***
Заходить в школу за полчаса до начала занятий никак не хотелось, поэтому мне пришлось одиноко бродить по покрытой снегом каменной плитке в школьном дворе. Обычно я смотрел себе под ноги, но шум двигателя привлёк моё внимание. К школе подъезжал Ford Mustang черного цвета, которого в округе я никогда раньше не видел. Это была моя любимая марка автомобиля, поэтому сразу понял точную модель машины — GT 5.0. Эта машина заставила меня улыбнуться, но сразу насторожился, когда увидел, как дверь со стороны водителя открывается. Я ожидал увидеть какого-нибудь брутального накаченного мужика лет сорока, одетого полностью во всё чёрное, с татуировками, и пышной рыжей бородой, но никак не элегантного мужчину, одетого в черную водолазку, которую было видно через серый пиджак. Так же на нем были серые брюки, которые шли в комплекте с пиджаком, черное пальто до колена, надето, казалось, совсем не по погоде, и… —Берцы? — поинтересовался сам у себя. Я продолжил изучать мужчину, которому на вид было лет двадцать пять. Он был гладко выбрит, его голубые, ближе к синему, глаза в такую пасмурную погоду идеально вписывались в антураж вокруг, они как будто могли заморозить навсегда. Темные волосы были аккуратно уложены и придавали ему ещё более официальный вид, делая его ещё более привлекательным для проходящих мимо девочек — моих одноклассниц. Мужчина, заметив мой изучающий взгляд, направился в мою сторону, а я, в свою очередь, понял, что меня спалили, поэтому смущённо и довольно резко перевёл взгляд снова под ноги и только сейчас понял как много следов оставил. Ну конечно, я тут брожу уже более пятнадцати минут, из которых интересными лишь были последние две. — О нет… — прошептал себе под нос, когда увидел уже знакомые берцы рядом с собой. Мои скулы немного покраснели, но уже не от холода. — Здравствуй, ты не мог бы мне помочь? — протянул руку для рукопожатия тот мужчина, владелец Форда. Я растерялся, не сразу сообразил, что нужно ответить на жест незнакомца, поэтому мне стало стыдно ещё больше, от чего и без того покрасневшие скулы и кончики ушей стали наливаться краской еще больше. — Да, конечно, — протянул руку в ответ и посмотрел в лицо мужчине. Они были одного роста, поэтому я смог разглядеть голубые глаза, очаровывающие каждым узором, которые только смог увидеть из-за не очень хорошего освещения. Но был уверен, что глаза человека напротив запомнит навсегда. — Чем могу быть полезен? — Сегодня мой первый рабочий день здесь, я устроился учителем географии. Ты не мог бы мне помочь найти кабинет? — голос собеседника манил за собой, заставляя больше слушать тембр, нежели вникать в суть сказанного. Я опешил, ведь его первый урок — география, но никак не ожидал такого поворота событий. Хотя, если честно, до сих пор уверен, что его «любимую» Тамару Васильевну никто не заменит, поэтому надумывал себе, что мой новый знакомый будет учителем для младших классов. Странно, но даже от одного предположения я немного расстроился, ведь на уроках мог бы дольше рассматривать чарующие глаза учителя. — Что же, тогда вам стоит сначала показать где учительская? — поинтересовался, глядя себе под ноги. — Если можно, — ласково улыбнулся мужчина. Я провел его в место сборища всех учителей, где, по слухам, математичка спорит с физиком по поводу векторов, а руссичка усердно пытается найти в очередном стихотворении скрытый смысл. Мужчина оставил свои вещи и взял журнал, что немного озадачило меня, ведь, по словам учителя, он только устроился. «Наверное, Павел показал всё необходимое», — подумал и провёл мужчину к единственному кабинету географии во всей школе, куда ему и самому стоит зайти. «А если ему Павел всё показал, то почему он не знает где