину ночи нарушали лишь потрескивание костра, тепло которого окутывало её дрожащее от боли и холода тельце, и редкие уханья сово-котов, что хлопали крыльями и махали хвостами, казалось, прямо над её темной макушкой. Но Сокка всё равно отреагировал так, как отреагировал бы любой человек, услышав новость об отчаянно сломанной семейке Бейфонг. Не то, чтобы эта реакция удивила Тоф, или, например, разозлила, и тем не менее реакция воина была такой же, как у каждой новой служанки Бейфонг, а всё то, что неизбежно уныло ходило по кругу, повторяя знакомые и заезженные эмоции, слова и действия, раздражало девушку. Может, она и ждала чего-то другого от воина, и всё же с чего бы вдруг ей ждать от него чего-то особенного или ему поступать как-то по-особенному? Ведь ни она, ни он не особенные. Просто два подростка, которым посчастливилось ухватить пару неприятностей на свой зад прежде, чем сделать всё то, что делают люди: сыграть свадьбу, завести семью, родить детей и состариться в полном одиночестве. И ни одно из этих приключений не сделало их друзьями или хотя бы приятелями.       И тем не менее, она всё же рассказывала ему о чем-то столь личном…       ― Мои родители посадили меня в ту башню. ― Повторила Тоф, как делала это каждый раз, когда на пороге её комнатки появлялись новые служанки с кучей стандартных вопросов для человека, которого отправили в чащу леса, чтобы прислуживать богатой наследнице, о которой никто в городе даже не знал.       Бейфонг обхватила себя обеими руками, тщетно цепляясь грязными пальцами за шелковую ткань платья, что неустанно выскальзывала. Девушка уже была готова к тому, как парень спросит что-нибудь до ужаса обыденное, типа «почему?» или «что ты такого сделала, чтобы разгневать Господина и Госпожу Бейфонг?», «кому же теперь достанется бизнес семьи?» и «какого же размера приданое получит счастливчик?». В общем всё то, что касается её родителей, богатства и статуса семейства Бейфонг, однако Сокка лишь удивлённо вскинул брови и произнёс:       ― И сколько же ты просидела там?       Тоф на секунду опешила, пытаясь найти в голове хоть одну ниточку, ведущую от этого вопроса к её родителям и деньгам семьи, но ничего в голову не пришло. Она вскинула голову вверх, подставив лицо ветру, будто бы никогда раньше не чувствовала его порывы на своей коже, и задумчиво произнесла:       ― Долго. Очень долго…       ― Как же ты тогда научилась покорять землю, не имея… земли. ― Голос Сокки споткнулся. Он не был серьёзен, холоден или задумчив, хотя, наверное, ситуация давненько располагала к этому. Наверное, шатен просто слишком устал за этот день, чтобы воспринимать всё происходящее всерьёз. Не осталось больше сил злиться, грустить, рассуждать или отдаляться. Сокка наконец получил то, ради чего полез в это злосчастную башню, – правду. И, может, совсем чуть-чуть парень был рад, что девушка доверилась ему.       ― Ну я же не всю жизнь просидела в этой башне, идиот. ― Тоф злобно нахмурила брови, сдвигая их к переносице, и воин вдруг заметил, что левая бровь девушки была разбита, а по краю щеки текла тонкая струйка крови. Всё это было закрыто длинной челкой, но теперь, когда Сокка смотрел на её побитое, испачканное лицо так близко, воин чувствовал то, чего не понимал. Что-то, что глубоко внутри ёкало, ухало, падало вниз. А, может, это всё лишь взгляд её почти прозрачных очей, смотрящих сквозь него и всё же на него.       Неважно, что именно это было: уханье в груди, ноющее сердце или отливающие розовым золотом глаза в свете костра – может, всё это вместе взятое, однако воин ничего из этого так и не заметил. Он не заметил даже хмурое лицо брюнетки и, лишь широко улыбнувшись, радостно произнёс:       ― А я думал, ты кидалась горшками с землёй!       Тоф попыталась сохранить озлобленную мину на лице, однако её губы, не слушаясь приказов хозяйки, стали медленно расплываться в разные стороны. Бейфонг пришлось собрать все силы в кулак, чтобы ядовито выплюнуть:       ― Глупость какая! ― Тоф беспечно пожала плечами, откидываясь назад, облокачиваясь спиной о ствол дерева, росшего позади неё, недовольно скрещивая руки на груди в знак молчаливого протеста.       ― Да брось, тебе ведь понравилось! ― Усмехнулся воин, придвигаясь к девушке поближе.       ― Ничего подобного! ― Бейфонг попыталась отвернуться от парня, чтобы он не мог увидеть улыбку на её лице, что медленно становилась всё шире и шире, всё радостнее и радостнее, однако это её действие заставило воина придвигаться ближе, дабы лицезреть её счастливую мину.       ― Ладно, как скажешь. ― Сокка решил вернуться к ране на ноге девушки (может, именно потому, что был абсолютно уверен в своей победе), а потому, положив ногу Бейфонг обратно к себе на колени, принялся аккуратно наносить остатки мази.       Парень задумался. Тоф молчаливо сидела чуть-чуть поодаль от него, скрестив руки на груди и устремив свой взгляд прямо на пламя, языки которого осваивали всё новые и новые движения, дабы покорить зрителя своими умениями в искусстве танца. Бейфонг не могла видеть этого великолепия, однако взгляд её был таким, что Сокка был почти уверен, она видит, чувствует и понимает гораздо больше, чем он. Возможно, её отношения с огнём были даже удивительнее и глубиннее, чем у Зуко или драконьих наездников, специально обученных секретных агентов Нации Огня.       