Мью в КАНАве

      — Вот же блядство!              Этот день точно войдет в историю как самый невезучий в его жизни: он только что фактически провалил собеседование на работу, потому что уже не сможет на него прийти. А почему? Потому что у него с координацией давние счеты: Мью считает, что та должна срабатывать. А координация уверена, что уже и так перетрудилась, а парень весьма неплохо смотрится в белых брюках в канаве.              Ну как белых…       Они когда-то были такими: ровно до момента, когда Мью резко отшатнулся от проезжающего на бешенной скорости скутера — и отшатнулся неудачно. Настолько неудачно, что теперь по колено в грязи, а та в свою очередь еще художественно заляпала его до ушей. Насчет последних он тоже не уверен, потому что брызги могли долететь и до бедной его головушки, которая теперь готова начать рыдать от отчаяния: он столько сил потратил на то, чтобы попасть на это собеседование…              — Эй, ты в порядке?              Мью поднимает голову: какой-то паренек стоит на дороге и с сочувствием смотрит на него. Вот такая эмпатия к незнакомцам — это как минимум необычно в их безумное время, когда никому ни до кого нет дела. Но он слишком удивлен этому факту, поэтому отвечает чуть более резко, чем стоило бы:              — А что — не видно, что я, блять, в полном порядке? Краше только в гроб кладут.              Но видит, как обиженно вытягивается лицо его случайного собеседника, и тот уже отшатывается от грубияна, поэтому чувствует укол вины и перепуганно машет руками:              — Эй, прости! Не обижайся, пожалуйста. Я просто только что заляпался грязью по тыковку и поэтому просрал самое важное собеседование в своей жизни в Global Electronics, поэтому не отличаюсь хорошим расположением духа. Прости, бро...              Лицо напротив смягчается и к нему тянется рука:              — Давай помогу выбраться.              Мью с благодарностью принимает помощь и хватается за узкую изящную ладонь, но сегодня карма — та еще сука, потому что решает нагадить ему еще больше и захватить невинных людей. Потому что у этого душевного паренька нога тоже соскальзывает с обочины — и тот летит прямо на Мью в его объятия, после чего они падают в жижу уже вдвоем — и никаких шансов, что не измажутся.              Мью сейчас просто лежит, закрыв глаза, и матерится, потому что сегодня с ним случилось ну реально все. Осталось только, чтобы сверху упал метеорит для полноты картины. Но вместо этого на него упал этот невезучий парень, поэтому ставим галочку: этот гештальт тоже закрыт.              Но… почему тот трясется?       Он плачет?              Мью с опаской открывает глаза, уже готовый утешать, но не может сказать ни слова, потому что его в плен захватывают самые красивые глаза: шоколадные, теплые, смеющиеся. Парень и правда весело хихикает, хотя только что свалился в канаву вместе с незнакомцем и тоже может забыть о своих планах на сегодня.              Но самое страшное не это.       А то, что чье-то сердечко предательски приостановилось, а теперь бьется так быстро и сильно, что это просто нельзя не заметить. Особенно если причина этой тахикардии вот так вольготно лежит на нем, а его руки — прямо на груди, ладошками на коварном органе.              Нет уж, Суппасит, не смей вот так влюбляться!       Да, эти глаза и губы могут довести до греха и святого, а Мью таковым точно не является. Но он сейчас в полной заднице: без денег, без работы, поэтому безответная влюбленность в милого мальчика ему сейчас точно не нужна.       А мальчик смотрит так и улыбается так, что у него просто не остается никаких шансов уйти живым с этого поля боя…              Пока он хоть как-то себя контролирует, пробует подняться и помочь товарищу по несчастью:              — Ты прости, что так вышло… Из-за меня ты и сам измазался. Ты пришли мне потом счет за химчистку — я все оплачу.              Толсто, Суппасит, очень толсто!       Очень толсто под таким предлогом получить телефон этого ангела, но что поделать, когда подлое сердце так ебашит по ребрам от одного вида этого человека.              Но это небесное создание вроде даже и не злится. Потому что предлагает, полностью подтверждая этими словами свое нечеловеческое происхождение:              — Я тут живу недалеко — давай зайдем, ты сможешь умыться, переодеться и вдруг даже успеешь на свое собеседование еще.              Херувим?       Да, херувим только что спустился с неба и осчастливил этот мир своим присутствием — и Мью первый, кто приобщился к этому божественному откровению. Потому что он улыбается как блаженный, пожимая протянутую мягкую лапку:              — Мью.              — Галф.              О боже.       Кто-то только что упал не в канаву, а в этого мальчика.