находится кабинет?» — Спасибо тебе большое… — мужчина запнулся, осознавая только сейчас, что даже не знает имени своего спасителя. — Антон. — Арсений. Сергеевич. Арсений Сергеевич. Спасибо за помощь, Антон, был рад знакомству, — собеседник протянул мне руку, на что я ответил: — Мне кажется, мы ещё не прощаемся, ведь у меня сейчас тут урок. Арсений был немного удивлён этому, но ответил почти сразу: — Что же, тогда я знаю кто первый выйдет к доске, — хитро сказал учитель и, убрав ладонь, прошёл к своему столу. — Тоха, привет, как жизнь? — протянул руку для приветствия Серёжа Матвиенко, мой одноклассник, который появился возле кабинета сразу после того, как Арсений Сергеевич положил классный журнал на учительский стол. — Привет, Серёг. Да вот, не поверишь, все так же хорошо. У нас новый учитель географии, представляешь? — парни продолжили свой разговор уже в кабинете, но звонок на урок прервал их. — Итак, здравствуйте, класс. Я ваш новый учитель географии, меня зовут Арсений Сергеевич, ну а с вами мы познакомимся чуть позже. Как минимум потому, что сейчас я не выучу как вас всех зовут, — мягко улыбнулся учитель. Ещё со школьного двора было видно, как он сразу понравился девочкам. Возможно, так они будут лучше учить географию? Ну, не смотря на Оксану Фролову, она же отличница, она и так ее хорошо знала. — С Тамарой Васильевной я поговорил и узнал о вашем домашнем задании, — громкое «у-у-у» прошло по кабинету, на что Арсений Сергеевич поднял руку в знак молчания. — Я сейчас пройду по списку, заодно узнаю кого как зовут. Кстати, кто у вас староста? — Все резко посмотрели на Окси, но она совсем не обратила внимания на эти взгляды. Она встала, чтобы учитель понял как она выглядит, и назвала свое имя и фамилию. — Хорошо, Фролова Оксана. Отсутствующие есть? — Нет, Арсений Сергеевич, — ответила она. — Хорошо, садись, — я наблюдал за движениями рук Арсения. Тот стучал своей ручкой по столу, а потом начал водить ею по журналу, чтобы решить, кого вызвать. — Шастун Антон, кто это? — я был удивлен, ведь у них в классе два Антона. Я знал, что учитель вызовет меня к доске, но не называл свою фамилию. Может он в покер играет? Или интуиция хорошая? Серёга толкнул меня в предплечье, ведь я поник в свои размышления. Я встал и ответил: — Это я. — Хорошо. Ты готов к уроку? — всё тем же манящим голосом поинтересовался учитель. — Да, конечно, — ответил незамедлительно и чётко. — Ну тогда прошу к доске, Антон, — мужчина провёл рукой в сторону доски, как бы проводя парня к нужному месту. Несмотря на сложную ситуацию в семье, я хорошо учился, моим средним баллом в школе была четвёрка, и то не заслуженная. Пока занимаюсь, готовясь к нужным предметам, хоть немного отвлекаюсь от звуков стекла на кухне и пьяного смеха отца. Ответив на все вопросы учителя с неудивительной для меня чёткостью, я услышал: — Молодец, садись, пять, — что? Пять? Мне? Несмотря на блестящий ответ, мне всегда занижали оценку за внешний вид. Да-да, такие учителя тоже бывают, поэтому был удивлен не меньше своих одноклассников. Дальше день проходил спокойно, ведь в голове у меня была лишь мысль о том, что он получил свою заслуженную пятерку. Наконец-то.***