До этого дня Сокка, пожалуй, никогда не задавался вопросом, как ощущается мир, когда ты не имеешь чего-то настолько обыденного, как зрение, слух, или голос. Теперь же эти мысли всё с новой силой охватывали его разум. Воин пытался представить охоту в кромешной темноте, бег от бандитов в полной тишине и драку в баре, без возможности произнести что-то. Каждый раз смотря на Тоф, Сокка пытался представить, как она ощущает этот мир, это действие, этот конкретный момент. Он пытался представить её, впервые за долгие годы ощутившую под ногами траву. Представить её, идущую по лесу под руку с совершенно незнакомым парнем, и те чувства, что она испытывала, когда толпа головорезов окружила её. Всё это время Сокка пытался представить какого ей в достаточно обширные моменты, на замечая, сколько всего он упускает в мелких деталях. Какого ей, Тоф, было идти под руку с парнем и ощущать порывы ветра, залетающие под подол её тяжелого платья? Какого ей было слышать отдалённый шум речки, чириканье птиц, тихие переговоры грызунов под корнями деревьев и шелест деревьев? Какого ей было ощущать тепло солнца и запах леса?       Оказывается, с того момента, как они оба покинули башню, произошло даже больше, чем он мог себе вообразить. И теперь тот факт, что Тоф решилась ему довериться совсем не казался самым сумасшедшим за последние пару часов. И это почему-то заставило Сокку расстроиться, будто бы непосильный вес этого шага льстил воину, а теперь, когда он превратился в совершенно обыденное приключение, одно из сотни за сегодняшний день, воину было грустно от того, что это не значило столько, сколько могло бы. Теперь, всего за пару часов, стоимостью в дюжину новых синяков и шишек, значение того факта, что Сокка наконец получит ответы на все свои вопросы, потеряло всякую ценность, и внезапно, неожиданно даже для самого воина, ценность имел лишь тот факт, что это слепая, грубая шантажистка доверилась ему.       ― Я научилась магии у крото-барсуков, ― тихий голос Тоф разрезал тишину и вырвал воина из клетки тяжёлых размышлений, что почти придавили его тело к земле своим весом. Сокка перевёл взгляд на Бейфонг. Она вновь прятала глаза под челкой, а кончики её пальцев теребили ремешок сумки, что лежала у неё на коленях. Теперь Тоф не выглядела так уверенно, будто бы слова довались ей с трудом, и она долго думала, прежде чем позволить им волнами пройтись по холодному воздуху ночи. ― Сбегала из дома, когда ещё жила с родителями. Нашла пещеру. Там были они.       ― Они тебя не убили? Вообще-то это не самые дружелюбные животные.       Тоф тихо усмехнулась. Её глаза на одну долю секунды коснулись фигуры Сокки и вновь упали вниз.       ― Видимо, я им понравилась. Такая же слепая, как и они… ― Тоф замолчала, задумавшись о чем-то. У Сокки создалось впечатление, что Бейфонг пытается вспомнить те деньки, но потому, как напряглось её лицо, можно было предположить, что было это и правда давно. Так давно, что она почти не помнит тех дней. ― Они научили меня магии: как чувствовать землю, как ориентироваться в пространстве без глаз, как покорять камень…       ― Как ориентироваться в пространстве без глаз? ― Сокка удивлённо поднял одну бровь. Он знал, заметил ещё очень давно, как хорошо Тоф ориентируется в пространстве, но предположить себе не мог, что это благодаря магии.       ― Да. Я чувствую землю, а потому могу сказать, где ты находишься, куда собираешься наступить, куда идешь… Чувствую всё своими ногами.       ― Вот почему ты не хотела надевать обувь! ― Сокка почти подпрыгнул на месте, радуясь, как маленький ребёнок разгаданной загадке. Тоф лишь сдержанно кивнула, однако её губы также расплылись в теплой улыбке. Осознание к воину пришло не сразу, он пристыженно опустил глаза вниз, косясь на белые стопы девочки. ― Мне очень жаль, что так вышло…       ― Всё в порядке. ― Перебила его Бейфонг, почти пресекая все разговоры о её ране.       Сокка хотел задать ещё один вопрос, однако осёкся. Он не был уверен, что это хорошая идея. Тоф рассказала достаточно, и это явно далось ей с трудом. И Сокка был благодарен, что был удостоен такой чести. Теперь настала его очередь быть честным. Теперь, пожалуй, шатен ощущал, что может не просто довериться Бейфонг, но и сам хочет этого.       Воин снял со своего левого запястья кусок бинта и, предварительно окунув его в воду, стал заматывать ногу Бейфонг так, чтобы она могла самостоятельно ходить. Сокка помедлил прежде, чем произнести в слух то, что собирался, пусть это и было гораздо меньшим секретом чем то, что поведала ему девушка.       ― Сокка. Моё настоящее имя Сокка. Я соврал тебе сегодня утром. ― Парень даже не поднял глаз на Бейфонг. Возможно, ему было слегка стыдно, что он соврал, однако вместо ожидаемой реакции, Сокка, как обычно, получил лишь набор странных фырканий. Тоф закатила глаза и устало произнесла:       ― Я знала это, идиот.       ― Что? Но откуда? Опять твои магические штучки?       ― В том числе, ― Тоф усмехнулась, смешно поднимая один уголок губы вверх. ― Но в основном тот факт, что ни один дурак в мире не поверит, будто бы это твоё настоящее имя.       Сокка покрылся румянцев, который попытался спрятать, на что Бейфонг залилась радостным хохотом.