На физику у меня не было никакого желания идти, поэтому незаметно спустился к раздевалке, забрал свою верхнюю одежду и вышел. В правой стороне от выхода была тропинка, которая вела на «школьную» курилку. Она, конечно же, не была на территории школы, но туда часто ходили школьники, а учителя просто закрывали на это глаза, но, если там были ученики девятого и ниже классов и их спалили, то крику становилось много. Поэтому младшее поколение бегало во двора недалеко от школы. Достав любимый Парламент, я подкурил его. Рядом уже никого не было, так как прозвенел звонок на урок. Находясь в одиночестве, я снова вернулся в утренний разговор с отцом, снова прокрутил его в голове и совершенно не винил себя. Считаю, что поступил правильно. — Только не говори, что это школьная курилка, — сказал Арсений Сергеевич. Из-за своих мыслей, я не заметил, как учитель подходил ко мне, поэтому меня спалили с поличным. — Могу не говорить, но это так и есть. — Не рано? — спросил мужчина, указывая взглядом на сигарету в руках ученика. — Нет, — холодно и немного грубо ответил, поэтому мне стало неловко. — Извините. — Что же, тогда, надеюсь, ты не откажешь мне, если я попрошу у тебя одну. Свои оставил в машине, — мужчина, несмотря на довольно легкое пальто и не слишком теплый костюм, совсем не подавал признаков того, что ему холодно. А я, в свою очередь, ёжился от каждого порыва ветра и переступал с одной ноги на ногу. Как бы я не любил зиму, всё-таки сильный холод лучше оставить за окном и наблюдать за настоящей метелицей с кружкой горячего черного чая с лимоном и мёдом, укутавшись в плед. Смотреть на бушующие вокруг снежинки лучше, чем телевизор. — Вы курите? — я опешил от такого поворота, даже стоял смирно несколько секунд, наблюдая за профилем географа. — А что тебя так удивляет? — Арсений действительно не понимал, что в этом такого, но всё же просить у своего ученика сигарету ему раньше не доводилось. Учитывая то, что он считай сразу после универа устроился, то вообще бы и не подумал, что когда-нибудь будет стоять на школьной курилке и стрелять у школьников сигареты. — Не знаю… — сказал, держа в руке давно полюбившуюся ему пачку Парламента. Я достал одну никотиновую палочку и протянул ее учителю, коснувшись его руки. Это так странно. И неловко. Я буквально сгораю со стыда прямо сейчас, но держу себя в руках. В своих холодных окольцованных руках. А вот ладони учителя наоборот, были тёплыми, словно та кружка с чаем, и мимолётное касание вызвало миллион мурашек у меня. Возможно, это было из-за вновь подувшего ветра, уже не понимаю. — Спасибо, Антон, — Арсений ничего не сказал про это касание, возможно, это и к лучшему. — На здоровье. А, ой, то есть, пожалуйста, — я буквально чувствую, как рою себе могилу, и мои щеки снова покрылись румянцем. И снова не от холода. — Почему ты не на уроке? — поинтересовался Арсений Сергеевич, зажигая протянутую ему ранее сигарету. — Не хочу, — довольно беззаботно ответил. — Ты так разговорчив, — попадание в яблочко, Арсений Сергеевич, десять из десяти. — Простите, я просто боюсь сказать лишнего, — я не хотел врать своему учителю, но и рассказывать что-либо о себе тоже не хотел. Я никого не хочу грузить своими проблемами и личными переживаниями, ведь считаю это ненужным. Да и с Арсением Сергеевичем достаточно мало знаком, чтобы вести светские беседы. — А что, есть что-то лишнее? — аккуратно поинтересовался преподаватель. — Скорее, личное. Не хочу вас этим грузить, — ответа не последовало. Стоя в тишине, они наблюдали за снегом, который сначала был почти незаметным, а потом перерос в настоящий снегопад, как из моих воображений. Как бы я не любил зиму, перспектива идти двадцать минут в метель у меня не вызывала радости. Докурив, я смирился с этой мыслью и уже повернулся к учителю, чтобы попрощаться. — До свидания, Арсений Сергеевич, — кивнул в знак прощания, посчитав рукопожатием достаточно странным прощанием для ученика и учителя, и уже готов был развернутся, когда голос собеседника заставил его остановиться. — Ты на автобус? — Арсений Сергеевич переживал за меня и не хотел, чтобы простыл из-за предполагаемой моей пешей прогулки? Или я уже себе надумываю? — Ко мне автобусы не ходят, — легко ответил, подтверждая догадки старшего. — Ты хочешь сказать, что ты собрался идти в снегопад пешком? — беспокойно поинтересовался собеседник. — У меня нет другого выхода, — я уже развернулся и только прошел два шага, когда за спиной раздался приятный мужской баритон: — Есть, — Арсений выбросил окурок в рядом стоящий мусорку и засунул руку во внутренний карман пальто, чтобы достать оттуда ключи от Форда. — Пойдём, отвезу тебя. — Не стоит, я сам доберусь, — упрямо твердил я. — Антон, пожалуйста, сядь в машину, — довольно холодно проговорил Арсений, отчего у парня даже мороз по коже, но он всё так же беззаботно отвечал: — Говорю же, я сам дойду, я не маленький и всегда так делал. — Металл руки не холодит? — оценивающим взглядом посмотрел Арсений на красные от холода руки парня. — Нет, — «пиздец как, но я уже привык», — подумал, но эти мысли решил оставить при себе. — Поехали. Мне нужно поговорить с тобой, — учитель взял меня под руку и провёл к своей машине, слушая довольно громкие «Арсений Сергеевич!» — Можно просто Арсений. Садись. Я понял, что сопротивляться бесполезно, поэтому сел на переднее сиденье своего любимого автомобиля. И не смог сдержать улыбку. Это как сбывшаяся детская мечта. Меня переполняли эмоции, от чего вырвался нервный смешок. Арсений наблюдал за моей реакцией и не смог не улыбнуться. Он завёл машину и спросил у меня: — Машина мечты? — Да… — в довольной улыбке протянул. — Так о чем вы хотели поговорить? — О тебе, — Арсений повернулся в мою сторону. — Ого… — удивился я. — А о чём именно? — Ну, например, почему ты стоял один сегодня возле школы и даже не собирался туда идти? По уже заметной плитке, а снега достойно много лежит на земле, было понятно, что ты довольно долго бродил на одном и том же месте. — По фактам, Арсений Сергеевич, но Антон-то тоже не промах: — Мне нужно было подышать свежим воздухом, — сменив резко выражение лица из счастливого в серьезное, даже с тоской и грустью, ответил я. — Что-то случилось? — Арсений, почувствовав, что дёрнул за нужную ниточку, обернулся к своему ученику. — Ничего, просто хотел полюбоваться снегом, — перевёл взгляд на снегопад за окном излюбленного Форда, который всё больше усиливался. — Он метёт уже неделю, почти без остановки, — Арсений пытался что-то разузнать, но я не знал, что ответить, поэтому просто промолчал. Мне не хотелось рассказывать своему новому учителю о том, что происходит у меня дома. Не потому, что не хотел поделиться этим хоть с кем-то, а потому, что не хотел чтобы тот переживал за меня. — Вот тут поворот направо, — попытался перевести тему я. — Хорошо, — Арсений… волновался? Сука, я же не хотел этого. Не хотел чтобы учитель переживал за меня. Не хочу я сильного внимания к себе. Зачем мне это? Мне и одному хорошо. «Вбей себе это в голову, Шастун, тебе и самому хо-ро-шо!» — мысли никак не покидали меня, наоборот, всё больше тащили на самое дно размышлений, туда, где только тьма и беспокойство. Я поймал себя на мысли, что не хочу домой, но, если сейчас останусь с Арсением, не смогу и слова сказать, поэтому мне будет очень неловко. Я быстро кинул в сторону водителя «СпасибоАрсенийСергеевичДоЗавтра», на что получил в ответ приятное бархатное: — До завтра, Антон. Дома уже вовсю была очередная гулянка отца, только он был не один, с ним был его друг. Тот был достаточно большим, широким и сильным на вид, особенно по сравнению со мной, прямо как тот мужик из моих представлений про водителя Форда. — О, ве-е-ернулся, щенок, — говорил невнятно Валерий, причиной чего есть сильное алкогольное опьянение. — Ну чт-то, дово-олен тем, чт-то сделал с-с-с отцом? — он указывал на разбитую губу, которая была у него такой с самого утра. Я хорошенько ударил его в челюсть, ведь не хотел, чтобы мама страдала ещё и физически от такого урода. — Мало я тогда тебе врезал, — озвучил свои мысли вслух. — Чт-то т-ты сказал, суч-чёниш? — отец пытался встать, но свалился с ног. Его крепкий друг резко встал из-за стола без особого труда, наверное, он слишком мало выпил для своей комплекции, и направился ко мне. Уже будучи рядом со мной, что был в разы меньше его, тот врезал мне прямо в нос, от чего алая кровь полилась мгновенно. Я не ожидал этого, но резко сообразил и ударил его рядом стоящей бутылкой из-под водки прямо по голове. Осколки разлетелись по всей столешнице и полу рядом с уже лежавшим другом Валерия. Свет отразился от одного из кусочка стекла и немного ослепил меня. Протерев глаза, лишь потом понял: «Я вырубил его. Блять». Сквозь пелену шума и злости, накопившейся во мне, слушал оскорбления со стороны отца, якобы я ещё подросток, а уже убийца, убил его друга. Я был очень зол, так что взял Валерия за рубашку, поднял и повел в ванную. Уронив его туда, я стал поливать Валерия холодной водой. На крики отца пришла мама, стала уводить меня из ванной. — Ты зачем отца гробишь? А если он заболеет? Зачем ты все это делаешь? Уходи! Уходи! Валера, как ты? Он тебя бил? Валера, вставай! Я забежал в свою комнату, пытался успокоиться, но просто так у меня не получалось. Меня настолько разозлили слова матери, Я ожидал совсем другой реакции. Было все равно на свой разбитый нос, ведь обида сейчас горела во мне куда ярче. Поэтому я повернулся к ближайшей стене и стал отрабатывать свои удары, как на боксерской груше. Удар за ударом, вмятина за вмятиной, от чего образовавшиеся трещины наполнились кровью от костяшек рук. Стало жарко, поэтому было принято решение снять с себя толстовку. Немного успокоив свой пыл, я принялся обрабатывать кулаки, заодно и свой нос. Вытирая всю кровь с тела, было бы неплохо почистить стену, но попытка стала провальной. Бросив эту затею, сел за домашнее задание. «Завтра география», — загорелось красным табло в голове. — Сука… Он же будет спрашивать про все ссадины… Сука. Сука! СУКА! — ещё раз ударил кулаком стол, от чего прошла дрожь по всему телу. Я взял сигареты и вышел на лестничную площадку в одной футболке. Она была белой, но уже с бордовыми следами, видимо, успел испачкать руками. Открыв окно, стал курить прямо там. Уже наступил вечер. Весь район состоял из таких же СССР-овских многоэтажек, каждое окно которых горело от включенных ламп. Я любил наблюдать за этим вечером, ведь находил в этом что-то… родное… Докурив, вернулся в квартиру и всё же сел за домашку. Я достал свой телефон да наушники и, найдя трек Марии Чайковской «Красота», но только в замедленной версии, которая полностью описывала моё состояние на данный момент, начал писать конспекты. Через час закончил, но так и не смог успокоиться. Так что продолжил добивать стену и свои руки, которые уже просто ныли, удары сопровождались разрядом тока по всему телу от невыносимой боли, но мне даже нравилось это. С моральной боли я переключился на физическую, из моих уст вырывалось только «сука», которое по смыслу было как сигнал SOS. Когда я все же смог взять себя в руки, зашёл в комнату к маме. Она лежала на кровати и плакала. У меня аж всё сжалось в груди. Сидя на коленях перед родительницей, я аккуратно взял ее руку в свои и извинялся. Дождался, когда она уснёт, и вернулся к себе. Ночью меня спалось неспокойно, начиная с музыки, которая играла в наушниках. Каждый трек отдавал тоскливой болью в груди, от которой я даже пару раз просыпался неосознанно. Меня никак не отпускали мысли по поводу реакции матери, что же с другом отца, как сам отец, а ещё я никак не мог понять, почему, когда мои оценки и знания по географии ухудшаются, является вдруг новый молодой учитель, который, вроде, неплохо разбирается в материале. В моей голове была лишь одна бегущая красная строчка «пиздецпиздецпиздецпиздец», которую остановил оглушающий звук чего-то разбившегося, скорее всего, на кухне. Я на цыпочках прошел к своей двери, тихонько открыв её и выглянув в коридор. Прямо напротив него была комната мамы, в которой он видел её спящую, поэтому подумал, что отец. Вернулся в свою комнату, взял раскладной швейцарский нож из верхнего ящика стола, который когда-то подарил ему Серёжа, и направился на кухню. В комнате горел свет, но Валерий, положив голову на стол, спал крепким сном. Я только хотел выдохнуть, когда справа мелькнул огромный силуэт. Обернулся в сторону движения, и увидел товарища отца, который судорожно что-то искал на полках. Я, собрав всю силу в свой разбитый кулак, подошёл вплотную к этому здоровяку, который от неожиданности аж пошатнулся, и прошипел: — Быстро. Вон. Отсюда. — Хуй тебе, мелкий сосунок, — агрессивно ответил мужчина, после чего он получил достаточно сильный удар в живот рукояткой ножа. — Если ты не хочешь, чтобы этот удар повторился обратной стороной, тогда быстро ушёл отсюда, можешь и этого забирать, — я кивнул в сторону храпящего Валерия. — Чтоб не пачкал руки, — здоровяк поднял руки в воздух, создавая жест «сдаюсь», поднял ещё пьяного и сонного друга из-за стола и вышел. — Что случилось? — на кухню зашла сонная и заплаканная Майя, мама Антона, и беспокойно поинтересовалась о происходящем. — Ничего, мам, ложись спать, — я приобнял ее за плечи и провел в её комнату. Убедившись, что она уснула, вернулся в своё убежище. Накинув на себя толстовку, плотно закрыл дверь в свою комнату и открыл окно настежь. Холодный воздух вмиг заполонил всё пространство вокруг, окатив меня волной мурашек. Достал излюбленную пачку Парламента и вытащил из неё одну никотиновую палочку, покрутив её в руках. — Вот так всегда, — с сигаретой, зажатой между губ, сказал я и поджег её кончик. Дым разошелся по моим легким и спустя несколько секунд я выдохнул его. Залез на достаточно широкий подоконник в моей комнате, поджав ноги под себя, и вставил наушники в уши, из которых доносилась песня «OMYT» The Retuses. Она была относительно спокойной, но вызывала во мне довольно сильные чувства, заставляя меня чуть ли не кричать от безысходной ситуации в семье. Докурив, я слез с подоконника, плотно закрыл за собой окно и, стянув с себя толстовку одной рукой, упал на кровать лицом в подушку. Мне хотелось выть от моральной боли, но у меня всё же получалось сдерживать себя. Сон никак не посещал меня, поэтому, поставив эту песню на повтор, Я взял стул, мирно стоявший возле его верного друга — стола, и поставил его в центр комнаты. Удобно устроившись на нем, взял рядом лежащий блокнот и ручку, и начал записывать:17.12.2020 Сегодня, семнадцатого декабря две тысячи двадцатого года, я вновь поднял руку на Валерия. Это было не страшно, только реакция мамы меня смутила. Я ее защищал, а она… Не важно. Его друг свалился из-за меня. Я его ударил бутылкой водки. Спасибо его комплекции, иначе он бы, наверное, умер. Я познакомился с новым человеком, Арсением. Он мой новый учитель географии. Поможет ли он мне поступить на журналиста? Посмотрим.
Закрыв блокнот с короткими записями о происходящем, я встал со стула и понёс его вместе с ручкой к столу, положив во второй ящик под столом, накрыв сверху школьными тетрадками. Не хотел, чтобы однажды мой личный дневник кто-то когда-то прочитал, всё-таки эти чувства были личными. На улице всё больше появлялось людей, когда я докуривал уже третью за всю ночь. «Пора собираться в школу, Тош», — ласково обратился к себе и направился к рюкзаку.